Фантастический рассказ
Барон Зигфрид фон Мольтке характер имел тяжелый с самого детства. Окончательно испортился он после контузии, полученной им в сражении на Курской дуге. Благодаря своему характеру, Зигфрид, как истинный ариец, отличался свирепым нравом и отвагой в бою, был беспощаден к врагам Рейха. После Курской дуги барон был отправлен на поправку здоровья в родной Фатерлянд, а оттуда, с целью поднятия воинского духа, обленившихся на Западном фронте соотечественников, в Бельгию.
На свою беду доблестные союзники уже высадились в Европе и попытались наскоком решить все свои проблемы в этой войне. Фюрер решил показать самонадеянным англосаксам, кто есть кто на самом деле. Капитан фон Мольтке весьма доблестно проявил себя в Арденнской операции. Со своей ротой он взял в плен целый батальон американцев, за что был награжден рыцарским крестом. Но дела в Рейхе были совсем уже плохи и он был переброшен со своей дивизией обратно в Германию.
Надо отметить, что Зигфрид был непримиримым антисемитом, что было вполне естественным в Германии тех лет. Но его антисемитизм имел давние и крепкие корни еще с детства.
Дело в том, что дед Зигфрида, отставной генерал и богатый прусский помещик, после отставки решил доверить все свои капиталы банкирскому дому «Розенблюм и сыновья». Было это в конце 80-х годов Х1Х века. Банкир Исаак Розенблюм именно в это время собрал достаточное количество денежных знаков законопослушных бюргеров и наивных прусских баронов. Когда сумма вкладов достигла внушительных размеров, банкир решил отбыть на постоянное место жительство на новую историческую родину, в Североамериканские Штаты. Там он успешно продолжил, начатое в Германии дело, и вновь открыл свой собственный банк, который стал весьма успешным и прибыльным.
А старый барон Клаус фон Мольтке вернулся в свою полуразрушенную усадьбу в Восточной Пруссии, где и доживал свой век.
По пятницам барон устраивал ужин при свечах для своих домочадцев, в число которых входили его сын с невесткой и детьми. Родовое имение приходило в запустение - разруха была налицо. В мрачном обеденном зале гуляли сквозняки. Пламя свечей в старинных канделябрах колыхалось так, что казалось – еще немного усилий и свечи погаснут. Клаус фон Мольтке не обращал на такие пустяки никакого внимания. За бокалом доброго мозельского вина он предавался воспоминаниям о былых сражениях. После третьего бокала взор его, несколько размягченный, обычно останавливался на заржавевшем рыцарском мече, сохранившемся с незапамятных времен и висевшем на западной стене рядом со старинным родовым гербом. Этот меч принадлежал доблестному рыцарю-крестоносцу Корнелиусу фон Мольтке. С полчаса старый барон обычно распространялся об истории и традициях их славного рода. В конце подобных речей он выпивал следующий бокал и, очевидно, этот бокал всегда бывал излишним, так как Клаус фон Мольтке внезапно впадал в ярость, потому что перед его мысленным взором в этот момент появлялась рыжеватая физиономия с крючковатым носом его заклятого врага Розенблюма.
Речь барона становилась отрывистой и бессвязной, он с такой яростью изрыгал проклятия в адрес своего врага и всех его соплеменников, что в зале становилось явно теплее, а пляшущие по стенам тени были похожи на демонов ада.
По правде говоря, изъятая банкиром сумма была не так уж и велика, но в воображении старого барона она каждый раз достигала все более астрономических цифр.
Сын барона, то есть отец нашего Зигфрида, дослужившийся в последствии до полковника, свято верил речам своего отца и также вскипал гневом в отношении представителей иудейского племени. Этот праведный гнев поселился еще в детстве и в незрелом уме Зигфрида фон Мольтке, а перенесенная несправедливость стала частью его богатой родословной.
Когда же великий фюрер объявил крестовый поход против еврейско-большевистской России, то юный барон с воодушевлением и восторгом отправился воевать на Восточный фронт.
Сражался он доблестно. Однако, когда Зигфрид останавливался со своей частью в занятых населенных пунктах, то видел в основном жителей явно другой расы. Он даже научился немного понимать варварский язык русских, этих недочеловеков. Лишь однажды, под Минском, он увидел колонну евреев, конвоировавшимися эсесовцами. Барон остановился и, широко расставив ноги, стал внимательно рассматривать их – чернявых, светловолосых, рыжих. Гнев закипел в его сердце, но он счел недостойным расправляться с ними лично - для этого есть особые мясники – эсесовцы, каратели, часто набираемые из местных жителей.
Итак, был конец апреля 1945 года. Зигфрид сражался уже в самом Берлине. Его рота получила новенькие гранатометы и заняла позиции на одной из улиц, недалеко от рейхканцелярии. Из всей роты осталось в живых человек 12. Капитан рассредоточил их в ближайших домах. Из-за поворота, почти не снижая скорости, выскочили два русских танка. Зигфрид выбежал на середину улицы и вскинул свой гранатомет. Но тут за спиной капитана раздался взрыв, его подбросило и ....
Очнулся капитан в маленьком лесу. Над ним мирно покачивались русские березы. Никакой канонады. Метрах в пятидесяти слышался шум оживленной автострады. Голова гудела и кружилась. Donner Wetter! – слабо произнес на хорошем немецком языке Зигфрид. Поблизости раздался шум пробирающихся сквозь кусты людей. Рука капитана лежала на гранатомете, но он был слишком слаб, чтобы поднять его, поэтому счел за благо откатиться на несколько метров в густой кустарник. Мимо него, не спеша, прошли два человека в камуфляжной форме и рюкзаками на спине. Они говорили по-русски. Барон за годы войны научился более или менее сносно понимать русский язык.
Ну, что ты кипятишься, Володя, - сказал тот, что помоложе. Чего ты к этой козе Чубайса прицепился? Ведь сколько лет вы соседи? -
Тот, который постарше ответил: - Не скажи. Ведь он паскуда, что сделал? Он в заборе снизу гвозди вынул и доску отодвинул. Вот коза его у меня все клумбы потоптала и горох мой сожрала. Убить его мало! Подумаешь, любит он козье молоко! О здоровье своем заботится! Да, еще отводку мою, гаденыш, засек от столба. -
Молодой покачивая головой, сказал: - Ну, уж за электричество мог бы и заплатить. -
На что старый ответил: - А он-то, думаешь платит? Нет, с козой его я разберусь обязательно - растяжку около этой дыры установлю. - Голоса замолкли и шум их шагов постепенно затих.
Капитан полежал еще минут пятнадцать. Наконец он медленно поднялся. Голова кружилась и гудела, но уже меньше. Где я?- подумал Зигфрид. Он подошел к шоссе. На противоположной стороне шоссе виднелся голубой указатель «деревня Жаворонки». Капитан выпучил глаза, и даже протер их. Надпись не исчезла!
- Черт возьми! Как я попал в Россию? - Кавалеру рыцарского креста было невдомек, что он очутился в России в 2005 году! Через 60 лет, со дня его последнего сражения. Силы вернулись к Зигфриду, он поднял гранатомет и шагнул в сторону шоссе.
- Ну, что ж.. - подумал он - Раз я оказался в России, то неплохо напоследок отправить на тот свет какую-нибудь важную русскую шишку. Надо отомстить за мой многострадальный Рейх и великого фюрера. Барон по указателю понял,что находится недалеко от Москвы. Мимо пролетали на бешенной скорости, судя по всему трофейные, из Рейха, машины. Вот промчались один за другим три роскошных мерседеса, только вид у них был какой-то обтекаемый. Ишь, как блестят, такие только в рейхканцелярии имеются.
Зигфрид вскинул гранатомет, указательный палец уверенно лег на скобу. Из-за дальнего поворота выскочил, схожий по размеру с бронетранспортером, черный лакированный БМВ-750 с броней Б-7, способной выдержать взрыв 15 кг тротила.
Капитан выпрямился во весь рост и в два прыжка оказался на обочине шоссе. На правом переднем сидении BMW он увидел рыжего человека. Кровь ударила ему в голову. Невыносимое бешенство охватило барона .
- Jude!!!! Jude!!!!!!! - заорал он во всю глотку и выстрелил.
Взрыв не причинил никакого вреда автомобилю, а от капитана Зигфрида фон Мольтке практически ничего не осталось.
На следующий день во всех газетах писали: Задержан подозреваемый в покушении на народного любимца, А. Чубайса. Им оказался сосед господина Чубайса, отставной полковник ГРУ Владимир Квачков.
10 июня 2008 года суд присяжных оправдал Владимира Квачкова. Повторный суд и новая коллегия присяжных летом 2010 года вновь оправдала полковника Квачкова, хотя последний подвиг Зигфрида фон Мольтке так и остался неизвестным. И это истинная правда.