ГАЙКА
Имя главного героя не скажу ни за что. Хоть пытайте, хоть пентотал натрия колите – уж очень он большой человек сейчас.
Принёс Коля с Кафедры Медснабжения и Военной Фармации здоровую жёлтую гайку. Не, не стырил. Ему её для дела там дали. Ещё ему дали какую-то железяку с манометром на макушке от кислородно-распределительной станции, большой газовый разводной ключ, микрометр и штангель-циркуль. А если точно, то это вообще не гайка была, а муфта латунная обжимная. И надо было Коле науку делать – эту латунь на железяку несколько тысяч раз накрутить и скрутить, притом периодически износ замерять. Ну он всё добросовестно выполнил, а результаты в таблицы занёс. После этих операций край и резьба у гайки пошли острыми заусеницами.
Коля немного сибаритствовал. Первый на курсе купил себе махровый халат в Пассаже. В общаге он ходил исключительно в халате, ну кроме построений, разумеется. Поэтому не удивительно, что эта гайка валялась в кармане того халата. А когда Коли на курсе не было, то его халатом пользовались все кому не лень – в основном чтобы в душ на первый этаж сходить.
Лежу я на койке, умную книжку читаю. Забегает один курсант из соседней комнаты: «Где Колян? А нету! Ну я его халат возьму, в душ сходить.» Хватает халат, уходит. Ну я ноль внимания.
Через десять минут тот курсант опять появляется, в халате. Что-то слишком быстро, чтобы помыться. Ну я глянул на его лицо – сразу понял, стряслось с человеком нечто страшное. Губы дрожат и бледный весь. Я спрашиваю, мол что произошло, а он пытается меня убедить, что всё нормально. Пришлось надавить на психику. Тут он молча пОлы халата распахивает. На эрегированном члене сидит Колина гайка. Плотно сидит. С того краю, что к корню ближе капельки крови выступили – видать заусенницы режут. Глянс пенис (или залупа, если хотите) тёмная, багровая.
Всем изучающим медицину ясно, что будет, если плотным кольцом corpus cavernosus обжать – в него кровь идёт, а оттока нет. Член встаёт и попадает в ловушку – и упасть не может, и обжимающий объект уже не снять. Часа четыре на раздумья есть, а потом и некротические изменения могу начаться. Это все небось с первого курса знают. А вот мы были уже далеко не на первом, и мой коллега о подобном повороте событий прекрасно знал. Поэтому моя первая реакция была не сострадание или там поиск выхода, а гневная тирада: «Ну ты и дурак!!! За каким членом ты это сделал!? Ты что, комиссовться по болячке решил?! Так сразу по двум статьям пойдёшь – через Дурку и Урологию!»
А курсант этот до сего момента ничего безрассудного не совершал – был он весьма дисциплинированным, ответсвенным и учился хорошо. По морде видно – он сам толком не понимает, что его на такой шаг толкнуло. Что это не попытка изобрести новый способ онанизма ясно сразу – знания такого не позволяют. Смотрит он на свой член, а из глаз слёзы текут: «За каким членом, за каким членом – да за своим членом! Чёрт его знает, что нашло – императивный позыв какой-то. Стою голый перед зеркалом, в одной руке член, в другой – эта гайка чёртова. Думал в момент сдёрну, а она колючая, зараза, оказалась. И в Дурку не надо, и в Урологию не надо, нельзя, чтобы официальные разборки начались, и вообще ты никому не говори... А ещё пилить надо. Быстро пилить надо! Щас пилить надо!»
Такого выражения мольбы, что стояло у него в газах, наверное можно увидеть лишь приговаривая людей к смерти, да и то не у всех. Остался он у меня в комнате, а я побежал напильник или ножёвку искать. Ни у кого нету. Лыжная комната и коптёрки закрыты. Ясно, что ножевок и напильников на курсе полно – замки с ворот и задних дверей Факультета спиливать, да народу по комнатам мало, а те кто есть – у того нет. Я на младшие курсы – пацаны, инструмент нужен. А дневальные там зашуганные, давай дежурного на выход орать, а тот старшину, а старшина – типа пошёл вон злостный старшекурсник, не дам тебе инструмента наши факультетские замки портить! Щас запишу фамилию и доложу, кому надо, кто у нас двери вскрывает! Ну не могу же я ему, мудозвону, сказать, что инструмент мне для святого дела нужен – член от ампутации спасать.
Делать нечего, надо или в хозроту, или в автопарк бежать. Бегу, смотрю Кирогаз, Светофор и Поршень идут. Вообще-то это были обыкновенные прапора – инструкторы по вождению с Кафедры Автоподготовки. Фамилии их я уже забыл. Поршень был лысый крепыш с квадратной головой. Светофор – дылда с красным носом и разноцветными разводами на лице, в основном в виде фингалов. А Кирогаз самой колоритной фигурой был – ругался очень красиво. Ну я к ним, мол товарищи куски, разрешите обратиться и выручайте пожалуйста. А сам думаю, пока я тут без толку бегаю, минутки ценные уходят – детородный орган боевого товарища к некрозу приговаривается. Была-нибыла, общаю прапорам початый пузырь водки и выкладываю всё начистоту. Прапора от такой истории обалдели, клянутся режим неразглашения до гроба поддерживать и прочую секретность соблюдать. Предлагают доставить пострадавшего в мастерские, где операционные условия лучше – тиски есть.
Я бегом ра курс. Одевайся, мол, пошли в автомастерские лечиться. А член у него уже болит и выглядит чёрно-синим, хотя по моей экспертной оценке до некроза ещё далеко и времени на все дела предостаточно. Решили мы, что трусы и штаны – дело лишнее. Одели рубаху и галстук, сапоги, а сверху шинель – шинель до сапог, голого тела не видно. Пошли дворами в мастерские. Пострадавший руки в карманы шинели засунул и полы чуть над членом придерживает, а то распёртая головка о сукно трётся, и ему больно. Наконец дошли.
Куски солдат выгнали, дверь на замок закрыли. Принесли лампу-переноску. Маленькую струбцину-тисочки на самый угол стола прикрутили и в них член зажали. Ну не сам член, а только гайку. А под задницу пациента кучу ватников накидали. Общая картина такая – сидит курсант верхом на углу стола, угол промеж ног выходит, а ноги по разные стороны свешиваются. Давай прапора гайку точить, да резать – Поршень напильником работает, Светофор водичку поливает, чтоб латунь не грелась, а Кирогаз между ними стоит, даёт всем ценные советы и держит железную пластину – прижимает её к члену, плоть от напильника защищает. А от работы ножёвкой отказались сразу, очень уж громоздкий и травматичный инструмент. Ну а мне совсем простая обязанность досталась – лампой-переноской операционное поле освещать.
Наконец труд побелил металл. Кирогаз взял пассатижи и давай края по надпилу отгибать. Отогнул. Потом тиски раскрутили и сняли, Кирогаз взял вторые пассатижи, одними схватился за один край по распилу, другими – за другой и давай гайку расжимать. Только он её с члена снял, как ему в лицо струя спермы ударила. Видать сильная вибрация при операции была, вот организм и не выдержал.
Кирогаз, утираясь изрёк слова: «Тебе, козлу, не в Академии учиться, а в зоопарке работать – слона за член водить, когда он у него стоит. А стоит он у него, как у тебя, мудака, один раз в год. Тогда сразу весь зоопарк собирают, чтобы его на слониху вести, как тебя в мастерские, чмо ты, обезьяна сингапурская!»
Причём тут слон я так и не понял, но всё равно красиво.