Заказчик

Александр Солин
(Слаболирическая мужская бытовуха в одном действии)

Действующие лица:
Х о з я и н - бывший десантник.
Х о з я й к а - жена бывшего десантника.
А в т о р - школьный друг бывшего десантника.
Т е л е в и з о р - телевизор бывшего десантника.

Вечер. Комната с абажуром. Стол. На столе бутылки и закуски. За столом Хозяин в тельняшке, Хозяйка и Автор. В углу - телевизор. Автор достает из портфеля книжку, подписывает и передает Хозяину.


А в т о р: - "Школьному другу в память о незабываемых днях. Автор". Вот. Держи. Читай.
Х о з я и н: - Спасибо, спасибо, обязательно погляжу, что ты там насочинял! (Разглядывает обложку, отставив ее от себя) Так, так! Фамилия, вроде, знакомая, а? Гляди, жена, друг-то мой кем стал! А я всегда знал, еще в школе знал, что он писателем станет! Потому как по физкультуре у него всегда было едва е-три, а по русскому одни пятерки! Ну, давай, что ли, по этому поводу… Рад, рад, очень рад!
(Пьют)
Т е л е в и з о р: - В аэропорту высокого гостя приветствовал первый замминистра по науке и образованию!
Х о з я и н (занюхав хлебом и откусив маленький кусочек): - Значит, пишешь?
А в т о р: - Пытаюсь.
Х о з я и н: - А зачем пишешь?
А в т о р: - Зачем пишу? А черт его знает! Просто лезет изнутри само по себе. Ну, вроде как организм освобождается. Как от пива, от колбасы, вредных солей, шлаков. Ну, как это бывает: через мочу, пот, сопли, экскременты…
Х о з я й к а: - Боже мой, что вы такое говорите за столом!
А в т о р: - Ах, извините пожалуйста, хозяюшка!
Х о з я и н: - А-а! Так, значит, это у тебя, вроде как, понос души? Ты, вроде как, облегчился и мне на анализ принес? Оригинальная тактика!
Х о з я й к а: - Боже мой! Ну перестаньте вы об этом за столом!
Х о з я и н: - О чем об этом? О литературе или о г..не?
Х о з я й к а: - Да пошел ты со своей литературой! Нажрался уже за целый день и ничего не соображаешь! Фу! До чего противно! Всегда одно и тоже!
Х о з я и н: - Нет, погоди! Вопрос-то интересный! Из них, видите ли, лезет, а мы им вроде туалетной бумаги! Интересный вопрос! С запахом!
А в т о р: - Я не это имел в виду. Ты не так меня понял.
Х о з яи н: - Как - не так! Именно так и понял! Слово не воробей: вылетит - сам знаешь, что бывает!
Х о з я й к а: - Нет, ну вы посмотрите на него, как он скалится от радости! Поймал, видите ли, на слове! Не обращайте на него внимания!
Х о з я и н: - Молчи, жена! Не видишь - об искусстве с другом разговариваю! Отвали, раз не понимаешь!
Х о з я й к а: - Ой, ой! Об искусстве! Кто бы говорил! Сам ты ничего не понимаешь!
Х о з я и н: - Ну, так я его и прошу, чтоб объяснил! Это ж он книжки пишет, а не я! А он, видишь, чего мне говорит! То-то я давно подозреваю, что здесь не все чисто!
А в т о р: - Ладно, ладно, давай я попробую объяснить по-нормальному, если тебе любопытно.
Х о з я и н: - Еще как любопытно! Давай, объясняй поскорей, пока я в искусстве не разочаровался!
А в т о р (после некоторой паузы) - Слушайте! Вот интересная штука! А ведь я, честно говоря, и не знаю, как по-другому объяснить!
Х о з я и н: - Ага! Значит, все-таки, экскременты! Ну, ты меня разочаровал!
А в т о р: - Черт, даже не знаю, как лучше выразиться…
Т е л е в и з о р: - Не с чего ходить – ходи с бубей!
Х о з я и н: - Если плохо соображаешь – значит мало выпил. Давай еще по одной.
(Пьют и закусывают)
Х о з я и н: - Ну что, есть идея?
А в т о р: - Очень смутная.
Х о з я и н: - Предлагаю для прояснения полирнуть вискарем.
Х о з я й к а: - Ты мне не спаивай человека! У него работа не то, что твоя!
Х о з я и н: - А какая такая у него работа, если он даже толком объяснить не может? Вот спроси меня, какая у меня работа – я тебе четко объясню! А у него чего? Вот ты спроси его - он хоть знает заранее, чего писать будет?
А в т о р (откинувшись на спинку стула и блаженно улыбаясь): - Не-а!..
Х о з я и н: - Вот видишь! Да при моей работе с таким подходом я знаешь, где б уже был?!
Х о з я й к а: - Так это ж литература, идиот! Пушкин, Лермонтов, Маринина, а не твои шпульки-мульки!
Х о з я и н: - Ну, если и они были такие же чудаки - зря я на них в школе время потратил!
А в т о р: - Не спорьте. Все нормально. Сейчас объясню. Значит так. Жизнь вокруг нас одна и та же. И смотрим мы на нее практически одинаково. Только у вас впечатления наружу не просятся, а у меня – просятся. Понятно?
Х о з я и н: - Не понятно! Почему это не просятся? Еще как просятся! Вот вчера, например, она толкнула меня под руку, и я кофе на штаны пролил! Так я ей такие впечатления высказал – весь вечер от меня пряталась! Только сейчас и раскудахталась!
А в т о р: - Это устные впечатления, разговорный жанр. К литературе отношения не имеют.
Х о з я и н: - Как не имеют? Но в книжках ведь тоже разговаривают!
А в т о р: - Разговаривают. Но по-другому.
Х о з я и н: - Что, красивее, что ли?
А в т о р: - Не обязательно. Но с определенной целью.
Х о з я и н: - Так и я с определенной целью – чтоб в следующий раз не лезла под руку!
Т е л е в и зо р: - Господин матрос не понимает! Необходимо предпринять шаги по доходчивому разъяснению сути вопроса!
А в т о р: - Ну как бы тебе объяснить… Вот, если бы я, к примеру, захотел описать этот случай…
Х о з я и н: - Вот, вот, опиши! Представляешь, ситуация: я, значит, прихожу с работы, промерз в подъезде, как собака, пью кофе, чтоб согреться, а она мне его на штаны! Хороший получится рассказ!
А в т о р: - …и чтобы описать этот случай, я должен был бы отступить немного назад, описать вкратце вашу предыдущую жизнь, чтобы были понятны ваши нынешние отношения, расставить акценты…
Х о з я и н: - Запятые, что ли?
А в т о р: - Нет, опорные точки. Чтобы текст был связный, а вся конструкция крепко стояла. И самое главное – я должен разглядеть в этой ситуации и сделать очевидными такие моменты, на которые обычно никто не обращает внимания, и тем самым подтолкнуть читателя к выводам. Это как ночью в океане: кругом темно, никто не знает, куда плыть, а штурман знает.
Х о з я й к а: - Ну, что? Теперь наконец-то понял, а то горячее стынет!
Х о з я и н: - Да погоди ты со своим горячим! Дай поговорить с человеком! Сколько времени не виделись! А, правда, сколько мы не видались? Лет десять, наверное?
А в т о р: Одиннадцать.
Х о з я и н: - О, видишь, есть еще память!
Т е л е в и з о р: - Половина взрослого населения страны страдает алкогольной зависимостью в особо крупных размерах!
Х о з я и н: - Та-ак! Значит, ты у нас теперь вроде штурмана… Интере-е-сно! Вот у нас в бригаде был штурман. Так он однажды высадил нас за двадцать километров от цели. Так знаешь, что пацаны с ним после сделали? Отправили раньше времени в запас! Надо будет почита-а-ть твои книжки!
Х о з я й к а: - Опять скалится! Его хлебом не корми – дай кого-нибудь покалечить! Да вы не бойтесь, он книжек сроду не читает, только телевизор смотрит и все время ругается! А дома он не безобразничает!
А в т о р: - Да я и не боюсь. Не хватало еще, чтобы он школьного товарища покалечил.
Х о з я и н: - Правильно, не боись, очкарик! Я тебя даже за миллион не покалечу! Да и кто за тебя заплатит! Только ты мне вот что скажи: если у нас в стране столько штурманов – почему же мы не туда плывем?
Т е л е в и з о р: - Стране нужны писатели хорошие и разные!
Х о з я й к а: - А я вот недавно видела по телеку, один дядечка говорил, симпатичный такой, что теперь писать можно обо всем!
А в т о р: - Почему - не туда?
Х о з я и н: - Вот и я спрашиваю: куда путь держим?! Ты погляди, что вокруг творится! Даже в хоккей разучились играть, не говоря уж про сельское хозяйство!
А в т ор: - Ну-у, вряд ли в этом писатели виноваты.
Х о з я и н: - То-то и оно! Никто не виноват, а плывем прямо в объятия супостату!
Х о з я й к а: - Ну, все! Понеслось! Опять за свое! Ты же вроде про искусство хотел! Такой интересный разговор завязался, а ты опять "за Родину, за Сталина!"
Х о з я и н: - Ты Сталина не трожь! При нем литература настоящая была! Я знаю! Я читал! В школе.
А в т о р: - Вот ты говоришь – не туда плывем. Да мы всю жизнь плывем не туда! А кто на самом деле знает, куда плыть? Да никто! И никогда! Во все времена и у всех народов. Человек слишком самоуверен и считает, что может в этом мире на что-то повлиять. Никто, нигде и никогда. И лучше всех об этом знают правители, раз уж разговор зашел о них. Для них год прошел без бунта – и уже хорошо. Им главное – не твое благополучие, а чтобы ты сидел сейчас здесь и не дергался. И это не потому, что они равнодушные, а потому, что бессильные. Нам кажется, что они все могут, потому что управляют паровозом и громко свистят. На самом деле паровоз бежит по рельсам, уложенным Всемирным Хаосом на шпалах теории вероятности. И они это хорошо знают, а потому свистят от страха.
Х о з я и н: - Ну, ты загнул! Как это – ни на что не может повлиять? Ну, ладно, эти, как их... правители! Эти точно не могут, а десантура может все! Нам только дай приказ - мы с твоим хаосом быстро управимся!
Х о з я й к а: - Да-а, как же, управишься! Ты только с водкой умеешь быстро управляться!
Х о з я и н: - Молчи, женщина, когда мужчины разговаривают!
Х о з я й к а: Ладно, не командуй! Не на работе! (К гостю) Извините, пойду посмотрю, что у меня на кухне делается. А вы тут про литературу поговорите.
(Уходит).
Х о з я и н: - Да, брат, так и живем… (После паузы): Все-таки, ты меня зацепил. Как же так, из тебя лезет, а из меня - нет!
А в т о р: - Ты о чем?
Х о з я и н: - Да про литературу!
А в т о р: - Не переживай. Может, оно для тебя и лучше.
Х о з я и н: - Как это?
А в т о р: - Ты хочешь знать, что такое творческий процесс в искусстве вообще и в литературе в частности? Что ж, изволь. Это когнитивный процесс на базе метаболических трансформаций подсознания, инициирующий агрегацию ассоциативных образов в финальное метафизическое образование и вырождающийся в параноидальное состояние с психоорганическим синдромом и вазовегетативными симптомами с последующей мотивацией деятельности путем принудительной активации. Короче, чтобы тебе было понятно: искусство - это сублимация инстинкта полового разглядывания, а литература - неглиже слов на голой правде жизни.
Х о з я и н (после паузы): - Так бы сразу и сказал.
Т е л е в и з о р: - И вы получаете главный приз нашей телевикторины - пояс шахида с пультом дистанционного управления и бесплатный абонемент в Большой зал Консерватории!
Х о з я и н (наливает, поднимает рюмку и говорит с состраданием): - За тебя, друг ты мой сердешный!
(После некоторого размышления) Так ты, значит, про секс пишешь?
А в т о р: - Почему про секс?
Х о з я и н: - Ну, ты же сам сказал: "половой инстинкт".
А в т о р: - Да нет! Это все ученые придумали. Что ноги, мол, в этом деле из секса растут.
Х о з я и н: - Подумаешь, ученые! Оно и так ясно, что все только об этом и думают! Ты, вон, телевизор-то посмотри! Не продохнуть!
(Телевизор начинает раздеваться).
А в т о р: - Тут я с тобой полностью согласен. Вечность сейчас мало кого интересует.
Х о з я и н: Ну, ладно, хватит про секс. Жена-то у тебя есть?
А в т о р: - Да так… По разному.
Х о з я и н: - Как это?
А в т о р: - То есть, то нет…
Х о з я и н: - Ну, и правильно! Их менять чаще надо, чтоб не зазнавались!
А в т о р: - Да нет. Сами уходят.
Х о з я и н: - Ну и дуры! Такого парня не ценят!
(В возникшем молчании хозяин наливает рюмку, поднимает и говорит с
состраданием): - За тебя, друг ты мой сердешный!
Т е л е в и з о р: Сегодняшняя тема нашего ток-шоу называется "Работа над ошибками", и мы будем выяснять, у кого из присутствующих в нашей студии гостей самый умный вид!
Х о з я и н: - Слушай, да что мы все про баб, да про баб! Ты мне лучше расскажи, как меня нашел! Ведь я же переехал!
А в т о р: - Через наших.
Х о з я и н: - А-а! Ну и как они?
А в т о р: - Вроде ничего.
Х о з я и н: - Надо бы встретиться. (Помолчав) А зачем нашел? Соскучился?
А в т о р: - Не без этого.
Х о з я и н: - Ну, а еще зачем?
А в т о р: - Да как тебе сказать…
Х о з я и н: - Говори, как есть.
А в т о р (помявшись): - Ты ведь раньше в десантниках служил?
Х о з я и н: - Так точно. Два года как ушел.
А в т о р: - А сейчас где работаешь?
Х о з я и н : - В разных районах города.
А в т о р: - И чем занимаешься?
Х о з я и н: - Сантехническими работами.
А в т о р: - Что, выезжаешь по заказам?
Х о з я и н: - Точно. По заказам.
А в т о р: - Странно. Ты – и сантехником! Работа-то ведь грязная…
Х о з я и н: - Точно. Грязная. Вот я и навожу порядок. Чтоб чисто было.
А в т о р: - Извини, не понимаю.
Х о з я и н: - Тех, кто мешает нам жить и работать – убираю, чтоб не мешали.
А в т о р: - Ты хочешь сказать, что… устраняешь… по заказам… людей?
Х о з я и н: - Нет, красиво пугаю до смерти.
А в т о р: - Что - убиваешь?
Х о з я и н: - Тебе, очкарик, скажу, ты парень свой: бывает. Должен же я на практике применять полученные навыки. Да и жить на что-то надо.
А в т о р (переварив услышанное): - Это хорошо.
Х о з я и н: - Хорошо или плохо – я не знаю. На войне – как на войне.
А в т о р: - Да нет, я не о том.
Х о з я и н: - А о чем?
А в т о р: - Хорошо, что так все совпало. Это просто удивительно.
Х о з я и н: - Что ты все темнишь, очкарик! Я этого не люблю!
А в т о р: (заторопившись): - Да нет, нет, я не темню! Ты знаешь, зачем я к тебе пришел? Нет, я, конечно, соскучился... в смысле – мы же с тобой старые школьные друзья, я очень рад тебя видеть, рад, что у тебя все нормально... я хотел с тобой посоветоваться... а тут такое дело, что ты и сам, оказывается, можешь… (Решившись) Короче, есть один человек, который мне мешает.
Т е л е в и з о р: Сегодня цены на нефть на нью-йоркской товарной бирже выросли сразу на три процента и установили новый рекорд, который теперь равняется 190 долларам 24 центам.
(Хозяин с полминуты рассматривает Автора).
Х о з я и н: - Что за человек?
А в т о р: - Это имеет какое-то значение?
Х о з я и н: - Имеет, очкарик.
А в т о р: - Ну... это человек мужского пола... который мне мешает. Адрес и фотография имеются...
Х о з я и н (продолжая пристально смотреть на Автора): - Он тебе угрожает?
А в т о р: - Нет.
Х о з я и н: - Требует вернуть долг?
А в т о р: - Нет, ну что ты!
Х о з я и н: - Спит с твоей женой?
А в т о р: - Да нет у меня жены!
Х о з я и н: - Тогда чем он тебе мешает?
А в т о р: - Ну, как бы это точнее выразиться… Он мой конкурент, вот!
Х о з я и н: - Вы с ним что, в одном трамвае мелочь по карманам тырите?
А в т о р: - Ну причем тут мелочь!
Х о з я и н: - Послушай, очкарик, я, конечно, киллер, но не душегуб, и кого попало не убираю. Те, кого я завалил - того заслуживали, поверь мне. Потому что не давали жить другим…
А в т о р: - Вот и он мне жить не дает!
Х о з я и н: - Чем. Он. Тебе. Не дает. Жить.
А в т о р (после долгой паузы): - Он. Пишет. Лучше. Меня.
Т е л е в и з о р: - И Вы получаете в подарок от нашего спонсора бейсбольную биту с надписью "Знай свое место"!
Х о з я и н: - За это, очкарик, не убивают.
А в т о р (торопливо): - А и не надо убивать! Его надо, как ты говоришь, красиво напугать, но не до смерти, а чтобы он больше не мог писать!
Х о з я и н (разглядывая Автора): - А ты сильно изменился, очкарик. Садистом стал. У вас там что, все такие?
А в т о р: - Ты не представляешь, какой это гадюшник! Готовы поубивать друг друга!
Х о з я и н: - Ну, не знаю. Кроме тебя пока никто не обращался.
(Помолчали)
Х о з я и н: - Ты хорошие книжки пишешь, очкарик? Как Лев Толстой?
А в т о р: - На сегодняшний день я лучший в моем издательстве.
Х о з я и н: - Так чего же ты боишься? Тебя что, могут уволить?
А в т о р: - Как ты не понимаешь! Ведь если он станет первым, то будут читать его, и мои тиражи упадут!
Х о з я и н: - За деньги свои боишься?
А в т о р: - Забвения боюсь, за-бве-ни-я! Ведь я не борзописец какой-нибудь, как эти пастухи, доярки и кухарки от компъютера, которые стригут, доят и пекут квадратно-гнездовым способом! Я - серьезный литератор, наследник и продолжатель! Нас мало, и я должен быть лучшим! Если я уступлю сейчас, то мое место займут напыщенные бездари, а они не могут, они не умеют! Они станут торговать великой литературой направо и налево, и все равно его сожрут, а обо мне вообще забудут!
Х о з я и н: - Извини, очкарик, но я тебя не понимаю. Зачем нужно, чтобы тебя помнили только за то, что ты писал книжки? Когда я работал на Кавказе, ты знаешь, сколько хороших ребят полегло на моих глазах? И что, разве они не заслужили, чтобы их помнили? В сто раз больше, чем все твои писатели, вместе взятые! Помрешь ты завтра – кто о тебе вспомнит, кроме меня, и то потому, что ты пришел ко мне со своей дурацкой просьбой!
А в т о р: - К кому же мне еще было идти?
Т е л е в и з о р: - Клиника иррациональной парапсихологии обеспечит вам надежное снятие кармического негатива и родовых проклятий, поставит якоря удачи в любви и бизнесе, установит бесперебойную связь с миром духов и ангелами-хранителями, оздоровит, омолодит, предскажет!
Х о з я и н: - Убил ты меня, очкарик. От кого, от кого, а от тебя я такого не ожидал.
(Налил и выпил).
А в т о р: Понимаешь, я давно хотел к тебе обратиться, но никак не решался.
Все думал – еще немного, и я догоню его и превзойду. Но он оказался глубже и современнее. И теперь я вижу, что если не уберу его со своего пути, то сгину сам. А потому, речь идет, скорее, о моей жизни. К кому же я должен был обратиться за помощью, как не к старому другу?
Х о з я и н (молча жует): - И что, по-другому никак нельзя?
А в т о р: - Никак.
Х о з я и н: - Дошел, говоришь, до точки?
А в т о р: - Дошел.
Х о з я и н: - Да-а, ситуация. (Думает) Ладно. Я товарищей в беде не бросаю. Значит, так. Я по подъездам арматурой не махаю, гасить буду наверняка. Но он будет на твоей совести. Согласен?
А в т о р: - Согласен.
Х о з я и н: - Показывай, что там у тебя.
А в т о р (Торопливо вытаскивает из внутреннего кармана конверт и передает Хозяину): - Здесь фотография, адрес и деньги.
Х о з я и н (Неторопливо достает из конверта фотографию и читает на обороте):- Та-ак, Набоков Владимир Владимирович, улица Большая Морская, дом 47. На-бо-о-ков... Фамилия, вроде, знакомая. Он что, детективы пишет? Нет? (Изучает фото) Нормальный на вид мужик. За что ты его приговорил? Он же не виноват, что сочиняет лучше. (Откладывает фото, вытаскивает деньги из конверта до половины и пересчитывает купюры за уголки. Затем кладет конверт и фото на стол между тарелками. Все это время Автор напряженно следит за его движениями):
А в т о р: - Денег достаточно?
Х о з я и н: - Так и быть - тебе скидка, как старому другу. Ну что, давай за упокой раба божия.. как его там.. (заглядывает на оборот фотографии) Владимира. Пусть не серчает на нас.
(Пьют).
Т е л е в и з о р: - По городу был объявлен план "Перехват!, но к настоящему времени результатов он, как всегда, не дал. Возбуждено уголовное дело, преступников разыскивают.
Х о з я и н: - Хорошо, что у тебя есть такой друг, как я.
А в т о р: - Да, действительно.
Х о з я и н: - Ведь я тебя в школе всегда защищал.
А в т о р: - Да, помню, спасибо.
Х о з я и н: - А помнишь, как Мишка Теплов тебе портфелем очки разбил?
А в т о р: - Очень хорошо помню. А ты его портфель на дерево забросил, а шапку - на провода.
Х о з я и н: - Точно! Он еще тогда за братом побежал, а мы - ноги в руки! А помнишь, как ты у Кольки Грымзина на спор в шахматы выиграл, а он драться полез и тебе очки разбил?
А в т о р: - Прекрасно помню! Ты его еще тогда доской по башке съездил, а он за братом побежал, а мы – ноги в руки!
Х о з я и н: Слушай, а помнишь, как один пацан старше нас мороженое у тебя стал отнимать, а ты не отдавал, так он с тебя очки смахнул, а они упали и разбились!
А в т о р: - Еще бы не помнить! Мы отбежали, и ты в него кирпичом кинул и прямо по башке попал! Он пока за голову держался – мы ноги в руки и айда!
Х о з я и н: - Слушай, а как этого звали, который тогда в походе украл у тебя очки, пока ты спал, и в костер бросил?
А в т о р: - А-а! Это Костен Прическин! Такой урод был редкий! Ты его еще тогда в муравейник башкой сунул. За нами физрук погнался, а мы ноги в руки и на станцию!
Х о з я и н: - А ты помнишь, как твоего папашу к директору вызвали, а он потом вышел из кабинета и тебе ладонью по башке съездил! С тебя еще тогда очки упали, но не разбились, а ты их со злости пнул ногой, и тут уж они точно разбились!
А в т о р: - Слушай, а вот это я забыл! Неужели так было?
Х о з я и н: - Я ж тогда с тобой вместе был. Папаша твой вышел на улицу, а я слепил снежок и из-за угла в него бросил и прямо по башке ему сзади попал! Он заметался, ну а я, конечно, ноги в руки… Извини за батю твоего.
А в т о р: - Ничего. Нормально.
Х о з я и н: А помнишь, в восьмом классе в футбол играли и тебя в ворота поставили! У них еще был такой рыжий, шустрый впереди. Так вот, он вышел на тебя один на один, ты руки растопырил, лицо выставил, а он ка-ак даст и прямо мячом тебе в лицо! Ну, и, естественно, сам понимаешь… Хорошо - глаза целы остались.
А в т о р: - Да-а, это я хорошо помню. Как не помнить. Чуть без глаз не остался. Но ты на него тогда налетел и прямо в глаз ему кулаком! Он еще тогда две недели с фонарем ходил, хотя, вроде, и невиноват был…
Х о з я и н: - А еще я помню, как ты после танцев пошел провожать Катьку Нечаеву, а с тебя часы сняли и очки разбили. Жаль, что меня тогда с тобой не было!
А в т о р: - Помню Катьку Нечаеву. Белобрысенькая такая. Стихи Есенина ей читал. Хорошее было время!
Х о з я и н: - А помнишь, на выпускном Таньке Гавриловой пургену в шампанское подсыпали?
А в т о р: - Да ты что? Не помню! А зачем?
Х о з я и н: - Чтоб не умничала! Тоже мне, корова-медалистка, блин! Правда, ее так и не пробрало.
А в т о р: - Ну, вы и садисты!
Х о з я и н: - Да-а! Хорошее было время! Не то, что сейчас… Где теперь все наши? Всех разбросало… Давай-ка, друг, старое помянем. Есть за что.
А в т о р: - Давай, друг.
(Выпивают, закусывают и молча жуют, глядя в одну точку).
Х о з я и н: - Вот иногда думаю: для чего служил? Кого оборонял? Зачем под пули лез, друзей терял? Ведь я ж другого ничего не видел. Вернулся, а тут такие упыри заправляют, друг друга мочат! Ну, дай, думаю, хлопцы, помогу вам, чем могу! Ничего, пока доверяют. Что дальше будет – не знаю. Ведь я им тоже, как кость в горле. Завалят когда-нибудь и меня. Жену жалко. Не знает, дуреха, на какие деньги живет. Хочу успеть скопить ей немного, пока жив. Ладно. А ты вот мне скажи: как у вас с Раисой-то, получилось что-нибудь?
А в т о р: - Да, Раиса… Нет, не получилось. Хотя, знаю, что любила она меня, да и я ее тоже…
Х о з я и н: - Эх, друг ты мой сердешный! Дай я за тебя выпью. (Выпивает)
А в т о р: - А я за тебя. (Выпивает)
Х о з я и н (подсаживается к Автору): - Ты знаешь, а я вот что тебе скажу: передумал я. Не буду я убивать твоего конкурента. Извини.
А в т о р (слабо сопротивляясь): - Как же так? Ведь мы же договорились!..
Х о з я и н: - Не буду, и все! Не сердись и не ругайся. (Берет Автора за поникшие плечи, слегка встряхивает и говорит, заглядывая сбоку ему в лицо) Вижу - трудно тебе сейчас. А ты лучше вспомни, как мы в школе с тобой на соревнованиях кросс бежали. Помнишь?
А в т о р: - Помню…
Х о з я и н: - Ты тогда на середине дыхалку себе сбил и бежать не мог. А я закинул твою руку себе на плечо, и так мы с тобой тащились, пока к тебе второе дыхание не пришло. И мы с тобой тогда до финиша добежали. Призов не взяли, но дошли. И сейчас дойдем. Ты только потерпи. Потерпишь? (Встряхивает за плечи, отчего голова Автора безвольно качается). Конечно, я его могу убрать в пять секунд... этого твоего, как его… (берет фотографию и читает на обороте)Набокова Владимира Владимировича. Ну, а вдруг ты потом жалеть начнешь, мучаться, ночами не спать? Не дай бог - крыша поедет. Ведь ты человек впечатлительный! Ну, правильно я говорю? С другой стороны – уберем мы его, а он вроде Пушкина окажется. И будем мы с тобой враги для всей России. Нет, друг, убивать надо плохих писателей, а хороших и очень хороших беречь и жалеть. Короче, очкарик ты мой сердешный, не бери грех на душу, потерпи. Вот такое есть мое желание. Ну, так как?
А в т о р (не сразу): - Есть твое желание, а есть моя воля…
Х о з я и н: - Что ж, я тебя неволить не желаю. Станет невмоготу – приходи. (Возвращает ему конверт. Некоторое время сидят молча)
А в т о р: - Ну, ладно, пойду я…
Х о з я и н: - Не возражаю.
(Выходят из-за стола и медленно направляются к выходу. Навстречу с кастрюлей в руках вбегает хозяйка).
Х о з я й к а: - Вы куда?
Х о з я и н: - Пора ему.
Х о з я й к а: - А горячее? А как же горячее? Неужели не попробуете? Я так старалась!
А в т о р: - Спасибо, хозяюшка, в следующий раз…
Х о з я й к а: - Ах ты, господи, ну как же так! А я-то старалась!
Х о з я и н: - Ладно, ладно, жена, не хлопочи. Не видишь – некогда человеку.
(Подходят к вешалке. Автор снимает плащ, Хозяин помогает ему одеться. Обнимает Автора, Автор уходит. Хозяин с Хозяйкой глядят ему вслед).
Х о з я й к а: - Странный какой-то у тебя друг.
Х о з я и н: - Да, есть немного. (После небольшого молчания): - Все-таки, хорошо, что из меня не лезет.
Х о з я й к а: - Чего?
Х о з я и н: - Хорошо, говорю, что я не писатель.
Х о з я й к а: - А-а! А что? Мог бы и написать чего-нибудь! Ты же, вон, сколько всего повидал!
Х о з я и н: - Как-нибудь обойдусь.
Х о з я й к а: - А чего он приходил, друг твой?
Х о з я и н: - Соскучился.
Х о з я й к а: - А еще зачем?
Х о з я и н: - Посоветоваться хотел.
Х о з я й к а: - Насчет чего?
Х о з я и н: - Олигарха одного хотел завалить. Я сразу его по фото узнал.
Х о з я й к а: - А ты тут причем?
Х о з я и н: - Как, причем? Друг все-таки.
Х о з я й к а: - Ну, а ты ему чего?
Х о з я и н: - Отсоветовал.
Х о з я й к а: - Ну и правильно!
Х о з я и н: - Правильно-то правильно, только, боюсь, ненадолго. Думаю, скоро снова придет. Совсем у парня крыша съехала. Эх, друг ты мой сердешный!
(Обнимает жену за плечи. Стоят и смотрят в глубину зала).
Т е л е в и з о р (становясь впереди них): - Спокойной ночи, малыши! До свиданья, мальчики и девочки! Пока!

(Звучит песня из передачи "Спокойной ночи, малыши!":
"За день мы устали очень,
Скажем всем - спокойной ночи,
Глазки закрывай,
Баю-бай"

Гаснет свет. Занавес.