Коллегам литераторам
В недавние советские времена доминирующими признавались только два класса – рабочие и крестьяне. Между ними жидко трепыхалась вечно голодная прослойка – интеллигенция. Представьте на минуту мощный государственный пресс с многотонным молотом и монолитной наковальней. На наковальне власть распяла творческую личность, бездушный молот готов сорваться в любую секунду и расшлепать инакомыслящую свою прослойку до мокрого места от нее. Запуганная, с вечно бегающими по сторонам глазами – не то нарисовал, не то сочинил, не то написал – интеллигенция дергалась в конвульсиях, с кровью, кусками, разрываясь на лагеря или заграницы не по доброй воле. Именно та путеводная часть общества, которая была обязана открывать своему народу глаза, выводить на светлую дорогу, подсказывать нужное направление. В советское время все эти мелочи решались самой властью. Балом правила рабоче-крестьянская литература. Георгий Марков, Валентин Распутин, Василий Белов, Виктор Боков, Анатолий Иванов, Владимир Соколов, Анциферов – несть числа – ходили в национальных героях. Помните, у Анциферова, примерно: Я работаю как вельможа. Я в забое работаю лежа. Это о рабском труде шахтеров?! Уму не постижимо! Но, от самого Хрущева, звание героя. Всего за две строчки. Остальное можно не читать.
Друг у меня давнишний, из крестьян. Окончил литинститут. Поэт. К слову, действительно многие стихи в тему, цепляли откровенностью. Или наивным первооткрывательством, что изредка заставляет обновлять постепенно тускнеющие чуувства. Остальное у него – как у Анциферова. Всю жизнь, особенно в последние десятилетия, вел активную деятельность по обучению стихосложению детей в школах. Когда ему сказали мое любимое, мол, и медведей плясать учат, да пляшут они все равно по медвежьи – нескладно, он, за проведение в массы начальных азов стихосложения заслуженный работник культуры, возмутился до глубины души. Мол, он всю жизнь ко всем передом, а все к нему за это задом. Союзники, называется. И я, в первую очередь, когда встретимся еще раз, скажу ему спасибо. Но за то, что на какое-то время отвлекал пацанов с девочками от совершения ими дурных поступков. Только за это. Так вот, однажды он высказался, мол, и у графомана можно найти прекрасные строки. В тот момент у меня возникло желание предложить моему другу награждать графоманов по хрущевски. Щедро. За пару достойных быть отмеченными строк. Жаль. До сих пор мой друг не может понять, что все, что и о чем мы пишем, давно отражено в книге книг – Библии. Мы, литераторы, более-менее признанные обществом. Нового человечество ничего сказать так и не смогло. Единственная наша надежда – развернуть давно забытое старое под другим углом, чтобы после стирания паутины ли, пыли, заблестело оно по прежнему. Но дело не в том.
Прошло время. На арене возник Василий Макарович Шукшин. В чем прелесть этого писателя? В том. что он первым из своего класса обрисовал этот самый доминирующий до недавнего времени – да и сейчас - класс как нельзя точно. Высветил, выпер всю уродливость крестьянского сознания, сельской жизни. Ненавязчиво, в юмористической форме. Венцом творчества является рассказ "Срезал". Тут уж, как говорится, спорить не о чем.
У нас, на сайте "Проза. ru", много учеников моего незабвенного друга. Эти люди умеют точно, казалось бы, оценить произведение другого. Главным образом, четко опошлить его, сами не способные двух слов связать воедино. Как в рассказе Шукшина "Срезал". Ну кому, скажите, нужна деятельность моего друга, помогающего проращивать в детях не те ростки, которые каждому из них необходимы. Определены давно самой судьбой. Он так доволен своей работой, тем, что нужен обществу, государству, что переубедить его в обратном невозможно. Главное, что за труд этот его самого и его родных детей, которых он таскал с собой повсюду, приучая к поэзии, бесплатно кормили. И в пионерлагерях, и в обычных школьных столовых. А потом еще дали "заслуженного". Неважно, что родные дети пошли совершенно другой дорогой, что оказались несогласны с отцом во многом, к чему он так настойчиво их тащил. Что из остальных школьников со временем не выросло ни одного поэта. Важно то, что человек всю сознательную жизнь занимался "делом". И его за это кормили. Общество. Мы с вами. Надо признать, кормили сытно.
Уж лучше бы оставался он потомственным плотником. Об этой профессии, о крестьянских своих корнях, о деревенской жизни своих предков и своей, он пишет с таким надрывом, под такой жалостливо-пронзительный пастушеский рожок, что беловым с распутиными там делать нечего. Но именно по шукшински, как герой из рассказа "Срезал", он поступает всякий раз, когда охватывает его непреодолимое желание вздуться на поверхности общества. А чувство это его не покидает никогда. Как некоторых рецензентов на "Прозе.ru".