КУРСАНТ МАКСИМ ГЛЮТЕУС
Наш Начальник Курса, майор Коклюшин, изрек как-то слова: «Товарищи курсанты! Приказываю не принимать за любовь давление в семенных пузырьках!» Сказано это было еще на первом курсе на общем построении, а подтекст этого «приказа» был следующий – не спеши жениться на первой встречной-поперечной, какая это самое давление тебе периодически снижает. Ведь посчитай у каждого курсанта хронический затяжной спермотоксикоз, или по-латыни Status Chronicus Acoiticus – состояние хронического недоебита. Но если все пойдут жениться, то успеваемость и другие показатели на курсе сразу упадут. Социалистическое соревнование будет проигранно! Коклюшина такой вариант не радовал, поэтому в его филисофии проходила красная нить: гулять – гуляйте, а жениться повремените!
Ну не только начальника, но и большинство его подчиненных такая жизненная позиция вполне устраивала. Не устраивала она только замполита, да кто же его, убогого, в серьез то воспринимал! Народ лавеласил как мог, и в своей массе о женитьбах до последних курсов не думал. Но в этом плане бывали осложнения, как то неразделенные девичьи страсти, драмы расстований с «вернись, я все прощу», и самое тяжелое – венерические заболевания, а хуже всего – нежелательные беременности.
Основная масса курсантского народа все эти препоны решала на чистом вербально-коммуникативном уровне. Тоесть, когда отношения с противоположным полом заходили слишком далеко, то ставился честный вопрос «Жениться или расходиться?» Если выбиралось второе, то даме сердца просто говорилось что-то вроде «Арриведерчи миля бонбина, я от тебя ухожу, меня еще ждут великие дела!» После этого (обычно в пределах недели) начинался новый роман с очередной джульеттой. И так до шестого курса, а то и дальше.
Но некоторые курсанты предпочитали обходиться без всякой дипломатии. Их вполне устраивали старые добрые английские традиции исчезать не прощаясь. Только вот девушки почему-то этого не ценили. По исчезновению предмета страсти слабая половина устраивала поиски, часто с детективным расследованием на тему, что случилось с моим обожаемым. Залеты, или нежелательные беременности, такие поиски тоже мотивировали и соответственно стимулировали принятие заблаговременных контрмер с курсантской стороны.
Одной из мер была полная анонимность при встречах. Я не я и хата не моя. Да только трудно такое осуществить будучи в форме. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы по форме вычислить происхождение курсанта. Конечно, были и тут свои маленькие хитрости.
Я, например, хорошо помню, как оказался случайным свидетелем одного разговора двух курсантов-медиков в форме с парочкой симпатичных девушек на скамейке Летнего Сада:
Девушки: «Ой, ребята, а откуда вы?»
Курсанты: «Из Высшего Коммандного Училища Пожарной Охраны.»
Девушки: «А что это у вас за эмблемки в петлицах»
Курсанты сконфуженно оглядывают свои змейки, и тут один гордым голосом говорит: «Это эмблемы курсантов-пожарников! Видите пожарный брандсбойд обвивает пожарную тумбу – водяную колонку.»
Ну что тут сказать? Первый и весьма грубый уровень конспиративной работы. Более основательным подходом было перед каждым увольнением перекрутить эмблемки-змейки на общевойсковую «капусту» и перешить шеврон. Дел на пять минут, а уровень секретности сразу возрастает на порядок. При этом весьма патрульнобезопасный вариант – никто из патрульных офицеров никогда не догадывался, что эмблемы не соответствуют учебному заведению в военном билете. «Мы так ходили, значит всем так надо» – была железная логика строевых офицеров. Другое дело, если нарвешься на офицара м/с с 1-го Факультета ВМА... Но этот случай сам по себе статистически представлял крайне незначительную вероятность. Вобщем бояться было нечего. Но оставался Военный Билет. Этот предатель выкладывал о своем хозяине все и сразу, и девочки об этом прекрасно знали.
Оставался самый последний путь – путь глубокоэшелонированной конспирации с полным легендированием. В таком случае, только короткая прическа выдавала в молодом человеке военнослужащего. Все остальное подлежало забвению. Человек получал новое имя, новую Alma Mater, новое место и день рождения, обычно сразу выпадающий на следующую свиданку, ну и разумеется, новый род войск и профессию. Кстати, последнее было прекрыть наиболее сложно – медицинские термины невольно выпрыгивали в разговоре, а потом требовалось долго об'яснять, что твоя мама медсестра в Мухосранске, и что ты с самого розового детства вырос среди подобной терминологии. Разумеется, приходить на свиданку (особенно на всю ночь) по форме, имея в кармане обязательный Военный Билет, в таком случае было верхом безрассудства. Нет, такие дела делались чисто, без «кротов».
Самым надежным вариантом была индивидуальная работа нелегала. Такое соло почти 100% гарантировало нераскрываемость агента. Но при строго индивидуальном подходе имелся один ужасный недостаток – одному было работать намного скучнее, чем в паре, а лучше в тройке. Присутствие бОльшего числа законспирированных агентов сильно затрудняло внедрение, потому что народ начинал путаться в легендах, а по пьяне вообще какому-нибудь продажному двойному агенту с внезапным обострением спермотоксикоза всегда приходила мысль попускать девушкам странные намеки, типа: «Да мы в нашей Мореходке и Фармакологию и Гинекологию учим! Ха-ха-ха...» Вот тебе и ха-ха-ха. Не дали одному, а влипли все. Полный провал целой агентурной сети.
Поэтому группа должна была состоять из близких, проверенных боем друзей. Заранее оговариваются тайные знаки и готовятся легенды. Клички лучше оставить как есть – иначе проколов не избежать. С фамилиями и отчествами просто – их называют при встрече, а потом ими не пользуются. Риск засыпки на фамилии минимален. Именно поэтому допускается использование чего-нибудь редкосного и изысканного для придания дополнительного шарма, типа: Роземир Феликсович Стародворянских, Вольдемар Генрихович Геройцев, Святослав Ярославович Победоносцев и т.п. Абсолютно необходима как минимум двух-трехдневная практика-тренировка для их успешного освоения. К сожалению, после медицинской терминологии, проколы в использовнии собственных имен стоят на втором месте. Необходим постоянный самоконтроль и контроль над ситуацией, чтобы исключить ситуации типа: «Арнольд, Арно-о-ольд! Серега, козел, че молчишь, тебя же зову?» Другая опасность засыпаться – это реакция на чужое имя, как на свое, особенно если оно твое и есть. Например лежит Роберт с Зиной на кровати. Кто-то в корридоре орет: «Петь, ты где?» А Роберт спрашивает Зину: «Кто там меня ищет?» Ну что подумает Зина о Роберте?! Наверняка что-то заподозрит.
Из-за вышеперечисленных причин настоящие ассы, способные демонстрировать высший пилотаж истинной конспирации, не жалели времени на коспирологическую подготовку и боевое слаживание агентурно-конспиративного подразделения перед каждым секретным внедрением в новую студенческую общагу. Тщательно планировались даже якобы незначительные моменты, подтверждающие легенду. Например, достойной операцией считалось надыбать где-нибудь китель с черными погонами и символикой артиллериста или строителя и один раз появиться в нем. Вроде увольнения не дали, пришлось убежать в самоход, вот тебе цветы, милая, но прости, надо бежать, буду вечером. В таких случаях, как у разведчиков и саперов – достаточно одной ошибки, и прощай малинник.
А провалы, к сожалению, бывали. Поэтому с самого начала сознательные курсанты просчитывали варианы провалов и заранее принимали меры по минимизации их последствий.
Сижу я как-то в «аквариуме» помошником дежурного по Факультету. К окошку подходит симпатичная девушка: «Пожалуйста, помогите! Мне срочно найти одного курсанта!»
В ее глазах стоит мольба, поэтому решаю помочь: «Так, как зовут и какой курс?»
Девушка: «Я точно не знаю, он, наверное, курсе на третьем-четвертом. По-моему на Факультете Гинекологии... Он прибалт, зовут его Максим Глютеус!»
Musculus gluteus maximus – большая ягодичная мышца. Без комментариев.
_________________