Наваждение
"Избегать суеверий - суеверие"
(Ф. Бэкон)
У главбухши Марии Николаевны скоропостижно умерла мать.
Нина, сотрудница бухгалтерии и подруга Марии Николаевны, все хлопоты взяла на себя.
В день похорон траурный кортеж неспешно подошёл к церковным воротам городского кладбища. Оно располагалось на высоком холме и уходило глубоко в парк. Здесь соседствовали русское кладбище и бухарских евреев. У каждого - собственный забор, своя церковь, синагога, несколько больших ворот, маленьких калиток. Между ними - широкая асфальтная дорога.
Вдоль кладбищенского забора шустрые старушки в домашних фартуках бойко торговали искусственными и живыми цветами, роскошной душистой сиренью. Смирные нищенки, молясь, вразнобой жалобно просили "Христа ради..."
Здесь же неумело крестился худосочный мальчик, стыдясь поднять глаза: "Подайте погорельцам копеечку". Неподалёку с безразличным видом стояла пышнотелая молодуха, изредка ревниво всматриваясь - много ли подали?..
После отпевания скорбная процессия по асфальтной дороге поднималась на холм. С одной стороны - еврейское кладбище, с другой - русское. Вдали - то там, то здесь, разинув ненасытные пасти, свежели рыжие могилы, жадно ожидая своего постоянного жильца.
У забора тройка мужиков докапывала очередную могилу. Две мятые кепки едва виднелись из ямы. Копали быстро, сноровисто выбрасывая влажную землю. Третий отгребал с краёв. Рядом у могилы желтел огрызок газеты, на котором лежали большие ломти хлеба, щепоть крупной соли. В неглубокой лунке покоилась початая бутылка. Мужики негромко перекидывались словами, похохатывая, незлобливо на кого-то чертыхались, время от времени потягивая из горла живительную влагу. Закусывали, не прекращая работы, смачно хрустя пучками сочного головастого лука.
Нина, попрощавшись с покойницей, подниматься вверх по дороге не стала. Решила зайти на еврейское кладбище, навестить бывшую соседку, прибрать могилку, поставить букет живой сирени* с баночкой воды - для того предусмотрительно и купила у входа.
Хана была гостеприимной, хлебосольной. Нина до сих пор вспоминает вкус Ханиного плова, которым та по-соседски угощала. Такого больше не ела. А пахучий бахш!.. Мм!..Просто объедение! А какие лепёшки пекла Хана в собственном тандыре! Принесёт, бывало, с пылу - с жару, горяченькие, румяные, с хрустящей корочкой да со сливочным маслом!.. Нина вздохнула: "Хана, Хана..."
Женщина толкнула калитку, вошла в опрятный кладбищенский парк.
Раскидистые деревья, ласково обнимаясь, шепчутся о чём-то. В ветках застряло солнышко, щедро рассыпая золотые монетки. Свежее синее небо. Облака тихо плывут пушистыми белыми лебедями. Птички деловито снуют, пересвистываются. Хорошо... Здесь - своя жизнь!.. Чисто и красиво, как в музее под открытым небом! Добрые, весёлые лица. -
Вот с чёрного мрамора улыбается красавец-поэт, а это - скульптура известной балерины... А вот на высоком постаменте - чёрный бюст народного артиста... Здесь покоится художник, а вот тут - спит вечным сном музыкант... И надписи - одна красноречивее другой...
"Интересно, как при жизни ко всем этим людям относились родные? Так же горячо любили?" - размышляла про себя Нина, проходя по неширокой галерее между рядами могил, поднимаясь выше, отыскивая нужную.
Выше - захоронения более ранние. Памятники поскромнее.- "Чем проще памятники, тем больше силы придают они чувству грусти..." - неожиданно пришло в голову где-то вычитанное замечание Ж. Бернардена. Здесь кое-кого Нина знала лично - жила недалеко от еврейского квартала. Узнавала - приостанавливалась, здоровалась...
Могилы рядами поднимались вверх. Крутые, вполшага, местами ветхие, осыпанные ступеньки, вели от ряда к ряду. Приходилось искать выбоину и по ней подниматься наверх, чтобы не наступить на могилу - не осквернить.
Вот так, в сопровождении улыбающихся, внимательных взглядов с памятников, Нина поднялась несколько ярусов. Она была здесь только раз, во время похорон Ханы. Место запомнила. Ориентир - могила семьи, погибшей в автокатастрофе вместе с дочкой - трёхлетней Бэллочкой, как значилось на записи. Нина тогда сердечно пожалела погибших - надо же такому горю случиться.
Женщина немного устала, огляделась... Ага, вот она - Бэллочка с родителями. А вот и Ханина могила! Земля кое-где раскрошилась, чуть подалась вниз. На краю могильной плиты - небольшая дыра. Простенькая стела посерела, фотокарточка на южном солнце выцвела - лица не разобрать.
- Здравствуй, соседка!- тяжело дыша, поздоровалась Нина. - Ох... дай отдышусь маленько...- перевела дыхание, продолжала:- Ну...как ты тут? Памятник, смотрю, запылился... Сейчас могилку приберу. - Протёрла памятник, смела с надгробия хвойные иголочки, оброненные молоденькой слезливой сосёнкой, одиноко стоявшей неподалёку. Поставила сирень с банкой. Присобрала землицы. В дырку уложила камушки, присыпала, разровняла. Ладошкой прихлопнула. - Ну вот, траву повыдёргиваю и всё!
Прибирая могилу и негромко рассказывая бывшей соседке накопившиеся за несколько лет новости, Нина вдруг чётко услышала чей-то глухой, будто из-под земли, голос:
- Ты-ы з-з-а-ч-чем з-з-де-е-есь?..
Женщина оглянулась. - Никого... Прислушалась... - Никого... Кто спросил?.
- Померещилось... - усмехнулась Нина. И хоть она была человеком неробким, ей стало немного не по себе... Непонятная жутковатость медленно вселялась в душу, мелкими колючками расползаясь по спине... Отгоняя страх, Нина всё же решила побыстрее закончить нехитрую уборку
- Ты-ы заче-ем зде-е-сь? - протяжно спросило уже несколько нестройных низких голосов громче и настойчивее.
- Что за ерунда такая со мной творится?! - разозлилась на себя Нина. Она выпрямилась. Снова посмотрела по сторонам... На кладбище кроме неё не было ни души.
И тут снова откуда-то из-под земли стал нарастать разноголосый шум толпы, грозно завывающей:
- Ты-ы-ы з-з-з-а-а-ч-ч-е-м-м з-з-де-е-сь-сь?!.. Ты-ы з-з-а-а-че-е-м-м зде-е-сь?!
- Господи, боже мой! Что же это?.. - Нина не на шутку перепугалась. - Что происходит?!
Прозрачный воздух подёрнулся вдруг струящейся пеленой. Небо кругом посерело.
Нина очутилась в большом шатре из тумана. Множество мерцающих огоньков-светлячков заполонили пространство. Лики усопших с каменных портретов стали почему-то злыми и со всех сторон пронзают глазами...
Нина хотела, было, ответить, неизвестно кому, что пришла навестить бывшую соседку Хану, но не смогла произнести ни слова - онемела. Губы налились свинцом и, словно, склеились так, что невозможно открыть рот.
Женщина поняла, что надо быстрее бежать отсюда, пока не поздно!
Но... что это? Она не может сдвинуться с места! Ноги пристыли к земле, будто обутые в кандалы и напрочь прикованные. Какая-то сила сверху плотно вдавливает вниз. Другая - снизу втягивает в землю, пропитывая ноги жутким холодом, расплывается по телу, пробирается изнутри всё выше. Тяжесть застывает и стискивает кольцом всё тело... Кажется, ещё мгновение - и она превратится в каменную глыбу-статую. Огромные чёрные вороны, неизвестно откуда взявшиеся, низко пролетая, хлопают крыльями, зловеще галдят над головой...
А голоса из-под земли всё громче, всё угрожающе вопят:
- Во-о-он! В-в-о-о-н! В-в-о-о-н! Ты-ы-ы з-з-а-а-че-е-м-м з-з-де-е-есь? В-во-о-н!
Со всех сторон стелы с портретами, все эти произведения искусства, оставив свои места, всё ближе наступают на обездвиженную женщину и окружают её плотным кольцом... Скульптуры, того и гляди, схватят каменными руками и выжмут последние соки мощной хваткой, навалятся всей массой и раздавят... Мерцающие огоньки кружатся в непонятном танце, источая холодный свет. Вот и красавец-поэт с балериной, недобро улыбаясь, оказались совсем близко. Почему они здесь? Ведь стояли у входа внизу...
Нина, каким-то непонятным усилием воли, с большим трудом разжала губы:
- Господи! Где Ты?- вырвалось из груди. - Помоги! Помоги-и-и... - выдохнула она из последних сил.
Сразу почувствовала лёгкость в теле, словно, сбросила тяжеленный саркофаг. Будто, крылья выросли! Слегка придя в себя, в несколько скачков Нина перелетела через могилы, скатываясь по осыпанным ступенькам на галереи, едва не переломав ноги, под уже дружный хор скандирующих! Вся растрёпанная, как сумасшедшая в тумане, металась она по заколдованному лабиринту от могилы к могиле, то вправо, то влево, натыкаясь на памятники, запинаясь и падая... Снова возвращалась назад... Носилась вдоль забора, не находя выход... Чёрные вороны с криком шарахались от вконец обезумевшей женщины. Кладбище не отпускало. Мощным магнитом тянуло назад, снова с силой втягивало в землю, как в вихревую воронку...
- Не-е-ет! - что было сил заорала она. - Господи, да помоги же! Выведи меня отсюда, Господи!.. - Нина стала судорожно молиться, хотя не знала ни одной молитвы...
Вмиг зловещее скандирование прекратилось, туманный шатёр рухнул, мерцающие "светлячки" пропали. Улетело-порассыпалось вороньё. Выглянуло солнышко, на синем небе поплыли белые облака, птички запели-засвистели, деревья зазеленели.
Ласковый ветерок целует в разгорячённые щёки.
Нина осмотрелась, медленно приходя в себя... "Что это было?"
Скульптуры и памятники стоят на своих местах. С мраморных портретов улыбаются артисты и музыканты. А вот и балерина. Где-то недалеко от входа-выхода притаился памятник известному поэту. Где он, поэт-то? А-а... вон он... опять красивый и весёлый... А вот и выход...
Обессиленная, измотанная и перепуганная до полусмерти, Нина вывалилась из ворот еврейского кладбища на корявую асфальтную дорогу, опустилась прямо тут же, прислонившись к чугунному забору...
- Эй, подруга! Заблудилась что ли? Айда сюда! Вот оно, твоё место, уже готово! - Нина с трудом подняла голову... "Неужели приключение продолжается?" - подумала вяло.
Нет, это звали её, шутки ради, те трое мужиков, за другим забором. Они выкопали могилу и отдыхали (уже хорошо навеселе).
У женщины не было сил даже отреагировать. Она посидела немного, кое-как пришла в себя. Лишь только теперь она заметила, что в мистической сумятице где-то потеряла сумку.
"Ну да бог с ней, с сумкой... Господи, а ключи-то мои где же, а то и в дом не попаду..." - трясущимися руками нащупала связку ключей в кармане: "Здесь... Слава богу..." Нина с трудом встала, поправила волосы, натянула на голову чёрную косынку, сбившуюся на плечи.
Вдалеке на пригорке показалась толпа, появились машины - народ возвращался с похорон главбухшиной матери.
Душанбе
__________
*букет живой сирени - у евреев на надгробия кладут камни (не цветы)