Трагедия вселенского масштаба
Памяти Сенеки
Место действия: место, где гибнут души
Время действия: 2007 год
Действующие лица, их возраст и внешний вид:
ЛАРРИ – 25. Rude Boy. 180. Кожаная куртка и джинсы. Обувь – ботинки Camelot. Волосы средней длины. Блондин.
СИЛЬВИЯ – 30. Femme Fatalle. 160 (без каблуков). Красное вечернее платье, туфли на высоком каблуке. Волосы длинные, на затылке собраны в хвост. Брюнетка.
ХИКСОН – 45. Gentleman. 175. Серая пиджачная пара, шляпа-котелок. Чёрные Gucci. Волосы длинные. Седой.
ГВИДО – 27. Gangster. 190. Белая рубаха, чёрные брюки на подтяжках, широкополая шляпа. Чёрные лакированные туфли. Лысый.
БРУНО – 27. Sportsman. 170. Похожая на военную униформа работника прачечной. Кроссовки. Коротко стрижен. Брюнет.
НЕХАДАИМ – 60. Infernal. 175. Очень жестокое выражение лица. Классический чёрный костюм. Чёрные лакированные туфли. Коротко стрижен. Седой.
ПЁС – без возраста. Lost. 160. Большие печальные глаза. Старые, поношенные трико и рубашка. Стоптанные домашние тапочки. Волосы длинные, свалявшиеся, неопределённого цвета.
АКТ 1
Играла музыка в стиле ambient. В комнате царила приятная полутьма. В левом углу стоял изящный шкафчик, сейчас таких уже не делают. Рядом со шкафчиком примостилась маленькая тумбочка - на ней стоял граммофон. В центре помещения громоздился большой круглый стол, где обитали телефон и лампа. Чуть поодаль застыла тётушка стола, большое старинное кресло. Вся мебель в комнате была чёрной. На стене висела большая обоюдоострая секира.
Из кухни вышел Пёс с веником и совком в руках. Скользнув взглядом по полу комнаты, он принялся с ворчанием подметать сор. Спустя некоторое время Пёс присел в кресло, чтобы передохнуть.
Музыка прервалась. Дверь спальни распахнулась, и на пороге возникла фигура Сильвии. Пёс поспешно вскочил из кресла. Сильвия подошла к столу. Пёс схватил кресло и подтащил его к столу, чтобы женщина могла сесть. Сильвия села и посмотрела на Пса. Под её жестоким, презрительным взглядом, тот сразу съёжился и словно стал меньше. Ноги Пса подкосились, и он упал на колени, но не отвёл глаз от лица Сильвии. Махнув рукой, женщина указала ему на место в углу, рядом с входной дверью. Пёс поднялся с колен и понуро поплёлся туда. Сильвия хлопнула в ладоши. Упав на четвереньки, Пёс поспешно дополз до угла. Там он сел прямо на пол, уткнув голову в колени.
Сильвия перевела взгляд на собравшихся в зале людей. Она смотрела на них с той же ненавистью, что и на Пса. Даже, пожалуй, с ещё большей ненавистью.
СИЛЬВИЯ: Уже почти шесть. Он скоро придёт.
Пёс вскинул голову и бросил на зрителей пронзительный взгляд. В тот же миг дверной звонок сыграл восемь нот из Пятой симфонии Бетховена.
СИЛЬВИЯ: Открыто!
Держа в одной руке букет цветов, а в другой – коробку конфет, в комнату вошёл Ларри.
ЛАРРИ: Добрый вечер.
СИЛЬВИЯ: Здравствуй, милый!
ЛАРРИ: Я не опоздал?
СИЛЬВИЯ: Нет, ты пришёл даже раньше. А это что-то да значит.
ЛАРРИ: Возможно.
СИЛЬВИЯ: О, ты принёс цветы! Прекрасно! Я обожаю цветы. Особенно чёрные. Нет ничего прекраснее чёрных роз.
ЛАРРИ: Если бы я знал об этом, то купил бы именно их. А так, вот… (Ларри попытался спрятать букет за спину).
СИЛЬВИЯ: Ну что ты, эти мне тоже очень нравятся. Да что же ты стоишь? Проходи, садись.
ЛАРРИ сделал шаг назад: Сейчас, только дверь запру.
СИЛЬВИЯ: Не надо. Нам некого здесь бояться.
ЛАРРИ подошёл к столу и положил на него конфеты: Куда садиться-то?
СИЛЬВИЯ хлопнула себя по лбу: Вот растяпа! Пригласила парня в гости, а сама даже места не приготовила. Пёс! Принеси нашему гостю стул! И фужеры! И поставь цветы в воду!
Ларри удивлённо посмотрел на Пса, которого не заметил, войдя в квартиру. Пёс тем временем сходил на кухню и вернулся со стулом для Ларри в одной руке и хрустальной вазой в другой. Поставив стул рядом с Ларри, он забрал у гостя букет и поставил в вазу. Водрузив сосуд на стол, Пёс пошёл к шкафчику за фужерами. Принёс их, поставил на стол и вернулся на своё место в углу.
ЛАРРИ: Кто это?
СИЛЬВИЯ: Не обращай внимания. Это Пёс.
ЛАРРИ: Как это, пёс? Это же человек.
СИЛЬВИЯ: Он человек, но он Пёс.
ЛАРРИ: Его что, так зовут?
СИЛЬВИЯ: Отчасти. Знаешь, это долго объяснять. Оставь его в покое. Пёс и Пёс, чего с ним возиться?
ЛАРРИ: Оригинально. Пёс. (Ларри повернулся к Псу). Эй, Пёс!
ПЁС мрачно посмотрел на Ларри: Гав!
ЛАРРИ: Он сумасшедший, да?
СИЛЬВИЯ: С чего ты взял? Я же сказала – он Пёс.
ЛАРРИ: Человек-собака? Как Олег Кулик? А что он здесь делает?
СИЛЬВИЯ: Живёт.
ЛАРРИ: Он твой родственник?
СИЛЬВИЯ рассмеялась: Он мой Пёс.
ЛАРРИ: Нет, мне всё-таки интересно…
Сильвия приложила палец к губам Ларри, не дав ему договорить.
СИЛЬВИЯ: Неужели мой Пёс интересует тебя больше, чем я?
ЛАРРИ сразу потерял к Псу всякий интерес: Конечно, нет. Пёс с ним!
Ларри открыл коробку с конфетами и достал из кармана куртки бутылку вина. Сильвия сразу отобрала у него бутылку и принялась рассматривать её на свет.
СИЛЬВИЯ: Вино… Оно похоже на кровь…
ЛАРРИ: Оно, в некотором смысле, и является кровью. Кровью Христа.
СИЛЬВИЯ спросила, не отводя глаз от бутылки, и слегка приподняв одну бровь: Ты верующий?
ЛАРРИ слегка смутился: Нет. Но я считаю, что Христос реально существовал.
СИЛЬВИЯ поставила бутылку и с интересом посмотрела на Ларри: В Бога, стало быть, ты не веришь?
ЛАРРИ смутился ещё больше: Нет. А ты?
СИЛЬВИЯ: Я верю, что иногда в нашу жизнь вмешивается некая высшая сила. Сила, природу которой мы никогда не сможем постичь. Я, однако, не назвала бы её божественной. Знаешь, мне кажется, что это – выше и Бога… и Дьявола.
ЛАРРИ поёжился: Странные вещи ты говоришь. Мне даже как-то не по себе стало.
СИЛЬВИЯ: Ещё бы. С такими силами нельзя шутить. Этого они не прощают.
ЛАРРИ: Такие обидчивые?
СИЛЬВИЯ: Не обидчивые, а справедливые.
ЛАРРИ: Знаешь, когда я шёл сюда, то встретил в подъезде одну весьма любопытную личность. Какой-то старый бродяга. Он встал в дверях и не хотел пускать меня в дом. Кричал, что если я его не послушаю, мне будет очень плохо.
СИЛЬВИЯ: И ты, конечно, накостылял ему, как следует?
ЛАРРИ: Что ты, я не садист какой-нибудь! Отодвинул его в сторону и прошёл. Хорош бы я был, променяв свидание с тобой на драку с каким-то бомжем!
СИЛЬВИЯ: Нищий старик повредился рассудком. С ними это часто случается. Очень легко рехнуться, живя на улице, питаясь объедками и ночуя в подвалах. Да ещё и пьют всякую дрянь. Кстати, чего вдруг ты о нём вспомнил?
ЛАРРИ: Ты говорила о вмешательстве высших сил в нашу жизнь. Я и подумал, – а что, если тот старик был их посланнком?
СИЛЬВИЯ: Друг мой, если мы будем высматривать знаки свыше во всём, что с нами происходит, то сойдём с ума быстрее, чем тот бродяга. Забудь о нём. Разве тебе сейчас плохо?
ЛАРРИ: Нет. Мне хорошо… с тобой.
СИЛЬВИЯ открыла бутылку и разлила вино по бокалам: А дальше будет ещё лучше. Давай выпьем за наше знакомство.
ЛАРРИ: Давай. И за то, что будет… дальше.
Фужеры с мелодичным звоном соприкоснулись. Выпив, Ларри взял из коробки конфету и осторожно вложил её в губы Сильвии. Женщина съела лакомство и кокетливо хихикнула.
СИЛЬВИЯ: А теперь - танцы! (Сильвия встала и подошла к тумбочке с граммофоном).
ЛАРРИ встал и последовал за ней: Отличная идея. У меня как раз есть с собой неплохой сборник.
СИЛЬВИЯ: Дай посмотреть.
Ларри достал из кармана компакт-диск и протянул Сильвии.
СИЛЬВИЯ посмотрела на обложку диска: Крис Айзек? Действительно, неплохо. Только у меня нет лазерного проигрывателя. Предпочитаю винил. (Сильвия вернула диск Ларри).
ЛАРРИ: Можно посмотреть твои пластинки?
СИЛЬВИЯ: Конечно. Вон они, на нижней полке. Заодно и выберешь, под что мы будем танцевать.
Ларри присел на корточки, достал из шкафа коробку с пластинками и принялся их рассматривать. Сильвия вернулась к столу, чтобы съесть конфету.
Ларри вытаскивал пластинки, смотрел на обложки и ставил пластинки обратно. Его лицо приобрело озадаченное выражение. К парню подошла Сильвия.
СИЛЬВИЯ: Выбрал что-нибудь?
ЛАРРИ: Нет. Выбор такой широкий, что просто глаза разбегаются. К тому же, я не знаю никого из этх артистов.
СИЛЬВИЯ: Что, и Tiger Lillies не знаешь?
ЛАРРИ: Увы. Надеюсь, я не упал в твоих глазах?
СИЛЬВИЯ: Ну, разве что самую малость. Шутка. Никто не может объять необъятное. Но выбор всё равно за тобой. Знаешь, есть такой способ гадания. Загадываешь желание и наугад включаешь любую песню. Она и будет ответом на твой вопрос.
ЛАРРИ: Ну что ж, давай попробуем. (Ларри достал из конверта одну из пластинок, поставил на граммофон и включил его).
Конечно же, он не знал, что поставил. Это была группа Sieben с песней “Dead Bird”. Большинству сидевших в зале людей песня тоже была незнакома. С первыми звуками музыки Сильвия начала танцевать.
Это был странный танец. В иных широтах его именуют «Пляской смерти» и стараются держаться подальше от тех, кто танцует её. И, хотя Ларри ничего об этом не знал, движения Сильвии всё равно показались ему пугающими. Подстроиться под них было невозможно. Женщина словно манила его куда-то, причём совершенно не туда, куда обычно манят женщины. Она кружилась вокруг Ларри, задевая его складками платья, и время от времени проводила руками по его лицу и одежде. Но поймать её ритм парень так и не смог. Ему осталось неловко топтаться на месте, пытаясь скопировать некоторые из движений Сильвии. Он был готов провалиться от стыда, но, к счастью, песня довольно быстро закончилась.
Сильвия выключила граммофон и повисла у Ларри на шее.
СИЛЬВИЯ: Нравится?
ЛАРРИ: Ну, в общем, да.
СИЛЬВИЯ: Если не нравится, так и скажи. Мои вкусы многим кажутся странными.
ЛАРРИ: Как называется эта песня?
СИЛЬВИЯ: «Мёртвая птица». А каким было твоё желание?
ЛАРРИ: Оно… не связано с мёртвой птицей.
СИЛЬВИЯ: А с чем оно связано?
ЛАРРИ: С тобой.
СИЛЬВИЯ: Со мной? Интересно… В самом деле, при чём здесь мёртвая птица?
ЛАРРИ: Какой-то странный способ гадания. Наверное, проще погадать на картах.
СИЛЬВИЯ подошла к столу: Вот этого, дорогой мой, не следует делать никогда. Понимаешь ли, карты – они не предсказывают будущее. Они его создают. Какие карты выпадут, – такой твоя жизнь и будет. Или не будет, если попадётся пиковый туз. (Сильвия взяла из коробки конфету). Слушай! (Сильвия указала на коробку). Это ведь «Птичье молоко», так?
ЛАРРИ: Ну да, только при чём здесь…
СИЛЬВИЯ: Так вот она, мёртвая птица! Это значит, что мы с тобой убьём эту коробку за вечер. Вопрос только в том – до или после?
ЛАРРИ: До или после чего?
СИЛЬВИЯ села в кресло и игриво произнесла: Не знаю. Это ведь было твоё желание. Иди сюда.
Ларри подошёл к Сильвии и сел рядом с ней. Женщина наполнила бокалы.
СИЛЬВИЯ: Не хочешь выпить за высшую силу, которая свела нас с тобой?
ЛАРРИ: Пожалуй, стоит её поблагодарить. А то как бы не разгневалась.
СИЛЬВИЯ: Прекрасно! На брудершафт!
Выпив, Сильвия приникла к Ларри и стала гладить кончиками пальцев его лицо. Ларри обнял женщину обеими руками за талию. Сильвия подарила ему долгий и страстный поцелуй.
СИЛЬВИЯ: Вот видишь, всё само собой получилось. Тебе не пришлось изощряться в остроумии, делать мне комплименты, или хвастать своими подвигами. Я сама взяла, да и поцеловала тебя. Удивлён?
ЛАРРИ: Немного. Такое бывает редко.
СИЛЬВИЯ: А знаешь, почему?
ЛАРРИ: Нет.
СИЛЬВИЯ: Мужчины, как правило успевают всё испортить. Считают нас дурочками, которые ведутся на красивые слова. Мало кто знает, что на самом деле нужно женщине…
ЛАРРИ провёл пальцами по её щеке: И что же на самом деле нужно женщине?
СИЛЬВИЯ: Убить тебя и съесть! (Сильвия снова припала к его губам).
СИЛЬВИЯ: Нам нужна искренность, понимаешь? Притворство способно убить любые отношения в звродыше. Я хорошо умею видеть фальшь. И уж поверь мне – в тебе я её не вижу.
ЛАРРИ спросил, прикидываясь обиженным: Что, совсем?
СИЛЬВИЯ: А тебе хотелось бы? Глупо. Да, милый мой, ты – именно тот, кто есть. Ты ведь и сам не знал, зачем идёшь сюда. Надеюсь, теперь ты знаешь? Скажи.
ЛАРРИ: Ты ведь сама меня пригласила.
СИЛЬВИЯ: Это ответ на вопрос «почему», а не «зачем». Смелей. Я ведь сказала, что нужно мне. Теперь твоя очередь.
ЛАРРИ решительно сказал: Я хочу быть с тобой.
Пёс сокрушённо покачал головой, но Ларри этого не увидел.
СИЛЬВИЯ: Как долго?
ЛАРРИ: Всегда. То, что я сейчас скажу, может показаться тебе той самой фальшью, но… это правда, Сильвия. Мы знакомы всего второй день, и я ровным счётом ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты – самая загадочная и волнующая женщина на планете. Но знаешь… этого достаточно.
СИЛЬВИЯ: Достаточно для чего?
ЛАРРИ: Чтобы понять – я встретил свою мечту. Сильвия, я… люблю тебя.
Пауза
СИЛЬВИЯ: Ты честный и благородный молодой человек, Ларри. Я верю тебе. И я тебя… ненавижу!
ЛАРРИ: Что?
СИЛЬВИЯ дала ему пощёчину: Ненавижу! Подлец! Ничтожество! Ты только посмотри на него, Пёс! Этот говнюк позволил себе подумать, что он достоин моей любви! Смех, да и только. Ты не находишь, а, Пёс?
Ларри вскочил со своего места. На его лице поочерёдно отразились недоумение, смятение, обида, страх, и, наконец, злоба. Он посмотрел на Пса, потом снова перевёл взгляд на Сильвию.
ЛАРРИ: Теперь я начинаю понимать…
СИЛЬВИЯ: Что? Что ты можешь понять своим куцым умишком? Тебя не раз предупреждали, а ты не понял ровным счётом ничего!
ЛАРРИ: Мне совершенно ясно, что ты – такая же сумасшедшая, как и твой Пёс. Пожалуй, даже хуже. Он, по крайней мере, не буйный.
СИЛЬВИЯ: Подумаешь! Ну и целуйся с ним!
ЛАРРИ: Нет уж, спасибо. Предпочитаю женщин. Здоровых женщин. (Ларри пошёл к двери. Рядом с ней он остановился и повернулся к Сильвии). Или твоё чувство юмора так же оригинально, как музыкальные пристрастия? Смотри, ещё не поздно всё исправить.
СИЛЬВИЯ: Ты честный и благородный молодой человек, Ларри. Но… ты, кажется, собирался уходить. Так забирай же свои мерзкие цветы! (Сильвия швырнула в него букет. Ларри поймал его и взялся за ручку двери).
СИЛЬВИЯ: Закрыто!
Ларри несколько раз дёрнул за ручку. Безрезультатно.
ЛАРРИ: Чёртова маньячка, когда ты успела запереть дверь?
СИЛЬВИЯ: Она всегда была заперта.
ЛАРРИ: Так открой же её. Или собираешься держать меня здесь, как в плену?
Из кухни вышел Хиксон. Остановившись рядом с Сильвией, он посмотрел на Ларри.
ЛАРРИ: Только этого мне ещё не хватало!
Хиксон быстро приблизился к Ларри и с размаху ударил его в солнечное сплетение. Схватившись за живот, Ларри согнулся пополам. Хиксон нанёс ему два удара в челюсть, сначала кулаком, потом коленом. Ларри повалился на пол.
ХИКСОН задумчиво рассматривал костяшки своих пальцев: А теперь?
ЛАРРИ закрылся руками от возможных ударов: Послушайте! Если вы – муж этой женщины, то сами должны были всё видеть. Я ни в чём не виноват! Я не знал, что она замужем! В конце концов, она сама позвала меня сюда!
ХИКСОН посмотрел на Сильвию: Что он несёт?
СИЛЬВИЯ: Он думает, что ты – мой муж.
ХИКСОН: Твой муж? А что это такое?
СИЛЬВИЯ: Муж – сокращение от «мужчина». Такой дурацкий ритуал. Мужчина и женщина идут в специальную контору, где их объявляют мужем и женой.
ХИКСОН: А «жена», стало быть, - сокращение от «женщина»?
СИЛЬВИЯ: Ну да. Они обмениваются кольцами и думают, что теперь в их жизни всё будет, как по маслу.
ХИКСОН: Обмениваются кольцами? Ой, не могу! Умора. (Хиксон присел на корточки перед поверженным Ларри). Так значит, ты подумал, что я – мужчина Сильвии?
Ларри приподнял голову и несколько раз быстро кивнул.
ХИКСОН: Не угадал. Вставай. Не бойся. (Хиксон протянул Ларри руку, помог парню встать и отряхнул его куртку от пыли). Пёс, присмотри за дверью. (Пёс на четвереньках подполз к двери и уселся под ней).
ХИКСОН сказал Ларри, указывая на стул: Садись. (Ларри сел. Хиксон встал между ним и Сильвией).
ХИКСОН сказал Сильвии: Ну как, всё гладко?
СИЛЬВИЯ: Представь себе, чуть было не сорвалось. Беглец.
ХИКСОН: Да ладно!
СИЛЬВИЯ: Серьёзно. Нам повезло, что чувства этого парня оказались сильнее его разума.
ХИКСОН: В последний раз он появлялся сорок лет назад…
ЛАРРИ вскочил: Что, чёрт возьми, здесь происходит?
ХИКСОН схватил его за горло и заставил сесть: Остынь.
ЛАРРИ: Сначала объясните мне, что всё это значит! Первым делом я вижу человека, прикидывающегося собакой, но не обращаю на него внимания, поскольку пришёл к его хозяйке. Потом выясняется, что у неё тоже крыша течёт. Дамочка осыпает меня бранью, хлещет по щекам и прогоняет прочь. Я ухожу. Но тут вдруг появляется какой-то громила и отрабатывает на мне приёмы муай-тай. А теперь со мной говорят, как с маленьким мальчиком, и не дают даже слова вставить. Всё это чертовски странно, не будь я Ларри!
ХИКСОН улыбнулся и протянул ему руку: Хиксон.
ЛАРРИ: Что?
ХИКСОН: Так меня зовут. Хиксон. (Хиксон потряс руку Ларри).
ЛАРРИ: И вы – не муж Сильвии?
ХИКСОН: Нет.
ЛАРРИ: Тогда за что вы меня избили?
ХИКСОН: Избил? Я? Ты называешь эти несколько тычков избиением? Ты ещё не знаешь, что такое настоящее избиение, парень.
ЛАРРИ: В странные игры вы играете, мистер Хиксон.
ХИКСОН: Игры? Ты считаешь происходящее игрой?
СИЛЬВИЯ: Дурашка…
ЛАРРИ: Если это – не игра, то, должно быть, сон. Дурацкий, кошмарный сон! Ущипните меня!
Хиксон схватил Ларри за нос, несколько секунд потаскал по комнате и отпустил. Держась за нос, парень сел на стул.
СИЛЬВИЯ: Убедился?
ЛАРРИ: Значит, это игра.
ХИКСОН: Ты волен называть это, как тебе только вздумается. Суть останется неизменной.
ЛАРРИ: Что? Суть? Какая может быть суть в ваших хамских выходках? Стойте! Вы ведь меня похитили! Вы держите меня здесь взаперти, не даёте выйти, бьёте… Да-да, это похищение, за которое вы ответите по всей строгости закона!
ХИКСОН: Да что ты? Дружище, я так напуган. Прямо трясусь весь. Должен тебе сказать, что законы у нас свои. Это во-первых. А во-вторых – тебя здесь никто не держит. Можешь уйти, как только этого пожелаешь.
ЛАРРИ: Правда? К чему, тогда, весь этот цирк?
Ларри встал и пошёл к выходу. Пёс поднял на него взгляд и зарычал. Ларри присел перед ним на корточки.
ЛАРРИ: Послушай, Пёс. Я знаю, – ты себе не принадлежишь. Всех впускать и никого не выпускать – твой единственный закон. Но пойми же и ты меня. Мне очень нужно домой. Мама ждёт. (Ларри погладил Пса по голове). Пусти меня, а?
СИЛЬВИЯ: Пусти его, Пёс!
Пёс послушно освободил дорогу. Ларри с торжествующим видом принялся открывать многочисленные замки и запоры. Хиксон и Сильвия о чём-то тихо переговаривались. Ларри открыл дверь, занёс ногу для шага вперёд и застыл, ошеломлённо глядя перед собой.
ХИКСОН сердито посмотрел на Ларри: Ты ещё здесь? В чём дело?
ЛАРРИ повернулся к Хиксону и Сильвии: Там, за дверью, каменная стена!
ХИКСОН: Ах, это… Возьми мел и напиши на ней: «Здесь был Ларри».
СИЛЬВИЯ: А лучше – разбегись и ударься об неё лбом. Так будет проще.
ЛАРРИ: Откуда могла взяться эта стена?
ХИКСОН: Она всегда была там.
ЛАРРИ: Неправда! Там была дверь!
ХИКСОН: Нет, как раз дверь и возникла там на некоторое время. А стена… Стена была там всегда.
ЛАРРИ: Чушь! Должно быть ваши сообщники заложили дверь, пока вы играли со мной в «Твин Пикс». Никак не могу взять в толк, зачем вам всё это нужно?
ХИКСОН: Думаешь, стену построили только что? Стало быть, раствор ещё не схватился, и ты легко сумеешь её разрушить.
ЛАРРИ: Точно! Как это я сразу об этом не подумал! (Ларри снял куртку и повесил её на крючок. Потом упёрся руками в стену и навалился на неё всем весом).
ХИКСОН подошёл к Ларри: Взгляни внимательнее на эти камни. Видишь, – на них уже вырос мох. Это действительно очень древняя стена, парень.
ЛАРРИ продолжал толкать и пыхтеть: Ерунда! Подделка!
ХИКСОН: Хорошо. А эту надпись ты видишь?
ЛАРРИ оторвался от своего занятия и прочитал надпись на стене: Берни и Том, 1887 год. Так вот почему она не поддаётся!
ХИКСОН хлопнул Ларри по плечу: Точно! (Некоторое время оба смеялись. Потом улыбка сползла с лица Ларри).
ЛАРРИ: На самом деле это не смешно.
ХИКСОН: В этом ты тоже прав. Но что толку от твоей правоты? (Пожав плечами, Хиксон вернулся к столу и сел по левую руку от Сльвии).
ЛАРРИ раздражённо сказал: Давайте расставим все точки над «и»! Или вы немедленно объясните мне, что всё это значит, или… или я за себя не отвечаю!
ХИКСОН: Ты не отвечаешь за себя с той самой минуты, как шагнул на порог этой комнаты. Теперь за тебя отвечаем мы.
ЛАРРИ недоумённо спросил: Вы? Кто – «вы»?
ХИКСОН: Я, Сильвия, Гвидо, Бруно и Пёс.
ЛАРРИ оторопело посмотрел на Пса: Пёс?!
ПЁС поднял на него взгляд: Гав!
ЛАРРИ: Вы отвечаете за меня… Перед кем?
ХИКСОН: Перед Нехадаимом.
ЛАРРИ: А это ещё что за хрен с бугра?
ХИКСОН: Зря ты так. Это велкий человек. Правда, Сильвия?
СИЛЬВИЯ: О, да! Если бы не он, я наверное, так и сдохла бы, наклеивая марки на почте.
ХИКСОН: Нехадаим видит людей насквозь. Он сразу может определить, кто ему нужен, а на кого не стоит тратить время. Ты ему понравился, Ларри. Ты должен гордиться этим.
ЛАРРИ: Выходит, я зачем-то понадобился этому вашему Нехадаиму? Поэтому вы заманили меня сюда и замуровали выход?
ХИКСОН: Ты делаешь потрясающие успехи. Нехадаим будет доволен.
ЛАРРИ: Нехадаим то, Нехадаим это! На кой чёрт я ему сдался?!
СИЛЬВИЯ: Ты держишься молодцом. Но неужели ты так ничего и не понял?
ЛАРРИ: Погодите-ка… Кажется, я начинаю понимать… Нет, я ровным счётом ничего не понимаю, кроме одного – вы ведёте себя, как психи! (Ларри сложил руки в молитвенном жесте). Господь мой Бог, спаси меня из этого Ада!
ХИКСОН, изменившись в лице, прижал палец к губам: Тссс! (Хиксон вскочил бросился к Ларри. Тот закрыл лицо руками. Хиксон достал из нагрудного кармана своего пиджака жёлтую карточку и показал её Ларри).
ХИКСОН: Это ты зря, парень. Ты не выйдешь отсюда, покуда мы того не захотим. Нам, как понимаешь, это совсем не нужно. А ты возносишь молитвы Господу, требуя вызволить тебя отсюда. Знаешь, что будет, если он внемлет твоим мольбам? Ты попадёшь к Нему раньше назначенного срока!
СИЛЬВИЯ: Кому ты поверил, Хиксон? Этот хлыщ уверовал только что, под влиянием обстоятельств. Он сам признавался мне, что трансцентдентное ему до фени.
ХИКСОН: Да? А я думал, он это серьёзно… Слушай, а ведь его, кажись, проняло!
СИЛЬВИЯ: Точно. О Боге они вспоминают не сразу. Думают, что могут решить проблему своими силами. Быстро же ты потёк, Ларри! Впрочем, всё ещё только начинается. (Сильвия пошла в спальню).
Ларри подошёл к столу и сел на место Сильвии. Вылил в бокал остатки вина и залпом выпил. Достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, закурил.
ХИКСОН: Ты не спросил разрешения.
ЛАРРИ: А ты спросил разрешение, прежде чем расплющить мне нос? Думаешь, я – задохлик, которого можно пинать, как вздумается? Нет! Ты всё ещё сохраняешь вертикальное положение потому только, что я не хочу следовать вашим правилам. Ты ведь именно этого от меня ждёшь, я прав? Горилла хренова!
ХИКСОН: Вот это отповедь! Я бы пожал тебе руку, да боюсь, ты сам этого не захочешь. Наверняка ведь считаешь меня гнусным негодяем, по вине которого ты очутился в столь неприятной ситуации. Я даже не стану спорить. Согласно твоей системе ценностей, я и есть негодяй.
ЛАРРИ: Вот вы и выдали себя! Теперь мне всё совершенно ясно. Происходящее здесь – психологический эксперимент. Эксперимент на грани фола, но не более того. Вы исследуете поведение человека в экстремальных обстоятельствах, противоречащих здравому смыслу. Не так ли, Хиксон? Или вас следует называть «профессор Хиксон»?
ХИКСОН: Магистр Хиксон. А ты умнее, чем я думал. Не возражаешь, если я закурю?
ЛАРРИ: Пожалуйста, магистр! Так значит, всё это – заранее подготовленный фарс?
ХИКСОН: Я не назвал бы это фарсом, но по большому счёту ты прав. (Хиксон достал из кармана серебряный портсигар и извлёк оттуда длинную сигарету).
ЛАРРИ поднёс огонёк зажигалки к сигарете Хиксона: Вы следили за мной, выбирали мою кандидатуру из сотен имеющихся?
ХИКСОН: Круче. Из сотен тысяч.
ЛАРРИ: Надо же. Чем это я вас так зацепил?
ХИКСОН: Есть одна особенность, но об этом позже. Мне интересен ход твоих мыслей. Продолжай.
ЛАРРИ: Итак, вы заманили меня сюда, использовав в качестве приманки Сильвию. Благодаря своим наблюдениям вы знали, что мне нравятся экстравагантные женщины, а потому не сомневались, что я откликнусь на её приглашение. Я пришёл и попал в созданную вами антиреальность. Первым звоночком стал вот этот тип. (Ларри кивнул на Пса). Он почему-то продолжает строить из себя собаку, хотя я уже десять минут, как вывел вас на чистую воду. Потом – зловещая музыка, дурацкое гадание, и, наконец, неадекватное поведение Сильвии. Хотели смутить меня, поставить в неловкое положение, и, вероятно, спровоцировать агрессию. Но я уже тогда заподозрил неладное и решил подобру-поздорову уйти. Поздорову не получилось. (Ларри дотронулся до своего носа и состроил болезненную гримасу).
ХИКСОН: Пока всё гладко. А что же стена? Как ты объяснишь её появление на месте двери?
ЛАРРИ: Это просто, как дважды два. Если уж вы и впрямь выбрали меня из нескольких сотен тысяч, в вашу затею должны быть вложены немалые средства. Которых вполне могло хватить и на то, чтобы купить небольшой фрагмент настоящей старой стены. Я не удивлюсь, если это окажется кусочек Тауэра!
ХИКСОН: Дважды два будет пять, ты слышишь? Не беспокойся за Тауэр. Он цел. Но если ты такой умный, то почему проигнорировал предупреждение? Неужели только потому, что оно исходило от грязного забулдыги, пропахшего мочой и дешёвым пойлом?
ЛАРРИ: Тот старый бродяга! Чёрт, я должен был догадаться! Выходит, игра началась ещё на подступах к крепости. Должно быть, какой-то провинциальный театр переживает сейчас второе рождение. Впрочем, это неважно. Теперь, когда я во всём разобрался, продолжать не имеет смысла. А стало быть, я могу идти.
Пауза
ХИКСОН: Нет.
ЛАРРИ: Почему?
ХИКСОН: Наш, как ты его называешь, «эксперимент», ещё не закончен. Ты очень близко подошёл к истине, но сути так и не понял. Я не могу отпустить тебя. Не смог бы, даже если бы ты рассказал мне всю правду обо мне самом.
ЛАРРИ: Я начинаю злиться.
ХИКСОН: Это здорово. Мы здесь любим хорошо посмеяться.
ЛАРРИ: Чужие переживания вас смешат?
ХИКСОН: Ещё бы. Смешнее их только чужие страдания.
Из спальни вышла Сильвия. Теперь на ней было чёрное платье.
ЛАРРИ: А, Сильвия! Сколько лет, сколько зим! И по ком траур?
СИЛЬВИЯ: По тебе. Ты сел на моё место.
ЛАРРИ: Простите великодушно! (Ларри встал с кресла, уступив место Сильвии). Пёс! Принеси мне стул!
СИЛЬВИЯ: Тебе он не подчиняется.
ЛАРРИ: Хорошо. Я сам.
Ларри пошёл на кухню и вернулся со стулом. Подошёл к столу и сел справа от Сильвии, напротив Хиксона.
ЛАРРИ: Ваш холодильник пуст. Чем же вы тут питаетесь?
ХИКСОН: Лучше тебе этого не знать.
ЛАРРИ: Подумаешь, я и так знаю, что вы людоеды.
СИЛЬВИЯ спросила у Хиксона: Какие новости?
ХИКСОН: Никаких. Наш юный друг по-прежнему в плену у логики. Думает, что она всесильна. Несчастный, в сущности, человек…
ЛАРРИ вскочил: Не смейте называть меня несчастным!
СИЛЬВИЯ: Докажи, что это не так.
ЛАРРИ: Доказать? Иди ты к чёрту!
СИЛЬВИЯ: Вот видишь. Даже тот нищий старик в подъезде сейчас счастливее тебя. Причина проста, – он свободен. А ты, Ларри? Можешь ли ты назвать себя свободным?
ЛАРРИ: Могу! И назову! Я свободен! Свободен, словно птица! Вы временно ограничили мою свободу передвижения, зато я свободен в своих решениях. Не думайте, что я позволю вам мною манипулировать!
ХИКСОН: А нам это и не нужно. Мы – сами по себе, ты – сам по себе. Мы лишь в одной точке пересекаемся, но уж важнее нет ничего. Твоя свобода выбора осталась там, за стеной. Здесь у тебя только три варианта. Первый – дождаться, когда мы сочтём нужным тебя отпустить. Второй – сорвать со стены секиру, перебить нас, и попытаться пройти сквозь стену. Выбирай.
ЛАРРИ: Секиру? Так значит, это не бутафория?
ХИКСОН: Нет, конечно. Бутафория – это мы с Сильвией. А топор настоящий.
ЛАРРИ: Ты говорил о трёх вариантах.
ХИКСОН: Третий? (Хиксон рассмеялся, взял из портсигара сигарету, прикурил, затянулся, выпустил дым). Об этом не говорят.
ЛАРРИ: Будьте вы прокляты с вашей дешёвой мистикой! Скажите, по крайней мере, что вам от меня нужно!
ХИКСОН: Не скажу. Мы ведь проводим эксперимент, не так ли? Ты должен сам обо всём догадаться. Это одно из условий.
Ларри застыл над столом, обхватив голову руками. Хиксон курил. Сильвия подняла взгляд к потолку и принялась раскачиваться, словно танцуя под слышную ей одной мелодию.
ЛАРРИ: Я понял! Понял, к чему вы клоните. Третий вариант, да? Вы хотите, чтобы я проявил сверхъестественные способности!
СИЛЬВИЯ: Как быстро ты сдаёшь свои позиции. Совсем недавно ты отрицал факт наличия таких способностей у кого бы то ни было, не то, что у тебя самого.
ЛАРРИ: И продолжаю отрицать. Я привык опираться на логику, и логика мне подсказывает: вы – шайка свихнувшихся неудачников от науки – решили, что они у меня есть. Ради чего ещё можно было устроить слежку за сотнями тысяч людей? Психология человека изучена вдоль и поперёк. Стало быть, вы работаете за пределами традиционной науки. Вам нужно что-то такое, за что можно будет в этом же году отхватить Нобелевку. Боюсь, что даже если вам её дадут, компенсировать расходы, всё равно, не удастся.
ХИКСОН: Что-то ты увлёкся своими теориями. Должно быть, тебе здесь нравится…
ЛАРРИ: Ага. Видеть вас – одно удовольствие. А не видеть – совсем другое! Сейчас я докажу вам, что я – не тот, за кого вы меня принимаете. Ошибочка вышла! Наверное, попались двое с одинаковым именем. В кино так часто бывает. Смотрели «Маллхоланд Драйв»? Там главная героиня вдруг стала совсем другим человеком. Похоже… Или совсем не похоже? А, чёрт с ним! Дело не в этом. Мне нужно уйти отсюда, и я это сделаю. Смотрите! Никакой я не маг! (Ларри подбежал к двери, распахнул её и начал делать руками пассы). Дверочка, дверочка, отворись!
ХИКСОН: Ну надо же. Не хочет замечать очевидного.
ЛАРРИ: Дверочка, дверочка, отворись!
СИЛЬВИЯ: Напрасная трата времени…
ЛАРРИ: Конечно, напрасная. Только, это вы напрасно тратите время, что я и пытаюсь доказать. Дверочка, дверочка, отворись!
Дверь спальни распахнулась, и в гостиную вошёл Гвидо.
СИЛЬВИЯ и ХИКСОН одновременно радостно вскрикнули: Гвидо!
ЛАРРИ бросил на вновь прибывшего недоумённый взгляд: Гнида?
ГВИДО: Следи за базаром, кореш.
ЛАРРИ: Нет, вы только поглядите на него! Это же гангстер. Гангстер!
ГВИДО: Идём, я должен кое-что тебе показать.
ЛАРРИ: Буду тебе очень признателен, если ты покажешь мне, как отсюда выйти.
ХИКСОН усмехнулся: Будто ты сам не знаешь.
ГВИДО поманил Ларри пальцем: Идём…
ЛАРРИ: Ладно, Капоне, показывай, что у тебя там. (Гвидо отступил в глубь спальни. Ларри пошёл следом. Сильвия встала и закрыла за ними дверь).
Из спальни донеслись звуки ударов и резкие выкрики. Через несколько минут дверь открылась, и в гостиную из спальни ввалился окровавленный Ларри. Следом, улыбаясь и потирая костяшки на левой руке, вышел Гвидо.
СИЛЬВИЯ подошла к Ларри: Пойдём, я обработаю твои раны. (Сильвия обняла Ларри за плечи и повела его в ванную. Гвидо сел за стол рядом с Хиксоном).
ХИКСОН: Ты едва не перестарался. Он еле на ногах держится.
ГВИДО: А пусть не пристают!
Из ванной вышли Ларри и Сильвия. Ссадины на лице Ларри были смазаны зелёнкой. Сильвия села за стол. Ларри, оперевшись плечом на косяк остался стоять в дверях ванной комнаты.
ХИКСОН: Поздравляю, парень. Теперь ты знаешь, что такое настоящее избиение.
ЛАРРИ: За что?
ХИКСОН: Ты опять неверно ставишь вопрос. Не «за что», а «зачем», так будет точнее. Что ж, я, пожалуй, отвечу. Это было сделано для того, чтобы ввергнуть тебя в смятение и лишить надежды на благополучный исход.
ЛАРРИ: Надежда умирает последней.
ХИКСОН: Но, всё-таки, умирает. Ты как никогда близок к истине, Ларри.
ЛАРРИ: Вы, что же… хотите убить меня?
Взгляд Ларри упал на секиру. В этот миг зазвонил стоявший на столе телефон. Сильвия сняла трубку и передала её Хиксону.
СИЛЬВИЯ: Тебя.
Слева от Сильвии, Гвидо и Хиксона возникла мрачная фигура с телефонной трубкой в руке. Это был Нехадаим. Никто из присутствовавших не заметил его появления. Нехадаим был очень силён и мог, при желании, стать невидимым даже для своих подручных, не говоря уже о несчастном Ларри.
НЕХАДАИМ: Хиксон! Что происходит? Где моя жизнь?
ХИКСОН: Нам попался очень крепкий орешек. Но мы его раскусим, не сомневайтесь. Раскусим и прожуём. Он уже почти всё понял. Осталось совсем немного.
НЕХАДАИМ: Чёрт бы тебя побрал, Хиксон! Ты всегда говоришь одно и то же. В чём проблема на этот раз?
ХИКСОН: Он слишком добрый. И судит мир по себе. Он до сих пор не предпринял никаких действий, хотя и понял, что его ожидает смерть.
Услышав эти слова, Ларри вздрогнул.
НЕХАДАИМ: Ладно. Жду вас у себя через пять минут. Кругом одни дилетанты!
ХИКСОН: Дилетанты? Прошло уже пять веков!
НЕХАДАИМ: Пять минут в сравнении с моим стажем. Хватит болтать. Я жду. (Нехадаим исчез в темноте. Хиксон положил трубку).
СИЛЬВИЯ: Что он сказал?
ХИКСОН: Приглашает к себе. Будет давать ценные указания. Идём.
Хиксон встал и пошёл в спальню. Следом направился Гвидо. Последней ушла Сильвия. Задержавшись в дверях, женщина кивком головы указала на Ларри.
СИЛЬВИЯ: Пёс! Присмотри за ним!
Из спальни вырвался пучок ярких белых лучей. Дверь захлопнулась.
АКТ 2
Ларри сидел за столом, понуро глядя в пол и барабаня пальцами по своему затылку. Пёс расхаживал по комнате с совком и веником в руках. Время от времени он останавливался, сметая пыль. Ларри достал сигареты и закурил. Взял в руки фужер и бутылку. Хотел налить себе вина, но обнаружил, что бутылка пуста. Ларри в сердцах швырнул её в стену. Пёс оторвался от своего занятия и долго смотрел на Ларри. Потом сочувственно покачал головой и пошёл подметать осколки.
Ларри нервно посмотрел по сторонам. Посмотрел на Пса.
ЛАРРИ: Пёс!
Пёс поднял на него взгляд. Ларри молчал. Пёс пожал плечами и продолжил подметать.
ЛАРРИ: Хватит ломать комедию! Я вижу, ты здесь самый вменяемый. Объясни мне, что происходит.
Пёс остановился.
ПЁС: Сейчас. Только мусор выброшу.
Пёс пошёл на кухню. Оттуда раздался звук ссыпаемого в ведро мусора. Пёс вернулся с чекушкой водки “Nemiroff”. Сел за стол рядом с Ларри. Открыл бутылку. Разлил водку по фужерам – сначала Ларри, потом себе. Поднял свой фужер и протянул его к Ларри, предлагая чокнуться. Ларри взял бокал, чокнулся с Псом и залпом выпил водку. То же самое сделал и Пёс.
ПЁС: Что именно ты хочешь узнать?
ЛАРРИ: Всё. Зачем меня здесь держат? Откуда взялась стена? Кто такой Хиксон? Что нужно их боссу с вурдалацким именем? Какое отношение ко всему этому имеет Сильвия?
ПЁС: Сильвия… Ты любишь её, да?
ЛАРРИ: Люблю, несмотря на её дурацкие выходки. Что всё это значит, Пёс? Мне начинает казаться, что я угодил в Ад.
ПЁС: Это место похоже на Ад. Но здесь другие правила. (Пёс кивнул на лежавшую перед ним сигаретную пачку). Можно?
ЛАРРИ: Пожалуйста.
Пёс взял сигарету и закурил. Он наслаждался каждой затяжкой, словно очень давно не прикасался к сигаретам.
ПЁС: Сто лет не курил хорошего табака. Сколько такие стоят?
ЛАРРИ: Полфунта. Пёс, не томи.
ПЁС: Этой квартиры не было здесь до вчерашнего дня. Она возникла, когда тебя пригласила Сильвия. Так же когда-то было со мной…
ЛАРРИ: Постой-ка. Что значит, её здесь не было? Ты хочешь сказать, что всё это – декорация, построенная специально для меня? Они что, снимают какое-то дурацкое шоу? Вот сукины дети! (Ларри стукнул кулаком по столу). Я на них в суд подам!
ПЁС покачал головой: Ты опять ничего не понял. Не стану тебя разубеждать. Можешь считать это место павильоном, декорацией, телестудией – чем угодно. Оно всё равно останется тем, чем является.
ЛАРРИ: Чем?
ПЁС: Местом, где гибнут души.
Пауза
ЛАРРИ: Ты сказал, что с тобой было то же самое. Что они сделали? Заманили тебя сюда и заставили им прислуживать? Они и меня хотят сделать своим слугой? Они похищают людей? А Сильвия работает здесь приманкой, да?
ПЁС: С приманкой ты угадал. И с похищением тоже. Но новый раб им не нужен. Достаточно одного. У Хиксона другие планы относительно тебя, Ларри. И поверь мне – он своего добьётся.
ЛАРРИ: Он хочет убить меня? Изнасиловать? Разрезать на органы? Перестань говорить загадками, Пёс! Кстати, почему тебя так зовут?
ПЁС: Это имя дал мне Нехадаим. Я был готов на всё, чтобы остаться в живых. Когда Хиксон занёс над моей головой секиру, я упал на колени и начал целовать его ботинки. Нехадаиму это так понравилось, что он подарил мне жизнь. Вечную, тусклую жизнь Пса. (Пёс наполнил бокалы).
ЛАРРИ: Как тебя звали раньше?
ПЁС: Берни. Странно, что я это помню. Да, меня звали Берни, и у меня был друг по имени Том…
ЛАРРИ: Берни и Том? (Ларри вскочил с места, подбежал к двери, распахнул её, прочитал надпись на стене и упал на колени). Лучше бы это был сон!
ПЁС: Иди сюда, Ларри. Я ещё не всё тебе рассказал.
Ларри вернулся за стол.
ПЁС: Я не должен был говорить и того, что ты слышал. Они накажут меня за это. Возможно, даже убьют. Но мне уже всё равно. Я хочу помочь тебе, Ларри. Ты должен знать про них всё.
Пёс поднял бокал, чокнулся с Ларри и выпил. Ларри только слегка пригубил водку.
ПЁС: Сильвия, Хиксон, и остальные, - не те, за кого себя выдают. Не люди. Они когда-то были людьми. Всё изменилось после того, как за них взялся Нехадаим. Он сжёг их души, дав им взамен новые. Чёрные. Без него они не существуют. Это щупальца Нехадаима, инструменты, при помощи которых он делает своё дело.
ЛАРРИ: Они навсегда в его власти?
ПЁС: Да. Я знаю, почему ты спросил об этом. Ты всё ещё очарован Сильвией. Поверь мне, Ларри, ты не сможешь отнять её у Нехадаима. Человека, которого ты любишь, не существует! Сильвия всего лишь играла роль, написанную Нехадаимом. И она сделала это мастерски, – ты попался. Будь осторожен, Ларри. Впереди ещё много опасностей.
ЛАРРИ: Не думаю, что всё может стать хуже, чем сейчас.
ПЁС: Может. Ты ещё многого не знаешь о жизни, Ларри. Бывает так, что перед тобой вдруг замаячит призрачный шанс, волшебная возможность спастись. Забыв обо всём, ты ринешься вслед за ней, как за синей птицей. Ты скажешь себе – «Теперь-то точно получится!». Ты прав, – не может быть так, чтобы в этой мгле не было просвета. Ты уже почти победил, осталось сделать последний решительный шаг! Но в этот самый миг ты поймёшь, – ключ к спасению сверкает в той же руке, что бросила тебя в Бездну. Увидишь, что Дьявол дразнит тебя, приоткрывая заветную дверь и тут же захлопывая её у тебя перед носом.
Так может продолжаться бесконечно. Бруно знает толк в своём деле. Ты каждый раз будешь верить, что уж теперь-то точно получится…
ЛАРРИ: Бруно – это ещё один прислужник Нехадаима?
ПЁС: Да. Самый опасный из них. Он изменяет реальность, раз за разом заставляя поверить в возможность избежать конца. Самая страшная пытка, какую только мог придумать Нехадаим.
ЛАРРИ: Кто такой этот Нехадаим? Чем он занимается?
ПЁС: Нехадаим – тот, кто губит души.
ЛАРРИ: Он и меня хочет подчинить? Сделать таким, как Хиксон?
ПЁС: Нет, Ларри. Хиксон – его работник, а ты – клиент. Хотя, вернее будет сказать, - жертва.
ЛАРРИ: Если всё так, как ты говоришь, то Хиксон – такая же жертва, как и я.
ПЁС: Нет. Конечно, Хиксон себе не принадлежит, но он, по крайней мере, может многое себе позволить. А для тебя всё закончилось, когда ты переступил порог этой комнаты.
ЛАРРИ: Значит, всё-таки, убьют. Что они сделают? Отрубят мне голову? Утопят в ванне? Зарежут? Или эта горилла Гвидо двинет меня кастетом в висок?
ПЁС: Знаешь, что самое страшное, Ларри? Они не собираются тебя убивать. Нехадаим не сможет съесть твою душу, если её исторгнет из тебя Гвидо, или кто-то ещё.
ЛАРРИ: Так что, чёрт возьми, им нужно?!
ПЁС: Представь, что ты очутился в доме без окон и дверей, наедине с грязной глухонемой старухой, которая следует за тобой, словно тень. От старухи шибает мочой, а изо рта её стекает слюна. Ты включаешь телевизор, а трухлявая дрянь, мыча, маячит перед экраном. Ты хочешь почитать книгу, а она смотрит через плечо и недовольно мычит, когда ты переворачиваешь страницу раньше, чем она успела её прочесть. Хочешь поесть, а старуха вырывает у тебя кусок изо рта. Ты запираешься в туалете, а она ломится в дверь и мычит, мычит, мычит! Вечером ты ложишься спать. Дождавшись, когда уснёшь, она вползает в твою постель и впивается беззубым ртом в твои губы, и теребит костлявой рукой твой… Долго ты выдержишь, Ларри? Что предпримешь в такой ситуации?
ЛАРРИ: Конечно, это было бы неприятно. Но я, всё же, попробовал бы уговорить её отстать от меня.
ПЁС вскочил и в сердцах закричал: Уговорить?! Она же глухонемая! Она не слышит тебя! Так может продолжаться бесконечно! До тех пор, пока ты не схватишь нож и не выпустишь ей кишки! Но в этом случае, Ларри, - в стене откроется дверь, и в дом войдёт Господин Офицер. «Всё ясно!», - хладнокровно произнесёт он. Наденет на тебя наручники и будет долго лупить дубинкой. Потом он бросит тебя в машину и отвезёт туда, откуда нет никакого выхода. Нет выхода! Нет! (Пёс упал на колени, закрыл лицо руками и зарыдал). Не было… Не было… Не было…
ЛАРРИ: Отсюда тоже нет выхода, верно?
ПЁС: Нет, Ларри. Отсюда – есть.
ЛАРРИ привстал: Какой?
ПЁС встал: Такой же, как и в случае со старухой. Тебе нельзя убивать её, чтобы не стало хуже. Но и терпеть её невозможно. Особенно, зная, что это будет продолжаться бесконечно. А убежать нельзя. Что остаётся, Ларри?
ЛАРРИ: Нет!!!
ПЁС: Наконец-то ты догадался. (Пёс подошёл к столу и налил себе водки). За тебя! (Пёс выпил, не дожидаясь Ларри).
Ларри схватил свой бокал и разбил его об пол.
ЛАРРИ: Нет! Этого не будет. Лучше я перебью их всех. Дождусь, когда они вернутся, и зарублю их этой чёртовой секирой! (Ларри сорвал секиру со стены и рассёк ею воздух перед собой). Они не заставят меня… Слышишь, Пёс, этому не бывать!
ПЁС: Глупец! Я не стану тебе мешать. Возьми топор, убей Хиксона, Гвидо, Сильвию. Но что потом, Ларри? Мы не сумеем выйти отсюда, как не сумел этого сделать никто до нас. Хотя… Кажется, одному всё-таки, удалось.
ЛАРРИ: А я ведь знаю, кто это был. Тот нищий старик в парадном. Он говорил, что здесь меня ждёт беда. А я, дурак, посчитал его сумасшедшим.
ПЁС: Всякий, кто не был здесь, назвал бы это безумием. Знаешь, Ларри, порой мне кажется, что это и есть безумие. Я здесь уже сто двадцать лет, а всё никак не могу привыкнуть… Никак не могу поверить, что это происходит на самом деле. Бедный, бедный Берни. И бедный Ларри…
ЛАРРИ: Я убью их!
ПЁС: Что ж, Бог тебе судья. Но, как я уже сказал, мы не протянем после этого долго. Что лучше, Ларри – мучительная смерть от голода, или… Сколько пройдёт времени прежде, чем мы начнём, сглатывая слюну, присматриваться друг к другу?
Ларри повесил топор на место, подошёл к столу и посмотрел на телефон, так, словно впервые его увидел.
ЛАРРИ: Здесь же есть телефон! Я позвоню в полицию! Их арестуют! Мы будем свободны!
Пёс хотел что-то сказать, но, видя решимость Ларри, промолчал. Ларри снял трубку и набрал номер полиции. После трёх гудков кто-то ему ответил. Ларри не знал, что дозвонился совсем не в полицию…
ЛАРРИ: Полиция! Меня похитили! Помогите!
БРУНО: Прачечная.
ЛАРРИ: Что? Какая прачечная? Я звоню в полицию.
БРУНО: Но это прачечная.
ЛАРРИ: Наверное, я ошибся номером. Удачной вам стирки.
БРУНО: Спасибо.
Ларри нажал на рычаг и повторил попытку.
БРУНО: Прачечная.
ЛАРРИ: Опять?
БРУНО: А что, вы уже звонили?
ЛАРРИ: Да. Только что. Я хотел позвонить в полицию.
БРУНО: У полиции другой номер.
ЛАРРИ: Знаю. Я именно его и набираю, но попадаю, почему-то, к вам.
БРУНО: Должно быть, какие-то проблемы на линии.
ЛАРРИ: Не иначе. Извините.
БРУНО: Ничего, ничего. А что у вас случилось?
ЛАРРИ: Об этом я скажу полицейским. (Ларри нажал на рычаг). Попробую ещё раз (Ларри снова набрал телефон полиции).
БРУНО: Прачеч… (Ларри поспешно положил трубку).
ЛАРРИ: Да что же это такое? (Ларри достал из пачки сигарету, сел, закурил). Сдаётся мне, что в полицию отсюда позвонить нельзя. Верно, Пёс?
ПЁС: Верно.
ЛАРРИ: Верно. Я их недооценил. Эти кретины настроили телефон так, чтобы, набирая номер полиции, пленники попадали в прачечную. Почему не в морг? Это больше подходит к их богомерзкой затее. Ладно. С полицией дохлый номер. Но это ведь напрямую, верно? Сейчас я позвоню кому-нибудь, кто сможет нам помочь. (Ларри достал из кармана записную книжку). Так. Карла. Ей на меня плевать. Мистер Фрост? Не поверит ни одному слову. Есть! Николас! Вот, кто мне сейчас нужен! (Ларри снял трубку и набрал номер Николаса).
БРУНО: Прачечная.
ЛАРРИ: Что?
БРУНО: Прачечная. Стираем, гладим, отпариваем. Постоянным клиентам скидка.
ЛАРРИ: Но я звоню вовсе не в прачечную!
БРУНО: Тогда прощайте.
ЛАРРИ: Что за… (Ларри нажал рычаг). Этого не может быть. Они не могли предусмотреть всего, не могли знать, куда я буду звонить… А! Я переволновался и снова набрал полицию. Ну, конечно! Верно говорят: поспешишь – людей насмешишь. (Ларри снова набрал номер Николаса).
БРУНО: Прачечная.
ЛАРРИ издевательски спросил: Прачечная?
БРУНО: Прачечная.
ЛАРРИ подмигнул Псу: Скажите, вы можете стирать различия?
БРУНО: Смотря, какие.
ЛАРРИ: Между явью и сном. Между здравым смыслом и сумасшествием. Между жизнью и смертью, в конце концов!
БРУНО: Вы хотите сделать заказ?
ЛАРРИ: Пока ещё нет.
БРУНО: Позвоните, когда будете готовы (В трубке послышались гудки).
ЛАРРИ положил трубку и посмотрел на Пса: Послушай, Пёс… Отсюда можно дозвониться куда-нибудь, кроме прачечной?
ПЁС: Хиксон иногда звонит отсюда Нехадаиму.
ЛАРРИ: Ты знаешь номер?
ПЁС: Не стоит.
ЛАРРИ: Что значит, не стоит?! Этот подонок хочет меня угробить, а я не имею права сказать ему всё, что я о нём думаю? Говори!
Пёс достал из кармана рубашки потрёпанный клочок бумаги и положил его на стол перед Ларри. «Сейчас, сейчас…», - бормотал парень, разворачивая бумажку. Как только он протянул руку к трубке, телефон разразился пронзительной трелью…
ЛАРРИ недоумённо уставился на аппарат: Кто это, Пёс?
ПЁС пожал плечами: Откуда мне знать?
ЛАРРИ взял трубку: Прачечная… Тьфу, чёрт! Алло?
НЕХАДАИМ: Кто это?
ЛАРРИ: Ларри.
НЕХАДАИМ: Ларри? Это Нехадаим. Позови-ка Хиксона к аппарату.
ЛАРРИ: Хиксона? Но он же у вас!
НЕХАДАИМ: Что? Ах, да, правда… Извини. Хочу спросить тебя, Ларри – ты его нашёл?
ЛАРРИ: Кого? Хиксона? Вы что, смеётесь надо мной?
НЕХАДАИМ: К Дьяволу Хиксона! Ты нашёл его?
ЛАРРИ: Ах, вы про телефон? Да. Я как раз собирался вам позвонить, но…
НЕХАДАИМ: Я начинаю злиться. В последний раз спрашиваю, – ты нашёл его, или нет?!
ЛАРРИ: О чём вы? Я не понимаю!
НЕХАДАИМ: Неважно. Главное, что я всё понимаю… (Нехадаим отключился).
ЛАРРИ: Ах, ты… Значит, так, да? Ну ладно. Сейчас я скажу, тебе, кто ты есть… (Ларри набрал номер Нехадаима).
БРУНО: Прачечная.
Пауза
ЛАРРИ: Что?
БРУНО: Ну, прачечная же.
ЛАРРИ: Не может быть.
БРУНО: Ах, это вы! Созрели для заказа?
ЛАРРИ: Да, пожалуй… Да, я хочу сделать заказ.
БРУНО: Что у вас?
ЛАРРИ: Моя рубашка… Вся измазана кровью. Это просто ужас какой-то.
БРУНО участливо спросил: Последствия вечеринки?
ЛАРРИ: Да. Это была очень странная вечеринка. Самая странная в моей жизни.
БРУНО: Бывает. Диктуйте адрес.
ЛАРРИ: Место, где гибнут души.
БРУНО: О, тогда вам положена скидка.
ЛАРРИ: Большая?
БРУНО: Сто процентов. Ждите…
Ларри положил трубку и просиял. Спустя мгновение он громко рассмеялся и несколько раз хлопнул ладонью по столу. Пёс с удивлением воззрился на него. Ларри легонько двинул Пса в плечо.
ЛАРРИ: Ты это слышал? Они только думают, что всё предусмотрели. Замуровали дверь, зациклили телефон на прачечной. Им и в голову не пришло, что именно там мы найдём спасение. Сейчас этот тип из прачечной приедет сюда. Мы расскажем ему о том, что здесь творится, и попросим вызвать полицию. Они приедут и сломают эту чёртову стену. Слышишь, Берни, мы скоро будем свободны!
Пёс взял со стола опустевшую бутылку и пошёл на кухню. Вернулся с веником и совком. Остановился рядом с Ларри и посмотрел на него долгим печальным взглядом.
ПЁС: Меня зовут Пёс.
Сказав так, он снова начал мести пол.
ЛАРРИ тяжело вздохнул: Понятно. Ты не веришь. Знаешь, я тоже не особенно верю. Но что мешает попробовать? Чёрт, да что это я? Как это – не особенно верю? Неужели ты сдался, Ларри? Нельзя! Ты обязательно выберешься отсюда. Даже если ничего не выйдет с полицией, твой ангел-хранитель спустится с неба и заберёт тебя из этого Ада. Главное – верить! Всё будет хорошо!
Кто-то позвонил в дверь. Ларри встрепенулся и привстал. Пёс опередил его – подошёл к двери и открыл. В комнату вошёл человек в униформе работника прачечной. В руках он держал плечики с ослепительно-белой шёлковой рубашкой.
ЛАРРИ: Что? Вы смогли войти?
БРУНО: Да. А что в этом странного?
ЛАРРИ: Но там же была стена!
БРУНО: Там нет никакой стены.
ЛАРРИ: Правда?
БРУНО: Правда.
ЛАРРИ: Неужели всё кончилось? Видишь, Ларри, главное – верить. Идём отсюда, Берни!
БРУНО: Постойте. Ваша рубашка. Я постирал её.
ЛАРРИ: Что? Ах, моя рубашка! Моя дорогая рубашечка! (Ларри подошёл к Бруно и взял у него плечики с рубашкой. Держа их перед собой на вытянутых руках, он начал кружиться по комнате в ритме вальса). Как новенькая! Спасибо, мистер! Сколько я вам должен?
БРУНО: Нисколько. Вам положена скидка.
ЛАРРИ: Но скидка даётся только постоянным клиентам. А я всегда стирал свои вещи сам, и в первый раз воспользовался услугами прачечной.
БРУНО: Для нашей прачечной важно не то, от кого поступил заказ, а то, откуда он поступил. Мы часто стираем окровавленные вещи из места, где гибнут души.
ЛАРРИ, смеясь, сказал: Здесь часто бывают странные вечеринки. Да, Берни? (Ларри положил руку на плечо Пса).
БРУНО достал из кармана квитанцию и фломастер: Подпишите, пожалуйста.
ЛАРРИ пробежал глазами квитанцию: Что? Откуда вы знаете моё имя?
БРУНО: Вы мне сами сказали по телефону.
ЛАРРИ: Правда?
БРУНО: Правда.
ЛАРРИ подписал квитанцию и вернул её Бруно: Теперь всё?
БРУНО: Да.
Ларри взял со стола сигареты и пошёл к выходу. Снял с крючка свою куртку и накинул поверх рубашки.
ЛАРРИ: Идём, Берни.
ПЁС: Я остаюсь.
ЛАРРИ: Что? А впрочем… Бог с тобой. Будем держать связь через прачечную. Это тебе (Засунув сигареты в карман рубашки Пса, Ларри покинул место, где гибнут души).
БРУНО: Этот Ларри очень эмоциональный человек.
ПЁС: Да. Как раз такие и нравятся Нехадаиму. Том тоже был таким. И многие, многие другие…
БРУНО: Том? Ты до сих пор его помнишь?
ПЁС: Да, Бруно. Память – единственное, что у меня осталось.
БРУНО покачал головой: Бедный, бедный Пёс…
Бруно подошёл к столу и сел на один из стульев. Пёс подошёл к Бруно и сел рядом с ним. Достав из кармана потрёпанную колоду карт, он начал их тасовать. Бруно молча наблюдал за движениями его рук. Так продолжалось около минуты.
БРУНО сказал: Хватит. Сдавай.
Пёс раздал карты для игры в дурака. Бруно и Пёс сыграли партию. Пёс проиграл.
БРУНО: Опять ты остался в дураках, Пёс. Странное дело. Мы играем уже пятьдесят лет. Как бы плохо ты ни играл, за это время тебе могло хоть раз подфартить. Но этого не происходит. Почему?
ПЁС: Здесь тебе помогают стены.
БРУНО: Не называй это место моим домом!
ПЁС: Прости… Ты хочешь знать, почему я всё время проигрываю?
БРУНО: Да.
ПЁС: Разве я могу позволить себе выиграть после того, как проиграл всё?
БРУНО: Так ты поддавался? Всё это время ты поддавался?
ПЁС: Да, Бруно. Признайся себе, – именно поэтому ты со мной и играл.
БРУНО: Ладно. Как бы там ни было, эта партия – моя.
Бруно сложил пальцы для щелчка. Пёс развёл руками и подставил лоб. Бруно трижды сильно щёлкнул его. При каждом щелчке Пёс зажмуривался и беззвучно вскрикивал.
БРУНО: А не поддаваться ты можешь? Давай играть по-честному.
ПЁС: Хорошо, если ты так хочешь. Но играть будем не на щелчки.
БРУНО: А на что?
ПЁС: Если я выиграю, вы отпустите Ларри.
БРУНО: Что? Ты хоть представляешь себе, о чём просишь?
ПЁС: Разве это невозможно?
БРУНО: Отсюда есть только два пути. Одним ушёл твой друг Том. Другим прошли Хиксон, Сильвия, Гвидо, и я. Ларри не станет одним из нас. Он умрёт.
ПЁС: Ты забываешь о беглеце.
БРУНО: Что ты можешь знать о беглеце? Это случилось задолго до твоего появления здесь. К тому же, Ларри никогда не сделает того, на что решился он. Для этого парня есть только два пути.
ПЁС: Три.
БРУНО: Неужели?
ПЁС: Третьим прошёл я.
БРУНО усмехнулся: Служение?
ПЁС поднял взгляд на Бруно и долго смотрел на него так, словно хотел прожечь насквозь: Свобода в служении.
Дверь ванной открылась, и в комнату вошёл Ларри.
ЛАРРИ: Вот я и до… Что за чёрт? (Ларри отвесил себе несколько пощёчин).
ПЁС: Я предупреждал тебя, Ларри. Не стоило и пытаться.
ЛАРРИ: Как это могло случиться? Я взял такси, приехал домой, открыл дверь, и… вновь оказался в этом проклятом месте! (Ларри подошёл к Бруно) Что это значит? Кто ты такой?
БРУНО: Я твой ангел-хранитель, Ларри.
ЛАРРИ саркастически произнёс: Крылья оставил в прачечной?
БРУНО: Нет. Мне их оторвал Нехадаим.
ЛАРРИ: Нехадаим здесь, Нехадаим там! Почему он сам ничего не делает? Почему прячется за спинами дешёвых клоунов, вроде тебя?
БРУНО: Спроси его самого об этом.
Ларри встал между Бруно и Псом, взял телефонную трубку и набрал номер Нехадаима.
БРУНО на другом конце провода сказал: Прачечная.
ЛАРРИ повернулся к сидящему за столом Бруно: Это ты сказал?
Бруно демонстративно закрыл себе ладонями рот.
БРУНО на другом конце провода сказал: Вы позвонили в прачечную. Хотите сделать заказ?
Ларри положил трубку и опустился на свободный стул.
ЛАРРИ: Когда же это закончится?
БРУНО: Это может продолжаться бесконечно.
ЛАРРИ встрепенулся и поднял на него взгляд: Я понял. Ты – Бруно, да? Чокнутый фокусник, который может изменять реальность? Будь добр, сделай всё так, как было до моего прихода сюда.
БРУНО: Я мог бы, пожалуй, так сделать, но, как ты верно подметил, для этого мне пришлось бы стать добрым. А это, мой друг, невозможно.
ЛАРРИ: Но почему?
БРУНО: Хотя бы потому, что ветер утренний колышет листья яблони, а шелест, что рождается при этом, поэтов юных вдохновляет на сочинение баллад любовных, прекрасным девам посвящённых.
ЛАРРИ схватился за голову: Сколько можно нести всякий бред?
БРУНО: Это может продолжаться бесконечно!
Из кухни вышел ХИКСОН: Бесконечно!
Из спальни вышла СИЛЬВИЯ: Бесконечно!
Из ванной вышел ГВИДО: Бесконечно!
Ларри встал, и несколько долгих мгновений стоял, уперевшись кулаками в столешницу. Потом он схватил стул, на котором только что сидел, и обрушил его на голову Бруно. Стул развалился. Бруно мешком рухнул на пол. В руках у Ларри остались две ножки от стула. Гвидо метнулся к Ларри. Пёс бросился гангстеру под ноги. Гвидо растянулся на полу. Ларри метнул одну из ножек в Хиксона. Тот увернулся, но, натолкнувшись спиной на стену, упал на одно колено. Сильвия закрыла лицо руками. Ларри подскочил к пытающемуся встать Гвидо и ударил его ножкой стула по голове. Гвидо затих.
ЛАРРИ схватил секиру: Я положу конец вашим играм! Хиксон! Ты – следующий!
Вращая над головой секиру, Ларри бросился на Хиксона. Внезапно в комнате погас свет. Раздался хруст раскалываемого черепа, а вслед за ним – пронзительный женский визг.
ЛАРРИ: Ну вот и всё!
В этот момент свет загорелся вновь. Ларри увидел Хиксона живым и невредимым. Тот сидел за столом, курил и внимательно смотрел на Ларри. Бруно и Гвидо лежали там, где их настигла смерть. Пёс, забившись под стол, дрожал всем телом. У ног Ларри лежало окровавленное тело Сильвии.
ХИКСОН сказал: Ты убил её, Ларри.
ЛАРРИ выпустил из обессилевших рук топор: Да. Я убил её.
ХИКСОН: Хочешь спросить что-нибудь?
ЛАРРИ: Нет. Мне уже всё ясно.
Ларри снял куртку и накрыл ею тело Сильвии. Потом подошёл к шкафу, выдвинул верхний ящик и что-то достал оттуда. На столе вдруг ожил телефон. Ларри подошёл к нему и взял трубку.
ЛАРРИ: Я нашёл его.
Оставив трубку свисать со стола, Ларри закатал рукава рубашки и пошёл в ванную.
ХИКСОН взял трубку и сказал: Сработало. Вы гений, босс.
НЕХАДАИМ ответил: Учись, пока я жив.
ХИКСОН: Но вы бессмертны, босс.
НЕХАДАИМ: Ты тоже. Ты будешь вечно учиться у меня, Хиксон. Но никогда не сможешь занять моё место (В трубке послышались гудки).
Сильвия, Бруно и Гвидо встали и ушли в спальню. Пёс вылез из-под стола, взял секиру и повесил её на место. Потом, подобрав куртку Ларри и остатки стула, пошёл на кухню. Вернулся с ведром воды и шваброй. Начал замывать кровь.
ХИКСОН: Крепкий попался орешек. Но мы его, всё-таки, раскололи. Слабость Ларри в том же, в чём и его сила. Он любит мир больше, чем себя самого.
Из ванной вышел Ларри. Вены на его руках были исполосованы, из них струилась кровь. Шёлковая рубашка была покрыта красными пятнами. Ларри двинулся по направлению к Хиксону, не удержался на ногах и упал на четвереньки. С трудом поднявшись на колени, он посмотрел на Хиксона, хотел что-то сказать, но не смог. Издав короткий стон, Ларри упал лицом вниз и замер без движения.
ХИКСОН сказал: Моя партия сыграна.
Потушив сигарету, Хиксон встал и ушёл в спальню, закрыв за собой дверь. Пёс закончил уборку и ушёл на кухню. Входная дверь открылась, и в комнату вошёл Нехадаим. Посмотрев на мёртвого Ларри, он одобрительно кивнул. Переступив через тело, Нехадаим подошёл к столу, сел в кресло, достал из кармана салфетку и расстелил её перед собой.
НЕХАДАИМ: Пёс!
Пёс в куртке Ларри вышел из кухни, неся фарфоровую тарелку. На ней лежали вилка и жуткого вида нож. Поставив прибор на салфетку, он вытянулся рядом с Нехадаимом по стойке «смирно».
НЕХАДАИМ: Свободен.
ПЁС: Что, совсем?
НЕХАДАИМ: Не паясничай! Пошёл вон!
Пёс снова ушёл на кухню. Взяв в руки нож и вилку, Нехадаим начал водить ими по тарелке, как если бы там лежал большой кусок жареного мяса. Закончив разделывать невидимый бифштекс, Нехадаим принялся накалывать «кусочки» на вилку и отправлять в рот. Всякий раз, как он делал глотательные движения, тело Ларри едва заметно вздрагивало.
НЕХАДАИМ закончил есть, отодвинул тарелку и вытер салфеткой губы: Ларри!
ЛАРРИ: Что?
НЕХАДАИМ: Помнишь, когда тебе было двенадцать, ты мечтал о пластинке Scorpions? Ты жил тогда в крошечном городке, где очень трудно было достать хорошую музыку. Музыкальный отдел в тамошнем магазине был под завязку забит альбомами исполнителей кантри и французских шансонье. Но вот, однажды там, наконец, появилась пластинка Scorpions… Одна на весь несчастный городишко. Ты долго просил у отца деньги, чтобы купить её. Недели три прошло. Это были смешные деньги, но твой отец всё равно не хотел их тебе давать. Ему просто нравилось наблюдать за твоими переживаниями. Он находил смешным то, как маленький человек не находит себе места из-за какого-то пустяка.
В конце концов, он дал тебе деньги. Не потому, что тебе удалось растопить его ледяное сердце. Он хотел, чтобы ты чувствовал себя обязанным ему. Ему казалось странным, что этого не происходит просто потому, что он дал тебе жизнь.
Ты прибежал в магазин, бросился в музыкальный отдел, и увидел, что Scorpions там уже нет. Кто-то купил пластинку всего за несколько минут до твоего прихода. Ты помнишь это, Ларри?
ЛАРРИ: Нет. Я не помню.
НЕХАДАИМ: А я помню. Это я купил тогда ту чёртову пластинку. Терпеть не могу Scorpions, но ведь в противном случае она досталась бы тебе. Ты был бы счастлив, хотя бы какое-то время. Я не мог этого допустить.
В пятнадцать лет ты мечтал о мотоцикле. У тебя был неплохой шанс выиграть его в конкурсе, объявленном одним из столичных журналов. Нужно было написать поэму, посвящённую мотоциклам. Ты написал таких поэм сотню. Каждая из них могла претендовать на победу. Но у тебя ничего не вышло. Машина досталась парню, передравшему половину текста у Motorhead. Когда это всплыло, что-то менять было уже поздно. Помнишь?
ЛАРРИ: Нет. Я не помню.
НЕХАДАИМ: Странно. Ты очень страдал из-за этого. Ты думал, что победа, как всегда, досталась какому-нибудь племяннику одного из организаторов конкурса. Но это не так. Ты непременно выиграл бы, Ларри, дойди до редакции хотя бы одно из твоих писем. Знаешь, почему этого не случилось? Сильвия! Она сидела на почте и бросала в мусорную корзину все письма, на которых стояли твои имя и адрес! Она уже тогда работала на меня.
В конце концов, тебе удалось вырваться из провинциальной клетки. Ты переехал в столицу и поступил в университет. Там ты встретил девушку своей мечты. Вы полюбили друг друга с первого взгляда. Так не бывает, но это случилось с тобой!
Но счастье было недолгим. Она ушла от тебя. Хоть это ты помнишь, Ларри? Твоя любимая ушла от тебя к старому толстосуму, хоть и клялась тебе в вечной верности. Я хорошо знаю это. Она ушла ко мне. Это я, а не ты, лишил её девственности. Я, а не ты, наслаждался её телом. Я целовал её там, где не были даже твои глаза, снова и снова овладевал ею, и шептал ей на ухо слова, очерняющие тебя. А ты слонялся по ночным улицам, напивался, рыдал в подворотнях, и думал о самоубийстве. Это ты помнишь?
ЛАРРИ: Нет. Я не помню.
НЕХАДАИМ: Странно. Странно, что ты не помнишь. А знаешь, что самое странное? То, что ты всё ещё можешь со мной разговаривать. Ты же мёртвый, Ларри.
Занавес