Во второй половине ноября прошлого года я поехал на юг Франции. Рано утром мы сели на поезд в Париже и отправились в это недолгое, но очень приятное путешествие. По дороге в Нарбон вдруг выглянуло солнце. Оно ослепило одного меня, поскольку Коля Маслов (художник, нарисовавший книгу про свою сибирскую жизнь) и сопровождавший нас сотрудник Национального Центра Книги к этому времени уже спали в своих креслах через проход. Поезд скользил по южной Франции, как сверхзвуковая змея; за окном плавно убегали назад обводы холмов, которые постоянно хотелось погладить ладошкой, а я щурился от внезапной перемены света и думал о том, что не очень-то доверяю солнечной погоде. Солнце - как веселый, нахальный друг. Оно как Ноздрев – сидит, сидит себе где-то за горизонтом, а потом вдруг – бац! – и полезло обниматься.
Вот и Париж точно такой же.
Единственный недостаток этого невероятного города состоит в том, что он постоянно чего-то требует от тебя. Так тренер футбольной команды беспрестанно кричит своим игрокам во время матча: «Бегите вперед!», и тут же – «Бегите назад!», а потом – «Стойте на месте!»
У Парижа интонации этого тренера: «Посмотри на меня! Сходи к Дому Инвалидов - там красиво!»
Кто бы спорил? Однако провинция во Франции ничего от тебя не требует. Она не слепит, как солнце, если вдруг на него посмотреть. Она просто живет сама по себе, и ты потихонечку к ней пристраиваешься. Как будто присел к столу, за которым уже обедает большая и дружная компания. Или семья. Причем ты сам сел. Никто тебя не тянул. Они просто подвинулись, продолжая жевать и звенеть бутылками. И дружелюбно тебе подмигнули.
Когда ребенок рисует свой первый дом, то это, в принципе, всегда французский дом. Не совсем городской, а скорее такой, который пролетает за окном поезда. И потом прячется среди холмов. То есть, вытянутый горизонтально прямоугольник, на нем длинная треугольная крыша, труба, из трубы дым. Колечки дыма канонически круглые. Поэтому Франция, в общем-то, нарисована рукой ребенка.
Наивно, искренне, с высунутым кончиком языка, швырканьем носа и с большой любовью.
Впрочем, фонтану Медичи в Люксембургском саду легко можно простить всю его настойчивость, когда он требует посмотреть на себя. Надо только слегка зажмуриваться.
А то ослепнешь.