В окрестностях Мифрида в эфире была слышна преимущественно немецкая речь. Даже поп-звезды Мифрида и те пели в основном на немецком. Немецкий язык раздражал слух Сашки Самолетова, воспитанного на интернациональном английском. Второй пилот «Касатки» долго пытался найти в эфире что-нибудь человеческое, но потом, отчаявшись, выключил приемник и некоторое время сидел, тупо уставившись в экран монитора. Над монитором болтался на пружинке маленький пластмассовый чертик. Сашка ткнул его пальцем - глаза чертика радостно замигали...
Транспортный корабль «К-17» находился примерно в середине потока, следующего к передающему створу, и через сутки дальнобойщикам предстояло нырнуть в жерло межпространственной воронки, чтобы, перетерпев полтора часа тряски в люцериновых капсулах, оказаться в непосредственной близости от Арктура - конечной станции четвертой туннельной ветки.
Сашка не успел наиграться чертиком, как выскочило окно на экране монитора, и из щели принтера пополз листок с мелко отпечатанным текстом.
Самолетов позволил принтеру до конца отстучать сообщение, потом оторвал край ленты и бегло взглянул на листок.
- Степаныч с «Кашалота» депеша пришла, официальная, - крикнул он вглубь рубки, где под потолком висел в невесомости капитан транспортника Иван Степанович Ведякин.
- Чего еще? - отозвался тот, отрываясь от какой-то довольно мятой брошюры.
- Расчеты и схема полета.
- Чего еще, на хрен, они удумали? - Ведякин подлетел к Сашке, забрал у него из рук «депешу» и принялся ее изучать.
- Это у кого же из них день ангела, у Ионина, что ли?
- Ага, у Веньки. Именины то есть.
- Больно умные они, как я погляжу. По их расчетам нам на Арктуре с опозданием швартоваться придется, почти на час. С нас будут стружку снимать, а они... Ну-ка, дай я сам ними переговорю.
Ведякин сел в кресло второго пилота и быстро набрал код «Кашалота» - транспортника «К-19», шедшего сразу за «Касаткой».
- Ионин, ты меня слышишь?! - закричал Ведякин в микрофон. - Получил твою бумагу, имею вопрос: каков литраж вашего дополнительного топливного бака?
Через несколько минут пришел ответ Ионина, голос его был нарочито серьезен:
- Мусью Ведякин, ваш вопрос понял. Сообщаю: объем допбака таков, что на каждое рабочее сопло хватит с горой.
- Интересуюсь так же насчет вашего рентгеновского фона.
- Фон в норме, только в нижних отсеках чуть выше - порядка 40-45 миллирентген.
- Вас понял. Мы внимательно изучим ваше предложение... Конец связи.
- Чего это он тебя мусьей называет?
- А-а... Старая история. Пили как-то вместе в одной французской компании.
- А что это еще за миллирентгены? Я не понял?
- Да градусы это... спиртовые.
- А, тогда ясно... Кодированная информация. Ну и что будем отвечать? Пойдем в гости? Отметим Венькины именины, а?
- Да у нас и свое горючее есть. Зачем нам куда-то ходить? - лениво отозвался Ведякин.
- Ну так в компании-то веселее.
- А потом нам за это веселье премиальные резанут. За часовое-то опоздание...
- Да там на Арктуре придираться не будут. Это же не Земля...
Ведякин внимательно посмотрел на Сашку, потом еще раз на листок с расчетами и, вздохнув, сказал:
- Ладно, тормознем...
Из туннельной воронки в окрестностях Арктура «Касатка» и «Кашалот» выскочили с интервалом в три с половиной часа, что было вопиющем нарушением норм следования в потоке. Черная пасть воронки еще не успела сжаться на экране до размеров яблока средней величины, а Ведякин уже врубил усиленное торможение, с расчетом, чтобы через двадцать восемь часов у орбиты Громана корабль Ионина нагнал «Касатку», и оба корабля смогли около шести часов пройти в параллельном полете. Потом им предстояло разойтись и вернуться каждому в свой график.
Когда наконец-то корабли сблизились, и возбуждение от предстоящего мероприятия овладело обоими экипажами, Степаныч чуть не переругался с Ионным из-за челнока.
Вениамин предлагал подлететь к нему на челноке, а прижимистый Ведякин доказывал, что лучше погасить двигатели и сблизиться бортами до километра - тогда они с Сашкой к ним и в скафандрах «доскачут».
Ионин шумел, что он не собирается в невесомости водкой давиться. На это Ведякин предлагал, после перелета в скафандрах, вновь включить торможение - дистанционно, в синхронном режиме.
- Ага, - шипел в ответ Ионин, - а потом вы будете на моем челноке свою «Касатку» догонять? Очень здорово!
- Не боись, - гудел Ведякин. - Обойдемся без твоего челнока. У нас синхронизация - зверь!
Ионин кричал, что это «не по инструкции - синхронное торможение при километровом сближении», а Ведякин кричал в ответ, что он не собирается «челночную горючку жечь ради всякой ерунды». «День ангела - не ерунда!» - возмущался Ионин.
В конце концов победил Ведякин.
- Синхронизируем бортовые компьютеры и все будет о’кей! - подвел он резюме спора. А то выдумал челноки какие-то...
- Надо бы подарок Ионину приготовить, - с опозданием вспомнил вдруг Сашка. - Без подарка неудобно.
- А какой подарок мы ему в скафандрах можем принести?
- Ну, какой-нибудь символический...
- Символический, блин, символический... – Ведякин заозирался, выискивая какую-нибудь мелочь. - А вот фиговину эту можно подарить. - И он принялся отцеплять маленького пластмассового чертика, подвешенного над пультом управления.
- Ты что! - воскликнул Саня и засмеялся. - Чертей в день ангела не дарят.
- А что? Хотя ведь верно...- Ведякин тоже засмеялся. - Ну да ладно... Для юмора!
Он снял чертика с пружинки и бережно сунул его в нагрудный карман.
Сближение кораблей, гашение двигателей и перелет двух дальнобойщиков с «Касатки» на «Кашалот» прошли без осложнений. Пролететь километр или полтора в управляемом скафандре - нечего делать, для опытного космолетчика. А синхронное гашение и включение двигателей регулярно отрабатывались на контрольных сборах, которые проходили раз в четыре года.
На выходе из шлюзовой камеры гостей встречали радостно возбужденные Ионин и Тыщенко.
- Добрались, ну и слава Богу, - гудел Ионин.
С того времени, когда Ведякин виделся с ним последний раз, Веня отрастил широкую, слегка рыжеватую бороду.
- Ну ты прям, как Маркс! С бородой!
- Саня, давай я помогу тебе колпак свинтить, - суетился Тыщенко вокруг Самолетова.
- Да ладно, я сам...
Прежде чем позволить праздничному настроению безраздельно овладеть собой, космолетчики деловито обсудили режим синхронного включения и запустили двигатели. Появилась тяжесть, мягко опустившая дальнобойщиков на пол. Сверились с компьютером «Касатки» - торможение шло ровно, без качаний.
- Я же говорил: синхронизация - зверь! - довольно воскликнул Ведякин.
- Посмотрим, посмотрим, - осторожно отвечал Ионин.
В капитанской каюте был уже сервирован нехитрый стол. На стене над столом висело несколько икон, в том числе Николая Чудотворца и Божьей Матери.
- Ого, Вениамин, откуда иконы? Православным заделался на старости лет? - изумился Ведякин, заходя первым в каюту.
- Да вот, с иконами летаем, - улыбаясь сказал Тыщенко.
- Мне, Степаныч, видение было. - объяснил Ионин.
- Что еще за видение? Когда?
- Ой, давно. Три года назад. Тогда я еще с Димкой летал. У Фомальгаута все это случилось...
- Мужики, мужики, - перебил Ионина Коля Тыщенко. - Кончай базар. Садись за стол, а то остынет.
- Если остынет, тогда - беда! - согласился Самолетов.
Дальнобойщики присели, и Тыщенко, разлив по пластиковым стаканам спиртное, произнес первый тост.
- За раба божьего Вениамина. Сто лет ему жизни. Глубокого фарватера и мелких огорчений... Ну, поехали...
Мужики дружно опрокинули стаканчики. Поморщились для порядка и застучали вилками по тарелкам. Ионин, прежде чем пить, трижды перекрестился, потом перекрестил свой стаканчик и только после этого, с шумом выдохнув, употребил спиртное.
- Ух ты, блин, - восхитился Ведякин. - Он еще и крестится.
- А у нас к тебе подарочек, - хохотнув, начал было Сашка, но Ведякин хмуро перебил его:
- Погоди, еще не время...
- А что за подарок? - оживился Тыщенко.
- Сюрприз... Но это после... Так что же тебе, Веня, за видение-то было?
- Так вот, - с удовольствием продолжил Ионин. - Летели мы с Димкой на Фомальгаут, чартерный рейс - финны зафрахтовали... И попали в пыль... Попали и горим от носа до хвоста. Сирены орут, на корабле настоящий ад... А главное со станции не предупредили. Там на Альбурнусе пылевой выброс произошел, а эти умники его проморгали. Вернее, думали, что он рассеется, а он какой-то намагниченный оказался... Ну в общем мы в него и впоролись. Как в планктон. Магнитный зонт врубили на полную - все равно горим... А шли на выключенных двигателях, по инерции. Я говорю Димке, надо корабль разворачивать дюзами к пыли и двигатели врубать - и скорость сбросим, и часть пыли сожжем. Начали одновременно корабль разворачивать и двигатели разогревать. Только боком к потоку встали, компьютеры сбросились. Ну, непруха полная! Димка коды выставляет, я на ручнике разворачиваюсь. Кое-как развернулись. Начали двигатели тестировать - половина тестов проходит, половина на середине сбрасывается. Какой-то один из сорока резонаторов накрылся... И вот представь картину. Стою я с запасным резонатором в околоядерном предбаннике и гляжу на эту стойку - какой из сорока резонаторов менять? Бог его знает.
Пока все начнешь проверять, сгорим как грешники в аду... И тут является мне ангел. Такой полупрозрачный словно из газовой туманности. И нимб вокруг головы сияет. И показывает мне рукой на 29-й резонатор. А я признаться на 4-й грешил. И ничего мне не говорит... А потом поплыл кверху и будто испарился. Я 29-й резонатор выворачиваю - меняю не глядя. Димка программы тестовые запустил. Все отработало в лучшем виде... В общем завели двигатели и прожгли эту дьявольскую пыль плазмой... Но это еще не все. Потом, когда уже из пыли вышли, - часов шесть в пыли бились - снова мне этот же ангел является, уже в каюте. И спрашивает меня: а знаешь ли ты, какой сегодня день? Ну я отвечаю, этак уклончиво: это смотря по какой системе считать? А он тогда мне говорит: система у Бога одна - от Рождества Христова. А потом говорит еще: известно ли тебе Вениамин Ионин, что ты - крещеный человек? Я говорю: нет неизвестно. А он говорит: так вот знай - крещен ты в возрасте десяти месяцев, и сегодня как раз - день твоего ангела, двадцать шестое октября... Вот так...
- Ну ты прям у нас - святой Вениамин теперь.
- Погоди, не перебивай... Ну, прилетел я, давай мать-старуху пытать - крещеный или нет? Она призналась. Призналась, что крестила. Крестила меня на где-то Уране, тайком от бати... И где только священника выискала?
- Наверно, какой-нибудь космический аферист, - пробормотал Самолетов.
- Тьфу ты! Типун тебе на язык, - возмутился Ионин и перекрестился. - Прости меня грешного. - Потом продолжил. - Аферист не аферист, а точно был не наш, не русский. Мамка говорит, что он был не то грек, не то серб, бог его знает... Короче, выяснил я всю правду и понял, что неправильно жил - без Бога. Ангел-то этот меня аккурат в день святого Вениамина-то и спас. Теперь этот день для меня - главный праздник... Ну, давайте еще по одной врежем.
Дальнобойщики врезали еще по одной и Ионин закурил.
- Ты что же это, святой, куришь? - изумился Ведякин. - Мало того, что водку хлещешь, как лошадь, так еще и табаком смолишь на корабле. Или ангел тебя освободил от соблюдения правил инструкции?
- Грешен, грешен, - покорно согласился Ионин. - А кто не грешен? Тот пусть первый бросит в меня камень.
- Я бросил бы, да тут камней нет, - сказал Иван Степанович.
- Степаныч, а брось в него бутыльком.
- Жалко бутылька - еще не допили... Так ты, Веня, что же, всерьез в Бога веришь?
- А то, - сказал Ионин и выпустил изо рта замысловатую восьмерку дыма. - Как же не верить, если откровение было.
- А ну, давай на руках, - вдруг загорелся Ведякин. - Кто кого. Ты с Богом, а я - сам за себя.
- Давай!
Мужики расположились за столом, уперлись руками и ногами, во что только можно, склещили ладони, и по команде Тыщенко разом напрягли мышцы... Противники оказались достойны друг друга. Никто не хотел уступать. Самолетов и Тыщенко криками подбадривали своих капитанов. У Ведякина вздулись жилы на шее и усы растопырились как у рассерженного кота. Ионин же весь побагровел лицом, и время от времени выпихивал из бороды комки сдавленного воздуха. Наконец Ведякин стал одолевать. Руки обоих борцов дрожали, но стрелка фортуны уже явственно валилась в сторону Ивана Степа-новича. Наконец Ионин с шумом выпустил последний воз-дух, и рука его бессильно упала на стол.
- Ага! - торжествующе воскликнул Иван Степанович.
- Не помог тебе твой Бог!
- Так я его и не просил, - хитро ответил Веня. - Не такой я дурак, чтобы по пустякам его беспокоить.
- А Степанычу бесы помогают, - съязвил Саня.
- Очень может быть, - охотно согласился Ионин.
- Хорошо, - согласился вдруг Ведякин. - Объясни ты мне, некрещеному космолетчику, что такое Бог? Ведь тебе же было откровение? Вот сейчас у нас шестнадцать систем освоено от Фомальгаута до Арктура, от Альтаира до Эридели - как же Бог повсюду поспевает?
Ионин снисходительно улыбнулся.
- Святые писания надо читать. Святоотеческую литературу. И верить.
- Ну это мы слышали:»изучайте материальную часть».
- Изучайте духовную часть! - подняв палец кверху, вымолвил Ионин
- Да ладно, ты меня на понт не бери. Ты мне на пальцах объясни... Вот я свою «Касатку» как самого себя знаю. Так я тебе любой самый сложный узел на пальцах объясню. Потому что - знаю! А что такое вера? Не понимаю!
- Непроверенная информация о предмете, - предложил свою формулировку Самолетов.
- А твоя наука - это не вера?! - вдруг завелся Ионин и закричал неожиданно тонким голосом. - Да в твоем диалектическом материализме веры больше, чем знания! Ты веришь в то, что твое знание о мире единственно верное!
- А разве нет, Веня? Разве нет? - вкрадчиво спросил Ведякин. - Летал бы ты на своем «Кашалоте» если бы не знания? Черта с два! Сидел бы с гарпуном на берегу моря и, как Хэмингуэй, дожидался бы большой рыбы!
- Однако наука еще не опровергла существование Бога, - влез в разговор Тыщенко.
- И ты - туда же! Если Бог есть, почему он не покажется и не скажет: вот он я, смотри Ведякин и верь! Тогда я поверю!
- Очень ты ему нужен, - пренебрежительно сказал Веня. - Чего ради он должен перед тобой рассыпаться? Не хочешь не верь. Не он тебе обязан доказывать, что он есть, а ты - ему, что ты истинно веришь... Тогда он тебе поможет и спасет. А таких как ты, дураков неверующих, у него много. Что же, с каждым объясняться? Сам же говорил: шестнадцать звездных систем. Не разбегаешься... Прости меня, господи.
Ионин с чувством перекрестился.
- Хорошо, - опять бодливо уперся Ведякин. - Я... хрен со мной. Но почему твой Бог Пашке Горюнову не помог, когда он с Риордана экспедицию вывозил? Вот уж кто святой был человек. Почему допустил взрыв звездолета? Где справедливость?
- Ты со своей колокольни смотришь. - возразил Веня. - А пути Господни неисповедимы. Разве можно нашей человеческой логикой оценивать поступки Господа. Бог всеведущ и всемогущ. А мы разве таковы? Мы даже не можем понять и верно оценить поступки наших политиков, а ты - на Бога посягаешь.
- Ну уж политиков-то мы как-нибудь поймем и оценим. Рано или поздно. И если что, всегда можем избрать другого - более нам понятного. А Бога ведь другого не изберешь... Или можно?
- Мужики, достали уже свои богом! - воскликнул в сердцах Сашка. - Неужели больше не о чем говорить? Давайте уж лучше о бабах.
- Ты, Саня, парень молодой - тебе может о бабах и интересно. А мы с Веней люди женатые, считай что старики, нам и о вечном подумать пора.
- Тогда давайте выпьем хоть!
- Вот выпить можно... За непостижимые промыслы господни...
- Не глумись, Иван, грех...
Дальнобойщики разлили еще по одной и выпили. На несколько мгновений в каюте установилась тишина. Только слышно было, как водка с бульком пошла в желудки.
- Закусывайте, блин, - сказал Тыщенко. - А то обратно на свою «Касатку» не доберетесь...
Закусили бутербродами с рыбной пастой.
- Кстати, - Ведякин полез в нагрудный карман, - подарочек тебе привезли, талисман на всякий пожарный случай.
Он поставил чертика на ладонь и протянул Ионину. Коля Тыщенко хохотнул было, но, взглянув на посуровевшего Веню, тут же заткнулся.
- Убери... убери на хрен, - зло пробурчал Ионин.
- Совсем ты Иван осатанел.
- Да ты что, юмора не понимаешь? - вскинул брови Ведякин.
- Здесь же иконы, - деликатно напомнил Тыщенко.
- Так можно его где-нибудь в нижнем отсеке повесить, возле двигателей. Как говорится: бог сверху, а дьявол снизу - поближе к огню...
Ионин сверкнул глазами, потом резко вскочил, вырвал чертика из руки Ведякина и молча бросился к выходу.
- Куда это он? - опешил Иван Степанович.
- Да выкинет его с мусором в космос - и все дела, - пояснил Тыщенко.
- Э, нет! Так не пойдет, - Ведякин тоже поспешно выбрался из-за стола и вслед за Иониным выбежал в коридор.
Когда Сашка Самолетов и Коля Тыщенко догнали своих командиров, те уже катались по полу коридора, ругаясь и вырывая злосчастного чертика друг у друга из рук.
- Ах, ты харя богомерзкая! - шипел Вениамин, пытаясь ухватить Ведякина за горло.
Подоспевшие вторые номера с трудом растащили драчунов. Празднество было скомкано.
- И не стыдно вам, - корил их Коля Тыщенко. - Сцепились как пацаны.
- На всякий пожарный!? - не мог никак остыть Ионин. - Черта мне на всякий пожарный случай принес, сволота. Себе прибереги, когда в аду гореть будешь...
Пришлось Коле доставать еще бутылку и распивать мировую. Постепенно пар из Ионина выходил и он успокаивался.
- Какой же ты православный? - качал головой Ведякин, - чуть не задушил меня.
- Ты сам меня в грех ввел... Прости Господи, меня грешного! - Вениамин повернулся к иконам и принялся истово креститься.
- Разливай, Саня, - подытожил Тыщенко - Нашли из-за чего бузу устраивать.
Через час, уже забыв о стычке, Ведякин с Иониным обнявшись пели, путая слова, старую песню дальнобойщиков «Дорога на Толиман»
- Это - дорога на Толиман! Это - дорога на Толи-ман!... Не жди меня... жди меня!.. Ната-лия... та-лия!
- А вот - душа, - вернулся вдруг к старой теме Ионин. - Душа бессмертна, по-твоему или, нет? Или нет ее вовсе, души?
- Душа - это вид тонкой материи, информационная матрица, которая образуется в результате саморазвития сознания, - словно читая по учебнику наставительно произнес Ведякин. - И - тоже смертна. Все смертно, друг ты мой. Все - тлен. А бессмертие души... такая же фикция, как и твой Бог.
- Бесы, бесы в тебе, Иван! - воскликнул Веня. - Вот у таких как ты душа-то и распадается, а вернее - возвращается в младенческое свое состояние. Чтобы снова вызреть в ином теле, в иной жизни до истиной веры, до праведности и близости к Богу.
- Все - слова. - отмахивался Ведякин. - А как проверишь?..
- Степаныч, - вдруг заволновался Сашка. - А нам не пора обратно? Не пора ли нам, пора...
- Пора, мой друг пора...
- Пора тебе Иван бросить свое бесовство, - вот что, - сурово заключил Ионин.
- А-а... пойдем домой, Сашка. И то верно. Ну их... к богу.
Долго и путано четверо космолетчиков гасили двигатели обоих кораблей. Чуть было не выпустили «Касатку» из зоны синхронизации, но компьютер успел исправить ошибочную цифру дифферента.
Наступила невесомость и четырех приятелей замутило, особенно плохо было Тыщенко.
- А я - нормально, - удивлялся Ионин. - Хоть бы что!
- Тебе Бог помогает, - объяснял Ведякин.
- Точно, - подхватил Сашка.
- А я вас провожу, пожалуй, - вдруг раздухарился Ионин.
- Куда еще, блин, ты попрешься, - сморщился Тыщенко. - Не выдумывай.
- Кто здесь командир? Ты или я? - вспылил вдруг Веня. - Еще будет мне указывать...
- Да ты же пьяный совсем!
- А кто не пьяный? Ведякин - не пьяный?
- Пускай проветрится, - сказал Ведякин. - Тем более сегодня день его ангела. Если что... бог ему поможет.
- Да, мне Бог поможет! А тебе, душа некрещеная, - нет...
Кое-как трое дальнобойщиков забрались в скафандры и вылетели в открытый космос.
- Открылась бездна звезд полна! - весело воскликнул Сашка
- Звездам числа нет, пез.. без-дне - дна, - с трудом продолжил Веня. - Во насочиняли - язык сломаешь...
С теневой стороны «Кашалота» вытянутый корпус «Касатки» выглядел эффектно: все плоскости отливали темным золотом в лучах далекого Арктура. Зигзаговидные ребра ловителей были оконтурены резкими тенями.
Разогнав скафандры газовыми толкателями, дальнобойщики медленно поплыли от одного транспортника к другому. Громада корабля приближалась, сначала медленно и неуловимо, а потом стремительно, - вырастая сверкающей стеной металла.
- Тормози! - скомандовал Ведякин и, изящно развернувшись, включил торможение.
Ионин, не ожидавший такого маневра, замешкался, не рассчитал угол поворота и влепился в борт «Касатки» плечом скафандра.
- У, блин! - выругался он.
- На бога надейся, а сам - не плошай! - весело крикнул Сашка Ионину.
- Ну, что - спросил Ведякин, - может в гости зайдешь на пару минут? У нас тоже есть кое-что, булькающее... Время еще терпит...
- А-а! Зайду, пожалуй...
- Вениамин Петрович, - раздался в наушниках встревоженный голос Тыщенко, - не надо заходить. Лучше возвращайся обратно.
- У, блин! Он еще мне указывать будет... Пошли!
Внутри «Касатки» все было без изменений. За те четыре часа, что космолетчики отсутствовали, ничего экстремального не произошло. Двигатели точно отработали в синхронном режиме, выдержав заданную дистанцию, и теперь были отключены. Весело помаргивали индикаторы контрольных панелей, ровно гудели регенераторы. Вроде та же самая серийная модель корабля, а что-то здесь было другое. Ведякин сразу почувствовал, что здесь он - дома. Даже воздух здесь казался другим, теплее что ли.
- В гостях хорошо, а дома лучше, - произнес Сашка Самолетов, свинчивая шлем.
- Что-то у вас тут жарко, - завертел головой Ионин, тоже освободившись от шлема.
- Это у тебя в крови жар, - пояснил Ведякин. - От горячительного напитка. Но ваша водчонка против нашего дериглаза все равно что мокрый валенок против кирзового сапога... Сашка, ну-ка сгоняй за нашей продукцией...
- Сейчас, - охотно откликнулся Сашка, вытряхиваясь из скафандра.
- Слышь, я наверное того... не буду скафандр снимать, - смущенно забормотал Ионин. - Тяпну для пробы... за компанию... и обратно.
- Ну, гляди...
- А у вас что, самогон?
- Он самый. Согнан по системе Шляпникова.
- Что еще за система такая? Я не слышал.
- О, брат! Шляпников великий человек. Легенды про него ходят. Он тебе из чего хочешь перегонный аппарат соорудит, хоть из чернильницы и карандаша. Голова! Однажды кто-то стукнул на него в управление, мол, Шляпников на своей «Костроме» самогон варит, и аппарат там у него есть. Комиссия заявилась, искала-искала аппарат - ни черта не нашла. Тогда вызвали специалиста с собакой. Собака по запаху учуяла трубку полистироловую. А что трубка? Трубка она и в Африке трубка - из аварийного комплекта, все по инструкции. Должна быть трубка в комплекте - вот она и есть. Стали трубку измерять - оказалась на полтора метра длиннее. Не четыре метра, как положено, а пять с половиной. Поняли, что куда-то он эту трубку присобачивает, а куда, поди догадайся? Думали, что в систему регенерации куда-то втыкает. Но ни хрена - там диаметр не тот... Так и не нашли. А он мне потом показывал: соединяет этой трубку холодильник с барокамерой... и погнал!
- А вот и я! - в отсеке появился Сашка с плоской металлической флягой.
Ведякин взял из рук Самолетова принесенную флягу и сделал ею несколько странных вращательных движений.
- Пусть умнется, - объяснил он.
- Из горла придется пить, - сказал Сашка.
- Петрович, не пей, на хрен! - раздался в наушниках отдаленный голос Тыщенко.
- Ишь, ты, - усмехнулся Ведякин, - сквозь экранирующую обшивку пробился. Беспокоится...
- Не садись на пенек, не ешь пирожок! - засмеялся Сашка. - Высоко сижу, далеко гляжу...
- А, ну его, - отмахнулся Ионин, но уверенности что-то не было в его голосе.
- Сейчас сниму пробу, - Ведякин осторожно отвернул крышечку и сразу приложился губами к фляжке. Дважды поднялся и опустился кадык на его шее. Ведякин отнял флягу от губ и осторожно выдохнул. - Хорош!
Потом выпил и Сашка. Третьим флягу взял Ионин.
- Не люблю пить в невесомости, - сказал он уже заранее оправдываясь.
- Да, - согласился Ведякин. - Тут нужна выдержка
Ионин приложился к фляжке, кадык его дернулся, глаза выпучились и тут же брызги самогона вылетели у него изо рта. Он судорожно закашлялся.
- Не пошел, - сокрушенно заметил Иван Степанович.
Самолетов полетел по отсеку ловить разлетевшиеся капли.
- У, блин! Кррепкая, собака! Не пошла... Это мне от Бога предупреждение. Надо идти обратно. Ну вас к ляду...
Ионин решительно принялся навинчивать шлем.
- Может, проводить тебя? - предложил Ведякин.
- Сам доберусь, - отмахнулся Веня. - Меня сегодня ангел хранит...
Он перебрался в шлюзовую камеру, и Сашка на пульте включил режим шлюзования. Иван Степанович, припав к иллюминатору наблюдал, как Ионин разворачивается около борта, как берет ориентир на оконтуренный светом Арктура корпус «Кашалота». Вот Ионин включил толкатели и поплыл к своему кораблю... Но тут словно облако тумана вдруг окутало летящего космолетчика - белые клубящиеся полосы потянулись следом за скафандром. Тотчас в наушниках раздались ругательства и отчаянный кашель Вениамина.
- Ионин задымил! - закричал Ведякин и спешно принялся навинчивать шлем. - Саня, я - в шлюз!.. Передай Тыщенке, что я пошел - пусть не дергается!..
Ведякин догнал Ионина, когда тот уже промахнулся мимо своего корабля и летел дальше в черную глубину космоса. Сквозь стекло скафандра было видно бледное бородатое лицо Вениамина. Он был без сознания. Пожарная система потушила возникший было внутри скафандра пожар, и вывела наружу продукты горения через предохранительные клапаны, но Ионин уже успел наглотаться дыма.
На «Кашалоте» испуганный Тыщенко принимал обоих командиров.
- Нужна срочная реанимация, - воскликнул он, взглянув на помертвевшее лицо Ионина.
Минут пятнадцать система реанимации вдувала жизнь в капитана «Кашалота» прежде, чем тот задышал и открыл глаза.
- Оклемался, слава богу, - облегченно сказал Тыщенко.
- Еще бы немного и конец нашему христианину, - печально вздохнул Иван Степанович. - Отпраздновал бы день ангела...
- Говорил же я, чтобы не пил. Чтобы возвращался, - с укором набросился Тыщенко на ожившего Ионина. - Почему не слушал меня? А ты, Степаныч, тоже хорош!
Ионин попробовал улыбнуться, но тут же болезненно поморщился:
- Голова... - слабо сказал он. - Голова... раскалывается.
- Ясное дело раскалывается, - подтвердил Ведякин. - Угорел ведь в дыму.
- Это все от твоего... от самогона.
- Голова-то?
- Да не голова, - с досадой поморщился Ионин. - Пожар в скафандре... брызги попали внутрь... что-то замкнуло...
Через десять минут Веня уже окончательно пришел в себя, сидел в кресле и пытался улыбаться.
- Опять Бог спас, - сказал он и перекрестился слабой рукой.
- Какой же это Бог? - удивился Ведякин. - Твой бог тут не при чем. Это я тебя, дурака, спас. Летал бы сейчас как... одуванчик.
- Э, нет, - хитро улыбнулся Ионин. - Ты, Иван, только был орудием в руках божьих. Только выполнил его тайную волю.
- Тьфу, ты!.. Опять двадцать пять! Что-то я твоего бога поблизости не приметил... Разве что твой ангел-хранитель клубами дыма прикинулся. Тогда его и благодари за то, что чуть тебе не уморил... Не хотел моего черта брать «на всякий пожарный»...
- Опять богохульствуешь... - покачал головой Ионин. - Грех, грех... А Бог он действует экономно. Зачем ему самому являться, когда... когда можно и без чуда помочь. Чудо оно оттого и чудо, что редко происходит. А если каждый день чудеса творить... чудес не напасешься...
- Тебя не переспоришь, - обреченно махнул рукой Ведякин. - Верь в кого хочешь...
Он навинтил шлем и поплыл к шлюзовой камере.
Через пятнадцать минут Ведякин был уже на «Касатке», а еще через двадцать минут транспортный корабль «К-17» включил тормозные двигатели, и оба корабля разошлись, чтобы спустя двое суток каждому в свое время пришвартоваться к грузовым станционным портам Арурта - четвертой планеты Арктура.
Пластмассовый чертик-талисман снова болтался на своем месте в капитанской рубке над панелью рулевого управления.