Самоотверженности наших мам посвящается.
- Мам, почему люди умные, а я дурак?
Мама оторвалась от телевизора и посмотрела на своего сына. Перед ней стоял двадцатилетний парень, с наивным детским взглядом. Мама сделала громкость телевизора пониже и тихо сказала:
- Ну, Сашенька! Кто ж тебе такое сказал? Ты что? Ты совсем и не дурак. Кто тебя обидел?
Саша, метр девяносто ростом, подошёл и сел на пол около кресла, приложившись щекой к маминым ногам. Она запустила свою правую руку в его густую шевелюру и начала ласково его гладить.
- Никто не обидел. Я сам всех обидел. Потому что я дурак.
Саша вытер тыльной стороной ладони сопли и размазал их о трико. Мама грустно посмотрела на него, и ей вдруг захотелось расплакаться. Просто тихо поплакать, никого не виня, ни на кого не ругаясь. Просто поплакать. Но она тут же прогнала эту мысль. Саше сейчас требовалась твёрдая рука поддержки, а не распустившая нюни плакса.
- Никакой ты не дурак, - сказала она серьёзно и очень ласково, - опять тебя на улице мальчишки дразнили?
Сашка утвердительно кивнул головой.
- Но они тоже не умные, - пробормотал он, - они ещё маленькие. А вот взрослые – они умные. А я тоже взрослый. Но дурак. Почему?
Прошло чуть больше одиннадцати лет со дня той страшной аварии. Саша тогда учился в третьем классе. У них была молодая учительница, Ольга Владимировна, и она изо всех сил старалась понравится как ребятам, так и их родителям – постоянно организовывала различные мероприятия, чаепития, экскурсии.
Тогда, в день восьмого марта она купила билеты в театр. Собрался весь класс и от школы был заказан автобус. Водитель которого, как потом показала экспертиза, был в нетрезвом состоянии. После аварии автобус стал больше похож на гигантскую жестяную банку. Столкнувшись с «КАМАЗОМ», он несколько раз перевернулся, а затем налетел на ещё один автобус. Из всех пассажиров выжила только Ольга Владимировна. И ещё Саша.
- Ты просто добрый, Сашка. Очень добрый и хороший. Тебе батюшка Алексей что говорил?
При упоминании своего духовника Саша радостно заулыбался, после мамы он был самым дорогим ему человеком.
- Он говорит, что у меня уши красные, когда я после мороза в храм захожу.
Мама улыбнулась. Смеяться она разучилась уже давным-давно. Коллеги по работе называли её нелюдимой, некоторые даже считали «опасным элементом», но большинство просто не обращали внимания.
- Это понятно. А ещё что? Про сердце твоё что говорит?
- Что у меня доброе сердце, - лицо Саши сделалось серьёзным, - но только я очень злой. Я сегодня людей обидел. Я с ними поругался.
- Да ты что? – мама грустно улыбнулась. Если Саша говорил, что поругался, значит, он просто вставил свою реплику в монолог какой-нибудь сварливой бабушки, которая в очередной раз отчитывала Сашу за его глупость.
После аварии он лежал в больнице больше года. Потом заново учился ходить, говорить, писать. Врачи сразу предупредили, что Сашкино развитие останется на уровне четырёх-пяти лет. Но ему повезло – психологически он достиг где-то десятилетнего возраста.
- Ну да. Людмила Петровна меня дураком назвала. А я спрашиваю, почему я дурак? А она говорит: «У мамы спроси». А я тогда спрашиваю: «А вы, значит, умная?», а она почему-то сильно обиделась и разозлилась. Пойдём завтра в храм, я покаюсь, а то нехорошо получилось.
- Сходим, конечно. Завтра воскресенье, обязательно сходим. Ты только возьми конфет, да к Людмиле Петровне сходи, прощения попроси. А то ведь батюшка тебя к причастию не допустит. Нельзя в храм ходить, с людьми поссорившись.
Жили они с Сашей вдвоём уже больше пяти лет. С тех самых пор, как умерла Сашина бабушка. Она сильно помогала маме, так что после её смерти стало совсем тяжело. И если бы не добрые люди, которые помогали кто чем мог, мама, наверное, не выдержала бы.
Отец ушёл от них почти в тот же день, как выписали Сашу. Они с мамой и до этого часто ругались, но тут отец не выдержал и, обижено крикнув: «Это твой сын, что хочешь с ним, то и делай!» ушёл из дома. И больше ни разу не появился. Даже не позвонил.
- Да, точно, - Саша быстро поднялся на ноги, - пойду, отнесу конфеты. А то ведь и вправду обидел.
- Беги, - улыбнулась мама.
Саша быстро собрался и убежал на улицу. А мама смотрела ему в след и улыбалась. Она не плакала, и плакать не хотелось. Она каждый день, каждую минуту своей жизни благодарила Бога за то, что в то сложное время он дал ей сил. Она благодарила за то, что в тот страшный день, когда за отцом захлопнулась дверь и она осталась в квартире один на один с инвалидом, она не совершила самого страшного поступка в своей жизни.
Всего одну минуту она смотрела с балкона вниз и в её голове звенела чёткая, сформировавшаяся мысль: «Прыгай. И всё, на этом твои беды закончатся. Прыгай, и ты спасёшься. Прыгай…». Но какая же длинная была эта минута. Она длилась бесконечно долго. Это была мучительная, нависшая тяжёлым камнем над душой вечность. И только чудо помогло маме удержаться от этого страшного шага, только благодаря своему сыну она осталась здесь, на земле. И только ради него теперь жила.
После того дня она уже ни о чём не просила Бога. Она только благодарила Его. Только благодарила.