Рассказывает выпускник Тамбовского СВУ 1960 года Иванов Александр Егорович.
---
Наш 11-ый выпуск был последним перед расформированием училища в 1960 году. Следовавшие за нами младшие роты были, как известно, распределены в другие суворовские училища.
Время неумолимо совершает свое поступательное движение. Вместе с ним и мы оставляем позади год за годом. Все больше и больше отдаляются от нас юношеские годы, проведенные в родном Тамбовском СВУ. Но память в мельчайших деталях сохраняет благодарные воспоминания об этом славном учебном заведении и наших воспитателях.
Мы поступали в ТбСВУ в 1952 году. В частности, я поступал в Ленинграде. В военкомате, располагавшемся на набережной Фонтанки, где в настоящее время красуется памятник чижику-пыжику, мы прошли медицинскую комиссию и сдали вступительные экзамены по математике и русскому языку устно и письменно. Отобрано было около 30 ребят. Подавляющее большинство – дети погибших на фронте родителей. Нас разделили на две группы. Одной предстояло следовать в Тульское СВУ, а наша группа была направлена в Тамбов. Сопровождал нас работник военкомата майор Калита. Путешествие в Тамбов продолжалось около двух дней, и мы, десяти- и одиннадцатилетние отроки, впервые в жизни оторванные от матерей, доверительно жались к майору-фронтовику и, раскрыв рты, слушали его рассказы о войне и предстоящей учебе в суворовском училище.
По прибытию в училище нас разместили в большом спальном помещении на первом этаже. Там уже были такие же кандидаты в суворовцы, как и мы. В основном это были ребята из Тамбова и Тамбовской области, Рязанской, Пензенской, Орловской областей. Однако были посланцы Москвы и других городов и весей. В нашем взводе, например, оказались Миша Вяткин и Толя Бежко из Казахстана. Все быстро перезнакомились друг с другом и вели себя все в целом дружелюбно. Но были и такие, которые пытались побыстрее утвердить себя и порой смотрели на новых знакомых бойцовскими петухами. Впрочем до столкновений дело как правило не доходило. Ведь мы с самого начала находились под неусыпным оком помощников офицеров-воспитателей старшин-фронтовиков Г.Ф.Ширинкина и А.П.Лещева. Но доброе слово об этих незабываемых людях будет еще сказано ниже.
Вскоре всем нам предстояло вновь пройти медицинскую комиссию и сдать вступительные экзамены. Командиром роты в это время у нас был подполковник Чичигин. Это был невысокого роста, плотный крепыш. От всей его фигуры веяло решительностью и чувством собственного достоинства. Он часто собирал нас во дворе училища, усаживал на траву и посвящал в подробности предстоящей учебы и все житейские премудрости. Врезалось в память и его любимое выражение «ЧП», которое он постоянно употреблял. К слову сказать, Чичигин послужил прообразом офицера Тутукина, одного из персонажей первой книги о суворовцах преподавателя Новочеркасского СВУ писателя Б.Изюмского «Алые погоны».
В детской памяти сохранились некоторые эпизоды того периода. Помню, например, что в училище в это время появлялись некоторые старшеклассники в форме суворовцев, хотя для них это было время каникул. В голове до сих пор сидят фамилии суворовцев Тряпицына и Какушкина. Как мы тогда узнали, оба они были боксерами, и поговорить с ними нам малышам доставляло огромное удовольствие. Запомнились их доброжелательность, они охотно отвечали на наши многочисленные вопросы о жизни в училище и возможностях заниматься спортом. Вероятно, они в этот период участвовали в соревнованиях по боксу и поэтому приходили в училище, несмотря на каникулярное время.
Наконец все экзамены сданы, и нас зачислили в СВУ. Причем не всем приехавшим вместе со мной из Питера ребятам посчастливилось стать суворовцами. Некоторым пришлось уехать домой. Однако большая часть группы в известной всем нам городской бане на берегу Цны была переодета в суворовскую форму с алыми погонами. Я попал во второй взвод. Из питерцев в него были зачислены также Толя Русаков и Олег Сергеев. Так началась наша суворовская жизнь.
Оглядываясь по прошествии почти полувека назад, понимаешь, какую великую заботу проявляло тогда государство о подрастающем поколении, сколько сил и средств выделяло в военное время и послевоенные годы, чтобы собрать детей войны, оставшихся сиротами, дать им достойное образование и воспитать настоящими гражданами своей страны. Невольно сравниваешь отношение нынешних власть предержащих к детям в стране и с горечью выражаешь сожаление о миллионах беспризорных подростков в созданном сегодня в России капиталистическом «раю».
Не помню, чтобы у нас в училище были какие-либо проблемы с вещевым и продовольственным снабжением. Положенные виды обмундирования мы всегда получали своевременно и по существовавшим нормам. Без проблем было пользование спортивным инвентарем. Я уж не говорю о том, что учебниками, тетрадями, канцтоварами мы обеспечивались вдоволь. Всегда можно было прийти к старшине в каптерку и получить мыло, зубную щетку и порошок, крем для обуви. Выдавался даже так называемый асидол для чистки пуговиц на гимнастерках, мундирах, шинелях и пряжек ремней.
Особенно запомнилось питание. Кормили нас четыре раза в день. Кто из нас не помнит наших искусных поваров дядю Федю и тетю Дусю. Если кто-то из великовозрастных и крупных по своим габаритам суворовцев подходил к ним в столовой за добавкой, то всегда получал ее. На просьбу суворовца на бытовавшем тогда в нашей среде жаргоне «Тетя Дуся, колыхните добавочку», она заливалась добрым смехом и немедленно выдавала добавку. Остались в памяти и традиционные пирожные, которыми мы лакомились в обед по воскресеньям.
В связи с питанием до сегодняшнего дня со стыдом и раскаянием вспоминаю неприятный эпизод, произошедший со мной в столовой. С одним из товарищей, не помню с кем конкретно, мы бросались друг в друга кусочками хлеба. За этим занятием и застукал нас наш строгий офицер-воспитатель подполковник Южанин Леонид Семенович. Мало того, что я получил за этот проступок хорошую выволочку в виде нарядов вне очереди, да к тому же Леонид Семенович сообщил об этом в письме моей матери. Можете себе представить, с какой укоризной и сожалением смотрела на меня моя мать, одна без погибшего на фронте отца поднявшая трех сыновей, когда я приехал домой на каникулы. Со стыда готов был провалиться сквозь землю. Но с тех пор у меня осталось трепетное отношение к хлебу.
Теперь о сохранении и укреплении здоровья суворовцев. Командование училища уделяло этому особое внимание. Врачи и медсестры санитарной части регулярно проводили медицинские осмотры воспитанников и различные профилактические мероприятия. Болезням в стенах училища практически не было места. Основой укрепления здоровья несомненно были занятия физической культурой и спортом. Разве можно забыть нашу утреннюю физическую зарядку? Ежедневную и обязательную. Часто вспоминается наш уютный стадион. Стройные ряды загорелых воспитанников с голым торсом, как было принято тогда говорить. Училищный духовой оркестр во главе с военным дирижером. Все роты по команде преподавателя физкультуры и под музыку вальса «На сопках Манчжурии» синхронно выполняют комплексы упражнений. Завораживающее зрелище. Даже девчонки из расположенных напротив домов высовывались из окон и не могли оторвать взгляд от этого действа – утренней зарядки «суриков». («Суриками» называли нас тогда юные городские барышни.)
Как говорится, по килограмму здоровья прибавлялось у нас и во время ежегодного месячного пребывания в летнем училищном лагере. Располагался он за городом на опушке соснового леса. Рядом было озеро и невдалеке река Цна. Лагерь был оборудован достаточным количеством спортивных площадок и гимнастических снарядов. Занятий по военным дисциплинам в лагере проводилось немного. И главной целью пребывания в лагере было набраться новых сил после напряженного учебного года. Плановые занятия и свободное время посвящались спортивным состязаниям, прежде всего футболу и волейболу, купанию и загоранию.
У нас были отличные преподаватели. Больше других запомнился математик Яковлев Анатолий Васильевич. По званию он был капитаном административной службы. Такие воинские звания существовали в то время. Высочайшая требовательность к изучению предмета, продуманная до мелочей методика, строжайшая дисциплина на уроках - таковы были главные постулаты преподавания у Анатолия Васильевича. Некоторым нерадивым ученикам приходилось у него не сладко. Упаси бог, если кто-то списывал у соседа, пользовался шпаргалкой, на тогдашнем лексиконе «шпорой», или разговаривал и отвлекался на уроке. Наказание следовало немедленно и неотвратимо в виде громогласного нравоучения, удаления из класса или постановки в угол до конца урока. Да, да, практиковался и такой метод наказания. Зато знания по математике ребята получали отменные. И они пригодились некоторым из нас позже при успешном поступлении в такие ВУЗы, как МИФИ, МВТУ им. Н.Э.Баумана.
В то же время вне уроков Анатолий Васильевич был исключительно добрейшим и общительным человеком. После занятий частенько приходил в класс и забивал с суворовцами «козла» в домино. Кроме того, он прекрасно играл в шахматы, организовывал и проводил шахматные турниры. На зимние каникулы не все суворовцы уезжали к родственникам, ведь некоторые из них жили далеко от Тамбова. Свой начальный пятый разряд по шахматам я получил, участвуя во время каникул в турнире, организованном капитаном Яковлевым. Но это далеко не все достоинства, которыми обладал наш строгий математик. Он классно играл в бильярд и частенько проводил свободное время в Горсаду у бильярдного стола, обыгрывая одного за другим любителей этой требующей хорошего глазомера и точного математического расчета игры.
Замечательными педагогами были наши «немцы» майор Дымова Мария Михайловна, Карманникова Лидия Евгеньевна, Кулешова Александра Ивановна. Изучению будущими офицерами иностранного языка уделялось повышенное внимание. Кстати сказать, одной из причин увеличения на один год срока обучения в СВУ было расширение программы по иностранному языку и введение в учебный план военного перевода. Любовь к иностранным языкам и в частности к военному переводу прививал нам опытнейший языковед, переводчик и ученый подполковник Парпаров Лев Федорович. Он в совершенстве владел несколькими иностранными языками, был военным переводчиком во время войны, участвовал в этом качестве в Нюрнбергском судебном процессе над военными преступниками Германии. Как автор Лев Федорович хорошо известен всем германистам своим фундаментальным «Немецко-русским военным словарем», выдержавшим несколько изданий. После ТбСВУ он долгие годы плодотворно трудился в Московском государственном университете. К большому сожалению, в 2003 году Лев Федорович ушел из жизни.
Полученные в СВУ знания немецкого языка не пропали даром. В частности мне уже в военном училище на составило большого труда сдать экзамен и получить квалификационное свидетельство военного переводчика немецкого языка. Вскоре после окончания училища я был направлен в Группу советских войск в Германии и назначен на должность переводчика. Проходя службу в берлинской мотострелковой бригаде, имел отличные возможности применить и усовершенствовать языковые знания, полученные в ТбСВУ, а через несколько лет офицерской службы поступил в Военный институт иностранных языков.
Заслуживают быть упомянутыми самыми добрыми словами наши преподаватели русского языка и литературы старший лейтенант Авдошенко Анастасия Алексеевна, земляк и знакомый М.А.Шолохова - уроженец станицы Вешенской Гаранжа А.Н., историк майор Тяглов, географ подполковник Стокопенов П.Е., физик подполковник Комаров Н.П., преподаватель химии Муравьева Зоя Ивановна. Они были настоящими энтузиастами своей профессии и отдавали нам свои знания не только на уроках, но и на дополнительных занятиях, и в кружках.
Как результат работы преподавателей успеваемость воспитанников в целом была высокой. Двоечников были единицы. В конце каждой четверти подводились итоги учебы. Чаще других первые места по успеваемости в нашей роте занимал первый взвод. По окончании СВУ целый ряд ребят за успешную учебу удостоился золотых и серебряных медалей. В частности, медалистами покинули стены родного ТбСВУ Решетнев Володя, Балашов Борис, Кириллов Слава, Зарицкий Саша, Кондратьев Володя и другие. Всех сейчас уже не вспомню.
Особое слово о преподавателях по физической подготовке и наших тренерах капитанах Глотове И.В., Сонгине В.А. и Балашове Н.С. Это они привили нам любовь, порой фанатичную, к спорту. Будет правильным сказать, что большую часть свободного времени мы отдавали занятиям спортом. И всегда с нами были наши физруки. Глотов И.В. готовил классных боксеров, Сонгин В.А. – гимнастов, Балашов Н.С. – футболистов и легкоатлетов. Практически каждый суворовец имел по одному или несколько спортивных разрядов. В роте было выращено немало отличных спортсменов. Среди них вратарь сборной училища по футболу и лыжник Зайцев Володя, легкоатлет и футболист Ковалев Миша, боксеры Решетнев Володя, Будняков Валерий.
Основную нагрузку по воспитанию суворовцев несли конечно же командир роты, офицеры-воспитатели и их помощники, которых неофициально называли старшинами, хотя как правило они и имели, за некоторым исключением, воинское звание – старшина.
В нашей роте последнего 11-ого выпуска ТбСВУ за восемь лет учебы сменилось несколько ротных. Из них больше других в памяти остался подполковник Добрынин Михаил Иванович, вдумчивый, тактичный и интеллигентный воспитатель. Как говорится, он никогда никого не брал «на глотку». Всегда мог убедить проштрафившегося в его неправоте в ходе спокойной беседы с ним. Михаил Иванович был поэтом, членом Союза писателей СССР, выпустил несколько поэтических сборников. При этом не гнушался сочинить для ротной стенгазеты несколько строк к карикатурам на нарушителей дисциплины. До сих пор помню рисунок с изображением курящего в туалете Бориса Шемякина (а курить в СВУ строго возбранялось) и строчки Михаила Ивановича под карикатурой: « Что ж Шемякин не растет, не прибавляет в весе? - Так ведь Боря каждый день в дымовой завесе». Или вот такой эпизод. Рота спускается с третьего этажа строем на обед. Ротный стоит наверху, наблюдает за строем, и вдруг раздается его рифмованный возглас «Суворовец Кириллов, не браться за перила!» Такие вот штрихи к портрету М.И.Добрынина.
В нашем втором взводе за годы учебы сменилось и несколько офицеров-воспитателей. По времени больше других ими были подполковники Южанин Леонид Семенович и Поддубный Василий Иванович. Их стиль воспитательной работы существенно различался. Лишь в одном этот стиль был одинаковым – в стремлении воспитать из нас достойных защитников Отечества и просто порядочных людей. Леонид Семенович был более строгим и требовательным, относился к нам достаточно сурово и даже жестко, можно сказать как к взрослым людям в погонах. Не делал скидку на наш юношеский возраст. Это немного коробило наши еще не окрепшие души. Однако в целом он был, как говорится, строгим, но справедливым. Впоследствии Леонид Семенович стал командиром роты суворовцев, а затем начальником учебного отдела Киевского СВУ. Уже будучи в военном училище, я с ним долго переписывался.
Наконец о наших старшинах – помощниках офицеров-воспитателей. Более подробно. Они заслуживают этого. Выше уже упоминалось о Ширинкине Георгии Федоровиче (первый взвод) и Лещеве Александре Петровиче (третий взвод). Это были умудренные фронтовым и житейским опытом люди. Для нас они были настоящими наставниками и во многом заменяли нам родителей. В самом деле, офицеры – воспитатели по вполне понятным причинам держали определенную дистанцию между собой и суворовцами. С ними порой нельзя было поговорить на любую тему, в том числе и вольную.
А старшины были значительно ближе к кадетам. Если проведение самоподготовки являлось в основном прерогативой офицера-воспитателя, то в свободное время мы по большей части общались со старшинами. И с ними всегда можно было поговорить «за жизнь» на любую тему. Многому они нас научили, но если меня сейчас спросят, что в первую очередь стоит у тебя перед глазами, когда вспоминаешь фамилии старшин Лещева и Ширинкина, то я отвечу следующим образом. Лещева А.П. вижу прежде всего со свистком в руках, судящего очередной футбольный матч на нашем суворовском стадионе. Он действительно был одержим судейством футбольных баталий. Старшина Ширинкин Г.Ф. стоит у меня перед глазами у туалетной комнаты со списком роты и с целью последующих санкций отмечает, кто из кадетов идет утром умываться не с голым торсом и без зубной щетки и мыла. Увидев его, приходилось ретироваться в спальное помещение и возвращаться в умывальник в подобающем виде и с туалетными причандалами. Конечно все это маленькие детали, но они ярко характеризуют наших незабвенных старшин.
В нашем втором взводе помощником офицера – воспитателя в течение почти всех восьми суворовских лет был бравый старшина Проскуряков Иван Михайлович. Этот молодой человек успел понюхать пороху на фронте, носил на гимнастерке обойму боевых наград. Так сложилось, что мы считали его как бы старшим товарищем. Если рядом не было офицеров, называли его только на «ты». Он никогда на это не обижался и не требовал уставного обращения. В то же время никто из ребят не допускал по отношению к старшине грубостей и излишних фамильярностей. Может быть за исключением хамоватого рыжеволосого Юры Воробьева. Этот недоросль порой мог довести старшину до такой степени, что тот, погнавшись за «Рыжим» и, догнав его, мог по-отечески «выписать» ему и подзатыльник. Впрочем, «Рыжий» был вскоре отчислен из училища за неуспеваемость и плохую дисциплину.
Мы же нашего старшину очень любили. Разве можно забыть наши походы с Иваном Михайловичем за реку Цну, где разбившись на две команды, до седьмого пота гоняли в футбол? И каждая команда всегда хотела, чтобы старшина играл в ее составе. А если кто-то совершал проступок, наш старшина никогда не спешил доложить о нем офицеру, а вершил суд своей личной властью.
А какие же основные проступки совершались кадетами? Прежде всего, самовольные отлучки. В основном они совершались в старших классах, когда кадеты уже начинали знакомиться с представительницами прекрасного пола. Далее идет уже упоминавшееся курение. Этот порок преследовался всегда и везде. Курильщики обычно в перерывах между уроками «проветривали свои легкие» табачным дымом в туалетной комнате. Офицеры и старшины это прекрасно знали, и как правило один из них с целью проверки заходил в это время в туалетную комнату. Если своевременно не срабатывал поданный кем-нибудь сигнал тревоги, то зазевавшийся курильщик, не успевший избавиться от цигарки, подлежал соответствующей экзекуции. Справедливости ради надо сказать, что вообще-то курильщиков в нашей среде было мало. «Штатными» курильщиками являлись как правило те, кто плохо учился и мало занимался спортом. В нашем взводе таких было 3 – 4 человека из двадцати.
Одно время поветрием в кадетской среде стала мода щеголять в широких брюках типа клеш. А поскольку форменные брюки были довольно узкими, то их следовало превратить в широкие. При этом самым распространенным способом было натянуть брюки на специально вырезанный клинообразный кусок фанеры, смочить их водой и положить на ночь под матрас. Утром добротные суконные брюки снимались с фанеры, гладились и превращались в брюки-клеш. Иногда дело заканчивалось конфузом. Желающий растянуть брюки пошире с такой силой натягивал их на фанеру, что они не выдерживали и расползались. Второй способ – вставка соответствующих клиньев в брюки. Некоторые совершали эту операцию самостоятельно. А наиболее проворные умудрялись проворачивать ее нелегально в училищной портняжной мастерской руками работавшего там портного Исаака Матвеевича Пшитика, уговорив его пойти на такое «преступление».
Впрочем, когда в стране в конце пятидесятых годов прошлого века наступило время «стиляг», то и у кадетов прошла мода на брюки-клеш. Предпочтение стали отдавать брюкам-дудочкам. И без того неширокие форменные брюки с алыми лампасами стали ушивать. Ничего не поделаешь. Мода! Тем не менее, все это считалось нарушением формы одежды и преследовалось согласно букве закона. Что греха таить, допускал наш брат и другие нарушения дисциплины. И пререкания со старшими, и нарушение порядка на уроках, и другие проступки. За восьмилетний период учебы наш взвод недосчитался пятерых сверстников. Однако не все из них были отчислены за плохую дисциплину. Некоторые покинули училище по собственному желанию. Вспомним и назовем эту пятерку, ведь они тоже были нашими товарищами по СВУ: Сергей Малахов, Лев Антонов, Максим Каган, Михаил Вяткин, Юрий Воробьев.
Хочется сказать несколько слов об отношении населения города к суворовцам. Мне представляется, что местные власти и тамбовчане гордились наличием в их городе суворовского училища, уважали и любили его воспитанников. Примеры? Ну вот хотя бы такие. По субботам училище в полном составе выводилось на так называемую прогулку по городу. Впереди оркестр. За ним маршировали ротные колонны. Младшие роты, как водится, двигались последними. При прохождении по центральной Советской улице на тротуарах буквально выстраивались шпалеры горожан разных возрастов. Вовсю глазели на суворовцев. Раздавались приветственные возгласы, аплодисменты. Картина навевала аналогию с въездом конных гусар в город в прежние времена. Больше всего внимания и всеобщего одобрения доставалось, разумеется, последним колоннам, в которых чинно шествовали наши малыши в шинелях с погонами.
Или вот еще пример. Каждый год в самом начале мая на стадионе «Динамо» проводился городской спортивный праздник с прохождением колонн спортивных обществ и организаций Тамбова. Нас готовили к таким праздникам с выдумкой, творчески. В течение довольно длительного времени под наблюдением спортивного врача подполковника Башева мы «загорали» в спортзале с помощью специальных медицинских ультафиолетовых ламп. К началу мая все выглядели коричневыми, как будто провели на юге целый летний месяц. Можно себе представить, какие бурные аплодисменты трибун срывали суворовцы, маршировавшие в спортивных белых трусах и без маек с ни весть откуда взявшимся загаром.
Помню и такой эпизод личного свойства. Мне довелось участвовать в первенстве области по теннису. В городе в то время было мало теннисистов. Этот вид спорта для Тамбова был тогда скорее экзотическим. Лучшим игроком области считался студент пединститута перворазрядник Гарик Косицын. На игру против меня его пришло поддержать немало студенток из института. Мне удалось выиграть эту встречу у Косицына. И я был приятно удивлен, когда его болельщицы после игры тепло приветствовали мою победу и даже подходили с поздравлениями. Хочу надеяться, что читающий эти строки не обвинит меня в нескромности.
Узнав, что ТбСВУ подлежит расформированию, жители города, знакомые и друзья суворовцев и даже наши соперники по спортивным состязаниям искренне сожалели об этом.
В мае 1960 года весь личный состав училища был построен на строевом плацу на «последний звонок». Начальник училища генерал-майор Дудоров Дмитрий Тимофеевич объявил о предстоящем расформировании нашего Тамбовского СВУ. В июне, по времени в унисон с гражданскими сверстниками, мы сдавали государственные экзамены на аттестат зрелости. Одновременно каждый из нас выбирал свою дальнейшую жизненную дорогу, определялся с военным училищем или академией, где предстояло получить военную специальность. Выбор осуществлялся строго по желанию. Некоторые из выпускников пожелали продолжить образование в гражданских ВУЗах. В июле мы получили обмундирование курсантов военных училищ и поехали в отпуск. Прощай, родное Тамбовское Суворовское военное училище!
После отпуска наш последний 11-ый выпуск разлетелся по многим городам необъятного Советского Союза от Омска до Ленинграда. Мой путь лежал в Ленинградское дважды Краснознаменное высшее общевойсковое командное училище имени С.М.Кирова. Вместе со мной в эту известную кузницу офицерских кадров отправились мои однокашники Андрей Арешкович и Валерий Никитин. Впереди нас ждала более чем тридцатилетняя служба в Вооруженных Силах СССР.
2004 г.
********************************************************