«Описка» Достоевского,или Итальянская история с омскими персонажами
11 ноября - день рождения Ф.М. Достоевского
Окидывая взглядом людей, составлявших омское окружение Достоевского, понимаешь, что для пятнадцатитысячного города их было достаточно много, чтобы писатель не чувствовал своё одиночество перед всей тяжестью наказания каторгой. Однако, говоря об омском окружении Ф. М. Достоевского, надо видеть не только наиболее крупные фигуры, но и тех, кто находился на втором плане, кто до сих пор остаётся в тени. Хотелось бы узнать, как сложилась судьба «морячков», со слов которых П. К. Мартьянов рассказывал об омских годах Достоевского. Какой была жизнь «преданнейшего друга» писателя – омички Натальи Степановны Крыжановской?
Напомню ещё раз, что неизвестен человек, хранивший листки будущей «Сибирской тетради». Мало мы знаем и о тех, кто по мере приближения к концу каторжного срока Достоевского оказывал ему посильную помощь. «В последнее время, – читаем в «Записках из Мёртвого дома», – я вообще имел больше льгот, чем во всё время каторги. В том городе между служащими военными оказались знакомые и даже давнишние школьные товарищи. Я возобновил с ними сношения. Через них я мог иметь больше денег, мог писать на родину и даже мог иметь книги» (IV, 29).
В Омске в то время действительно состояли на службе несколько человек, с которыми Достоевский мог быть знаком до каторги. Это бывшие выпускники Петербургского инженерного училища, которое Достоевский окончил в 1843 году. По традиции, существовавшей в ряде учебных заведений России, их выпускники считали друг друга принадлежащими «к одной корпорации» независимо от того, в каком году они окончили учёбу в альма-матер. Впоследствии, где бы они ни находились, помощь и поддержка были законом в их взаимоотношениях. Конечно же, выпускники училища братья Осиповы – Григорий, Иван и Николай, а также их однофамилец П. М. Осипов, равно как и К. И. Иванов, – не остались равнодушными к участи Достоевского.
В Сибирском кадетском корпусе преподавал немецкий язык и полевую фортификацию капитан, а с июля 1851 года инженер-майор Вильгельм Вильгельмович Мусселиус. Он служил вместе с братом писателя Михаилом в Ревельской инженерной команде и принял в судьбе Достоевского «самое тёплое участие». Видимо, поэтому за ним был установлен негласный надзор, как за политически неблагонадёжным.
Но, с сожалением отметив отсутствие обстоятельных сведений об этих людях, мы не вправе говорить, что упоминание их фамилий – просто… недоразумение. Тем не менее попытки выдать свою некомпетентность за всезнание, увы, предпринимались.
Так, в шести письмах Достоевского сибирского периода упоминается Яков Александрович Слуцкий. Само существование этого человека долгое время ставилось под сомнение. Его фамилия очень напоминает другую, часто встречающуюся в разговоре об омском окружении Достоевского, – Сулоцкий.
Александр Иванович Сулоцкий преподавал в Сибирском кадетском корпусе. Его подробные письма Фонвизиным рассказывали о жизни писателя на каторге и тем самым во многом помогли направить и конкретизировать помощь, оказывавшуюся ему друзьями. О знакомстве с А. И. Сулоцким Достоевский никогда не упоминал. Казалось бы, встречая в письмах только одну фамилию из этих двух – Слуцкий, действительно можно посчитать её употребление ошибочным. Однако Слуцкий назван в письмах Достоевского «полковником». Сулоцкий же был священнослужителем и, конечно, не мог носить воинское звание. Это словосочетание – «полковник Слуцкий» – должно было развеять сомнения исследователей. Что же было в действительности?
Автор комментариев к первому изданию писем Достоевского, увидевшему свет в 1928 году, высказывает предположение, сомневается, определяет границы своего знания и незнания. «Слуцкий – кто он такой, точно нам неизвестно. В Омском (Сибирском. – В. В.) кадетском корпусе, где Слуцкий должен был хлопотать за Пашу, состоял в то время законоучителем некий Александр Иванович Сулоцкий; не перепутана ли фамилия самим Достоевским? Достоевский мог с ним познакомиться у инспектора классов кадетского корпуса Ивана Викентьевича Ждан-Пушкина, к которому Достоевский имел рекомендатель¬ные письма из Тобольска, кажется от Анненковой… Впрочем, в Омске находился в то время и какой-то полковник Слуцкий, может быть тоже имевший какое-то отношение к кадетскому корпусу».
Гораздо более категоричен автор позднейших комментариев к изданию сибирских писем Достоевского и к «Запискам из Мёртвого дома». Так, в примечании к письму от 14 июля 1856 года говорится: «Якова Александровича Слуцкого… – Описка Достоевского: Сулоцкого. – (1814–?), выпускник Петербургской духовной академии.
Приведя сведения об Александре Ивановиче Сулоцком, здесь ненужные, автор комментариев сам ошибается в инициалах. Эта же ошибка последовательно повторена им же ещё дважды. В очерке «Сибирские встречи» («Сибирские огни». – 1971. – № 11. – С. 166) читаем: «Достоевский в одном из писем Ждан-Пушкину тепло отзывался об этом человеке (автор статьи говорит об А. И. Сулоцком. – В. В.), называя его “добрым и благородным”». Спустя десять лет после приведённой публикации тот же автор уже свою статью о Сулоцком назовет «Добрый и благородный» («Вечерний Омск» – 1981. – 7 сент.). Между тем, как говорилось, А. И. Сулоцкий ни разу не упоминается в письмах Достоевского. «Добрым и благородным» назван другой человек – Яков Александрович Слуцкий. Чем же он заслужил такую характеристику?
Достоевский «часто с ним виделся» в Семипалатинске, где Слуцкий бывал по делам службы. По письму Достоевского к приятелю, бывшему семипалатинскому прокурору Александру Егоровичу Врангелю, от 13 апреля 1856 года можно судить о давнем знакомстве писателя со Слуцким. Возможно, их знакомство состоялось в Омске, в доме К. И. Иванова, где Достоевский после выхода из острога прожил около месяца? Это пока неизвестно: архив Я. А. Слуцкого, как и архив Ивановых, до сих пор не найден. Но рассмотрим известные факты.
В Семипалатинске Достоевский познакомился с чиновником особых поручений при начальнике Сибирского таможенного округа Александром Ивановичем Исаевым и его супругой Марией Дмитриевной. В августе 1855 года А. И. Исаев, переведённый в Кузнецк служащим «по корчемной части», умер,оставив на руках у жены малолетнего сына. Достоевский всячески пытается помочь Марии Дмитриевне, хлопочет за Пашу. Он обращается в Омск к «благороднейшим людям» – инспектору классов И. В. Ждан-Пушкину, потом полковнику Я. А. Слуцкому и к жене коменданта крепости А. А. де Граве – с просьбой определить Пашу в Сибирский кадетский корпус. По возрасту Пашу не могли принять на учёбу, и Достоевский хлопотал о том, чтобы для мальчика сделали исключение. Иван Викентьевич Ждан-Пушкин дал «тёплый доброжелательный ответ», Анна Андреевна де Граве, жена коменданта Омской крепости, обещала содействие со своей стороны, а Яков Александрович Слуцкий по этому поводу шлёт Достоевскому подробные и обстоятельные письма. «Слуцкий так обязателен, – пишет Фёдор Михайлович А. Е. Врангелю 14 июля 1856 года, – ответил мне до невероятности вежливо. Сделал всё, что мог» (XXVIII, 237). По просьбе Достоевского этот человек «продвинул также дело, совсем залежавшееся», – о назначении М. Д. Исаевой единовременного пособия по случаю смерти её мужа.
После многих хлопот и переживаний дело завершилось успехом. Вот как об этом сообщал Достоевский И. В. Ждан-Пушкину: «Я помню, что писал к вам о его (А. И. Исаеве. – В. В.) сиротке сыне, придумывая, как бы поместить его в Сибирский кадетский корпус, что очень хотелось бедной вдове, его матери, по смерти своего мужа пришедшей почти в отчаяние. Она подавала просьбы, писала письма, и вот решение вышло (благодаря заботливости доброго и благородного Якова Александровича Слуцкого) уже в то время, когда она, уже шесть месяцев, как сделалась моей женою » (XXXVIII/1, 282).
Как видим, Яков Александрович Слуцкий без лишних слов, энергично выполнял просьбы Достоевского. Надо сказать, что у него были для этого некоторые возможности. Рассказывая о нём в одном из писем родственникам своей молодой жены как о человеке, ходатайствовавшем за Пашу, Достоевский называет его «полковником, человеком семейным и значительным в Омске» (XXVIII/1, 284).
В предыдущих изданиях книги, думая о перспективах поиска, автор писал: «Возможно ли найти какие-нибудь сведения о нём? Думаю, что можно. Он служил в артиллерии,
значит, в старых делах военного министерства где-то таится его послужной список. Зная места его службы, мы сможем определить, в каких важных событиях он принимал участие, с кем встречался, найти воспоминания его потомков и “живые” документы, фотографии, письма… Некоторые могут объявить такой поиск бесцельным. Не могу с этим согласиться. Достоевский был благодарен Я. А. Слуцкому за оказанную ему помощь, тепло отзывался о нём. Значит, историческая справедливость должна быть восстановлена, и упоминание имени бескорыстного помощника писателя не должно больше считаться “опиской”. Поиск материалов о Якове Александровиче Слуцком позволит сказать определённо: Достоевский не ошибся, применительно к Я. А. Слуцкому употребляя самые лестные для него эпитеты… Заступаясь за Слуцкого, мы заступаемся и за Достоевского, которого порой безапелляционно обвиняют то в описке, то в искажении реальных событий».
Время вносит коррективы в людские планы, предположения, по-своему относится к нашей уверенности или сомнениям. Я и предположить не мог, что выйду на новую информацию о Слуцком. Но это случилось, и при самых непредвиденных обстоятельствах.
На встрече писателей с В. В. Путиным 21 октября 2013 года я познакомился с М. Г. Талалаем – старшим научным сотрудником и представителем в Италии Института всеобщей истории Российской академии наук. Мы стали переписываться, и вскоре в одном из писем Михаил Григорьевич как будто бы вскользь упомянул о том, что переводит почти детективную историю, в которой упомянут омский полковник барон Я. А. Слуцкий…
Вскоре я получил от М. Г. Талалая текст переведённой им на русский язык книги. Итальянский поклонник А. П. Чехова и русской культуры, в настоящее время его можно охарактеризовать как общественного деятеля, Клаудио Факкинелли, зацепившись за случайное совпадение фактов и потянув за один из них, вытащил на свет божий невероятный клубок загадочных и романтических историй, в которых названы Омск, его генерал-губернатор Густав Христианович Гасфорд, Антон Павлович Чехов и пьеса «Три сестры», дочь Якова Александровича Слуцкого, умершая в возрасте двадцати пяти лет и похороненная в Венеции, неизвестные молодые люди, сооружавшие памятник на её могиле и, наконец, главное действующее лицо – Интернет.
Клаудио Факкинелли излагал свою историю неоднократно в разных изданиях. Два из них переведены на русский язык. Суть истории в следующем.
На кладбище в Венеции, на острове Сан-Микеле, «в зоне, называемой “некатолической”, рядом с Евангелическим участком (где покоятся поэты Иосиф Бродский и Эзра Паунд), существует и Греко-православный участок – квадрат со стороной не более ста метров. Тут, среди прочих, – могилы Дягилева и Стравинского, цель многих паломничеств». Здесь Клаудио Факкинелли увидел надгробие, от которого не мог оторвать взгляд. Продолжаю цитирование, принося извинения за его пространность:
«Могила Нины прислонилась к самой стене участка.
Думаю, что я увидел её впервые в начале 1980-х годов. Могилу нельзя было назвать пышной – её окружает простая железная решётка, с краю водружён мраморный крест. Моё внимание, однако, привлекла итальянская надпись на пьедестале креста:
Nina Sloutzky [Нина Слуцкая
nata in Siberia родилась в Сибири
morta in Venezia умерла в Венеции
il 29 gennaio 1886 29 января 1886 года]
Фантазия, вдохновлённая этой краткой эпитафией, заработала у меня, унеся в бескрайние степи и таёжные дали, о которых я читал в русских повестях и романах.
За самой могилой, на кирпичной ограде участка, я увидел другую надпись. Она была вырезана на мраморе с теми извивами, которые нам, пользователям латинского алфавита, кажутся типичными для кириллицы:
Анна Яковлевна
Слуцкая
Дочь Генерала отъ Инфантерiи
Эти сведения, столь скупые, меня озадачили. Выходило, что эта женщина или девушка за всю свою жизнь не могла стать ничем иным, как “дочерью генерала”, и в такой вот роли оказалась как будто навсегда запечатлённой угрюмой надписью на стене.
Однако в центре креста, в окружении венка каменных роз и живого плюща, стояла и третья надпись, тоже по-русски, более скромного шрифта:
Досвиданья, Нина!
Эти слова (с лёгкой грамматической ошибкой) для меня несколько изменили женский образ, принявший было определённые формы. Мне показалось, что такая простая фраза, лишённая кладбищенской риторики, могла бы быть обращена к юной особе. Кроме того, от этих слов повеяло каким-то тёплым чувством, которого была напрочь лишена надпись на стене».
Много лет Клаудио Факкинелли не только фантазировал о том, как могла сложиться судьба девушки, упокоившейся в Венеции, но и пытался понять, кто она, как сложилась её судьба, почему она названа то Анной, то Ниной и кто оставил вторую надпись, вероятно думая о скорой встрече на небесах.
Фантазия автора отталкивается от даты рождения девушки – 1860 год. Он вспоминает, что его любимый русский писатель, Антон Павлович Чехов, родился тоже в этом году, что он бывал в Венеции и мог прийти на это кладбище. В таком случае он наверняка мог быть впечатлён возрастом усопшей – двадцать пять лет и совпадением их возрастов. Имя Нина могло отложиться в памяти писателя и быть использованным в «Трёх сестрах». Их отец – генерал, командовал бригадой…
Скрупулёзные архивные разыскания позволили исследователю узнать, что Нина родилась в Омске, в семье Якова Александровича Слуцкого. Вот здесь итальянский литератор наталкивается на подробность, очень интересную для нас: Слуцкий был женат на дочери генерал-губернатора Западной Сибири Г. Х. Гасфорда Людмиле. Именно этот брак и это родство, как нам теперь понятно, и позволили Достоевскому называть Слуцкого человеком, «значительным в Омске» . Зять генерал-губернатора в провинциальном городе, разумеется, обладал некоторым влиянием.
Факкинелли с удовольствием отмечает, что Слуцкий мог быть знаком с будущим автором «Записок из Мёртвого дома». В скобках замечу, что на вопрос М. Г. Талалая я предоставил ему необходимую информацию о социальном положении Достоевского в Омске, поскольку и автор, и переводчик имели о Достоевском тех лет несколько искажённое представление.
Исследователь узнаёт, что в Италии имя Нина является уменьшительным от имени Анна. Это позволяет ему предположить, что надпись на могиле носила несколько интимный характер.
Итальянский исследователь выясняет, что оградка, решётка, украшения на неё сооружались на протяжении ряда лет. Сначала он предполагает, что все эти действия осуществляла мать усопшей Людмила Густавовна Слуцкая. Но потом оказывается, что могила переносилась с одного места на другое. Место первоначального захоронения было дано на определённое время, и Я. А. Слуцкий впоследствии купил неподалёку на вечное пользование участок, где по настоящее время и покоится его дочь. Были и некие молодые люди, причастные к сооружению памятника и оградки, которых Факкинелли заподозрил в романтической связи с Ниной Слуцкой. Однако эти предположения прямого подтверждения не нашли. Тогда автор подвергает сомнению записанную в документах причину смерти Слуцкой – воспаление яичников и предполагает, что девушка приехала в Венецию, будучи в интересном положении. Однако, понимая, что, рассматривая эту версию, столкнётся с ещё большим количеством вопросов, отказывается от неё, не снимая, однако, сам вопрос о том, что привело Слуцкую в Венецию.
Восхищает дотошность исследователя и его литературная неугомонность. Он в точности следует завету Ю. Н. Тынянова, о котором, быть может, и не слышал никогда. Автор «Кюхли» и «Поручика Киже» говорил, что он начинает там, где заканчивается документ…
Восхищает и в то же время обескураживает информация, которую Факкинелли с лёгкостью получил из доступного и нам источника. Обратившись к Интернету, он тут же нашёл ответ, кто такой Слуцкий.
Статья о нём теперь есть даже в Википедии. Любой желающий может с ней ознакомиться. Омичей (и автора этих строк) «извиняет» только то, что эта информация появилась в сети в феврале 2013 года, когда уже привычным стало представление, что об омском окружении Достоевского ничего нового нельзя узнать, находясь в Омске и не выезжая для архивной работы.
Какие же сведения о человеке, так высоко оценённом Достоевским за его чуткость и попечительную заботу о вчерашнем каторжнике, выложили в Интернет неизвестные исследователи?
Я. А. Слуцкий родился в дворянской семье. Находился на воинской службе с 1835-го по 1889 год. Получил образование в Михайловском артиллерийском училище в Петербурге; 7 января 1835 года произведён в прапорщики и переведён
в Офицерские классы того же училища, которые окончил в 1837 году, после чего первоначально служил в артиллерии; 8 апреля 1851 года Слуцкий произведён в подполковники,а 30 марта 1856 года стал полковником и назначен командиром 3-й бригады Сибирского линейного казачьего войска.
«В 1860-е годы Слуцкий был переведён на службу в Санкт-Петербург, получив назначение состоять при военном министре Д. А. Милютине по особым поручениям, до казачьих войск относящимся, а затем чиновником по особым поручениям V класса.
При проведении в 1867 году Д. А. Милютиным военно-судебной реформы вакансии председателей и членов вновь создаваемых военно-окружных судов, за отсутствием в русской армии специально подготовленных военных юристов, замещались строевыми чинами, и Слуцкий был назначен военным судьёй Петербургского военно-окружного суда, вскоре, 20 мая 1868 года, произведён в генерал-майоры, затем перемещён военным судьёй во вновь открытый (10 декабря 1868 года) Одесский военно-окружной суд, а при открытии в 1869 году (23 октября) Киевского военно-окружного суда был назначен его председателем.
Прослужив в Киеве одиннадцать лет, в 1880 году Слуцкий был произведён в генерал-лейтенанты (30 августа) и назначен одним из пяти постоянных членов Главного военного суда, занимая эту должность вплоть до 8 октября 1889 года, когда был произведён в генералы от инфантерии с увольнением от службы по болезни с мундиром и пенсией.
27 октября 1898 года генерал от инфантерии в отставке Слуцкий в возрасте старше восьмидесяти лет скончался и был похоронен на Казанском кладбище в Царском Селе».
Однако в Википедии нет года рождения Я. А. Слуцкого, сведений о его родителях. Немного подскажем Интернету.
В нескольких вполне доступных источниках, а именно в справочных изданиях С. В. Белова и Н. Н. Наседкина, вышедших в 2001 и 2003 годах, указан год рождения Якова Александровича, а энциклопедический словарь Белова информирует читателя ещё и о месте и дате рождения – Смоленская губерния, 29.7 (11.8) (в круглых скобках указаны даты по григорианскому календарю. – В. В.) 1815 года. Сведений, конечно, мало, хотелось бы убедиться, что его родители дали будущему профессиональному военному прекрасное домашнее воспитание, научив его не только азам, доступным всем дворянским детям, но высоким человеческим качествам. Увы, ни в сети, ни в энциклопедиях нет даже устного портрета. Мы не знаем, как выглядел Яков Александрович, хотя к моменту его кончины фотография стала в России обычным делом. Неясно,в каком именно году и на какую должность Слуцкий прибыл в Омск и когда именно из Омска убыл. Следовательно, его формулярный список ещё не найден. Хотелось бы также понять, почему Слуцкий на старости лет променял южный город Киев с его умеренным благодатным климатом и фруктами на сырой северный Петербург. Казалось бы, мелочи, но в создании научной биографии Достоевского оказывается важной каждая деталь.
Таким образом, можно заключить, что русский перевод во многих отношениях замечательных работ Клаудио Факкинелли вводит в научный оборот неизвестные ранее сведения о родственных связях человека, оказавшего семье Ф. М. Достоевского неоценимую помощь, проявив при этом, несмотря на своё высокое положение, лучшие человеческие качества.
«Итальянская история», ставшая известной русскоязычному читателю благодаря М. Г. Талалаю, весьма поучительна, хотя является ещё одним подтверждением ставшей банальной истины. Чтобы найти что-то, нужно искать. А поиск, несмотря на услуги Интернета, предполагает поездки, работу в архивах, встречи, возможность общения с разными людьми.
Под лежачий камень, как говорится, вода не течёт.
Глава из нового, значительно дополненного и исправленного, издания моей книги "Поручаю себя Вашей доброй памяти". (Ф.М. Достоевский и Сибирь). - Омск, 2014