"Я маленькая девочка, закованная в цепи,
Невольница любви, рабыня в кандалах.
Свобода - это выдумка. Что может быть нелепей?
Браслеты на руках, браслеты на ногах.
Они всегда звенят, и их стальные звенья
Играются на мне, как капельки дождя:
Скользят промежду ног и грациозной тенью
Теряются во тьме, под юбку уходя.
Закрыты все замки, закованы заклёпки,
Ошейник с поводком на шею мне надет.
Прикована к стене, стоит клеймо на попке,
И за решёткой я уже пятнадцать лет..."
Такие вот стихи мои... Зачем пишу, не знаю.
Где вымысел, где нет - граница не видна.
Но, может, прочитает их девушка другая,
И вдруг поймёт - она такая не одна.
"Да что ж это такое! - возмутится моралистка. -
Что за "решётки" и зачем кого-то бить?
Взбесившаяся сука, не иначе, мазохистка;
Её же надо принудительно лечить!"
Мне нечего ответить - вы всегда и всюду правы,
И мой ошейник ВАМ мешает, а не мне.
Но если нет у вас в крови такой хмельной отравы,
Не думайте, что все на вашей стороне.
Вам не понять, а коли так - заткните ваши ушки:
Я буду вам мешать во сне и наяву.
И раз уж вы готовы засадить меня в психушку,
Оставьте лучше там, где я сейчас живу!
Вы так легко забыли всё, чему учили в школе,
Но я напомню, как, в годах сороковых,
По воле вашей мы уже шагали в крематорий,
Чтоб всем в итоге стать такими же, как вы!
Мы шли за жёлтую звезду, под дулом автоматов,
За чёрные маслины своих цыганских глаз.
За треугольник розовый, а вы стояли рядом,
И лишь ночной портье один кого-то спас…
Я не хочу прощения и не прошу награды -
Ведь я же не для вас стихи свои пишу.
Моя любовь жестокая, но мне другой не надо,
И что вам до того, чьи цепи я ношу?
Вы спросите: "Зачем тогда подобные страданья?
Ведь на дворе сейчас аж двадцать первый век!"
Но я не знаю, отчего подобное желанье!
Я не могу иначе - такой я человек.
И мне противно всё ваше житейское болото,
Я не желаю быть "подругой и женой"!
Мне нужно постоянно знать и чувствовать - всего-то -
Что каждый день и час Его любовь со мной...
*