***
В экипаже К-145, в базе, один вечер началась вдруг всеобщая и беспощадная драка подушками. Дело уже перевалило за полночь, но почему-то практически всем не спалось… А дело-то было уже в перестройку (нам где-то в это же время приказом по команде разрешили смотреть «Взгляд», а он раньше половины второго-то и не заканчивался… помните такую программу – Политковский там, Любимов…) Какое спать, когда жизнь по стране кипит! А мы тут…
Не помню уже причины, да и не было, наверное, никакой особенной причины для этой сечи, но яростней и веселее мне за всю жизнь, даже включая пионерлагерное моё детство, драться подушками не приходилось.
Драка проходила между кубриками. Но наибольшего накала страсти достигали в локальных боях между нашим, первым (БЧ-1, БЧ-2, БЧ-3, БЧ-4) и вторым от входа кубриками (дивизион движения и искрожопые).
Входные проёмы каждого кубрика завешивались одеялами для сохранения тепла (зима). Окна у нас в казармах были широченные как на юге. Поэтому у нас ещё и тепловая пушка круглосуточно вдоль коридора лупила, с полметра калибром, обдувая помещение тёплыми потоками, и гася звуки в своём хорошем таким, басовитом шуме, но… электричества в те суровые зимние дни у нас как раз и не было (такое бывало не так чтобы очень часто, но всё-таки случалось… греться тогда ходили на корабль – там всегда хоть печку-обогреватель можно было запустить. Хотя и там случались холода – ещё похлеще, чем в казарме вымораживало, когда отрубали вдруг береговое электричество. Вот же парадокс – каждая лодка имеет реактор, мощности которого вполне может хватить, чтобы осветить и обогреть средних размеров город. Однако же она постоянно сама (если в базе) стоит без тепла, на одних аккумуляторных батареях, едва себя освещая… для мирных трудов эта техника не предназначена).
Так вот про бой…
Самым интересным для нас, весёлым и отчаянным, было сделать неожиданно вылазку в какой-нибудь из кубриков, ворваться, развеяв в стороны эти наши несчастные одеяла и лупить маслопупов, пока они вообще шевелятся (тем более, что в той кромешной тьме различить можно было только того, кто хотя бы шевелится. Неподвижные предметы глазом угадывались плоховато. Мы, правда, использовали несколько электрических фонариков, что у нас были, ослепляли врага… но по источникам света сразу лупили изо всех стволов… а как погаснут фонарики – ну, ни черта вообще не видать).
Маслопупы, надо отдать им должное, довольно сурово отбивались, то и дело переходя в контратаки… Даже пару наших фонариков сумели взять в приз…
КапТри Воронов (в последствии командир БЧ-5, но на тот момент командир третьего дивизиона, в ту ночь дежурный по экипажу) почти всю драку пропустил – я так думаю, попросту не услышал. А может и услышал, но он весёлый, ровный и совсем не вредный мужик, хотя и немного зануда - может быть, сознательно не счёл нужным нам мешать.
Но только свист наш и гогот превысили, я так понимаю, в конце концов, все допустимые и недопустимые пороги и пределы, и Воронов (Вороном мы его звали) всё-таки вышел из своей каюты, чтобы нас одёрнуть (напомню, что любая нехозяйственная комната, кроме ленинской комнаты и учебных классов, во флотском экипаже всегда будет носить название «каюта»).
Мы (обитатели первого кубрика) быстренько убрались к себе.
Маслопупы в это время, только что отбив нашу очередную атаку, теперь приводили в порядок себя и свои занавеси из одеял. Естественно, не очень тихо при этом шушукались и похихикивали…
Ворон вышел в опустевший коридор (мы видели его из-за наших занавесок-одеял - он нас, само собой, нет), постоял, в последний раз раздумывая, нужно ли ему что-нибудь ещё делать. Но потом всё-таки решился (может, просто, приколоться хотел) и осторожно двинул к кубрику маслопупов. Те услышали крадущиеся шаги и мгновенно затихли…
Не знаю, что хотел выполнить наш Ворон, но…
Как только он подошёл к кубрику и взялся за край одеяла, его судьба была предрешена. Судьбой стал наш электрик Петя – двухметровый длиннорукий здоровяк, который стоял в полуметре от входа, взяв на изготовку подушку и уже давясь предвкушением.
Стоило голове Ворона просунуться внутрь, как пушечный петин удар просто отбросил его к противоположному кубрику.
- ХА-ХА! – провозглашает Петя, выпрыгивает из кубрика и врубает фонарик прямо в лицо Ворону и… - ОЙ!
Тут от хохота скрутило весь экипаж. Сначала тех, кто всё это видел. Потом тех, кто всё понял. Ну а потом даже тех, кто нихрена не видел и вообще ничего не понял.
Вот тебе и «ой!»
Воронов минуты три в себя приходил. Но и потом далеко не сразу врубился, что же собственно с ним произошло… А в казарме стоял гогот.
Петя ретировался, но и он безостановочно ржал.
Все рассосались по коечкам, но и всё так же безудержно, взахлёб гоготали…
Воронов всё-таки прошелся потом с большим фонариком по кубрикам, поругался немного матом, покачал головой...сам над собой посмеялся, махнул рукой и пошёл спать.
- Ну… я вам завтра… всё, что торчит повыдергаю… вот сукины дети…
Честное слово, иногда это напоминало если не детский сад, то пионерлагерь – точно.