Она ведь живая!

                Она ведь живая!

– Нет, я сказал «нет», мама, и ещё раз говорю «нет»!
– Витюш, золотко, послушай, ведь так будет для всех лучше! – и в голосе её звучала мягкая жалость.
– Для меня не будет! Я сам всё буду делать для неё, и кормить, и ухажи-вать, и уколы буду ставить, и…
– Вить, а если она не выживет? Только промучается, и ты с ней тоже изве-дёшься? Может, лучше сразу усыпим, и всё? Ты посмотри, её так искалечи-ло, что она и ходить не сможет…
– Нет, мам, она такая молодая ещё и здоровая… – в голосе Вити закипали слёзы. Он уже столько наплакался сегодня, что малейшее напоминание о тяжёлом положении собаки вызывало в нём почти физическую боль. – Её ведь машина только по задним лапам и по заду задела. Ветеринар сказал, что внутренние органы сильно ушиблены, но целые. А лапы…ну, ковылять, может, будет. Так я её от всех собак защищу.
    Мама тихонько покачивала головой, перебирая в уме слова, только что сказанные ей Виктором Михайловичем.
– Ладно. Только чтоб собака не помешала школе. Как ты её назовёшь-то?
Не дождавшись ответа, мать вздохнула и пошла на кухню.
   Витя  с нежностью посмотрел на чёрную овчарку, неподвижно лежащую на коврике. Её глаза были закрыты, но собака не спала, время от времени тихо поскуливая, почти не слышно. Наверное, у неё сильно болели разбитые ла-пы.
    Витя принёс в мисочке молока, но собака даже не подняла головы. Тогда мальчик слегка повернул её морду вверх и стал лить молоко ложечкой пря-мо в пасть. Собака сделала несколько глотков, но потом стала отворачивать морду и заскулила чуть сильнее. Наверное, ей стало хуже. Руки мальчика чуть касались грязной, местами испачканной кровью шерсти собаки. Ему хо-телось успокоить животное, сказать на понятном ему языке, что всё будет хорошо, и в то же время он боялся причинить нечаянную боль. Собака ведь не человек, не скажет, где болит!
   У Вити до сих пор стояла в глазах эта безобразная сцена, когда пса сбила машина. И если бы только машина!

    Наверное, собака потерялась, или её бросили прежние хозяева. Теперь уж не узнать, что случилось. Пёс, попрощавшись с последней надеждой на возвращение домой, стал обращаться к людям, шёл некоторое время рядом с выбранным человеком, забегая вперёд и стараясь обратить на себя вни-мание. Обычно люди ускоряли шаг, и собака, не встретив сочувствия, отста-вала, возвращалась на место недалеко от трамвайной остановки. Потом пыталась найти другого хозяина.  Или хотя бы немного еды. Судя по гряз-ному и отощавшему виду животного, собака была бездомной уже более ме-сяца. На шее болтался ставший слишком широким кожаный ошейник, прав-да, безо всяких карманчиков с адресом или кличкой. Видно, хозяева не очень-то беспокоились о её безопасности. А сейчас и такого нет. Был хозя-ин, и нет его, теперь она стала ничейная.
     В прошлой жизни  ей не разрешали близко подходить к помойкам, и со-бака просто не знала, как добыть хоть немного еды, где можно поспать в те-пле. Бездомные собаки огрызались на неё, когда она лезла в мусорные баки на их территории. Её густая шерсть спасала от холода, пока ещё не было сильных морозов. Но непривычные к длительному хождению по снегу пе-редние лапы сильно мёрзли, и собака согревала их, ставя на свой тёплый и пушистый хвост.
    В этот день она много раз подбегала к разным людям, окидывавшим её равнодушным или настороженным взглядом: как бы не покусала! Всё же это ведь была крупная собака, немецкая овчарка, и видно было, что хороших кровей. Наконец, она пристроилась к высокому мужчине в сапогах и с боль-шой сумкой в руках. Наверное, в сумке было что-то мясное, потому что чёр-ный собачий нос следовал за ней, как за магнитом. Человек прикрикнул на собаку: «Пошла вон!», но запах еды пересилил собачью осторожность. Она не только не отскочила, а даже попыталась ухватить сумку зубами. Тогда мужчина со всех сил пнул животину в бок, и она, не ожидая такого подлого удара, отлетела на проезжую часть дороги почти под колёса идущей маши-ны. Водитель ничего не успел сделать, и передним бампером ударил пса по заду, откинув опять в сторону тротуара.
    Эту-то сцену и увидел Витёк, возвращаясь из школы. К чести водителя надо сказать, что он затормозил, вышел из машины и направился к лежа-щей без движения собаке, над которой уже склонился мальчик. Задние лапы пса были неестественно вывернуты, по одной лапе струилась кровь и тор-чал обломок белой кости.
– Это твоя собака? – спросил водитель.
Мальчик ничего не ответил, но посмотрел на него полными слёз глазами.
– Кто этот мужчина, что её ударил, отец твой? Пьяный, наверно?
– Нет, нет, – Витя отчаянно затряс головой. – Дяденька, она ещё живая, у неё только задние лапы… Вы не могли бы отвезти её в больницу?
    У водителя тоже была собака, и чувствуя свою невольную вину, он под-нял на руки пса  и положил на тряпку на заднем сиденье. Мальчик сел ря-дом с ним и они поехали в городскую ветлечебницу, других адресов води-тель не знал. Он пытался выяснить у мальчика, как зовут собаку, почему она такая худая, но Витя был как в ступоре и только слёзы лились из глаз..
    Водитель сам вынес пса из машины и отнёс в «приёмный покой», где си-дели другие посетители с четырёхлапыми пациентами, и регистраторша  выписывала квитанции.
– Что у вас? – спросила она безо всякого участия.
– Травма. Собака попала под машину, – сказал водитель. – Вот её хозяин, – и он указал на Витю.
– У детей мы не принимаем, можем только усыпить ваше животное.
– Нет, нет, – совсем  разрыдался Витя. – Она ведь живая…
   Водитель посмотрел на Витю, на неподвижное тело собаки и сказал:
– Хорошо. Я с этим мальчиком. Запишите мой адрес, я заплачу.
   Женщина подала ему выписанную квитанцию и вышла, чтобы пригласить врача. Молодой ветеринар появился довольно быстро, взглянул мельком на собаку, и велел отнести её на стол. Водитель взял собаку на руки и бережно вошёл с ней в кабинет. Через некоторое время он вышел и сказал, что со-стояние собаки тяжёлое, но есть надежда. Ещё он спросил у Вити домашний адрес, и сказал, что заедет часа через два и отвезёт собаку к нему домой.
– Держись, пацан, твой друг поправится, –  и отдал ему квитанцию.
   Мальчик хотел сказать, что это вовсе не его пёс, что он даже не знает, как его зовут, но потом решил, что теперь это будет его собака.  Он её вылечит, а мама разрешит её взять.


   Водитель, как и обещал, приехал за Витей и псом ближе к вечеру, помог дотащить пса до квартиры и обустроить ему место. У него был долгий раз-говор с мамой на кухне. Витя не стал слушать, всецело поглощённый пока-леченной собакой. Но мама после ухода водителя, которого, оказывается, тоже звали Виктором, всё же сначала хотела уговорить сына избавиться от собаки, а потом решила, что пусть будет так, как будет.
    Теперь мальчик смотрел на слегка приоткрытые собачьи глаза  и думал, как её назвать. Но потом решил, что имя само придёт, лишь бы только оста-лась жива.  И он сам, и мама несколько раз подходили ночью к собаке, что-бы проверить, жива ли она и попробовать напоить. В ветлечебнице врач дал подробную инструкцию, что и как надо делать, выписал лекарства. Он сказал, что сейчас собака обездвижена, лапы у неё загипсованы, и уколы делать легко. Он показал куда, и сказал, что для собаки больно не будет. Животные не такие чувствительные к боли, как люди. И потом, люди зара-нее боятся боли, и поэтому им страшно. А животным – нет. Ветеринар сде-лал при Вите один укол, а потом достал ампулу другого лекарства, и они уже сделали укол вместе.

     Витя учился в шестом классе, очень любил животных, и о собаке мечтал всегда. Но мама не разрешала, говорила, что ей с ним самим хватает забот, и ещё заводить собаку у неё нет сил. Но сейчас обстоятельства сложились так, что ей придётся делить с сыном все трудности по уходу за больным жи-вотным. И Витя был очень благодарен маме. Он всегда доверял ей и рас-сказывал о своих удачах или неприятностях. Но после проведенной беспо-койной ночи у больного животного понял, что мама была права, и держать собаку – это не в игрушки играть с ней на улице, как он весело думал рань-ше. За проведенные сутки он сразу повзрослел.  Ответственность за «тех, кого мы приручили» легла на плечи, хотя он понимал, что без маминой по-мощи ему не обойтись.
    К утру псу стало полегче. Может, сказалось действие лекарств, может, просто чувство покоя и безопасности. Витя налил в миску тёплого молока с хлебным мякишем, и собака уже сама, повернув и чуть приподняв голову, торопливо и с жадностью вылизывала языком  тёплую тюрю.

    В этот день Витя с трудом дождался конца уроков, которые тянулись про-сто бесконечно, и стрелой полетел домой, отмахнувшись от всех приглаше-ний друзей. К своему Чернышу. А к кому же ещё? Он и не заметил, как стал в мыслях называть пса этим именем. Дома сразу, не раздеваясь бросился к коврику, на котором лежал его Черныш. Он его никому не отдаст. И никаких заявлений о находке собаки делать не будет.  Раз его бывший хозяин не по-заботился о своём псе, значит, он его не любил. И теперь Черныш только Витин.
   Собака лежала на мокром коврике и виновато глядела на мальчика. Мамы ещё не было дома, и Витя думал, как ему сдвинуть тяжёлое собачье тело, чтобы не повредить ей. Наконец, он принёс большой кусок полиэтиленовой плёнки, подсунул под собачьи лапы и перетащил на плёнку, ухватив собаку за грудь. После этого он взял губку, смочил тёплой водой и, как мог, обтёр шерсть от грязи и засохшей крови. Сменив подстилку, Витя решил дождать-ся мамы, чтобы вместе переложить собаку. Потом он накормил пса, и разо-грел себе обед, оставленный мамой, как делал это уже давно. Уроки он ре-шил делать в коридорчике, где лежала собака. Он принёс стул и низенькую табуреточку, чтобы всё время видеть больного друга. Время от времени Ви-тя говорил собаке ласковые слова и гладил её по морде. Сердце у него про-сто сжималось от любви и нежности к этому беспомощному зверю, попав-шему в беду.

    К вечеру, когда Витя с мамой уже поужинали, и мама убиралась в кухне, неожиданно приехал водитель, Виктор. Он сказал, что захотел проведать своего подопечного. Пёс встретил его тихим повизгиванием и лизнул в руку.
– Видите, признал за своего, запомнил, хоть и был почти без сознания, –сказал Виктор, – обращаясь одновременно к Витьку и его маме.
– Спасибо вам за помощь, – поблагодарила мама и предложила попить чаю.
– У нас есть вкусная шарлотка с яблоками, мама сама пекла, – добавил и Витя. Ему очень хотелось, чтобы этот мужчина, так близко принявший к сердцу собачью травму, побыл у них подольше.
    Мама моментально поставила чайник и принесла на стол нарезанную шарлотку и бутерброды. Потом положила в вазочки варенья из вишен и клубники, и они втроём сели за стол. Витя и его покровитель, которого Витёк стал звать «дядя Витя», а мама – Виктор Михайлович, говорили о собаке, снова перебирая в памяти всю незадачливую собачью ситуацию.
– Ну, какие всё же есть жестокие люди, – теперь уже возмущалась мама. – Так швырнуть пса под машину! От таких всего можно ждать, они хуже зве-рей! А мы всё считаем, что жестокость от тяжёлой жизни. Да ничего подоб-ного! Это просто в душе у этих людей не осталось ничего святого, никого, кроме себя не любят. Даже и детей своих, верно, не любят. Вот и вырастают потом пацаны безо всякого чувства жалости.
– Я думаю, вы совершенно правы, – ответил Виктор Михайлович, и выраже-ние  усталости и какой-то внутренней боли обозначилось у него на лице рез-кими складками.
– Скажите, дядя Витя, у вас тоже, наверное, есть собака? Ведь вы так по-могли Чернышу!
– Черныш? Это ты так его назвал? – переспросил. Виктор Михайлович. – Ну что ж, пусть Черныш, он ведь действительно весь чёрный! Только теперь он не будет настоящим псом, у него весь зад оказался разбитым, и врач сде-лал ему операцию. Но это даже и хорошо, не будет убегать. Лишь бы лапы у него ходили.
    Потом Виктор Михайлович взглянул на часы и стал прощаться.
– Спасибо за угощение, Лидия Васильевна, обратился он к маме. – Вы очень вкусно стряпаете. Минутку помолчав, он опять произнёс, глядя в ма-мину сторону:
– Вы не будете против, если я загляну к вам и завтра? Хочу удостовериться, что пёс выздоравливает. И помогу вам с перевязкой лап. Сейчас они в таких лангетках  забинтованы, но надо будет посмотреть, нет ли нагноения на от-крытых ранах.
– Ну что вы, Виктор Михайлович! Мы вам будем только благодарны. Ведь теперь вы для Черныша, как крёстный отец. Вы же его попросту спасли!
    Витёк тоже не знал, как лучше выразить свою благодарность, и молча держал дядю Витю за руку.

    Следующим днём была пятница, а после неё целых два дня, когда Витёк сможет не отходить от своего Черныша. Уроки в школе пролетели незамет-но. Наверное, потому, что сегодня Витёк меньше переживал за собаку, кри-зис миновал и дело пошло на поправку. Утром он с мамой хорошо её накор-мил и постелил просохший коврик. Теперь Витя думал уже не только о Чер-ныше, но и о дяде Вите, который придёт вечером и поможет в лечении. «Это же надо,» – думал он,–  «его зовут также, как и меня! Ну, блин, совпадение!»  Он чувствовал, что дядя Витя «хороший», и был рад, что он и маме понра-вился. Теперь мама тоже полюбит Черныша, потому что увидела, что и дру-гие хотят оказывать помощь собаке.
    После уроков он зашёл за собачьим кормом. Мама дала ему денег и ве-лела купить овсянки и мясных обрезков. И молока. В молоке есть кальций, а это хорошо для срастания костей. И ещё купить в аптеке лекарств – витами-нов с кальцием и мазь.  Со школьным ранцем за спиной и пакетом в руках он быстро шагал домой в счастливом ожидании встречи  с Чернышом. Он представил себе, как обрадуется пёс его приходу и в нетерпении заскулит, чтобы Витя его побыстрее погладил. И тут он нос к носу встретился с Петь-кой из соседнего дома.
     Петька был на год старше Витька, но тоже учился в шестом классе. Поч-ти с первой их встречи между мальчиками возникла взаимная неприязнь. Петька был сильнее физически, курил, как взрослый и был склонен к мелким подлянкам, особенно обижая «маменьких сынков», как он называл всех па-цанов, которые не хотели признавать его превосходство. Нечего и говорить, что в дело шли самые грязные ругательства, а иногда и подзатыльники или обидное щёлканье по носу. К сильным и самостоятельным ребятам Петька не приставал, отыгрываясь на мелюзге из младших классов. Некоторые ре-бята, не умея дать настоящий отпор, замыкались в себе, боялись ходить в школу. Витька попробовал раз вступиться за второклассника Толяна, тоже из его дома. Тогда между ним и Петькой произошла первая драка, сразу же расставившая мальчиков «по разные стороны баррикад». Витька тогда ни-чего не сказал маме, но впоследствии, когда сын пришёл с большим фона-рём, мама терпеливо всё из него выспросила. Витёк и сам не заметил, как с возмущением говорил о Петькиных обидах малышей и как он вступился. Мама посочувствовала своему сыну, но всё же посоветовала держаться по-дальше от такого мальчишки. Хорошо ещё, что они учились в параллельных классах и в школе встречались только на переменах. В школьном здании пацаны не дрались, только недобро глядели друг на друга.
 
    Сейчас встреча с недругом не сулила ничего хорошего. Витёк стремился скорее к Чернышу, но ехидная ухмылка на губах Петьки его насторожила.
– Ты что, картошку сейчас чистить будешь? – С презрением в голосе произ-нёс Петька, тыкая пальцем в пакет с продуктами. –  Или кашу варить?
– А тебе какое, блин, дело? Я к тебе не лезу, и ты отваливай, – раздражённо ответил Витька.
– Подумаешь, какие мы нежные, уж и спросить нельзя? – в глазах Петьки блестела откровенная издёвка. – Наша Маша любит кашу рюмкой водки за-пивать, а крутой пацан Витюша любит с дев…
– Заткнись, – почему-то громким злым шёпотом просипел Витька. Только драки ему сейчас и не хватало! Черныш ведь ждёт! Он пошёл прямо на Петьку, и в глазах его светилась решительность. – Прочь с дороги!
– Ха, прямо щас разбежался, от страха падаю, – продолжал издеваться Петька.
– Упадёшь – не встанешь, – с угрозой в голосе ответил Витька, продолжая надвигаться. Сумка с продуктами ему очень мешала, сковывала движения, этим самым уменьшая необходимый для драки кураж. Отступать уже было поздно, и тогда Витька сделал этой сумкой замах снизу прямо в Петькину ненавистную рожу. Удар был не очень сильный, но  массы  продуктов хва-тило, чтобы из носа пошла кровь.. Пластиковый пакет, в котором было мо-локо для Черныша, от удара лопнул и белыми струйками брызнул на лицо и одежду Петьки, попав в глаза. Противник просто опешил, не ожидая отпора. Он привык, что его боялись и убегали, либо начинали плакать. Протирая глаза руками, Петька стоял неподвижно, испуская неясные не то стоны, не то угрозы.
   Витёк не стал дожидаться ответных действий, и с сумкой в руках дал дёру. Сейчас ему важнее было помочь Чернышу, всё остальное – потом! Подъезд был совсем близко, он заскочил в лифт, к счастью, стоявший внизу, и быст-ро влетел в квартиру. Впрочем, это было уже излишним, поскольку драки совершались обычно на улице, Витька никто не преследовал.
   Черныш уверенно поднял голову, пытаясь опереться на передние лапы, но скованное повязкой туловище не подчинялось, и пёс заскулил с тоской в голосе. Витька на ходу погладил чёрную голову, вытащил в кухне слегка подмоченные продукты и начал готовить еду для Черныша. Приводя всё в порядок и подтирая лужи и грязь возле собаки, он негромко рассказывал ей о своём враге.
– Эх, Черныш, был бы ты здоровый, мы с тобой подошли бы к Петьке, так он от твоего вида даже вякать побоялся бы. А уж если бы он стал нападать, ты бы так зарычал, – Витька пощупал белые клыки, – что тот в момент штаны бы обмочил. Тебе надо обязательно выздороветь, и мы будем везде ходить вместе. «Нет», сразу же подумал он, «вместе в школу нельзя, не пустят. Вот, если бы тебя оставить можно было где-нибудь на время уроков…» Разные мысли о совместной будущей жизни теснились в голове, перебивая  друг друга, и каждая из них приносила  в сердце радость и успокоение.
    Так, в мечтах и со счастливой улыбкой на лице и застала его мама, когда пришла с работы. При её виде Витёк сразу посуровел, реальное положение было совсем не таким радужным. Мама сразу поняла, что у сына что-то слу-чилось, но ничего не спросила и пошла в кухню. Она похвалила Витюшу, что он купил всё, что надо, а потом добавила:
– А молока что ж не купил? Сам же говорил, что твоему Чернышу надо!
– Да знаешь, мам, – Витька замялся, не зная, как лучше рассказать о несо-стоявшейся драке. Ведь получилось всё-таки, что он ударил первым! Но ведь и нельзя было иначе… Вот, как Высоцкий поёт: «Так было надо, так было надо…». – Знаешь, я подрался с Петькой, и саданул ему по голове этим мешком с продуктами, а молоко порвалось…
– Ох, Витюш, ты же знаешь, какой он нехороший мальчик! Зачем ты с ним связался? Теперь он будет на тебя наезжать, – мама уже привыкла к сло-весным оборотам сына.
– Знаю, ма, только теперь уже ничего не сделаешь. Если я буду бояться, то будет ещё хуже. Он такие подлянки всегда в школе устраивает…  Даже учи-теля с ним не хотят связываться. Вот был бы у меня старший брат…

   Витя никогда не говорил «отец». Это слово не произносилось ими обоими по молчаливому уговору. Когда Витя был маленький, он спрашивал, где его папа, но потом, года в четыре, наверное, уже понял, что у него папы нет, что он ушёл от мамы. Может, это соседские дети ему сказали, передавая разго-воры взрослых, или мама сама говорила о бывшем муже со своими знако-мыми? Маму жалели, да и Витю тоже. Инстинктивно мальчик понял, что ему не надо разбираться в жизни мамы. Мама хорошая, любит его, Витьку, и ес-ли папа от неё ушёл, значит, он плохой. И не надо о нём вспоминать. Им с мамой и вдвоём хорошо. Вон, у Петьки, есть отец, а что толку? Вечно пьян, и Петька будет таким же. Он уже сейчас хвастался, что пробовал водку, а пиво пьёт почти каждый день. В глубине души Витёк, конечно, обзывал его всеми известными ему ругательствами, но мама уже давно ему заявила, что дома она не потерпит никаких выражений.

   За окном уже было темно, дни стали совсем короткие. Хотя мама с Витей не говорили о возможном приходе Виктора Михайловича, но оба ждали и хотели этого визита. Они и ужинать не садились, под разными предлогами задерживая время. Наконец, больше ждать уже было сил и  мама стала на-крывать на стол, но всё-таки не в кухне, как обычно, а в комнате.  И тут Чер-ныш поднял голову и нетерпеливо, с подвизгиваниями, заскулил, уставив свои коричневые глаза на дверь.
– Видишь, мам, хоть и больной совсем, а сторожевое дело знает! – восхи-щённо воскликнул Витька, бросаясь к собаке и прижимая её голову к своему лицу. – А ты говорила – усыпить! Пусть он даже совсем инвалид будет, всё равно он нас будет защищать!
   В дверь постучали, и мама стала сразу открывать.
– Что же вы не спрашиваете, кто это  – попенял ей вошедший Виктор Ми-хайлович. – А вдруг какие грабители? Время сейчас знаете сами, какое…
– Да какие грабители, что брать-то у нас? Да и звоночек теперь имеем, – сказала мама и показала рукой на Черныша.
Гость поздоровался за руку с мамой и Витьком, потом наклонился к собаке и пожал её лапу.
– Ну, как дела, герой, где болит, – обратился он к мохнатому члену семьи.
Пёс смотрел на него умными и зовущими глазами, как бы прося о помощи.
– Может, вы сначала с нами поужинаете, а потом посмотрите собаку? – спросила мама.
– Нет, нет.  Сначала – помощь больному, а потом уж, с вашего разрешения, не откажусь от чайку. Давай, Витёк, помогай мне и учись! Сначала очисти место на кухонном столе и подстели что-нибудь. Там удобнее нам будет и светлее.
    Мама быстро принесла чистую простынку, сложила её, и мальчик с дядей Витей перенесли пса на стол. Дядя Витя нёс собаку спереди, а Витёк бе-режно поддерживал задние лапы. Они вдвоём начали осторожно разматы-вать бинты, потом смазали мазью лапу, где был открытый перелом. Теперь кость была скреплена, а это место зашито. Собака лежала спокойно, и даже не вздрогнула, когда касались зашитой раны. Это немного обеспокоило Вик-тора Михайловича, и он несколько раз легонько ударил Черныша по бедру. Пёс даже глазом не моргнул, и Виктор Михайлович огорчённо покачал голо-вой.
– Похоже, брат,  – обратился он к собаке, – что у тебя не всё хорошо с по-звоночником. Через неделю, когда лапы хоть чуть-чуть подживут, но не поз-же, надо будет тебя снова показать врачу и сделать рентген. Терпи, собача-ра,  – и он ласково провёл рукой по чёрному шерстяному лбу.
   Закончив перевязку и уложив накормленного пса на чистое место, все се-ли за стол. Мама принесла разогретые котлеты с жареной картошкой и своими маринованными огурчиками, а потом опять, как и в прошлый раз, на-ставила блюдечек с разными вареньями.
– Виктор Михайлович, сделайте приятное хозяйке, попробуйте каждого ва-ренья и скажите, какое больше нравится, – улыбнулась гостю Лидия Ва-сильевна. – У нас сад за городом, недалеко, на автобусе не больше сорока минут езды. Мы там с Витюшей летом почти что живём.
– У меня тоже был… сад, – с некоторой запинкой сказал Виктор Михайлович и замолчал, словно вспоминая о чём-то грустном, но приятном.
– А где вы сейчас работаете? – спросила мама, стараясь сменить тему раз-говора.
– В охранном агентстве. Я ведь бывший кадровый офицер, закончил в своё время автомобильное училище.
– Вы, наверно, в Афгане служили? – опять спросила мама, заметив сбоку шеи старый побелевший шрам.
– Я был во многих точках тогдашнего Советского Союза, был и в Афгане, хотя и недолго. Вы спросили из-за этого? – он провёл рукой по шее.
    Мама слегка покраснела, посчитав свой вопрос нескромным, и кивнула головой.
– Я расскажу как-нибудь потом, это долгая история. А сейчас мне пора идти. Спасибо большое за угощение, всё такое вкусное, что я даже не могу сде-лать выбор.
    Мама хотела бы ещё поговорить с этим понравившемся ей человеком, рассказать о проблемах сына, которому так не хватает отца, о своём одино-честве и трудностях жизни, но это были только её мечты, в которых она не хотела признаваться даже себе самой.
    И мать, и сын тепло и с большой благодарностью попрощались с гостем.
– До свидания, Черныш! – сказал Виктор Михайлович, уже захлопывая дверь.

    Наступившие суббота и воскресенье были самыми счастливыми днями в жизни Витька. Почти всё время он сидел около собаки, гладил её и разгова-ривал. Пёс, казалось, всё понимал, моргая глазами в ответ на Витины во-просы и радостно поскуливая. Мальчик несколько раз слегка приподнимал повреждённую лапу, но она тут же безвольно падала. Мышцы задних лап совсем не работали. Витя понимал, что это плохой признак, но говорил псу, как человеку, что всё будет хорошо, надо только потерпеть. Сам Черныш уже не пытался подтянуться на передних лапах, видно зад ему совсем не подчинялся. Все свои надежды Витёк теперь связывал с дядей Витей, про-никаясь к нему безграничным доверием.
     Так быстро наступивший понедельник совсем не радовал. Собственно уроки для Витька были даже интересны. Он учился неплохо, хотя особых талантов за ним не замечалось. Особенно ему нравилась биология, геогра-фия и вообще всё про землю. Где что растёт, где какие люди живут. Витя любил передачи про животных и про путешествия. Он хотел быть, как Дар-релл – ездить по разным странам и собирать всяких зверей, чтобы потом им было хорошо жить в зоопарках. У них родились бы зверята, и тогда такой вид человек бы уже не погубил. Мама трепала Витюшу по голове и говори-ла, что он тогда должен знать разные иностранные языки, а уж английский-то – «на отлично»! Витя соглашался с ней и, действительно, в первую оче-редь выучил по-английски названия многих животных.
   Собираясь утром в школу, Витёк думал только об одном: какую подлянку может сделать Петька. А что он обязательно сделает, Витёк не сомневался. Он решил, что драки бояться не будет, но и первым не полезет. В школе он рассказал своему другу  Никите, с которым сидел за одной партой, что те-перь у него есть собака, но сильно покалеченная, потому что на неё наехала машина. Но скоро его Черныш поправится, и он тогда приведёт её в школу, чтобы показать ребятам.
– И что ты потом будешь с ним делать? – шёпотом спросил Никита, пока учительница слушала вызванного к доске ученика, который нудно мямлил свой ответ.
– Как что? Я буду обучать её собачьим командам, потом вместе в армии служить будем. На границе. Я много книг прочитал, пограничники всегда с собаками не расстаются. И мы с Чернышом будем неразлучники.
Учительница строго посмотрела на парту, где сидели Никита с Витьком, и ребята замолчали.
    Через некоторое время Витёк опять зашептал:
– Знаешь, Ник, у меня вчера была стычка с Петькой. Он просто так стал за-дираться, а я его стукнул мешком с молоком. И рожу его облил. Как ты ду-маешь, он теперь будет мстить?
– Будет. Это гад такой, что… Может в драку и не полезет, но зато подгово-рит своих парней, чтобы тебя подкараулили. Хочешь, вместе пойдём до до-ма? Мне почти в ту сторону.
– Конечно, хочу. Только ты не забоишься, если действительно с Петькой го-па будет?
– Не знаю, Вить. Но всё равно мы пойдём вместе.
   Вскоре прозвенел звонок, но учительница задержала Витька с Никитой и сказала, что если на следующий урок по физике они не будут знать матери-ал, то выше тройки у них в четверти не будет. Ребята, конечно пообещали всё добросовестно выучить.
    На последнем уроке они сидели тихо, не разговаривая, и мысленно строя возможные варианты встречи с Петькой. Из школы уходили почти послед-ними, потом ещё зашли в булочную и за молоком. Они не признавались се-бе, что немного тянут время, чтобы избежать стычки. Драться ох как не хо-телось…
    К своему облегчению, Петьку они не встретили ни по дороге, ни у подъез-да. Витя зашёл в квартиру, ласково потрепал пса за уши, но радости в душе не было. Похоже, что все неприятности впереди, и только отложены на вре-мя. А это было ещё мучительнее.
    Так прошло несколько дней. Никита пару раз заходил к Вите домой, и смотрел на перевязанную собаку. Он ничего не говорил другу, но, гладя со-баку по крутому лбу подумал, что Витины мечты могут не осуществиться. В четверг, придя из школы, Витёк услышал звонок. В его напряжённом состоя-нии всякое изменение вызывало резкий взрыв чувств, сердце словно упало, а потом сильно забилось. Витя поглядел в дверной глазок, ожидая любой подлости от Петьки, и вдруг подпрыгнул от радости: там стоял дядя Витя!
– Привет, тёзка! – поздоровался тот с Витей, входя в открытую дверь. – Ты как, свободен? Надо бы Черныша свозить на рентген. У меня сейчас есть немного времени, я думаю, мы успеем.
– Дядя Витя, я сейчас, дядя Витя – засуетился обрадованный  мальчик. Он хватал одежду, одновременно засовывая ноги  в ботинки.
– Да не спеши, не спеши, –  ободрил тот его. – Мы ещё должны положить Черныша на какую-нибудь доску, чтобы аккуратно нести.
– Гладильная подойдёт?
– Подойдёт, конечно. Неси, я сейчас её разберу.
    Вдвоём они переложили Черныша на доску и обмотали одеялом, чтобы пёс случайно не свалился.
До «собачьей» поликлиники доехали быстро и вдвоём занесли пса в каби-нет врача. Дядя Витя, оказывается, уже звонил сюда и обо всём договорил-ся. Он остался с ветеринаром помогать ему укладывать собаку, а Витёк опять сидел в приёмной, как в тот злополучный день и ждал решения врача.
     Дядя Витя появился минут через сорок и сказал, что у собаки есть по-вреждения в нервах позвоночника и надо делать операцию. Это стоит не-дёшево, и нужно посоветоваться с мамой.
– А само не пройдёт? – безо всякой уверенности, так, на всякий случай, спросил Витёк
– Нет, собака не сможет встать на задние лапы и ходить. Останется парали-зованной.
– А после операции она будет здорова?
– Ну, этого никто точно сказать не может. Но можно пса усыпить, тогда не будет проблем и для него, и для тебя.
– Тогда… тогда пусть делают. Мы с мамой заплатим. Я знаю, что она согла-сится. Она уже полюбила Черныша, а друзей не предают.
   Дядя Витя погладил волосы мальчику и сказал:
– Я знал, что ты так скажешь. А за операцию я тоже внесу деньги, теперь пёс у нас как бы общий. Правда?
– Правда-правда, дядя Витя. Ведь вы его спасли! Это не вы на него наеха-ли, а тот дядька швырнул Черныша под колёса! Знать бы, кто это, так я бы…
    Тут Витёк остановился, потому что не знал, чтобы он сделал. Побить та-кого сильного дядьку у него было мало сил, милиция только штрафанула бы, да и то в лучшем случае. Разве что подлянку, как Петька? Но от одной этой мысли по спине Витька поползли мурашки гадливости.
– А где сейчас Черныш? – спросил он.
– Я оставил его здесь, в лечебнице. Его сначала подготовят, шерсть выстри-гут на спине, а завтра уж прооперируют.
– А на  него можно будет посмотреть?
– Нет, туда заходить нельзя. Но завтра к вечеру я всё узнаю и зайду к вам. Сейчас я отвезу тебя домой, наверное, мама волнуется, что нет ни тебя, ни пса.
– Мама догадается, что это вы приехали за Чернышом. Она всегда всё по-нимает, даже если я не рассказываю.
– Хорошая у тебя мама, ты береги её.
– А я и так берегу, всегда в магазин хожу и по хозяйству помогаю. Всё де-лаю, что она скажет.
Дядя Витя легонько вздохнул и опять провёл рукой по волосам мальчика. Так, не отнимая руки от его головы, он подошёл  к машине.

Витёк пришёл домой раньше мамы. Он с чувством недоумения глядел на пустой коврик, как будто не он сам только что отвёз Черныша. Послоняв-шись между комнатой и кухней, он решил немного прибраться, вымыть ко-ридор, где лежала собака и почистить картошку.
   Мама застала сына в кухне и удивилась. Конечно, Витюша помогал ей, но только когда она просила. А тут вдруг сам! Да, а где же Черныш?
– Вить, где Черныш-то? Что случилось?
– Да ничего страшного, мам. Мы с дядей Витей отвезли его в больницу.
– Ему что, плохо стало?
– Нет, мам, ему нужна операция, а то он не сможет вставать совсем.
– Операция? Сложная? Это ведь сейчас дорого стоит!
– Дядя Витя говорил, что можно усыпить, но я не согласился. Мы ведь за-платим, правда? Он нам как друг стал, а друзей не предают!
    Мама ничего не сказала, в уме прикидывая их небольшие сбережения и перечень тех необходимых для неё и Вити вещей, которые теперь уже нель-зя будет купить. Потом поглядела на глаза сына, полные надежды, и махну-ла рукой:
– Ладно, заплатим сколько надо. Пусть бы только Чернышу помогло.
   Витя, хоть был уже большой мальчик, и нежности с мамой у них теперь не проявлялись, как в детстве, обнял маму и поцеловал.
  Отвернув от сына лицо, чтобы он не увидел счастливых слёз на глазах, мама начала жарить картошку, а Витю погнала делать уроки. Потом они ря-дышком смотрели телевизор, и над ними  витал невидимый дух Черныша.

   К вечеру следующего дня приехал Виктор Михайлович. Новости он привёз хорошие, операция прошла удачно и своевременно, через неделю собаку можно будет забрать. Животные не то, что люди, они лучше всего чувствуют себя дома, когда рядом любящие их хозяева и хороший уход. А в собачьей больнице они лежат в клетках и очень скучают. Да и питание дома лучше, молока для собак не предусмотрено. Он ещё поговорил с мамой об оплате и сказал, что возьмёт на себя половину. Мама стала отказываться и говорить, что он и так столько для них сделал, фактически спас собаку. Но Виктор Ми-хайлович ответил, что он для Черныша не чужой, и что они эту тему закры-ли.

   В этот вечер мама говорила о своей работе в строительном техникуме, где она преподавала черчение и рисунок. Витя много раз слушал её рассказы и даже бывал в этом техникуме, который теперь назывался колледж. Сейчас там открылось архитектурное отделение, и мама говорила, что у неё сейчас стало больше часов. Это, конечно, хорошо, потому что платят больше. Зато и времени тоже много уходит. Хорошо, что Витюша уже вырос и стал совсем самостоятельным. Виктор Михайлович внимательно смотрел на маму, часто задавал вопросы, и очень интересовался её жизнью. Мама тоже расспра-шивала его о работе, но Виктор Михайлович говорил, что у него служба со-всем неинтересная и говорить-то о ней нечего.
    Маме очень хотелось узнать, есть ли у Виктора Михайловича семья и де-ти, но она стеснялась спросить, а он сам ничего не говорил. И всё-таки мама чувствовала, что в личной жизни у него была беда, только вот какая?
– Дядя Витя, скажите, а какая у вас собака? Давно она живёт с вами? Вы прямо специалист по собакам.
– Это называется кинолог. Только я не кинолог, я просто люблю животных.
–И кошек тоже любите? Говорят, что кто любит собак, тот кошек не любит. Может, потому что собаки всегда кошек гоняют?
– Кошек гоняют только плохо воспитанные собаки, а люди, если собак любят по-настоящему, а не для своей выгоды, то они всех животных любят.
– А у вас собака какой породы? – опять вернулся Витёк к интересующему его вопросу.
– Сейчас у меня нет никакого пса. А была овчарка, такая же чёрная, как у тебя.
– А где она сейчас?
– Она погибла. Уже давно, несколько лет назад. Она мне жизнь спасла.
    Виктор Михайлович как-то потемнел лицом и сразу стал прощаться. Вид-но было, что этот разговор задел больное место в его памяти. Мама подо-шла к двери проводить гостя, что-то тихо говорила ему на прощанье, а уже когда он вышел за дверь, громко сказала, что она с сыном всегда рада его видеть. Витёк тоже подбежал к двери и закричал, чтобы дядя Витя приходил каждый день. После его ухода мама с «мечтательным» лицом пошла на кух-ню мыть посуду, и даже не просила Витюшу помочь.

    Вся следующая неделя прошла спокойно, никто к Вите не приставал, да и Петьку он не видел. «А вдруг он уехал куда-нибудь, и я его больше не уви-жу? Вот было бы клёво!» –мечтал Витёк. «Вот, если бы мне драться с ним один на один, я бы нисколько не боялся. Он сильнее, но я зато вёрткий. А если с ним будет гопа…» – тут его мысли всегда обрывались, потому что думать о таком не хотелось, только страх на себя нагонять.
    В субботу Виктор Михайлович обещал заехать за Витьком, чтобы вдвоём привезти Черныша. Он приехал около полудня, мамы не было, она по суб-ботам вела какие-то дополнительные занятия, и мужчины покатили по зна-комому уже маршруту. Их обоих пропустили внутрь помещения с клетками, в которых были разные животные. Здесь были не только собаки, но и кошки, и хомячки, и даже коза. У всех было что-нибудь забинтовано, и вид был скучный. Черныш тоже лежал в своей клетке. Витя думал, что он при виде их от радости залает и запрыгает, но пёс только шевелил хвостом и припод-няв голову тоненько заскулил.
– Наверно, псу пришлось немало пережить, – сказал дядя Витя. – Видишь, какой он ещё слабый! Да и врач сказал, что он сейчас должен много лежать, а бегать ему нельзя совсем.
    У пса был туго забинтован весь зад, только хвост торчал, и задние лапы были не в гипсе, а тоже забинтованы. Врач также порекомендовал показать пса недели через две-три, уже бесплатно. Ему самому хотелось убедиться в  эффекте операции. Он хотел подойти к псу и погладить его, но Черныш слегка обнажил белые клыки и глухо заворчал.
– Ну, не буду, не буду, – не стал настаивать ветеринар. – Понимаете, обра-тился он к обоим Викторам, – звери ведь не понимают, они только запоми-нают, кто им делает больно, запоминают запах больницы и очень его не любят. Они же как маленькие дети. Ты как, малец, любишь врачей? Зубных, например? – обратился он к Витьку.
– Я… н-нет, – честно ответил Витёк, вспоминая свой нарыв на ноге и поход ко врачу вместе с мамой. А про зубного так даже вспоминать не хотелось.
    Виктор Михайлович оформил все собачьи бумаги. Чернышу даже выдали «паспорт» с указанием его собачьих особенностей и породности. Теперь Виктор Михайлович сам взял собаку под туловище и задние лапы, а Витёк поддерживал передние и голову. Пса бережно перевезли домой и положили на старое место, на коврик. Черныш негромко повизгивал, лизал руки и вся-чески выражал свою собачью радость. Витёк принёс в миске еду, пёс съел половину и сразу же задремал.
– Я думаю, что дней через десять его можно будет вывести на улицу, чтобы он там оправлялся. Только гулять с ним надо будет осторожно и недолго, пока не окрепнет. И обязательно в лифте, ему по ступенькам сейчас ходить трудно.
– Хорошо, дядя Витя, я сделаю всё, как  надо. Только вы сейчас не торопи-тесь. Мама скоро придёт и очень огорчится, что вас не застанет. Вы ей очень понравились.
– Так уж и понравился, – улыбнулся Виктор Михайлович, и глаза у него чуть заблестели.
– Я правду говорю, дядя Витя, мама так и сказала: мне очень нравятся та-кие люди, как Виктор Михайлович. С ними можно идти в разведку.
– Ну, последние слова ты нафантазировал, не могла мама так сказать.
– Пусть маленько не так, только она знает, что вы хороший.
   Он всеми силами старался удержать дядю Витю, и не знал, что бы ещё спросить. Мама ему всегда говорила, что расспрашивать старших непри-лично. Тогда о чём поговорить? О собаках, конечно, ведь он их любит!
– Дядя Витя, а как ваша собака вам жизнь спасла? Это на границе было, да?
– Нет, Витёк, просто это были бандиты, грабители. Я тогда служил во внут-ренних войсках на севере Урала, в Ивделе. Там было много зон, где содер-жались осужденные – воры, бандиты, даже убийцы. Ну, и несколько человек устроили побег. Они направились в посёлок, где жили военнослужащие, и моя семья там жила. Жена и сынишка, маленький ещё, ему и пяти лет не было. Я с собакой был на службе, а тем временем,… – дядя Витя замолчал, словно ему перехватило горло. Потом, чуть справившись с нахлынувшими страшными воспоминаниями, продолжил ровным и чуть хриплым голосом:
– Убили их, и жену, и сынишку. Я бросился с собакой по следу, через лес, к железной дороге… –  Он опять замолчал, не желая вспоминать жестокие подробности. Казалось, он задумался о чём-то важном для себя, решая трудный вопрос дальнейшей жизни.
– Ты уже большой мальчик, Витя. Слушай, я расскажу. Не в себе я был от горя, понимаешь? Мне бы подкрепления дождаться, а я сразу бросился в погоню, как только увидел своих, таких…таких… – его глаза снова видели мёртвые лица жены и сына.
    Понимая, что дяде Вите тяжело вспоминать, Витёк решил помочь ему, чтобы рассказ уж скорей закончился. Он всегда с сочувствием относился к бедам мамы, и знал, что после того, как она  расскажет, ей  становилось легче. А здесь ведь убили всю его семью!
– Дядя Витя, вы с собакой побежали?
– Да, Линка всегда была со мной. Это так собаку звали. Алина по собачьему паспорту, но мы все звали её Линкой. У неё через месяц должны были щен-ки родиться. Короче, когда догнал я их, человек пять было, то дальше и не помню всё. Я начал стрелять, а это не полагается, понимаешь? Тогда бан-диты попёрли на меня. У одного из них тоже был пистолет, патронов только мало. У меня было только одно желание – убить этих подонков. Не поймать, а именно убить. Не мог я тогда иначе! – уже  каким-то слегка дрожащим го-лосом – проговорил Виктор Михайлович.  – В кого не попал – набросились на меня. Линка прыгнула на того, что был сбоку, перехватила его руку с но-жом, и, видишь, разрез только по шее пришёлся, но артерию бандит не пе-ререзал. Следующий удар ножа пришёлся по Линке. – Виктор Михайлович опять замолчал, потом добавил: –  Я их всех положил, Витёк. Когда подбе-жали наши, я лежал без сознания рядом с умирающей собакой. Он, гад, её по животу полоснул ножом.
    У Витька из глаз лились крупные слёзы, он уже больше не мог слушать.
– Ладно, хватит, хватит, дружок, теперь уж прошло много лет. Мне нужно было всё равно это рассказать. С твоей мамой я не смог бы так говорить, а с тобой, вот, как-то получилось. Я после выписки из госпиталя был какой-то не очень нормальный. Из армии я уволился, сейчас стал работать охранником.
– Дядя Витя, я маме всё сам расскажу, а вам не надо будет опять всё вспо-минать. Ладно? Она сейчас подойдёт, пойдёмте, поставим чайник.
   Они вдвоём пошли на кухню и стали готовить ужин, разогревать котлеты и резать хлеб. Мама пришла минут через пять, и, увидев Черныша, сразу за-улыбалась. Она тепло поприветствовала Виктора Михайловича, глаза её по особенному засияли, и Витёк тоже был рад радостью мамы. Он  без умолку говорил о своих школьных делах, чтобы поднять настроение, вспоминал разные смешные случаи и хвастался своими отличными отметками по физ-культуре.
–  Учитель по физре сказал, что у меня хорошая реакция, и мне надо зани-маться единоборствами. Многие мальчишки сейчас занимаются японскими видами  борьбы, а мне нравится наше самбо. Я книжку прочитал про нашего борца, Харлампиева, даже кино было про него – «Непобедимый». Он со-единил все лучшие приёмы всех народов во все времена.
– Ну уж, так-таки всех, – в первый раз за вечер по-настоящему улыбнулся Виктор Михайлович. Они ещё поговорили как мужчины о разном оружии и способах защиты, потом гость стал прощаться.
– Пойдём, Витёк, я тебе покажу, как поднимать собаку. Видишь, у неё тугая повязка на заду. Ты должен за это место её приподнимать, а на передние лапы она сама встанет. Ставь Черныша осторожно, вот так, – и он проделал все необходимые движения.  – Пусть он постоит так несколько минут в день, но на задние лапы только чуть-чуть опирается.  А дня через три-четыре пёс должен сделать первые шаги. Я постараюсь зайти, чтобы мы вместе помог-ли ему
– Спасибо, дядя Витя, я буду вас ждать. И мама тоже. Правда, мам?
– Правда, правда, Витюша, мы будем очень ждать вас,  Виктор Михайлович.

   Витёк старательно выполнял советы дяди Вити. Черныш уже почти сам вставал, и есть стоя ему было удобнее. Если бы не повязка, то пёс выгля-дел бы здоровым. Он поправился, отощавшие кости перестали выпирать из шкуры. Да и шкура стала чистая, Витёк чесал шерсть щёткой, потому что для лежащей собаки это был необходимый массаж.
    Сегодня и он, и мама ждали Виктора Михайловича с особенным нетерпе-нием. Витя, конечно,  в тот же вечер рассказал маме его трагическую исто-рию. Да ещё маленько добавил от себя, как доблестно отбивался дядя Витя от бандитов и как его спасла Линка. Здесь у мальчика снова повлажнели глаза, а мама уже давно вытирала слёзы платочком. Потом они решили, что не будут напоминать Виктору Михайловичу о его горе, и станут делать для него только радостное и приятное.
– Как было бы хорошо, если бы он стал жить с нами! – высказал своё поже-лание Витёк. – Мы стали бы о нём заботиться, а он бы полюбил Черныша, как свою Линку.
 Его слова для мамы были затаённой мечтой, спрятанной глубоко в груди.
Она только вздохнула и поцеловала Витюшу.
– Давай, мам, сделаем ему подарок.
– Хорошо бы! А какой?
– Ну-у, не знаю. Можно книжку интересную купить. Про собак.
– Да нет, он про них и так знает всё, что нужно. Давай подарим ему краси-вую чашку, и он будет у нас пить чай из неё. Как у себя дома.
–Только тогда надо будет купить торт, напечь пирожков и сделать праздник. И ты, ма, сготовь свой вкуснющий салат.
– Сделаю-сделаю, обязательно. И пирожков напеку. Может, он уже давно не пробовал домашней стряпни.

    И мать, и сын каждый по-своему готовились к приходу дорогого гостя. Ви-тя за эти дни не получил в школе ни одной тройки, а в спортивной секции, куда начал ходить, выучил «захват руки». Мама ходила с мечтательным вы-ражением на лице и часто улыбалась. Она сходила в парикмахерскую и  красиво подстригла волосы. А в тот вечер, когда ждали Виктора Михайлови-ча, накрыла стол «праздничной» скатертью и сама оделась в «выходное» платье.
    Как всегда, первым почуял знакомые шаги Черныш. Он привстал на пе-редних лапах и, глядя на дверь, подвизгивал от нетерпения. Витя поднял его за зад и поставил на все четыре лапы. Так они и замерли в ожидании звонка. Когда вошёл Виктор Михайлович, то в первую минуту даже расте-рялся. На него смотрели с чувством любви и признательности три пары глаз, включая коричневые Черныша, а в комнате виднелся красиво накры-тый стол и витали ароматы праздничной еды.
– Что, у вас день рождения, что ли? – удивлённо спросил Виктор Михайло-вич, после того, как поздоровался со всеми и погладил пса по голове.
– Нет, это праздник в честь выздоровления Черныша и…мы с Витюшей хо-тим вас поблагодарить за всё, что вы для нас сделали.
– Ну, я прямо не ожидал такого, отвык уже, – теперь засмущался Виктор Ми-хайлович.  – Давайте сначала поможем виновнику торжества сделать пер-вые шаги.
   Он снял повязки со спины и лап собаки и, поддерживая её за живот, чуть подтолкнул вперёд. Черныш переступил передними лапами, но задние во-лочились по полу.
– Ничего, ничего, – приговаривал Виктор Михайлович,– первый блин комом.  Витёк, переставляй ему задние лапы. У него просто мышцы ослабли.
   И действительно, следующий шаг пёс старался сделать сам, с трудом подтягивая  подгибающуюся лапу.
Сделав несколько «шагов» пёс заскулил и стал оседать на пол.
– Хорошо, на первый раз хватит, – сказал Виктор Михайлович, но в глазах его промелькнуло тревожное выражение. Он посмотрел на чуть испуганное лицо мамы и быстро сел за стол, чтобы не омрачать праздник своими по-дозрениями.
– Вот увидите, Черныш поправится, –  уверенно заговорил он, вселяя наде-жду в хозяев.  – Ведь вы так хорошо за ним ухаживаете, что просто иначе быть не может!
   И Виктор Михайлович стал рассказывать разные случаи с собаками, как они быстро выздоравливают, лучше, чем человек.
   Потом мама угощала гостя своим салатом из свежих овощей с лимоном и пирожками с капустой. И Витёк, и мама старались наперебой занять Виктора Михайловича историями из своей жизни, показывали фотокарточки, мамины рисунки.
    Вечер пролетел, как одно дыхание. За окном уже давно стемнело, при-ближались самые короткие дни.
    Виктор Васильевич посмотрел за окно, потом на часы и сказал:
– Знаете, Лидия Васильевна, хоть и темно, но ещё не очень поздно. Хотите, я прокачу Вас по городу, покажу дом, где я живу и свою работу? А потом доставлю вас обратно. Ну как , согласны?
    Мама вопросительно посмотрела на сына, и тот согласно кивнул головой.
– Поезжай- поезжай. Мы с Чернышом останемся и ещё поучимся ходить.

    Мама вернулась домой часа через три, радостная и прямо помолодев-шая. Её глаза блестели, и она от избытка чувств крепко обняла сына.
– Знаешь, Витюша, когда я последний раз ехала на машине? Когда «ско-рую» для тебя вызывала и отвозила в больницу. Да разве же это была ез-да? Я и не видела ничего из окошка, только на тебя смотрела.  А сейчас Виктор Михайлович рассказывал про город и про улицы, я даже не знала, что город стал такой большой.  Он живёт в другом районе, от нас далеко. А работает в большом здании, где находится офис по продаже всякой элек-троники и компьютеров. И склады там есть. А Виктор Михайлович там отве-чает за охрану.
– Ма, а ты не спросила у него, не захочет ли он жить с нами? Ведь он полю-бил Черныша, а ездить к нам далеко, – такая мысль давно засела в голове у мальчика. Он видел, что мама и дядя Витя понравились друг другу, так по-чему же им не жить вместе? А уж он, Витёк, как был бы рад!
– Ну что ты, сына, как можно такое спрашивать?
– А почему нет? Он же тебе нравится?
– Нравится, Витюша. Только я его мало знаю. Может, у него есть другая женщина, которую он любит. Его старая знакомая, например. Или другие есть дела. Виктор Михайлович должен сам сказать. Если захочет, конечно.
    Улыбка при этих словах исчезла с маминого лица, и она сама сразу стала обычной и озабоченной.
– Давай ложиться спать, сына, уже поздно, сегодня был очень хороший день, правда?
– Да, мам. Я Черныша ещё раз ставил на лапы и учил ходить. Только пока он  не может.
– Ничего, не всё сразу, – ответила мама, – ложись спать.
   В её глазах опять промелькнула тревога, только она ничего не сказала и пошла в ванную.
 
   Прошла ещё одна неделя. Витёк за это время ни разу не видел Петьку. Он что же, в школу не ходит?
– Никита, послушай, ты видел Петьку в последнее время?
– Не-а.
– И я не видел. В школу не ходит. Почему бы это?
– А ведь верно, не ходит! Надо у их классной спросить.
– Ну да, начнёшь спрашивать, а она в ответ: « А зачем тебе надо знать?»
– Точно, спросит. Чтобы такое придумать? Давай скажем ей, что надо у Петьки тетрадку взять?
– Так она и поверила! Петька сам всегда списывал, зачем его тетрадки ко-му-то нужны? А потом вспомни, ты ведь его по кумполу угостил, мог он на тебя пожаловаться?
– Нет, вряд ли. Такие, как он, сами любят отомстить.
   На переменке они поговорили с одноклассниками Петьки, и те подтверди-ли, что тот уже больше месяца не был в школе. Но причин они не знают. Петьку не любили в классе, и его отсутствие никого не огорчило, а некото-рых так даже обрадовало. Осталось только навести расспросы во дворе Петькиного дома. Правда, теперь дома большие, соседи даже на одной площадке не знают друг друга. Но про Петьку и его семью наверняка что-нибудь известно.
    После школы мальчики пошли поговорить с соседями в Петькин двор, благо рядом с Витькиным. Витёк теперь уже намётанным глазом видел в первую очередь собак, а потом уж их хозяев. Сейчас во дворе выгуливали собак  один пацан, постарше приятелей, и немолодая женщина с мопсом в попонке. У пацана была собака неизвестной породы, но крупная, похожая на колли своей узкой мордой. К нему-то и подошли мальчики в первую оче-редь.
– Скажи, ты не знаешь Петьку, в вашем доме живёт, учится в шестом клас-се?
– Знаю, видел несколько раз. У него отец недавно загремел по пьянке.
   К ребятам подошла женщина со своим мопсом и стала прислушиваться к разговору, потому что услышала знакомое имя – Петька. Этот малец неод-нократно доставал её, издеваясь над любимцем мопсом, да ещё, видите ли, одетым в пальто! Женщина обычно уходила со двора, стоило только Петьке показаться из подъезда. Она была больше информирована насчёт Петьки-ного отца, и с удовольствием сообщила, что в Петькиной квартире был скандал, пьяный отец избил жену и сына, то есть, Петьку, и теперь жена в больнице, а Петькин отец сидит в кутузке за хулиганство. Над ним суд бу-дет.
– А Петька где, вы не знаете? – обратился Никита.
– Его забрали пока в детприёмник, – сообщил парень с собакой, похожей на колли. 
– Как в детприёмник? Он же не маленький! Что же, он не мог без матери по-жить, пока она в больнице?
– Я точно не знаю, мальчики, но судачили во дворе, что родителей хотят лишить родительских прав. На Петьку было много жалоб, а отец знал только один метод воспитания – ремень. Парень на весь мир вырос злой. Раньше надо было думать-то, сейчас что уж…
– А мать? Ведь и её муж бил!
– Бил-то бил, а выпивали они вместе. Не мне судить, кто прав, кто виноват. Вот только жаль, что из сына вырастили хулигана. Мать сильно болела в последнее время, как уж и поправится – не знаю…
    Витька переглянулся с Ником, они пробурчали вместе что-то вроде «спа-сибо» и пошагали домой к Витьку. Сейчас все мысли Вити обратились к Чернышу, и он хотел показать его Никите.

   Пёс, как всегда, встретил мальчиков радостным повизгиванием. Он нау-чился уже сам вставать, но задние лапы слушались его плохо, просто воло-чились. Сегодня Витя хотел его вывести на улицу вместе с Ником. Черныш сам переставлял передние лапы, а Витя поддерживал его и помогал шагать задними. Они вышли на площадку, спустились на лифте и осторожно пре-одолели несколько ступенек. Пёс стоял на снегу, поворачивая голову во всех направлениях, и внимательно нюхал воздух. Наверное, думал найти знакомые запахи, но ничего не учуял и уставился на мальчиков. Его подвели к небольшому пеньку, где часто оправлялись все дворовые собаки, и Чер-ныш тоже сделал своё дело. От непривычно долгого стояния лапы у него стали подламываться, и Витя с Ником потащили пса к лифту. Дома он сразу же растянулся на подстилке и блаженно закрыл глаза.
– Не привык ещё, – сказал Витя, чтобы не показать, как его огорчила сла-бость Черныша. Он всё же надеялся, что пёс будет ходить сам , стоит ему только выйти во двор.
– Ты не огорчайся, Вить, – как бы подслушав его мысли, сказал Никита. –  Он потом научится.

    И на второй, и на третий день Черныш не стал ходить лучше. Просто он как-то стал быстрее подтягивать свой  зад. Виктор Михайлович, посмотрев, как передвигается пёс, только покачал головой. Он перещупал все кости  и суставы собачьих лап. Внешне всё было в порядке, лапы хорошо сгибались, и было видно, что псу это не причиняет боли. Так в чём же дело? Решив, что время покажет, к этой теме больше не возвращались. Черныша ещё раз свозили в ветлечебницу, тот же врач, что делал ему операцию, тоже щупал его лапы и хребет, и не находил особых отклонений. Он порекомендовал делать псу массаж и «физкультуру» для задних лап.
   Глядя на пса, не только Витёк, но даже и мама говорила, что Черныша не-возможно не любить: пёс всё понимает, очень сочувствует хозяевам, если они огорчены и, лизнув  языком руки, старается утешить по-собачьи. Навер-ное, даже у животных «кто сам страдал, скорей поймёт другого».

    Теперь, когда Виктор Михайлович часто бывал у них, мама оставалась с ним на кухне пить чай, а Витя шёл в комнату делать уроки. Наверное, мама говорила гостю о своей жизни. Может, и об отце рассказывала, только Витёк не желал слушать про это. Его всё больше и больше тянуло к дяде Вите, и он боялся, что мама может нечаянно сказать такое, что дяде Вите не понра-вится. И тогда он не будет приходить.
    Самыми приятными были часы, когда все собирались вместе и  разгова-ривали о своих делах. Витя рассказывал про школу, а мама – про работу.  Только дядя Витя говорил мало, он любил слушать и давал всегда хорошие советы. Витёк сам не заметил как всё рассказал ему про Петьку и его роди-телей. И про драку, конечно. Дядя Витя нахмурился и, помолчав, сказал ему, что он поступил правильно, надо всегда уметь постоять за справедливость. А ещё просил его и Никиту не выяснять ничего о Петьке. И добавил, что сам хочет разобраться в этом деле.

     Месяца через два, когда дни уже стали длинными, а снег грязным, нозд-реватым, Витёк вывел Черныша на прогулку. Асфальт на дороге и тротуаре был уже сухой, и лапы Черныша не надо было вытирать тряпкой после про-гулки. Теперь с ним было легче. Пёс как-то приспособился ковылять, под-таскивая лапы всем туловищем. Конечно, ни о каких пробежках и речи быть не могло, но зато уход за псом значительно упростился. Витя выводил его три раза – перед школой, придя с уроков и вечером. Некоторые взрослые люди, увидев Витю с покалеченной собакой, относились к ним очень плохо. Говорили, что на людей-инвалидов не обращают внимания, что жизнь у них тяжёлая, а тут ещё и пса больного содержат. Мол, давно пора бы пристре-лить. У Витька от таких слов в душе закипали слёзы обиды и гнева. Вот ведь гады – не усыпить, а прямо пристрелить! Наверное, если бы у него в руках в тот момент было ружьё, и он бы не боялся милиции, то обязательно бы вы-стрелил. Но встречались и очень сочувствующие люди, они жалели собаку и ругали тех, кто калечит животных. И сердце Витька тогда оттаивало, и он был готов любить всех людей.
      Тихонько идя с собакой на поводке по двору, Витька разговаривал с Чернышом, надеясь, что весна и тёплое солнышко помогут ему вылечиться. Поводок был не для того, чтобы собака убежала – куда ему, инвалиду, а на-оборот, чтобы помочь в случае чего. Витя всегда чувствовал, когда поводок натягивался: это значило, что пёс устал.
     И вдруг он неожиданно увидел Петьку. Тот медленно шёл навстречу с низко опущенной головой и, казалось, ничего не замечал вокруг. Но Витьку с его странной собакой он увидел издалека. Как говорится, в первый момент сердце Витька ухнуло куда-то вниз от неожиданности. Он уже совсем забыл о своём недруге и возможной встрече. Считал, что Петьку больше не уви-дит. Хотя, конечно, куда он мог деться?
    Всё Витино тело напряглось в ожидании любого подвоха. Теперь он даже боялся больше не за себя, а за Черныша, который не мог защитить сам се-бя. Ну, что если этот гад пнёт беспомощную собаку?
    Пацаны медленно сближались. Петька по-прежнему не поднимал глаз от земли, а Витька напряжённо, ожидая всего, чего угодно, переставлял ноги, вплотную касаясь шерсти Черныша. Чтоб в случае чего заслонить собой. Когда они поравнялись, оба остановились и поглядели друг на друга.
– Это, что ли, твоя собака, которой ты молоко нёс? – каким-то тусклым голо-сом спросил Петька. Но прежнего вызова и насмешки Витёк не уловил.
– Да, это мой Черныш. Видишь, он уже может ходить.
– Вижу-вижу, еле ноги таскает.
– Ну и что? Раньше у него все лапы были перебиты. Он и стоять не мог.
   Петька глядел на Черныша, а тот стоял спокойно рядом с Витьком, не вы-казывая страха. Говорят, собаки легко чувствуют настроение тех людей, с которыми разговаривает их хозяин. Если человек хороший, то пёс спокоен, а если злой или замышляет недоброе, то пёс начинает рычать и лает. Сейчас Черныш не учуял в стоящем напротив пацане угрозы. Витька тоже не хотел ссоры, и потому миролюбиво спросил:
– Ты почему в школу не ходишь? Мы с Ником ходили узнавать, но в кварти-ре никого не было. Ты не учишься, что ли?
– Ну, если ходили, то знаете, блин, что папашка мой сидит. А мать недавно выписали из больницы. Чего спрашивать, если знаешь?
– Да я просто думал… думал, что ты уехал куда.
– Куда же это, интересно, я мог уехать? Поди радости полные штаны были, что меня не увидишь. А я – вот он!
    Оба мальчика замолчали, не зная, как продолжить разговор или разой-тись по мирному. Драться не хотелось никому. Петька как-то изменился за это время, в нём поубавилось желания задираться, и он не выглядел боль-ше «крутым». Тогда Витёк решил заговорить первым:
– А мать-то здорова теперь?
– Да нет, не очень. Из дома не выходит, и я покупаю продукты.
   И опять было в его словах какое-то необычное смирение, похожее на ус-талость. Витька подумал, что с Петькой произошло что-то необычное, что так его изменило.
– Так ты учишься теперь или нет? – опять спросил Витёк, уже вполне миро-любиво.
– Учусь, только в другой школе, при интернате. Я там и останусь учиться. И жить бы остался, если бы не мать.
   Витька вспомнил, как отец лупил Петьку, да и матери его доставалось, и подумал, что таких родителей лучше не надо. Наверно, его, Витина мама была права, когда разошлась с отцом. Если бы он был хороший, мама нико-гда бы от него не ушла. А вот Петькин пьянчуга, да ещё и бьёт. Кому он ну-жен такой? Может, и Петька на весь свет озлился из-за этого? Ведь особен-но он нападал почему-то на детей из хороших семей, обзывая их «мамень-кими сыночками». Завидовал, наверное.
    Опять между ними установилось молчание, прерванное на этот раз Петь-кой:
– У Черныша-то твоего есть надежда поправиться? Или так и будешь с ним возюкаться?
– Я не возюкаюсь, – вспыхнул Витька. –  Это друг. А друзей не предают, ес-ли они даже инвалиды.
– Да я ничего, я не хотел сказать плохое. Просто пса жаль.
– А чего жалеть? Его все любят, и дядя Витя, и мама. Мама сначала не хо-тела, а потом поняла, какой Черныш умница.
– Дядя Витя? Какой дядя Витя? Откуда ты знаешь?
– Как откуда? Он же и спас Черныша. Какая-то сволочь сапогом швырнула пса прямо под дяди Витину машину. Я стоял рядом, всё видел. А дядя Витя остановился, взял собаку и отвёз к ветеринару. У Черныша все лапы были поломаны и зад разбит. А дядя Витя всё равно отвёз ко врачу, и заплатил деньги, а потом ему операцию делали, очень сложную и дорогую. Это такой человек, такой человек…– Витя не находил слов, чтобы рассказать о друге их семьи, но Петька, похоже, в этом не нуждался.
– Значит, это он приходил ко мне в детприёмник… Это он мне помог… Он говорил о собаке, но я не понял, что это твой Черныш.
   Теперь Петька очень внимательно глядел на собаку, погладил ей морду  и лапы. И странно, пёс никого не допускал к себе, если кто-то из посторонних пытался его погладить. Он глухо рычал, морщил нос, так что все клыки ста-новились видны, и люди сразу отдёргивали руки. А ласку от Петьки принял спокойно. Витька удивлённо взглянул на Петьку, потом на Черныша и пока-чал головой.
– Надо же, блин, за своего признал. Может, на тебе запах остался от дяди Вити? Черныш, знаешь, какой чуткий!
    Мальчики сами не заметили, что они уже идут вместе  по тому пути, по которому Витёк всегда выгуливал собаку.
– А что твой отец? – теперь уже спокойно, как друга, спрашивал Витька. –  Его надолго посадили?
– Суд приговорил на два года, но он может выйти и раньше. Теперь ведь много амнистий… Мне маму жалко. Это из-за отца она тоже стала пить. Боялась она, когда тот пьян был.
– А помнишь, ты похвалялся, что тоже пьёшь пиво? Ты ведь куришь?
– Нет. Дядя Витя тут же заставил бросить. А он, знаешь, такой…такой, что всё для него сделаешь.
    Витёк и сам знал, что лучше дяди Вити не бывает, и испытал даже лёгкий укол ревности из-за Петьки.
    Черныш стал выказывать признаки усталости, часто садился, ставя лапы на свой пушистый хвост, хотя морозы уже ушли, и весеннее солнышко  вступило в свои права.  Мальчики повернули к Витькиному дому и расста-лись у подъезда.
– Ты заходи к нам, когда захочешь,  посмотришь, как Черныш живёт.
– Ладно, зайду – ответил Петька и медленно двинулся к своему дому.

   Вечером, когда пришёл дядя Витя, Витёк первым делом спросил его про Петьку.
– Помнишь, Витюша, когда ты мне рассказал о своём школьном товарище и о драке, мне захотелось помочь этому пацану. Очень он озлоблен был на всех. Он же понимал, что его родители хуже других, поэтому и старался держаться независимо, как крутой. А я с ним поговорил по-человечески, как со взрослым, и он просто себя человеком почувствовал. Потом я разговари-вал с начальником детприёмника и поручился за Петьку. Сказал, что дома ему будет лучше. Он уже большой мальчик, и вполне может жить самостоя-тельно. Хорошо, что и мать его выписали, теперь ему придётся о ней забо-титься, а это сразу делает человека взрослым и ответственным. Ты ведь тоже изменился сильно, когда стал заботиться о Черныше?
– Да, наверно. Мне сейчас уже некогда просто так ходить с друзьями, как раньше. Мы просто ходили и глазели. И ржачку устраивали над всякой глу-постью.
 – И в другой школе Петьке легче учиться. Там его никто не знает, и ему бу-дет проще начать новую жизнь. Я рад очень, что ты с ним сам уладил кон-фликт. Потому и не говорил раньше ни ему, ни тебе. Понимаешь, мне хоте-лось, чтобы вы сами, сами договорились. Это очень важно для человека, когда он делает что-то сам, без подсказки. Такому человеку труднее в жиз-ни, зато его не собьют никакие дурные компании. А Петьке сейчас нужна семья, пусть приходит к тебе и Чернышу почаще. Ты знаешь, он не плохой парень, независимый и смелый, только вот очень одинокий. И задирался всегда не со зла, а чтобы обратить на себя внимание. Тоже хотел стать взрослым, только не знал как. Ему сейчас нужна дружеская поддержка.
– Да, дядя Витя, я всё понял. Видели бы вы, как он погладил Черныша, а тот даже не заворчал! Тоже понял, наверное. Собаки ведь всё чувствуют про своих хозяев, только говорить не могут. А Черныш всё понимает лучше дру-гих. Потому что много перенёс. А тогда собаки очень любят друзей и нена-видят плохих людей. Помните, в рассказе у Джека Лондона про Белого Клы-ка?
– Помню, помню, конечно. И в детстве читал, и потом уже своему…сыну.
    Витя прикусил язык и начал рассказывать о школьных делах, о прочитан-ных книгах, пока не пришла мама и они сели ужинать.

    Весна пробежала незаметно, Черныш окреп, но бегать не мог совсем, по-тихоньку подволакивая задние лапы при ходьбе. Соседи по двору и Витины друзья, Никита в первую очередь, считали, что собака осталась инвалидом на «всю оставшуюся жизнь». Только сам Витя с мамой совершенно не ду-мали об этом. Они просто любили Черныша, и им было всё равно, здоровый он или хромой.  Ведь и человека-то по-настоящему любят не за внешние данные, а за его душу  - добрую и верную. А уж у Черныша она была самая любящая и преданная.
    Теперь к вечерним прогулкам с Чернышом стал частенько присоединять-ся и Петька. Во дворе Витёк отцеплял с ошейника поводок, чтобы пёс чувст-вовал больше свободы. Всё равно никуда он убежать не мог, да и не хотел.
    Получалось, что собака и подростки охраняли друг друга: пёс автомати-чески нёс свою охранную службу, внимательно наблюдая за всеми прохо-дящими людьми, а его хозяева тоже оберегали Черныша от нападения злых собак, которых в их доме было немало, да и плохих людей тоже.
    Петькина мама поправлялась, стала всё сама делать по дому и даже хо-дить за хлебом и молоком. Только она часто задумывалась о своей даль-нейшей судьбе  и о том времени, когда её муж вернётся из колонии. Она уже больше не пила, в больнице её лечили не только от болезни, но и от ал-коголизма тоже. Но она боялась, что с возвращением мужа всё начнётся снова. И вся надежда была у неё на подрастающего сына.

     Приближались последние школьные дни, потом экзамены – и свобода на всё лето! А ещё предстояло очень радостное для всех событие – мама и Виктор Михайлович решили пожениться. Витёк радовался этому тройной радостью: и за себя , и за маму, и за Черныша. Только Петька, хоть и радо-вался за Витьку, но ходил всё же невесёлый. Он боялся, что теперь совсем потеряет Виктора Михайловича, который ему так помог и теперь продолжал помогать. Петька очень уважал его и немного завидовал Витьке, что у того будет такой отец.

    Как известно, судьба не может дарить только одни подарки. Поэтому ожи-даемое хорошее будущее для Петьки было зачёркнуто неожиданным воз-вращением отца. Очередная амнистия освободила всех заключённых, осу-жденных первый раз за хулиганство, не имеющее тяжких последствий.
    Отец появился под вечер, трезвый, но почти сразу ушёл к своим бывшим собутыльникам. Появился он под утро, от него разило водкой и запахом ка-кого-то дерьма, видно, не раз падал, пока добрался до дома. Петька с мате-рью закрылись в комнате, а отец стал бушевать на кухне в поисках спиртно-го, которого в доме давно уже не было. На жену и сына посыпались оскорб-ления за то, что из-за них он попал «на нары», и что он научит их уважать главу семьи. Потом отец свалился на пол и заснул. Утром мать проводила Петьку в школу и просила не приходить до вечера, сказала, что с отцом она сама поговорит.
    После школы Петька пришёл к Витьке, в надежде посоветоваться с Вик-тором Михайловичем, который последнее время все вечера проводил с Ли-дией Васильевной, обсуждая бытовую сторону их дальнейшей жизни. Вить-ка тоже принимал в этом участие, потому что дело касалось обмена их и дяди Витиной квартиры на двухкомнатную.
    Когда пришёл Петька со своей бедой, глаза дяди Вити потемнели, он сра-зу весь как-то подобрался, словно перед боем, и сказал, что теперь дело с отцом Петьки доведёт до конца. Мать пригласила Петьку переночевать у них, пока всё не прояснится. Петьке постелили на раскладушке рядом с Ви-тиным диваном, а мама ушла в ванную заканчивать «мелкую постирушку». Мальчики долго и почти шёпотом говорили о способах, которыми можно бы-ло бы утихомирить Петькиного отца, но решения не нашли. Когда мама ло-жилась в свою кровать, ребята уже спали.

    На другой день после школы Петька зашёл домой, с опаской оглядывая подъезд и входную дверь. Больше всего ему не хотелось сейчас встретить-ся с отцом. Мать с заплаканными глазами чистила картошку и едва взгляну-ла на сына. На столе стояли пустые бутылки от пива и водки, и Петька по-нял, что мать тоже пила. Отец ли её заставил, или она сама не могла усто-ять – Петька не спрашивал. Он повернулся, чтобы не приходить в этот дом, где всё ему обрыдло.
    Ноги сами понесли его в Витькин двор, куда скоро должен был выйти Витька с Чернышом. Немного послонявшись перед подъездом, он, наконец, увидел знакомую пару – Витьку и ковыляющую собаку. Мальчики вместе на-правились знакомым маршрутом – за угол дома, потом по улице в чахлый скверик, где стояли две-три поломанные скамейки и гуляли по вечерам только собачники со своими подопечными. Сейчас, днём, здесь почти никого не было. Тополя уже зазеленели первыми маленькими листочками, появи-лись зелёные конусы на ветках сирени. Вообще всё позеленело, даже небо стало густосиним. Черныш хватал зубами первую траву, видно, соскучился по зелени. А, может, собаки лечатся травой, как и кошки? Ребята говорили о предстоящих экзаменах, о Черныше, и ничего не предвещало плохого, пока не случилось ЭТО.
     Черныш первым поднял морду и настороженно заворчал. Ребята одно-временно оглянулись в ту сторону и увидели здорового мужика в сапогах, который, слегка покачиваясь, напрвлялся в их сторону. Петька ахнул, узнав своего отца. Тот был изрядно пьян, но страшно было другое. Его глаза горе-ли каким-то бешенством и злость так и сочилась из них. На ходу расстёги-вая ремень и свёртывая его пополам, отец приближался к сыну , даже не скрывая своих намерений. На Витьку с его искалеченной собакой он даже не обратил внимания. Может быть, Петька дал бы дёру, но тогда вся пьяная злость отца обратилась бы на Витьку и его беззащитную собаку. Петька стоял, как кролик перед удавом, а отец уже замахивался ремнём. И тут…со злобным рычанием  Черныш оттолкнулся задними лапами и подпрыгнул, чтобы вцепиться в руку врага. Только он не рассчитал, и упал, не допрыгнув. Мужик оскалил зубы в недоброй ухмылке и теперь уже его ремень взвился над собакой. И Черныш, который еле ковылял по двору, снова вскинулся в прыжке. На этот раз его зубы впились в кисть руки, намертво прохватив её до кости. Мужчина закричал, выронил ремень, и хотел ударить пса сапогом. Перед Витькой, как в замедленном кино, промелькнула сцена, когда этот же человек послал ударом ноги Черныша под колёса машины. В безумной яро-сти он изо всех сил толкнул Петькиного отца вбок. Тот не удержался на од-ной ноге и грохнулся на землю. Черныш подскочил к лежащему человеку, чтобы схватить его за горло, как когда-то очень-очень давно, в другой жизни, его учили в собачьей школе. Его учили нести охрану и защищать хозяина «до последней капли крови». Наверное, этот внутренний приказ сделал не-возможное – заставил работать нервы и мышцы задних лап. Белые и силь-ные клыки Черныша впились в плечо рядом с шеей. Петька, наконец, опом-нился и схватил выпавший из рук отца ремень. Он перехлестнул им отцовы ноги и затянул узлом. Витька стал оттаскивать собаку от человека, поте-рявшего от страха всякое соображение и начал ласково успокаивать Чер-ныша, рычащего от ярости и злости. Кто знает, может пёс вспомнил запах того человека, который пнул его под колёса?
     Всё произошло так быстро, что никто не заметил остановившейся рядом машины, из которой выпрыгнули дядя Витя и знакомый ему милиционер.  Оказывается, Петькин отец сначала явился домой, избил жену и узнав от неё, где может быть Петька, направился прямиком  к садику. Дядя Витя про-сто не успел проследить, когда Петькин отец вернулся домой, и не смог предотвратить избиение Петькиной матери. Он сразу вызвал "«скорую" и бросился к месту прогулки  мальчиков с Чернышом.
   Виктор Михайлович очень боялся увидеть страшную сцену расправы не-вменяемого человека с двумя пацанами и больной собакой. И то, что подро-стки сумели сами справиться и дать отпор можно сказать, бандиту, напол-нило его гордостью за «своих мальчишек». Нечего и говорить, что все сей-час смотрели на Черныша, который никак не мог ещё успокоиться, рычал и лаял, шерсть на нём стояла дыбом.
– Дядя Витя, – громко закричал Витёк, тоже не в силах сдерживаться, – это тот самый человек, который сбил Черныша! Я его хорошо запомнил, и Чер-ныш тоже! Поэтому он и стал защищать нас не жалея себя. Прыгнул на него, как на смертельного врага, и даже про лапы забыл!
– Постой, постой, – тоже закричал в ответ дядя Витя.  – Так Черныш прыг-нул, оттолкнувшись задними лапами?
– Ну конечно! Он его сначала за руку схватил, видите, в крови вся? Если бы не Черныш, то Петьке досталось бы ремнём по лицу. Отец-то его ничего не соображал.
– Да, конечно. Сейчас подъедет милиция и будет разбираться. Не думаю, что он отделается так легко, как в первый раз.
    Когда показалась милицейская машина, Петькин отец сидел с повязан-ными ногами и руками и сыпал ругательства и угрозы не только на голову сына, но и на Витькину, а особенно на собаку.
– Ничего, я ещё доберусь до все вас, – орал этот здоровенный мужик, кото-рого и человеком-то не хотелось называть.
Милиционер записал показания ребят, осмотрел место происшествия, а по-том сказал, что жену этого буйного пьяницы увезли опять в больницу. Петь-киного отца будет осматривать специальная комиссия, и, если он психиче-ски нормален, то впаяют ему прилично.
    Виктор Михайлович и ребята пошли к дому, а рядом с ними медленно шёл Черныш, уже не подволакивая задние лапы всем туловищем, а стара-ясь их переставлять. Временами он всё же ковылял по-прежнему, шаги да-вались ему с трудом. Видимо, толчок лапами он сделал от большого эмо-ционального напряжения, когда защищал хозяев от ненавистного человека. Но всё же первый шаг к избавлению от паралича был сделан. Теперь даже Виктор Михайлович  поверил в возможность полного выздоровления собаки, а Витёк  так и шёл, низко наклонившись к псу и обнимая его за шею.
     Дома Черныш получил не только свою порцию еды, но и ещё порядочный кусок колбасы, а Витёк лишний раз прочёсывал щёткой его шерсть, масси-руя зад и лапы.


     Беда, как правило, не приходит одна. Для Петьки его чёрная полоса жиз-ни продолжалась, потому что мать его от всего пережитого не смогла пере-нести второй инфаркт. Дня через три она скончалась в больнице.  Хотя у Петьки с матерью не было тесных отношений и горячей любви, но только теперь он почувствовал себя настоящим сиротой. Отца он ненавидел и бо-ялся, стараясь скрыть свой страх за показной бравадой, а мать просто жа-лел, особенно когда остался за ней ухаживать. А сейчас он остался совсем один.
    Петька сидел на табуретке в кухне в пустой квартире, прибранной после хулиганского погрома отца. Да и не было у них ничего особенного – почти всё было пропито. Петька уже не мог считать себя пацаном, хотя  до полу-чения паспорта ему ещё оставалось чуть больше полутора лет. Последние полгода сделали из него почти взрослого человека. Идти в детдом, куда его, наверно, определит комиссия после суда над отцом? Жить одному ему не позволят. А ведь он отлично управился бы и сам. Петька уже испытал на себе это самое сильное средство воспитания взрослости – ответственность за другого. Но что же ему делать сейчас?
    Ответ пришёл в виде Виктора Михайловича, который пришёл к вечеру то-го дня, когда умерла мать. Как со взрослым, он стал обсуждать с Петькой процедуру похорон и спросил, не будет ли Петька возражать, если он нач-нёт  хлопотать об опекунстве?
– Ну что вы, Виктор Михайлович, я буду очень вам благодарен. Я уже сам думал, как мне быть. То, что вы будете моим опекуном, это самое лучшее.
– Только знаешь, Петя, это так быстро не сделается. Тебе придётся пожить в детдоме. Как ты, выдержишь? Не потянет тебя в дурную компанию? Ведь так легко сейчас и курить опять начать, и ещё что похуже.
–  Нет, я уже много сейчас понял. Не бойтесь за меня, Виктор Михайлович. Я вас не подведу. Да и с Витьком я теперь дружить буду. И с Чернышом.
– Ну, добро. Сегодня ты переночуешь у нас, а завтра тебя определит детко-миссия .  Квартиру милиция пока опечатает.
    Петька шёл вместе с Виктором Михайловичем как взрослый человек, и, может быть, впервые говорил с ним «за жизнь». Их прогулка затянулась на час-полтора, и они обсуждали настоящие мужские темы – состояние армии и оружия, прохождение военной службы, войну в Чечне и борьбу с банди-тизмом. Раньше всё это было далеко от Петькиных интересов, а сейчас ста-ло совсем близким. Петьке предстоял выбор пути, и Виктор Михайлович очень хотел, чтобы парень был к нему хорошо подготовлен.
    Процесс об опекунстве несколько затянулся, поскольку Виктор Михайло-вич не приходился Петьке никаким родственником, да и к тому же не был женат, то есть, семья, куда войдёт подросток, будет «неполной». Всё это ус-корило свадьбу Виктора Михайловича и Лидии Васильевны. Да и что было тянуть? Ни Витёк, ни его мама, ни даже Черныш, который, казалось, всё по-нимал и улыбался своей собачьей улыбкой, чуть показывая клыки, теперь уже не мыслили счастливой жизни без Виктора Михайловича.
 
   Промелькнули весна, лето, и осень уже вступала в свои права. Деревья облетели, по ночам лужи покрывались тонким ледком. Витя с Петькой ходи-ли вместе школу, только уже в седьмой класс. Всё старое и плохое забыва-ется быстро, особенно, когда человек чувствует себя защищённым. А вот мечты и желания… Они начинают расти и хочется всё сделать поскорее для их осуществления.
   Лидия Васильевна и Виктор Михайлович разменяли свои квартиры на хо-рошую двухкомнатную, с большой кухней и коридором, да ещё при входе было большое пространство, вроде маленького холла. Квартира была рас-положена близко от работы Витиной мамы и Дяди Вити, а мальчики стали ходить в другую школу, тоже близко от дома.

    В то воскресное утро дул сильный ветер, неся колючие льдинки вместо дождя. Стоял конец октября, и зима начала показывать свои зубки. Прохо-жие закрывали лицо воротником или рукавом куртки, защищаясь от прони-зывающего холодного ветра. Петька в «аляске» топал в ближайший магазин за хлебом, молоком и творогом, потому что Лидия Васильевна решила сего-дня побаловать семью сырниками с вареньем.
    Недалеко от входа в магазин из ямы, куда выходят обычно полуподваль-ные окна, еле слышался тонкий и жалобный скулёж. Сначала Петьке пока-залось, что он ослышался, потому что сильный ветер свистел в ушах. Он уже хотел идти дальше, но еле слышный жалобный звук повторился снова. Тогда Петька стал оглядывать все углубления перед подвальными окнами, и в одном из них разглядел маленький меховой комочек. Спрыгнуть туда было не очень трудно, а вот вылезти не просто – приямок был довольно высокий. – Подожди, малыш, я тебя сейчас вызволю, –  обратился Петька к щенку, оглядываясь в поисках подходящей доски или крепкой палки. Доски он не нашёл, но зато ему попалась на глаза кучка битых кирпичей, оставшихся по-сле очередного ремонта. Петька побросал в яму, осторожно, чтобы не попа-ло в щенка, крупные обломки и спрыгнул вниз. Щеночек был чёрный, с се-рыми подпалинами, голодный и с подмороженными подушечками лап. Не раздумывая, Петька сунул его за пазуху и начал складывать получше об-ломки кирпичей, чтобы полегче было вылезать. Щенок царапался за пазухой и скулил сильнее, видно, от тепла к лапам стала возвращаться чувстви-тельность, и пёсику стало очень больно.

    Открыв дверь в квартиру, Петька с порога сразу заявил:
– Я не один пришёл, а с другом.
–Где же твой приятель, зови его, – сказала Лидия Михайловна, видя, что рядом с мальчиком никого нет.
– Вот! – ответил Петька, вытаскивая из-за пазухи уже угревшийся мохнатый комок. В коридор уже высунулись головы Витька и дяди Вити.
– Откуда же ты добыл такое «чудо»? – спросил Виктор Михайлович.
Петька рассказал историю спасения щенка и пошёл в кухню, чтобы подог-реть молока для согрева собачьего детёныша.
   Все смотрели на чёрно-серое существо, не зная, что сказать. Первое сло-во сказал Черныш. Он подошёл к щенку, обнюхал его и стал лизать ему морду, лапы и всё то, что захватывал его большой розовый язык.
– Всё. Приехали. Теперь появился новый жилец.
Виктор Михайлович взял щенка на руки и внимательно рассмотрел. Это бы-ла помесь овчарки с крупной собакой, вроде водолаза, не более трёх не-дель отроду. Но лапы были широкие, и щенок обещал вырасти в крупную собаку.
     Петька принёс молоко и поставил перед щенком. Его лапы слегка рас-ползались, да ещё, видимо, болели, поэтому он стал лакать как-то полулё-жа, с причмокиваниями и всхлипами от торопливости.
– Больше не надо давать сейчас, лучше через часик ещё покормить,– ска-зал Виктор Михайлович, –  а то неизвестно, сколько он наголодался.
– Как же ты назовёшь свою находку? – спросила Витина мама.
– Учти, что это девочка, – добавил дядя Витя.
– Не знаю, имя само придумается, –  ответил Петька.  – Я теперь буду сам и ухаживать за ней , и учить. Помните, Виктор Михайлович, вы говорили, что теперь в армию берут служить вместе со своими собаками? И я буду с Най-дой.
– С Найдой? Уже и имя придумал?
– Да как-то само вырвалось. Раз она нашлась, значит, найдёнка, Найда.
    Черныш подгрёб щенка себе под тёплый бок, и маленькая Найда  счаст-ливо закопалась в его пушистый мех.
 
Татьяна Туманова,   январь 2004.