Будущее – место, куда удобнее всего складывать мечты.
Закон Мэрфи
Очень трудно просыпаться утром. Трудно просыпаться, когда очень долго проспал. Хочется ещё понежиться в спокойной тёплой постели, а не входить в этот сумасшедший холодный неласковый мир. Труднее всего вставать, когда проспал три века. Не столь от времени, сколько от остаточных явлений анабиоза. Сначала ты ничего не видишь, не слышишь, не чувствуешь запахов и прикосновений – это отходит твоя нервная система, потом начинаешь разминать окоченевшие конечности – всё же три века проспал, потом только пытаешься встать. Смотришь на свой саркофаг, что был тебе домом эти три века, жмуришься и идёшь вперёд.
Примерно такие мысли посещали голову профессора Хвостова. Насколько он понимал, календарь саркофага был поставлен ровно на три века, выходит, что сейчас должно было быть 23 сентября 2238 года. Профессор потряс головой, успокоил урчащий желудок и посмотрел перед собой.
Он находился посреди огромной свалки, как раз в центре огромной воронки. Конечно институт, приютивший его в начале эксперимента, стал развалинами, и саркофаг просто выкинули за ненадобностью или бесполезностью, сами не зная, что эта «бомба» сработает в условленный час. Профессор выкарабкался из свалки и увидел светлое будущее, ради которого он и залезал в саркофаг, и вообще затевал эти эксперименты с анабиозом.
Вдалеке стоял большой синий металлический город. Каждый дом которого напоминал гигантский гриб. Между домами были протянуты мостики, над самим городом стаями летали небольшие самолёты, цепеллины и другие летательные аппараты. Всё это напоминало какую-то муравьиную цивилизацию из детской книжки, только увеличенную миллион раз. Профессор зашагал к городу. Это было для него спасение. Во всяком случае, получше, чем всё время трястись в ожидании, что тебя посадят и расстреляют или отправят вались лес в Якутскую АССР. Странно было, что Москва, простоявшая восемьсот лет почти без изменений, теперь так преобразовалась. Не было Кремля, Арбата и других достопримечательностей, делавших Москву Москвой и отличавших её от прочих больших городов. А вдруг это не Москва, а тот город, который построили фашисты или империалисты на её месте? Этого не могло быть! Советский Союз не должен был дать себя в обиду. Видимо за те годы, пока спал профессор, мир изменился кардинально. И этот город вдалеке… Нет, Кремль они должны были оставить, это всё-таки так красиво. Разумные люди будущего просто его куда-то переставили, чтобы не мешался под ногами их воистину гигантских машин.
Но до города профессор так и не дошёл. Его остановили два металлических летающих аппарата с окулярами фотокамер вместо глаз.
– Седьмой, – сказал один из аппаратов второму, – это что ещё за динозавр?
– Не знаю, Тридцать Третий, – ответил Седьмой. – Давай его спросим. Господин, вы кто? Таких костюмов даже в маскараде нет. Люди давно отказались от таких архаичных неудобных платьев.
– А почему «господин», а не «товарищ»? – ответил вопросом профессор.
– Кажется это из двадцатого века, – сказал Тридцать Третий Седьмому. – У них там Машину Времени изобретали?
– Такую, очень слабенькую, на уровне автомобиля, – ответил Седьмой. – Медленно и дорого можно было летать сквозь время.
– Значит, он не на Машине Времени прилетел.
– Конечно, нет. Тех мы давно обратно отправили. Вы из какого года? – спросил Седьмой профессора.
– 1938 год. 23 сентября. Город Москва, Союз Советских Социалистических Республик, – ответил профессор.
– Тогда ясно, – сказал Тридцать Третий.
– Ясно, что он очень опасен, – добавил Седьмой.
– Почему? – спросил профессор.
– Во-первых, болезнями. У вас там всякие заразные болезни в вашем двадцатом веке. Оспа, чума, гепатит, туберкулёз, СПИД, пневмония, грипп, насморк. Мы от них давно избавились, так что ваше появление просто вызовет даже не эпидемию, а пандемию!
– Во вторых, – добавил Тридцать Третий, – ваше появление вызовет бурю сенсаций.
– Почему?
– Кто руководит вашей страной? Ну, когда вы улетали? Брежнев?
– Товарищ Иосиф Виссарионович Сталин!
– Ну вот, видите. А у нас в учебниках написано, что Россией управлял тиран Никита Виссарионович Брежнев.
– Я не знаю такого.
– У нас его тоже мало кто знает. Давно это было. В-третьих, вы не так воспитаны. Вас просто придётся заново воспитывать, а это того не стоит. Вы даже не знаете курс обычной школы. В-четвёртых, вы просто не умеете пользоваться самыми элементарными вещами. Вы, к примеру знаете, что такое нуль-телефон?
- Телефон какой-то… Но телефоном-то я умею пользоваться…
- «Какой-то телефон»! Да к нуль-телефону прилепляется большая инструкция в шестьсот двадцать страниц! И её учат со второго класса по шестой. Уже с шести лет! А вам намного больше и учить вас поздно. Так что отправляйтесь восвояси. Вы нам здесь не то чтобы не нужны, вы просто опасны.
– Подождите, у вас же гуманное общество…
– Самое гуманное в истории человечества, – добавил Седьмой.
– …Вы не можете отправить меня обратно.
– Можем. Ещё как можем. Вы уже взрослый, сформировавшийся человек, вас только можно отправить обратно или… ликвидировать. Что вы выберете? Где ваша Машина Времени?
– Я проспал в саркофаге.
– Ещё лучше. Идите в свой саркофаг и ложитесь себе спать дальше. Проснётесь лет через двести-триста. Тогда, быть может, общество к вам созреет. А пока что: ещё рано. Рано вы появились.
– Идите, – добавил Тридцать Третий. – Если хотите, мы споём вам колыбельную.
– Не надо, – совсем расстроился профессор, он развернулся и пошёл обратно к свалке, подальше от этих железных истуканов. Это, конечно, мог быть просто бредовый сон. Быть того не могло, чтобы через триста лет никто не то чтобы не заинтересовался профессором из прошлого, а даже ненавидел его и считал нужным его просто ликвидировать. Писатели и учёные пишут совершенно про другое. Чтобы проснуться, профессор ущипнул себя за нос, но свалка и светлое будущее остались на своих местах. Да и светлое будущее, при втором-то взгляде оказалось не таким уж светлым. И тогда профессор совсем расстроился и буквально побежал к саркофагу, подальше от этого бреда. И краем уха он слышал переговоры железных истуканов:
– Надо здесь всё дезинфицировать, неизвестно что он с собой принёс. Помнишь, в двадцать третьем двое таких явилось, они надеялись, что в будущем найдут лекарство от их вируса, а в результате вымерло четверть города Химки-Долгопрудный из-за этого их вируса, которого уже никто и не помнил и пришлось поднимать бумажные справочники.
– Вызвать бригаду?
– Вызывай. Надо ещё проверить этот саркофаг и оставить записку, чтобы разбудили через двести лет.
– Лучше триста. Чуть нам всё не поломал. А ведь мог бы и до города дойти и тогда нарушил бы историческую справедливость…