ГЛУБОКОУВАЖАЕМЫЕ ГОСПОДА ПАТРИОТЫ!
АВТОР ВАМ НАСТОЯТЕЛЬНО НЕ СОВЕТУЕТ ЧИТАТЬ ЭТУ СТАТЕЙКУ. ПРЕДУПРЕЖДАЮ СРАЗУ: ЗДЕСЬ НЕТ НИЧЕГО, ОКРОМЯ СВЯТОТАТСТВА И БОГОХУЛЬСТВА, и ЧИТАТЬ ЕЕ - ЛИШЬ ЗАЗРЯ ТРАТИТЬ ВРЕМЯ И ПОРТИТЬ НЕРВЫ.
А ОНО ВАМ НАДО? НЕ БУДЬТЕ МАЗОХИСТАМИ!
Сочинение ко Дню Победы
(статья 2005 года)
Посвящается моему деду Белолипецкому Ивану Петровичу:в 1940 году – доценту ЛИИЖТА, с 1 августа 1941 года – добровольцу народного ополчения, в 1941-1943 годах – узнику гитлеровских концлагерей, в 1944-1947 годах – заключенному сталинских.
Сочинение мое не праздничное. Причем настолько, что может возникнуть законный вопрос: а зачем я вообще писал его?
Вариантов ответов много. Можно придерживаться той популярной версии, что я отрабатывал деньги, полученные от Мировой Закулисы.
Можно пойти чуть-чуть подальше и выдвинуть, скажем, гипотезу, что я – вполне бескорыстный циник, ловящий нешуточный кайф от осквернения национальной святыни.
Можно, в конце концов, допустить, что я – обезумевший честолюбец, избравший день окончания второй мировой войны в Европе в качестве некой замены уже не существующему храму Артемиды.
А можно – ну хотя бы для смеху – вдруг взять и предположить, что все это пишу я лишь потому, что считаю все приведенное ниже – правдой.
Ну, хорошо-хорошо, согласитесь вы, но любая ли правда имеет право на существование?
Неужто любая?
Конечно же, нет. Не любая.
Вряд ли имеет смысл сообщать восьмидесятилетнему старцу, что он скоро умрет, хотя это – правда.
Вряд ли стоит с пеной у рта доказывать этому долгожителю, что он вовсе не был в далекой юности самым первым парнем на деревне.
Вряд ли имеет смысл убеждать его с фактами, что вино в те годы вовсе не было пьяней, а сахар – слаще.
Почему?
Да, потому что безнадежно больным и старым правды не говорят. Им рассказывают сказки.
Так что, ежели вы предпочитаете оставаться лояльным подданным именно этой (опустим эпитет) Державы, – то не читайте моей статьи, а просто включите любой из центральных телеканалов и промойте глаза и уши привычной ложью.
Ну, а тем, кто готовится жить дальше – им никуда не деться от правды. И именно для них (to this happy few) и предназначено мое «Сочинение ко Дню Победы».
*****
Статейке своей я решил предпослать эпиграф. Из самого из себя. Вообще-то привычку к самоцитированию я презираю, но здесь, извините, случай особый.
Где-то год примерно назад я уже вешал в Сети эту самоцитату и подвергся за это такой ожесточенной травле, что, можно сказать, на собственной шкуре почувствовал, что именно чувствовали наши распинаемые на сталинских партсобраниях деды.
(С некоторой, конечно, поправкой: для распинаемых на партсобраниях существовала статья 58-10, а у нынешних интернет-патриотов возможности передавать дела органам НКВД – пока еще – нет).
Вот эти мои, вызвавшие непропорциональные количества шума строки:
«Называйте этот день, как угодно. Но не зовите его «днем победы над фашизмом». Нельзя день, в который казанские замочили тамбовских, называть «днем победы над организованной преступностью».
Сейчас – через год – мне не очень нравится форма. Слишком уж лихо отрублено. Но по сути все – верно. Ни малейшей разницы между Гитлером и Сталиным я и сейчас не вижу.
*****
Да. Оба этих моих неласковых слова (и казанские, и тамбовские) относятся лишь к руководству обеих режимов. К сталиным, гитлерам, жуковым, кейтелям, молотовым и риббентропам. А простых немецких и русских солдат винить, в общем, не в чем. Ведь солдат – всегда жертва. И, если он погибает, закабаляя чужую землю, пускай его судит Господь, а не я.
Когда же он гибнет, спасая свою – он праведник.
*****
И хватит об этом.
*****
Ну-с, а теперь и самый мой опус. Он представляет собой как бы некую цепь полуутверждений-полувопросов, касающихся ряда вещей, требующих, на мой взгляд, уточнения.
1) Уточнение первое: Советский Союз вступил во Вторую мировую войну не 22 июня 1941, а 17 сентября 1939 года. И вступил как агрессор, вероломно нарушивший пакт о ненападении.
2) Уточнение второе: советская оккупация Центральной и Восточной Европы вовсе не была «сравнительно гуманной». По отношению к покоренным народам проводился вполне сознательный геноцид, примеры которого можно множить и множить (а можно и ограничиться одним-единственным словом: «Катынь»). Этот геноцид не преследовал цели полностью уничтожить «освобожденные» нации. Он стремился добиться их вечной покорности путем террора и уничтожения старых, еще помнящих вкус и запах свободы элит.
3) То, что абсолютно такому же террору подвергался и стержневой имперский народ – русский, не умаляет нашей вины перед Западом. Если я бью смертным боем жену, это не дает мне права вдруг взять и заехать соседке в ухо.
4) Национальная катастрофа 22 июня 1941 года, изменив на какое-то время характер войны, не могла изменить криминальной сущности сталинского режима. Его методы остались варварскими, а цели – преступными.
5) Чуть подробней о целях. Да, я согласен, что самым страшным исходом этой войны была бы полная и безоговорочная победа Сталина или Гитлера. Оптимальным – взаимоуничтожение обоих режимов («Волки от испуга скушали друг друга»). Реальный результат был средним. Без малого миллиард человек, почти треть тогдашнего населения земного шара – половина Европы, вся Россия и большая часть Азии оказались под властью одного из самых кровавых тиранов в истории человечества.
Любое патриотическое ликование по этому поводу, на мой взгляд, неуместно. Ведь это не старая и добрая Российская империя расползлась на полсвета, а – сверхагрессивная, сверхтоталитарная, ведомая совершенно безумным вождем Орда. Итоги Второй мировой войны были вещью настолько жуткой, что я сейчас скажу одну вещь, которая возмутит моих читателей, боюсь, даже больше, нежели давешний мой афоризм про казанских и тамбовских: и Сталинград, и Курская дуга были, конечно, великими битвами, но Россию спасли не они, а последовавшая в 1953 году смерть товарища Сталина.
Ведь во второй половине 1945-го Тысячелетнему Рейху по-любому пришел бы конец от американской атомной бомбы, а вот что бы мог натворить Людоед, проживи он еще лет семь или восемь, об этом даже и думать не хочется. Во всяком случае в 1953 году он явно затевал очередную Большую Чистку. А в том, что любая Великая Чистка – это лишь нулевой этап очередной Большой Войны, надеюсь никто из моих читателей не сомневается.
6) Вы скажете – это слова. И у нас действительно нету возможности схватить товарища Сталина за руку. Но если Господь даст нам нормальные в смысле их длительности жизненные сроки, то мы – я абсолютно уверен в этом – еще когда-нибудь с вами пройдем по ссылке и, пару раз щелкнув мышью (если тогда будут мыши), скачаем копии всех документов.
И копию операции «Гроза». И копию операции, скажем, «Буря», задуманной в мае 45-го. И копию той изумительной по красоте операции, которую начал разрабатывать товарищ Сталин в конце 52-го – начале 53-его.
И, скачав документы, мы убедимся, что все эти три раза какой-нибудь сущий пустяк мешал Людоеду скушать Европу. В 41-ом помешал друг Адольф, в 45-ом – невесть откуда взявшиеся Хиросима с Нагасаки, а в 53, когда все уже было обговорено с другом Мао и так удачно был разожжен корейский костер, вдруг явилась она – Старушка с Клюшкой.
Бедный Сосо был рожден неудачником.
7) Врожденная нелюбовь к пафосу заставляет меня закончить эту статью не лозунгом, а – анекдотом. Анекдот сей случился на острове Саарема. В только-только присоединенной Эстонии. Участвовал в нем один дальний родственник моего эстонского отчима – дядя Юхан. У этого моего сводного дяди имелась достаточно маленькая, но очень хорошо отлаженная молочная ферма, а на ней – двадцать восемь высокоудойных коров. Коровы были такие, что слава о них доходила до самого Таллинна.
Притом, что удивить эстонца коровой не просто. Хорошая эстонская корова дает молока примерно столько же, сколько и плохой советский колхоз. Но коровы Юхана Метса слыли не просто хорошими, а – гениальными. Любой из соседних фермеров был готов, не задумываясь, отдать за них свой правый глаз. И дядя Юхан, отнюдь не будучи человеком богатым, слыл на острове Саарема Хозяином с Большой Буквы.
И вот наступает четырежды проклятый 1940 год и в Эстонию приходят русские. Т. е. русские-то приходят в Таллинн, а на острове Саарема их – до поры и до времени – нет. Пока что по острову бродят только слухи. Мол, в Таллинне – русские. А самих русских – нету.
И вот об этих нелепых слухах узнает Юхан Метс. Сначала не верит. Потом надолго задумывается.
Через три дня принимает решение.
Ранним утром четвертого дня перепуганные соседи видят следующую картину: все двадцать восемь чудо-коров маршируют строем к парому. Двадцать девятым идет дядя Юхан.
Он отвозит своих ненаглядных красавиц на материк и продает их там скопом. Потом возвращается домой и начинает пить. Пьет жутко, без продыху. Пьет месяц, два, пять. Лишь чудом остается жив. Все соседи считают его сумасшедшим. Но в конце этого суперзапоя соседям становится не до дяди Юхана – на остров приходят русские.
Алкаш и бедняк Юхан Метс оказался единственным фермером острова, избежавшим отправки в Сибирь.
Дополнения к «Сочинению ко Дню Победы»
I. Дополнение первое
Намедни все думал о голоде 47-го года.
Голод этот, в сравнении в Великими Голодоморами 20-ых и 30-ых годов, голод, так сказать, незнаменитый, но свидетелей-то его по понятным причинам сохранилось поболее. Показания этих свидетелей сводятся, в общем и целом, к следующему: массового людоедства не было, но лебеду люди ели и с голоду – гибли.
И вот теперь мне ответьте… только, пожалуйста, ответьте не с точки зрения Судеб Европы, Спасения Человечества, Священной Памяти Двадцати Миллионов и тому подобных высоких материй.
Ответьте с точки зрения маленького и – вроде бы? – тоже имеющего право на жизнь человека: а что изменилось бы в жизни конкретного, помершего в 47 с голодухи колхозника, если бы в 45 году победил бы не Сталин, а Гитлер?
II. С нашим народом иначе нельзя, или Дополнение к дополнению
Дополнение к Дополнению предназначено в первую голову для читателей-спорщиков. В нем я попытаюсь отсечь кажущиеся мне не продуктивными ветви дискуссии.
1) Не стоит, видимо, говорить, что, мол, дети и внуки этого колхозника будут де счастливы. Во-первых, в семье, где самый сильный член погиб, скорее всего вообще никто не выжил, а, во-вторых, пусть даже дети и внуки счастливы, но разве их деду от этого – легче? Дедушку не воскресишь, и позиция, например, А. Зиновьева, написавшего: «Да, четверо моих братьев в голодуху померло, но, если б не Сталин, мне никогда бы не быть профессором», – кажется мне циничной, т. к. не учитывает мнения братьев. А вдруг бы они предпочли бы все-таки жить, даже при условии, что А. Зиновьев так и остался б простым счетоводом? Да и стоит ли жизни четырех человек откровенно слабый роман «Зияющие высоты»?
2) Не нужно списывать эту крестьянскую смерть на г-на Шикельгрубера. Да, в 1947 году вся Европа лежала в руинах, но нигде, окромя России, люди от голода не умирали.
Причины этому были две: во-первых, окончательно укоренившиеся после войны государственное презрение к отдельно взятой человеческой жизни, а, во-вторых, то, что с бою взятая в 1945 году роль сверхдержавы была России попросту не по плечу. Ведь в том же 47 году гудела жизнь в коммерческих ресторанах, выплачивались стотысячные сталинские премии, шли многотонные хлебные эшелоны для европейских вассалов и, например, когда товарищ Симонов с компанией поехал в том же году в США, между т.т. Громыко и Сталиным состоялся следующий весьма любопытный диалог:
С т а л и н: Товарищ Громыко, а как вы считаете, сколько нужно денег, чтобы месяц безбедно прожить в США?
Г р о м ы к о: Примерно две тысячи долларов, товарищ Сталин.
С т а л и н: Думаю, что этого мало. Думаю, что нашим писателям нужно выдать на каждый месяц по пять тысяч. Не надо, чтоб наши писатели выглядели в Америке бедными родственниками.
Г р о м ы к о: Поразительно правильное решение, товарищ Сталин!
С т а л и н: Вот и я так же думаю. Никогда не надо экономить на ерунде.
А теперь прикиньте, сколько десятков килограммов зерна можно было купить на тот, набитый чистым золотом форествудский доллар и подсчитайте: сколько сотен крестьянских жизней схарчил колесивший по Западу автор пронзительного стихотворения «Жди меня»?
III. Дополнение второе
Когда меня спрашивают, кто больше виноват в развязывании Второй мировой войны – Гитлер или Сталин, я, как правило, отвечаю, что ответить на этот вопрос не готов. Ибо дать абсолютно честный ответ здесь не сможет никто: ни либералы, ни патриоты.
Представьте (конечно, типун мне на язык и, вообще, не дай Бог!), но все же представьте, что ваш родной сын на пару с соседским мальчишкой совершил какое-то страшное преступление. Кого вы будете винить больше?
На словах – своего, а в глубине души – соседского. Это ведь он все подстроил, а вас Сашенька или Боренька просто слишком слабохарактерный и чересчур доверчивый.
Так же и я сужу Иосифа и Адольфа. С одной стороны, Сталин мне ближе и моя ненависть к нему намного конкретней. С другой – вид красного знамени, выжженной на солнце пилотки и стоптанных сапог-говнодавов все равно заставляет наворачиваться на глаза слезу.
IV. Дополнение третье. Еще о казанских и тамбовских
…Жизнь блатных не была малиной, но в самое-самое пекло они не лезли. Блатные гибли, как и положено любым уважающим себя блатным, в своих сугубо внутрипацанских разборках.
А в самое-самое пекло они не лезли. В самое пекло шли фраера, мужики, лохи. Шли потому, что позади сидели воровские смотрящие с пулеметами. Шли, потому что свято верили специально выдуманной для лохов пропаганде. Шли, потому что не было иного способа спасти свою Родину, как и не было способа, спасая Родину, не спасать окопавшихся в бетонных бункерах блатных.
V. Дополнение четвертое. От нашего стола к вашему столу, или Космополиты – патриотам
Закончим, как водится, с юмором. Пещерное прошлое очень сильно в любом человеке. Вот я сажусь за стол завтракать. Инстинкты шепчут: сегодня охота была удачной. А завтра? Покушай впрок.
Вот я вышел на улицу. Выпестованная в пещере подкорка заставляет меня желать практически всех проходящих по улице женщин. Она очень боится, что я вдруг умру, не оставив потомства.
И все тот же тысячелетний пещерный опыт непоколебимо уверен в нужности и важности патриотизма. А если завтра – война? Если завтра в – поход?
С кем – война?
А … не важно.
Предположим, с Китаем. Или с Евросоюзом. С блоком НАТО. С агрессивными прибалтийскими лимитрофами. Или, скажем, польские паны вдруг вступят в союз с румынскими боярами и вероломно вторгнутся на наши суверенные территории.
Короче, товарищ, бди!
Бди и помни три нехитрых патриотических закона:
а) ненавидь чужаков,
б) слушайся старших,
в) держи границы закрытыми, а порох – сухим.
Правильная ли это позиция?
Разумеется, нет. Неправильная.
Почему?
Да потому что стопроцентной защищенности не бывает.
И человек, чересчур хорошо подготовившийся к отражению неких прошлых угроз, наверняка не готов к опасностям нынешним и реальным.
Скажем, чудак, ежедневно подкапливающий жир для какой-то гипотетического, в принципе могущей быть великого голода, в конце концов превратится в двухсоткилограммовую глыбу сала и умрет от инфаркта.
Или, скажем, жизнь бескорыстного бабника, эдаких мотыльком до самых седых волос перепархивающего с вагины на вагину, может показаться завидной лишь какому-нибудь годами томящемуся под жениным башмаком отцу семейства. На самом деле это на редкость однообразная и скучная жизнь, незаметно переходящая в беспросветную и бессильную старость (см., например, заключительные главы «Воспоминаний» Дж. Казановы).
Вот почему и наши нынешние ура-патриоты, героически готовящиеся к опасностям времен Потсдамского мира и Ялтинской конференции, обречены проспать реальные вызовы XXI века и, получив вдруг власть, обречены превратить боготворимую ими Державу в лучшем случае, в – наглухо закупоренную Саудовскую Аравию, разрывающуюся между Кораном и толстой пачкой долларов, а в наихудшем (и, к сожалению, самом реальном) – в некое анекдотическое подобие Высокой Порты, просуществовавшей лишних сто лет лишь потому, что соседи не могли договориться о ее дележе.
Человек, стремящийся поужинать слишком поздно, рискует позавтракать на следующий день поутру. Человек, спящий и видящий в самом страшном своем кошмаре подготовленный либералами развал России, рискует организовать его собственноручно.