ЕЩЁ ХОЧУ-13-НЕКРОФИЛИЯ
прозекторская – полночь
Лежащая на полированном белоснежном мраморе, под ослепительно ярким светом галогенных ламп она была прекрасна и неповторима! Её бездонные глазницы не отражали ни лучей солнечного дня, ни бликов лунной ночи. Таинственная глубина далёкого космоса, казалось, дышала изнутри её стройного тела, заманивала и звала в себя нежной мелодией молодости. Твёрдые круглые груди, готовые в любой момент брызнуть миллиардами звёзд и туманностей великого Млечного Пути, будили тёмные, неосознанные желания. А разметавшиеся по мрамору кудри огненно-рыжих локонов напоминали мне о ярких вспышках солнечных протуберанцев, квазарах, пульсарах и других неопознанных летающих объектах нашей вселенной.
Она была поистине божественно прекрасна! Даже без кожи. Которая лежала неподалёку. В нержавеющей кювете с физраствором. И главной задачей моих трудолюбивых, заботливых рук было постараться по мере слабых сил сохранить непередаваемые оттенки этой мягко-податливой, такой шелковисто-бархатной на ощупь совсем ещё юной эпидермы. Сию трудновыполнимую задачу я поставил перед самим собой сразу, едва лишь увидел её соблазнительное тело в прозрачном полиэтиленовом мешке с молнией посередине от головы до пят. Когда судмедэксперт, плешивый и рябоватый с лица, даже не пытаясь скрыть собственного вожделенья, вытряхнул её из мешка на мой прозекторский стол, я сразу понял, что хотя бы вот эту волшебную кожу я должен сохранить навсегда для своих пока всё ещё нерождённых потомков. Пусть даже в нарушение процессуально-уголовного кодекса. Плевать!
Пока легаш-мокрушник стоял рядом и бросал на неё плотоядные взоры, я, искусно скрывая своё восхищение, с тупым равнодушием задал все полагающиеся вопросы, аккуратно заполнил чистую этикетку, тщательно сверил её с данными протокола обнаружения трупа, и, привязывая её к большому пальцу левой ноги, только чудовищным усилием силы воли смог заставить себя унять внезапно накатившую нервическую дрожь в коленках. Никто, ни одна живая душа в этом безумном мире не посмеет обвинить меня в профессиональной халатности или хотя бы в лёгкой небрежности. Ведь я был отличником медицинского колледжа и прошёл великолепную школу переподготовки во всех ведущих моргах страны.
Поначалу я специализировался на острой пластической хирургии, но уже на четвёртом курсе внезапно понял, что моё истинное призвание – это, безусловно, таксидермия трупа. Когда по заданию медкомиссии целиком восстановил в первоначальных формах голову и лицо одного известного политического деятеля, по пьяни попавшего под колёса собственного паккарда. Когда за рулём оказалась его собственная любовница. Тоже в дымину пьяная и потерявшая самоконтроль.
Почему виновница преступления расплющила по стене гаража морду всенародно обожаемого харизматика, компетентные органы стыдливо умалчивают, но я, благодаря столь счастливому случаю и стеченью некоторых других обстоятельств, мгновенно вознёсся на Олимп всего отечественного реконструктивного процесса. И теперь нагло ставлю размашистую прописную букву «М» в углу каждой выписанной мною этикетки. Коллеги эксперты уверяют, что по манере росчерка они безошибочно определяют не только дату освежевания мною очередного трупа, но даже место его будущего захоронения. Ну, так ещё бы! Ведь эта витиеватая «М» означает не что иное, как немецкое «Morder» (убийца), а это многих романтически настроенных профи впечатляет до мозга костей.
Имея полную возможность неоднократно убедиться в том, что судебная экспертиза – призванье лишь некоторых избранных аристократов духа, я и сам себя отношу к вышеназванным. В глубоком детстве я многократно ловил себя на особо пристальном внимании к хронике любых дорожно-транспортных происшествий. Причём это абсолютно никак не связано ни ни с моей врождённой наследственностью, ни с моим воспитанием, ни даже с моим начально-средне-высшим образованием. Всё это ни в коей мере не повлияло на мой в общем-то, как я уже упоминал выше, вполне случайный и, я бы даже сказал, непреднамеренный выбор. Что, к сожалению, вовсе не избавляет меня от уголовной ответственности. Естественно!
В принципе я мог бы сохранить для наших с нею пока ещё нерождённых потомков это божественно упругое тело целиком, применив к нему весь комплекс моих обширных знаний по бальзамированию и таксидермии. То есть я вполне мог бы, погрузить её костно-мышечный конгломерат в дубильный раствор, позволяющий целиком и полностью приостановить процесс трупного разложения с последующей моцерацией тканей. Затем я перенёс бы её в сироп фенольных сахаров и навсегда предотвратил бы даже саму возможность любого грибкового заражения кожи. Не говоря уже о всяких венерических заболеваньях. Даже если при жизни она была ими заражена или уже страдала. То есть мог устроить истинно сладкую посмертную жизнь той, которая так и не смогла вполне насладиться своей молодостью. При жизни.
Но я не стану делать из неё чучело для зоологического музея Академии Наук. Я не стану выставлять её манекен в сияющей витрине Дома Моды. Я просто выключу галогенные лампы моей прозекторской, которые так нестерпимо слепят её пустые мёртвые глазницы, затем разуюсь, включу кондиционер на режим общего обогрева с увлажнением воздуха, взойду на широкий мраморно-ледяной стол, вытянусь возле моей богини, крепко обниму её и всю ночь, до самого рассвета стану читать ей волшебные сонеты Петрарки, которыми тот услаждал слух своей возлюбленной дурищи Беатриче. Хотя и посмертно. Хотя и безо всякой такой надежды на многочисленное потомство. Которое в наши критические дни вообще никому здесь не нужно. Ибо отвлекает от самого главного смысла жизни – от всеобщей любви к смерти!
___________________________________________________________
толкай дальше