Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальнюю трудов и чистых нег
А.С. Пушкин
«Как мне надоела эта мышиная возня! Каждый день одно и то же: к девяти на тойоте к офису, никчёмные разговоры по телефону, поездки по городу, обед, околорелигиозная болтовня с сотрудниками, а вечером одиночество с женой и чужими детьми…», - думал Сергей Пиков в пять утра, выполняя випассану.
Сергей был некогда крупным предпринимателем. Всё получилось совершенно случайно. Он работал руководителем подразделения на большом свиноводческом комплексе, когда Советский Союз стал на глазах разваливаться. В соответствии с веяниями времени его послали учиться в Академию народного хозяйства. Там перед ним встала дилемма: диссертация или практическая деятельность. Отец настаивал на диссертации, но он сделал ставку на практику и не прогадал. В суматохе парада суверенитетов, безвластия и передачи собственности ему удалось стать, благодаря поддержке председателя Облисполкома, руководителем коммерческой структуры, в распоряжении которой оказались неплохо подготовленные кадры, производственные помещения и кредиты.
Сергей крутился, как мог. Звериным нюхом чувствуя выгоду, он торговал нефтью и газом, углем и зерном и даже импортные йогурты впервые в город завёз он. Деньги потекли рекой. Фирма быстро росла, структурировалась и богатела. Бухгалтерия быстро стала двойной. Поэтому зарплату выдавали в минимальном размере по ведомости, а в конвертах по максимуму. Лишние деньги сразу же шли в новые проекты. Основная деятельность, ради которой создавалась организация, быстро загнулась. Сергея дважды вызывали на ковёр к главе администрации. Председатель по старинке кричал на него, брызгал слюной, топал ногами, обещал прикрыть лавочку, но, до поры до времени, ничего не предпринимал. Пока власть балансировала, наступил 1993 год. Глава администрации и здесь проявил свою завидную интуицию и занял правильную позицию.
К этому времени у Сергея в Польском банке уже лежали пятьсот семьдесят тысяч долларов.
Несчастья стали сыпаться, как из рога изобилия, спустя пару лет. Сначала в складах, которые были под завязку забиты тюками с тканями, прорвало трубы. Товар был испорчен, и фирма понесла большие убытки. Потом наехали местные братки, предлагая «крышу». Через новосибирских бандитов проблему кое-как уладили.
Но, когда весь офис на уши поставили менты в масках, Сергей не выдержал. Внутри него что-то надломилось. Сотрудники сразу заметили, что с генеральным происходит что-то не то, и стали разбегаться. Фирма развалилась на четыре самостоятельных организации. У Сергея остались выкупленное здание офиса с подвальными помещениями, оргтехника, несколько машин, два продуктовых магазина и любовница Наташа, которая заведовала чековым инвестиционным фондом и собирала ваучеры. На складе в это время появился вагон газированной воды. Пиков нанял трёх молодых мужчин, быстро ввёл их в курс дела, и они начали энергично разбрасывать её по городу. Сам же он занимался нефтью, опираясь на старые связи с Алтаем.
В это время он переживал «холодную войну» со своей третьей женой Таней. Она имела двух сыновей от первого мужа, увлекалась косметикой «Мери Кэй» и буддизмом. На этой почве они и познакомились. Он к тому времени уже разочаровался в эзотерике. Сергей понимал, как создаются деструктивные секты. Тем более, что к одной из них, «Радостее», он сам приложил руки, а потом едва унёс ноги. В сектах не прощают отступников. Отношения с христианством завершились постройкой часовни в далёком сибирском таёжном селе. Ислам он изучал теоретически, но практиковать не решился. А вот на буддизме завис и стал учеником наместника Далай-ламы в России геше Джампа Тинлея.
Сергей приглашал его в город на лекции, организовал буддийскую общину и практиковал техники. С Таней они познакомились на посвящении в Ямантаку. Она была симпатична, стройна, легко делала шпагат и не могла отвести глаз от тибетского проповедника. Через две недели она с ребятишками переехала в дом Сергея, который находился на пересечении двух улиц и отличался зеркальными стёклами: снаружи в доме ничего нельзя было рассмотреть, а изнутри на улице всё просматривалось, как на ладони.
Вначале всё было хорошо, как и с прежними жёнами, от которых у Сергея было четыре дочери, а потом она стала доставать его. Она, например, требовала денег на поездку в Америку по делам своего косметического бизнеса. Он не давал. Его стали раздражать пацаны, и он сначала кричал на них, а потом стал отвешивать подзатыльники. В доме появилась трещина, но он не хотел форсировать события, ожидая, когда Таня сама уйдёт.
Таня не выдержала тяжёлого тягостного молчания и, после отъезда гуру, перевезла вещи к матери. Сергей в третий раз остался один.
Его мучили затяжные депрессии, он частенько терял смысл жизни и в выходные не мог найти себе места. Он понимал, что миллион долларов, которые заработал, ему хватит на несколько жизней. Тем более, что буддизм учил умеренности и отказу от желаний. Пиков не пил, не курил, ел умеренно, одевался скромно. У него была тойота - корола пятилетней давности, но в хорошем состоянии. После ухода Тани он продал её знакомым мужикам, а сам пересел на почти новую белую тойоту - камри.
Почти сразу же после развода он опять женился. Теперь это была одинокая длинноногая аптекарша Лена. В его отношениях с женщинами не хватало самого главного: ни с кем из них он не чувствовал, что это ЕГО женщина. Его жёны видели в нём отца своих детей, добытчика денег, но никто не любил его ради него самого.
С Виктором и Николаем, которые в его фирме занимались мелкооптовой торговлей продуктами питания, он подружился. Они вместе ходили в баню, слушали лекции по буддизму, тренировались после работы в подвале в специально оборудованном зале.
Сергей служил в десантных войсках, в институте был чемпионом города по боксу, потом качался, занимался каратэ, ушу и боевым самбо. Его вес достигал восьмидесяти килограммов при ста восьмидесятипяти сантиметрах роста. Футболка скрывала мощные рельефные плиты живота и накачанные бицепсы. У него осталась отличная растяжка, и он до сих пор легко садился в шпагат.
Казалось, что всё так и будет идти. Однако бизнесом ему заниматься не хотелось. Он почти передал все свои дела новым сотрудникам, и они с энтузиазмом работали на него. Ему удалось с Леной съездить на месяц в Индию и провести там медовый месяц. Лена была благодарна, но ближе они не стали.
Приступы беспричинной тоски становились всё чаще. Он думал о том, что занимается не тем делом и живет не с той женщиной. А вот чем ему надо заниматься он не знал. Иногда он размышлял над тем, что ему необходимо на самом деле. Выходило следующее: очень маленькое жилище, кровать, стол и стул, вода, простая еда, минимум одежды, тишина и уединение. «Уж не монастырь ли это?» - усмехался он про себя.
Он заглядывал внутрь себя и не находил там точки опоры. Жизнь представлялась ему какой-то пошлой каруселью: работать надо было для того, чтобы есть (потреблять), а питаться и пользоваться благами цивилизации для того, чтобы работать. Всё то, что так выделяло большинство населения России, его перестало интересовать. Для того, чтобы купить дом, машину, заграничную путёвку, женщину, мебель, изысканную еду, красивую одежду, думал он, я должен отдавать свою жизнь, которая ежедневно, в любой момент, может оборваться из-за того, что какой-то пьяный идиот выедет на встречную полосу.
В жизни своих детей он тоже не видел смысла, хотя всячески помогал им и, прежде всего, деньгами. Одно время он увлекался тренингами. В группе удавалось достичь ощущения смысла жизни. Но он был не в нём, не в его жизни. Смысл был в существовании целого, в тех отношениях, которые складывались между участниками. Люди относились друг к другу по- человечески. Иногда даже удавалось испытать чувство любви к отдельным участникам и всей группе.
Он много читал и, хотя по базовому образованию был технарь, любил философию, искусство и литературу. Свои наблюдения над жизнью и собой он записывал в толстых тетрадях, которые вёл с пятнадцати лет. Дневников накопилось около тридцати, но все разрозненные мысли, собранные там, напоминали какую-то хаотичную бессвязную мозаику.
Прожив в городе сорок лет, он потянулся к природе. Его стали раздражать городской воздух, серые унылые коробки зданий, толкотня машин на дорогах. Он уставал от людей, ему не хотелось ходить в театры, на концерты, музеи и презентации. Если он это делал, то при этом превозмогал себя.
И вот, однажды, он решил покинуть город и уехать на Алтай, в лесную горную избушку на берегу озера. Толчком послужила пустячная размолвка с Леной, которую он не любил. Но надо же было с кем-то жить… Он быстро собрался, позвонил Лене и вечерним поездом уехал в Новосибирск. День прошёл в бесцельных блужданиях по городу. Ночь он провёл в автобусе в полудрёме. Ехать было неудобно: уснуть, как следует, он не смог, сидеть и думать было тоскливо. Наконец, утром, в восьмом часу, он оказался у Айского моста, конечной цели своего автобусного путешествия. От моста можно было легко добраться до его дальнего родственника деда Ивана Михалыча. Михалыч служил здесь лесником.
У дома Сергея встретила восточноевропейская овчарка Найда. Вначале она насторожилась и замерла, прижав хвост, но, когда Сергей произнёс ласково:
- Найда, хорошая моя, ты что… - радостно бросилась к нему и чуть не сбила с ног. В ожидании деда прошло около двух часов. Дом Михалыча стоял на берегу Катуни, рядом с баней. Со стороны огорода наступал лес. Воздух был чистый, прозрачный и янтарный. Солнце то выглядывало из-за туч, то пряталось в облаках. Стояла вторая половина июля, но ощущения середины лета не чувствовалось: ни жары, ни духоты, как в городе, ни комаров, как по вечерам на городской даче. Он сидел на крыльце. Рядом, положив голову на лапы, лежала собака, недалеко шумела река, и он, вдруг, впервые за долгие годы ощутил себя так, будто пружина, сжимавшаяся у него внутри вдруг распрямилась.
Дед Иван появился неожиданно из-за угла дома. Был он крепок и высок. Седая борода и морщины, прорезавшие лицо, выдавали возраст.
- Сергей? – удивился он.
- Доброе утро, дед! – проговорил Пиков, обнимая старика.
- Ты какими ветрами к нам?
- Да вот, сбежал от нашей нефтехимии… Хочу у тебя на заимке пожить, подышать свежим воздухом. Надоело всё.
Больше они почти не говорили. Иван Михалыч накормил гостя, оседлал лошадей, и через два часа они добрались до места. Охотничья сторожка Михалыча, служила ему «запасным аэродромом». Избушку возле озера скрывали горы и густой лес. Дед Иван жил на Алтае больше сорока лет и специально сделал так, чтобы этот уединённый лесной уголок оказался недоступен даже для любопытных туристов. В озере водилось много рыбы, в лесу гуляла почти непуганая живность. Редкое местное население знало крутой и неподкупный нрав лесника и его тяжёлую руку. О Михалыче ходили слухи, что он однажды встретился с медведем-шатуном и вышел победителем в яростной схватке.
Дед оставил Сергею ружьё, удочку, запас продуктов на пару недель и Найду. А сам выкурил самокрутку и тут же отправился назад. Пиков остался в одиночестве. В избушке стояла старенькая кровать, заправленная солдатским одеялом, дубовый стол и две массивные табуретки. У печки лежала охапка дров и несколько кусков бересты. Сергей бросил на кровать сумку, свистнул Найду и пошёл осматривать свои новые владения.
Выглянуло солнце. Его взгляд упал на одинокую берёзку, которая стояла рядом с едва заметной тропинкой, ведущей к озеру. Тёмно - зелёные листья чуть-чуть шевелил лёгкий ветерок, и она приветливо покачивала ветвями, словно приглашая его к диалогу. Он вдохнул полной грудью напоённый ароматами трав воздух, погладил деревце и вдруг, неожиданно для себя, счастливо рассмеялся.
На берегу озера он быстро скинул с себя всю одежду и голышом кинулся в воду. Вода была прохладной, чистой и прозрачной. Он с удовольствием плавал кролем, брассом, отдыхал на спине. На берегу сидела и внимательно следила за его передвижениями Найда. После купания он упал на согретую солнцем землю, вдруг почувствовал острую жалость к себе и громко зарыдал так, как, наверное, не плакал уже больше десяти лет. Найда почувствовала состояние Сергея, тихонько подвывала и лизала ему лицо своим шершавым языком, словно он был её маленький новорождённый щенок.
Неожиданно Сергей почувствовал на себе чей-то взгляд. Инстинктивно он потянулся к одежде и поглядел на собаку. Найда не подавала никаких признаков беспокойства, хотя смотрела в сторону леса. Там Сергей заметил какое - то движение. Он натянул джинсы и легко побежал в сторону колка. Найда понеслась вперёд, приветливо махая хвостом. За деревом он увидел стройную черноволосую девушку, на вид шестнадцати лет, которая, смущённо прятала глаза и улыбалась ему прелестной улыбкой, обнажая зубы почти идеальной формы. «Ну, вот и лесная фея!»- подумал Сергей.
- Меня зовут Сергей, а тебя?
- Ася, - сказала девушка и засмеялась так, словно кто-то сыграл мелодию на дюжине хрустальных фужеров.
- А что ты тут делаешь? – улыбнулся Сергей и почувствовал, что знает Асю давно.
- Я шла купаться, но увидела Вас и не решилась мешать, - лукаво произнесла она и посмотрела на него так, что Сергей понял, что он пропал.
- А, так ты подсматривала, негодница! – громко закричал он, делая вид, что сердится и тут же глазами давая понять, что шутит.
- Я нечаянно, я сразу отвернулась, - поняла она и приняла его игру.
- Ну, тогда теперь твоя очередь!
- А вы не будете смотреть? – сказала она таким тоном, что у Сергея сердце полетело вниз. Он понял, что сейчас, здесь будет происходить нечто необычное.
- Нет конечно, беги купайся, а мы с Найдой будем тебя охранять!
Ася вышла из-за дерева и побежала к озеру. На берегу она на секунду остановилась и, едва уловимым движением, сбросила с себя платье. Сергей застыл очарованный. Недалеко от него стояла обнажённая богиня. Это был его тип женской красоты. Узкая талия подчёркивала полные бёдра. Стройные загорелые ноги гармонировали с грациозными прекрасными руками. Плавные мягкие очертания её тела манили Сергея и заставляли учащённо биться его сердце. Гадкий утёнок уже превратился в белого лебедя, но что-то ещё слегка напоминало о нём, и это создавало то неуловимое очарование, которое даёт какая-нибудь неправильность на абсолютно идеальном лице.
Ася кинулась в воду и поплыла. В Сергее вдруг проснулся азарт первобытного охотника, и он с громким боевым кличем бросился к озеру, на ходу сбрасывая с себя одежду. Мощные стремительные гребки позволили ему быстро догнать девушку. Она смотрела на него, и в глазах её Сергей читал восторг, смешанный с ужасом. И они закружились на месте, сплетаясь обнажёнными телами, ныряя и выныривая, смеясь и замирая от необычных первых прикосновений. Он нашёл её полные полуоткрытые манящие влажные губы, едва - едва прикоснулся к ним и чуть не потерял сознание от блаженства. Для Аси это было первое прикосновение к мужчине. А Сергей вдруг почувствовал себя шестнадцатилетним мальчишкой, впервые прикасающимся к груди своей дальней родственницы, когда они в шутку боролись и дурачились с ней.
На берегу, высунув влажный язык и глядя на них своими умными глазами, их ожидала Найда. Солнце нежно ласкало кожу Сергея и Аси, когда они улеглись недалеко от воды на траву, будто специально подстриженную для них.
- Ты как здесь оказалась?- спросил Сергей и отвёл взгляд от обнаженной Асиной груди, которая притягивала его, словно магнит.
- Я живу тут недалеко, с бабушкой,- ответила девушка и перевернулась на живот.
Легкий тёплый ветерок быстро высушил последние капли на их спинах. У Аси не было никакого страха, волнения или беспокойства. Рядом с Сергеем она чувствовала себя так, как дочь возле любящего отца. Сергей тоже испытывал удивительное состояние, будто возле него лежала его дочь и одновременно возлюбленная. Ася первая прикоснулась рукой к его животу. Окружающий мир исчез для них. Сергей что-то в беспамятстве бормотал, Ася в самый ответственный момент издала громкий крик. Найда навострила уши и чутко прислушивалась к происходящему. На поляне звучал радостный первобытный смех. Два обнажённых человека перекатывались по поляне, целовались, бегали и догоняли друг друга. Похоже было, что это два ребёнка играют в какую - то смешную и весёлую игру.
Неожиданно тучи закрыли солнце, и всё вокруг потемнело. Сергей подхватил Асю на руки и пошёл к своей избушке. Они перекусили наскоро тем, что оставил Сергею дед, и отправились к бабушке Аси. Старенький дом бабы Таси находился недалеко от жилища Сергея. Баба Тася воспитывала Асю с младенчества. Однажды, когда она возвращалась из лесу, на крылечке своего дома она обнаружила свёрток, в котором оказалась маленькая девочка с голубыми глазами. Баба Тася была верующим человеком и решила, что это Бог посылает ей испытание. Свою задачу она с честью выполнила. Девочка росла здоровая и смышлёная. Бабуля научила её всему, что знала сама. А знала она немало. Она обучила Асю не только азам грамоты, но и умению разбираться в людях, траволечению и заговорам.
За чаем познакомились. Бабе Тасе Сергей тоже понравился. Она долго расспрашивала его о жизни в городе, о его прошлом и планах на будущее. Если о прошлом Сергею говорить было легко, то будущее представлялось ему в тумане. Иногда смутно мелькала по краю сознания мысль, что надо основательно пересмотреть свою жизнь.
Солнце, уже нагулявшись за день, начало склоняться к мысли уйти на покой. Притихли в лесу птицы, опустили головы колокольчики. Найда куда -то убежала в лес по своим собачьим делам. Вдруг в окно постучали и молодой голос с акцентом произнёс:
- Эй, хазяин, выхади…
Голос принадлежал Аслану Мирзоеву, молодому чеченцу, лет двадцати пяти. С ним были его друзья, братья Рамзан и Султан Умаровы. Молодые люди ехали на джипе через эти места, и неожиданно машина сломалась. Аслан, лучше всех разбиравшийся в технике, долго копался в моторе, но всё было напрасно. Решили попробовать найти умельца среди местных жителей. До первого жилья пришлось идти несколько километров, пока не наткнулись на этот дом.
Сергей, Ася и баба Тася вышли из дому. У завалившегося забора стояли трое здоровых мужчин с темными лицами. Словно по команде их взгляды сразу направились на Асю. Ася была прекрасна, как бывает чудесен цветок только что утром распустивший свои лепестки и доверчиво тянущийся к небу.
- Э, ты в машинах панимаешь? Тут у нас джип сламался, пачинишь, денег дам, - сказал Аслан и ещё раз оценивающе взглянул на Асю.
- Нет,- сухо, словно выстрелил, бросил Сергей.
- Эх, ужэ нэмаладой, а машины в глаза не видал! Гдэ здесь село близко, есть? - процедил Аслан, сплюнул и бросил на Сергея презрительный взгляд исподлобья.
- До села, милок, по лесу километров десять, по дороге, вокруг, вёрст двадцать пять будет,- сказала баба Тася. Она знала здесь все тропинки. Чеченцы сгрудились в кучу и начали о чём-то говорить по-своему. По лицу бабы Таси промелькнула тревожная тень. Ася подобралась и напряглась, будто почувствовала что-то страшное. Только Сергей оставался в том, же спокойном расслабленном состоянии. Он уже понял, что эта встреча просто так не закончится, и мысленно просчитывал варианты. «Их трое, а я один. Скорее всего, у них есть нож, может быть, даже пистолет. Ребята крепкие, особенно Аслан, видно, качок. Ружьё осталось в избушке, Найда куда-то убежала», - размышлял он.
- Ты, маладая, пойдёшь с нами, покажешь дорогу, - сквозь зубы процедил Аслан, глядя на Сергея, словно проверяя, как тот отреагирует. Ася испуганно посмотрела на Сергея. Баба Тася, не говоря ни слова, загородила собой девчонку. Сергей сначала взглянул вверх на потемневшее уже небо, потом посмотрел прямо в глаза Аслану. В его глазах он уловил тревогу и беспокойство, которые, однако, базировались на какой-то уверенности, что всё будет так, как он сказал. «Как минимум, у кого-то есть нож», - подумал Сергей. Но делать было нечего, и раздумывать, особенно было некогда. Аслан уже двинулся к Асе.
Когда Аслан оказался от неё в двух шагах, Сергей одним, давно ставшим автоматическим, движением ноги неожиданно ударил Аслана по голове и сразу вырубил. Это в кино схватки продолжаются долго. Настоящая драка, в которой принимает участие подготовленный боец, скоротечна. Об Аслане можно было больше не думать. Тот минут на десять оказался в глубоком нокауте. Братья Умаровы оказались перед ним в долю секунды. В руке высокого, Султана, щёлкнул нож-выкидушка. Сергей сделал захват и в падении выбил нож у противника, откатившись на несколько шагов от низенького плотного Рамзана. Почти одновременные сильные удары в пах ногой и рукой в солнечное сплетение выключили из боя второго противника. Но, когда Пиков обернулся, в лоб ему смотрело чёрное дуло пистолета.
- Неет! - истошно закричала Ася и кинулась к Сергею, стараясь закрыть его своим телом. И тут, словно чёрная молния мелькнула за спиной Рамзана, и он, зарычав от боли, выронил пистолет и упал на землю, корчась от боли в прокусанной Найдой руке. Сергей подобрал пистолет и направил его на Рамзана. Ненависть, злость и холодная ярость, клокотавшие в нём, уже готовы были подтолкнуть его к тому, чтобы нажать на курок.
И вдруг с ним, стоящим с пистолетом в руках возле поверженных им бандитов, случилось что-то необыкновенное. Внутри он почувствовал какой-то взрыв, как будто тысячи солнц вспыхнули одновременно и разом осветили всю его жизнь. За одно мгновение Сергей увидел все свои стычки, драки, ссоры, скандалы, поединки и противостояния. Он ясно понял их глубинную суть и причину. На самом деле, сражаясь с врагами, мы ведём битву с самими собой. Мгновенно вся его сорокалетняя жизнь пронеслась перед ним, как одно разноцветное видение. Голову пронзила сильная и острая боль. Не было его и других. Исчезли вчера, сегодня и завтра. Каждая травинка мироздания была им. И он ничем не отличался от муравья, ползущего по небритой щеке Аслана. Внешне это выразилось в том, что он попросил бабу Тасю принести верёвки и связал нападавших
Сергей позвонил в милицию, дождался, когда чеченцев погрузят в милицейский газик. Потом позвал Найду и пошёл в свою сторожку.
Ночью ему впервые за долгие годы приснился цветной сон. Он видел, что Ася родила ему сына, и они живут в бабушкином доме. Он пишет книги, в которых рассказывает несчастному человечеству о том, что открылось ему недавно. Эта истина была, как и всё гениальное, проста, но, чтобы донести её до людей, ему необходима вся оставшаяся жизнь.
Впервые за последний год Сергей ощутил осмысленность существования. Было так, как будто внезапно пелена спала с его глаз. Утром он получал удовольствие от самых простых вещей. Он радовался тому, что жив, что трава зелёная, небо синее, а горы высокие. Пиков мысленно про себя повторял вслед за поэтом:
Мне много ль надо?
Коврига хлеба
И капля молока,
Да это небо,
Да эти облака!
Ася представлялась ему сказочной принцессой, окрошка бабы Таси божественно вкусной, день бесконечным, небо бездонным, а жизнь играла всеми красками радуги.
Когда они с Асей взялись за руки, одновременно взглянули друг на друга, счастливо засмеялись и отправились на озеро, баба Тася, провожая, незаметно перекрестила их на дорожку и прошептала:
- Спаси и сохрани, - при этом на её дряблой старческой щеке показалась прозрачная слезинка.
10.04.2005