Нинка-гардеробщица на смену является опять с «бодуна». Только Эвелин успевает подумать, что та сейчас к ней начнет «подъезжать на кривой кобыле», как прямо перед собой видит слащавую улыбку на помятом лице.
- Эвелинка, - Нинка старательно дышит в сторону, - не хочешь подхалтурить с двенадцати до четырех? Я всю ночь не спала, что-то сердце опять прихватило.
Она по привычке бессовестно лжет.
Эвелин на секунду отрывает взгляд от журнала, который читает в перерыве на обед, и понимающе качает головой:
- Догадалась уже сама.
-Откуда? – притворно изумляется гардеробщица, артистично всплескивая пухлыми ручками.
- По твоим амбразурам вместо глаз.
Эвелин усмехается и снова утыкается в журнал.
- Так, это, – добродушно смеется Нинка, уличенная во лжи, - мы же выходцы из китайской деревни. Выручишь?
- Валяй!
Эвелин соглашается, зная, что Нинка расплачивается щедро и сразу. Для дырявого бюджета Эвелин зеленькая купюра, осторожно положенная на страницу журнала, станет очередной маленькой заплаткой. Для Нинки же зеленый цвет – надежда на похмелье.
Сорокалетняя умирающая Нинка оживает на глазах: энергично хватает дубленку из рук ожидающего посетителя, несется к вешалке, чтобы повесить ее на свободный крючок и возвращается к Эвелин.
Старый кожаный диван, скрытый от посторонних глаз выступом стены, является для обслуживающего персонала местом отдыха. Нинка радостно суетится и подхалимничает, пытаясь этим отблагодарить сговорчивую Эвелин.
- Ты, Эва, покрасилась вчерась, что ли? Какая-то ты такая сегодня растакая красивая, даже слов не нахожу!
Нинка заглядывает в лицо читающей Эвелин. От гардеробщицы исходит муторный запах перегара, смешанный с валерьяной и мятной жвачкой.
Эвелин слегка морщит нос от тошнотворного запаха:
- Нет. Голову помыла.
Нинка не верит, что одним мытьем головы можно добиться такого «аффекта». Она так и произносит где-то услышанное слово «эффект».
Девятнадцатилетний курьер Игорек фыркает от сдерживаемого смеха: он слушает разговор двух женщин, тщательно работая челюстями над второй кулебякой.
Игорь – болезненный «маменькин сынок», выпускник гимназии, временно работает в городской больнице. Он помешан на культуризме, и у него свои проблемы – как побыстрее набрать нужную массу тела. Игорек обожает слушать рассказы Нинки о прожитом накануне дне, где правда и ложь переплетаются в затейливых сюжетах.
У гардеробщицы богатое воображение и безграничная фантазия: одну и ту же историю она умеет преподнести в разных вариантах, неизменным бывает только начало. Все басни Нинки начинаются одинаково: «Вот, иду я вчерась...». Игорь смеется, когда Эвелин вскользь замечает, что Нинка летает на своей фантазии по гардеробу, как ведьма – на помеле.
Против пустой болтовни надоедливой словоохотливой гардеробщицы у Эвелин есть простое средство – она берет с полки журнал «Здоровье», который специально выбрала в больничной библиотеке для Игоря. Садится напротив жующего пирожок курьера и начинает читать вслух статью из раздела «Для женщин, желающих обрести стройность».
Игорь – не женщина и худеть не собирается, но всегда внимательно слушает Эвелин. Иногда он записывает на использованных автобусных талонах перечень калорийных продуктов, представляющих опасность для полных женщин, но крайне необходимых для наращивания мышечной массы тела культуриста. Благодаря советам диетологов и отзывчивой Эвелин, он все чаще вносит разнообразие в свое «кулебячье» меню. Сегодня он уже съел пачку арахисовой халвы, которую запил баночным пивом.
- Быть тебе, Игорек, вторым Арнольдом Шварценеггером,- пророчит Эвелин, заметив новую короткую стрижку курьера.
Лицо Игоря расплывается от счастливой улыбки: за последние два года ему удалось набрать двадцать килограмм веса, чем он очень гордится. Теперь никто не посмеет назвать его «задохликом». Подумав, Игорь признается, что таблетки и инъекции сыграли немалую роль в осуществлении мечты.
- Игорь, станешь импотентом, - укоризненно замечает Эвелин. – В журнале про это тоже написано.
- Да-да, - налету подхватывает Нинка, уставшая от длительного молчания. – Потом плакать будешь!
Она ставит на стол трехлитровую банку с томатным соком и достает из шкафчика чистый стакан.
Игорь краснеет и смеется, спрятав лицо в мозолистых от тренажеров ладонях. А у Нинки уже готова новая история про импотентов, над которой иронизирует Эвелин и смущенно смеется курьер.
Время для посещения больных еще не наступило, но люди идут нескончаемым потоком. На двух нижних этажах пятиэтажной больницы расположены кабинеты физиотерапии, УЗИ и рентген-кабинеты. В обязанности коридорной входит следить за чистотой этих этажей, чем и занимается Эвелин.
Нинка носится, как заведенная, от вешалок к двери гардероба, принимая и выдавая верхнюю одежду посетителей. Она ежеминутно поглядывает на настенные часы: скоро, уже совсем скоро ленивая стрелка подползет к цифре «12». И тогда Нинка на всех парах полетит домой лечить свое здоровье.
- Нин, сердце-то твое еще болит?
Эвелин прячет в уголках губ лукавую улыбку, глядя на возбужденную гардеробщицу.
- Ой, лучше не спрашивай!
Нинка заученно хватается рукой за пышную грудь в гипюровом бюстгальтере, просвечивающийся сквозь тонкую ткань белого халата с надорванным нагрудным карманом. Уколов палец об острие булавки, которую она носит от сглаза, снова ойкает, уже испуганно. На белом фоне появляется маленькая красная точка от капли крови из пораненного пальца.
- Ну, что за день сегодня несчастливый! Работаешь в поте лица - никакой благодарности. Еще и кровь последнюю тут проливаешь! – прибедняется Нинка, доставая из аптечки пузырек с йодом.
Игорь отрывается от записей, изумленно глядит на несчастное лицо гардеробщицы:
- Теть Нин, да в Вас еще три литра крови осталось! Что Вы зря убиваетесь? А Эвелин постоянно сдает кровь, вот это я понимаю!
- Да, иди ты! – беззлобно отмахивается от слов курьера Нинка.
Она садится за стол, подперев раскрасневшиеся щеки, и оттопыривает палец, щедро смазанный йодным раствором. Уловив в чтении паузу, она вклинивается с важным сообщением:
- Вчерась вышла с больничного наша Мегера.
Нинка имеет ввиду заведующую отделением Ольгу Петровну и вздыхает от собственной новости.
Эвелин вчера была выходная и фраза, опрометчиво брошенная гардеробщицей, ее настораживает. Неофициально подменяя Нинку, она рискует своим рабочим местом. Молча встает с дивана и уносит журнал на полку, по пути прихватив ведро с чистой водой. Берет швабру, пропускает черенок сквозь дыру, вырезанную по центру мешковины, и уходит подтирать лужицы от растаявшего снега от ног посетителей.
В конце длинного коридора возникает высокая дородная женщина в белом халате. Ольга Петровна делает знак зайти, Эвелин догадывается – на «ковер».
Нинка тоже замечает знакомый жест и пугается, глядя вслед удаляющейся ладной фигурке Эвелин. Она подходит к зеркалу, придирчиво рассматривает полнеющее, от частых застолий, гладкое тело в мешковатом халате с недостающей нижней пуговицей и говорит своему отражению:
- Везет же нашей Эвке: ей и костюмчик по спецзаказу пошили, и поломоечную машинку к Новому году купили, и значок донорский опять выдали. А теперь, на ковер вызвали.
- На какой еще «ковер»?
Игорь перестает жевать сдобную булочку, поражаясь логике гардеробщицы.
- К Мегере. У кого тут еще ковры есть?
Нинка уныло смотрит на часы, переводит взгляд на окно, за которым хлопьями падает снег и добавляет:
- Вот тебе и старый Новый год, а мне – полный облом!
- За машину больница отдала тридцать тысяч, а полное дерьмо, - со знанием дела запоздало откликается на исповедь Нинки курьер.
- Вся жизнь – полное дерьмо, - философски заключает Нинка. – И всему виной Мегера.
Постучавшись в дверь кабинета заведующей, Эвелин входит и садится в кресло одновременно с предложением сесть.
Ольга Петровна, неизвестно когда и кем прозванная за неуживчивый и вздорный характер "Мегерой", была не в духе. Она злится за нагоняй, только что полученный от Главного: ему, видите ли, не нравится, что коридорные до сих пор моют полы по-старинке – шваброй. Ольга Петровна изучающее рассматривает подчиненную сквозь дымчатые стекла очков, скрывающие взгляд. Старается взять себя в руки, вспомнив, как на крикливые замечания, разносящиеся по всему отделению, впервые услышала от новенькой коридорной в ответ не жалкий оправдательный лепет, а спокойную просьбу – выражать претензии корректно и, желательно, в кабинете.
Заведующая задерживает взгляд на русых волосах Эвелин, тщательно уложенных в прическу, и машинально касается ладонью своих коротко стриженных волос. Автоматически, по-женски, отмечает про себя, что голубой костюм выгодно подчеркивает цвет глаз подчиненной, но ведро с водой и швабра в руках коридорной придают такой поразительный контраст внешности, что Мегера теряет все фразы, подготовленные для разноса.
- Так, Эвелин. Почему ты опять со шваброй? Я хочу знать, что там приключилось с машиной?
- Извините, Ольга Петровна, но я – не электрик.
- Но полы она хоть моет?
Заведующая нервным движением перекладывает на столе документацию.
- Трудно назвать мытьем это разбрызгивание воды по сторонам. У Насти в поликлинике я видела другую картину.
- Ты же с Андреем Андреевичем уже разговаривала на эту тему, - не сдержавшись, ехидничает Ольга Петровна.
- Он сам у меня интересовался, увидев результат работы, пока Вы болели.
- Почему ты не доложила мне лично о проблемах с машиной? – повышает тон заведующая.
Она недовольна разговором коридорной с Главным, из-за чего у нее сегодня испорчено настроение на весь день.
- Вы сами, Ольга Петровна, предупредили меня, что техническими вопросами занимается сестра-хозяйка больницы.
- Не надо меня бояться. Надо докладывать обо всем, если дело не двигается с места.
Заведующая произносит фразы напыщенно и раздвигает в довольной улыбке бесцветные губы. Эвелин смотрит прямо в глаза Мегеры, увеличенные линзами очков и спокойно улыбается в ответ:
- А я Вас и не боюсь.
Некоторое время в кабинете чуть слышно дышит тишина. Две женщины молча гипнотизируют друг друга, сохраняя на губах напряженные улыбки вежливости.
- Хорошо. Сейчас буду снимать стружку с Елены Васильевны!
Мегера ищет нового «козла отпущения» плохому настроению и в жертвы выбирает безропотную сестру-хозяйку.
- Елена Васильевна присылала ко мне электрика, но у машинки гарантийный срок. Поэтому Главный, простите, Андрей Андреевич и предложил вызвать специалистов. Они приедут в конце недели.
- Хорошо, Эвелин. В пятницу состоится собрание для информаторов и коридорных.
Отрывисто произнесенные фразы звучат угрожающе и не предвещают ничего хорошего. Мегера вновь быстро закипает, как электрочайник, и даже темные усики над верней губой сердито топорщатся.
- Можно узнать повестку дня? – Эвелин легко поднимается с кресла.
- О плохой работе!
Резкий ответ звучит, как выстрел, но ему не пробить броню спокойствия и уверенности коридорной. Мегере хочется взорваться и накричать на Эвелин, не выбирая слов, что она обычно позволяет себе с другими подчиненными, но почему-то не может. И только взгляд за стеклами очков выдает внутреннюю борьбу Ольги Петровны.
- Разве мы плохо работаем? Две недели назад, до Вашей болезни, Вы были довольны работой коридорных, - мягко напоминает Эвелин.
- А вот вышла с больничного и увидела другое! У нас все должно сверкать и блестеть! Скоро приедут иностранцы, уж они заметят не только твой костюмчик!
- Я выполняю свои обязанности независимо от спецодежды и Вашего отсутствия, Ольга Петровна.
- Значит, надо еще лучше! У вас смена по 12 часов, вот вы и должны выкладываться в эти часы. Сейчас закончится евроремонт туалетов на первом этаже, вот тогда у вас прибавится работы!
Мегера уже не скрывает злорадной улыбки, исказившей неправильные черты лица. Нос с горбинкой придает лицу сходство со стервятником.
«Стервятина и есть», - думает Эвелин, поражаясь игре слов. И в то же время, ей жаль старую деву, так и не познавшую радость материнства. Живет сама для себя и для кошки. Была ли она когда-нибудь любима? Любила ли сама? Может, и злится ее душа от невостребованности?
- Там должна быть идеальная чистота! – доносится до слуха Эвелин резкий голос Мегеры.
- По-моему, Ольга Петровна, поддерживать чистоту в отремонтированном помещении еще проще, - соглашается коридорная, думая об оставленной работе ради этого самодурства.
- Хорошо. Встретимся в пятницу на собрании. Если у Вас, Эвелин, - заведующая неожиданно переходит на «Вы»,- будут ко мне претензии, то прошу!
Эвелин чуть не добавляет ее любимую угрозу:«На выход!». Ольга Петровна частенько напоминает своим подчиненным, что на их место с биржи труда прибежит девять человек в шляпах, которые не будут выламываться.
- Я свободна? – коридорная берет в руки ведро и смотрит на Мегеру.
- Да, пожалуйста.
В гардероб Эвелин заходит под перекрестными взглядами унылой Нинки и скучающего Игорька, которому скучно даже доесть сгущенку. Она молча подходит к зеркалу и смотрит себе в глаза: совесть ее чиста, как и территория, за которую отвечает. Задумчиво вынимает с волос заколки – белокурые волосы локонами падают на плечи. С зеркала на нее глядят неземные печальные глаза.
- А надо ли быть святой? – произносит вслух Эвелин.
Нинка застывает с полу-разинутым ртом, в котором бьется вопрос.
В скучающих глазах Игорька появляется интерес, а Эвелин грустно ему улыбается и щелкает по носу. Сунув в карман Нинки ее зеленую купюру, она думает о дочери, ожидающей ее в пустой квартире.
В гардероб заглядывает электрик Генка.
- Что там у тебя?- он теряется, окинув взглядом Эвелин и поправляет себя.- Что там у Вас с машинкой?
- Не знаю, Гена. Может, ты сам хочешь попробовать помыть полы? Я сейчас принесу воды.
Генка разматывает длинный шнур, искоса поглядывая то на ярко-синюю поломоечную машинку, то на Эвелин с распущенными волосами. «Как русалка», - решает Генка и наощупь нажимает кнопку. Взвыв, машина начинает фыркать и плеваться мыльной пеной. Эхо пустого коридора подхватывает и усиливает вой мотора.
У не опохмелившейся Нинки трещит голова: она ругается и уходит в гардероб, хлопнув дверью.
Игорек стоит в коридоре и смеется – он опять что-то жует.
Электрик добросовестно утюжит полы, гордо шагая рядом с коридорной.
На вой поломоечной машины собирается толпа зевак, обсуждая качество работы. Полы в коридоре становятся похожими на содранную шкуру зебры, где темная полоса –мокрая, а светлая –сухая.
- Все нормально, - убеждает сам себя и зрителей Генка, сомневающийся в собственных словах и действиях.
- Так и должно быть, - ехидно вторит ему Эвелин. – Я теперь всегда буду так мыть.
- Конечно, чище, чем шваброй, - серьезно поддерживает их Мегера, выйдя из кабинета на шум. Она подозрительно рассматривает «шкуру зебры», сняв очки.
Всем весело от неразберихи и шума.
Из родильного отделения старается перекричать рев мотора медсестра, сложив ладони рупором:
- Вы мне всех рожениц на уши поставили!
В гардеробе Нинка ноет, что у нее сейчас лопнет голова, а мозги завитушками упадут на плечи, как волосы у Эвелин.
- Ниагарским водопадом, - уточняет эрудированный Игорек, отпивая маленькими глотками из кружки горячий сладкий чай.
- После «тихого часа» продолжу, - подмигивает коридорная гардеробщице.
- Тогда уж, постарайся у кабинета Мегеры, - со стоном просит Нинка.- Пусть у нее башка болит так же, как у меня.
На первом этаже больницы воцаряет сонная тишина.
Коридорная, воспользовавшись отсутствием посетителей, до блеска намывает стеклянные входные двери, тихо напевая детскую песенку.
Нинка у зеркала выдавливает на носу прыщик, бормоча сама себе:
- Кто-то в меня влюбился, видимо. Интересненько, кто бы это?
Игорек, зевая, смотрит на часы, ожидая конца рабочего дня, чтобы пойти в тренажерный зал.
Внезапно в родильном отделении хлопает дверь. Еще раз. Мелькают халаты медперсонала. Слышны возбужденные голоса. Трещит телефон.
Происходящее за стеклами дверей отделения привлекает внимание любопытной Нинки. Она исчезает, но вскоре возвращается с новостью, переполненная эмоциями.
- Родила двойню! – выдыхает Нинка, блестя глазами.
- Скороспелка же ты, Нин, - шутит Эвелин, оттирая на стеклах пятна от чужих рук.
- Кровотечение не останавливается! Запасов крови не хватает! Ищут по больнице доноров! – Нинка захлебывается после каждой фразы и переводит дыхание. – Что будет? Что будет! Не дай Бог, детки без матери останутся! Два пацана!
Она по-бабьи начинает причитывать.
- Да, погоди ты! Какая группа крови нужна? – Эвелин резко трясет гардеробщицу за плечи.
- Кажется, первая, - напрягает память Нинка и переключает внимание на Игорька, с недоеденным пряником в руке и быстро предупреждает:
– У меня – сердце.
- А у меня – третья, - оправдывается Игорь и кашляет.
- Эва! Ты куда? Ты же вчера сдавала! – Нинка надрывно кричит вслед убегающей коридорной.
- Они еще об этом не знают, - за Эвелин отвечает курьер и отворачивается к темному окну.
Он представляет, как вчера хрупкая Эва отдала целый стакан крови, словно томатный сок из трехлитровой банки Нинки. Игорь пристально смотрит на банку с соком.
- Теть Нин, при прямом переливании какая норма? – обеспокоено спрашивает он у гардеробщицы, подкрашивающей губы.
Прежде, чем ответить, она промокает толстый слой помады бумажной салфеткой, зажав ее губами, смотрит на ярко-красный отпечаток и вздыхает:
- Возьмут грамм четыреста или больше перекачают, если надо. Уплатят денежку. И гуляй, Вася!
Игорек переводит взгляд с хищных кроваво-красных губ Нинки на ее халат с плохо отстиранным пятнышком крови и делает вывод:
- А Вы сейчас на вампира похожи.
- Дурак ты, Игорь, как детский сад! Понимал бы чего в женщинах!
Нинка обижается на слова курьера, стучит себя кулаком по лбу и уходит в коридор.
Двери в родильное отделение не успевают закрываться: работники больницы, оповещенные дежурной медсестрой, из разных отделений спешат на помощь молодой матери. Они шепотом здороваются друг с другом и тихо переговариваются, обсуждая происходящее. Суетятся медсестры, устанавливая капельницу. Санитарки уносят окровавленные простыни и пеленки роженицы. У врача-реаниматора сосредоточенное лицо и усталые глаза: за сегодняшний день он четвертый раз готовит к работе систему переливания крови.
- Когда сдавали кровь?
- Не помню, давно. Месяца 4 назад, - звучит ложь во имя спасения других.
Игла входит в вену точно, но острая боль появляется секундой спустя, когда Эвелин встречается глазами с роженицей: удивительно красивые, чуть продолговатые карие глаза.
Тяжелые роды и борьба за жизнь обвела эту красоту темными кругами печали. В немигающем взгляде женщины смешались: страдание и надежда, страх и недавняя радость. В них дрожит желание жить, как в глазах раненой лани.
Эвелин чувствует толстую иглу в вене под нежной кожей чужой шеи, словно в своем сердце. Реаниматор смахивает обильный пот, заливающий его напряженное лицо:
- Как Вы себя чувствуете?
- Нормально. Продолжайте.
- Тогда, возьмем еще немного?- в глазах врача затаилась растерянность.
Эвелин становится холодно от внезапно накатившегося на нее страха за чужую жизнь.
- Берите, доктор, сколько надо.
Благодарные глаза лани...хлюпающие звуки, издаваемые маткой роженицы...отброшенные санитаркой в сторону простыни, пропитанные кровью...бледное с сероватым оттенком лицо...пульсирующая вена...безграничное желание - вместе с кровью отдать всю свою жизненную силу человеку, чтобы удержать его от черты, за которой нет жизни ...запах пота, крови и ожидающей, своего часа, смерти...
Эвелин медленно идет по длинному коридору, видя перед собой глаза погибающей лани. Как заклинание шепчут пересохшие губы:
- Только живи! Умоляю тебя, живи!
Она достает из кармана наручные часы, и десятки ярких кругов вспыхивают в неожиданно наступившей темноте. Сильное головокружение заставляет прислониться влажной спиной к холодной стене.
С глухим стуком ударяются об пол маленькие часики на тонком браслете. Время остановилось.
Вездесущая Нинка оказывается рядом с Эвелин в тот момент, когда она спиной плавно съезжает по стене вниз.
Игорь легко подхватывает обмякшее тело на руки и заворожено смотрит, как на сгибе локтя, сквозь ткань голубого блузона, все отчетливее проступает красное пятнышко.
***
ПРОТОКОЛ НОМЕР 2016/02/28-01ГП2П
Согласно Правилам проведения Конкурсов МФ ВСМ и дополнению
http://www.proza.ru/2015/11/18/1382 , 28 февраля 2016 г. были подведены итоги 2-го тура Конкурса-Гиганта «Все профессии важны» о врачах, медсёстрах, санитарах - медицине.
Во 2-м туре приняли участие 34 произведения.
Произведения следующих авторов были номинированы членами Жюри (рядом с названием произведения в скобках указан его номер в пакете):
1 место Маленькаялгунья "Капля крови"