Я хочу быть добрым. Я и был добрым — изначально, когда-то. Но кто же позволит мне такую роскошь?
ОНИ
Человек, в противоположность клеткам и бактериям, значительно активнее живет и развивается в агрессивной среде. А для полноценного развития личности нужно что? Правильно: побольше стрессов, кровавых драк — периодических доз негатива. Парадокс, дуалистический закон или, возможно, правило, равно применимое ко всему сущему: сила обретается в сражении. Для чего тебя пытаются заслать в армию? Чтобы стал Мужчиной — неким существом, подготовленным к выживанию — как себя, так и других (со своей и их территории). Для чего нужно зло? Для укрепления твоего добра (почему-то хочется добавить — особенно материального). Ой ли.
Мир агрессивен по определению: повсеместное и неистребимое быдло атакует всех, кто выше его понимания; в конец оборзевшие буш-мэны охотятся за халявным (по их мнению) черным золотом; твой сосед-маньяк выдумывает изощренную казнь для новой ночной жертвы; да и сам ты нет-нет, да и представишь, как в сыром звуконепроницаемом подвале пытаешь своего начальника — связанного по рукам и ногам — непрерывной прокруткой песен Егора Летова и «Нирваны». Словом, пистолет лучше держать под подушкой, а ночной горшок, соответственно — под кроватью. И все это в общем-то нормально — в каждом из нас обитает животное. Только вот людская агрессия стократно мерзей, подлее, а главное — в большинстве случаев еще и морально оправдана.
Возьмем тех же пресловутых буш-мэнов и иже сними. Что мы наблюдаем в мире? А наблюдаем мы то, что нам в принципе ничего больше не осталось, кроме как и быть лишь бессловесными наблюдателями бесстыдного пожирания планеты. Границы государств вновь условны — как и в средние века. Сегодня вы — афганцы, иракцы, сербы, россияне, завтра — янки или даже англичане (ведьма Блэр не дремлет). Мне кажется, наступила эпоха новой демократии, кою я бы определил, как толерантность агрессий: взаимоуважение зверя к зверю, находящемуся с ним в равной весовой категории хищника и соблюдение главного права человека — на расширение поиздержавшейся собственности. Добавим сюда, пожалуй, и неоспоримое право Государства мочить неприлично богатых, а потому неугодных олигархов в сортире. Народ хронически беден — народ весело и агрессивно ликует. Однако не станем углубляться в сортиры политики. Вернемся же к нашим баранам. Закон монументально действует и здесь. Упрощенно говоря: ты не стучишь на соседа-маньяка, а тот тактично не вмешивается в твои подвальные забавы с начальником. Вот она — гармония.
Я
А что, если я (вот конкретный я) не желаю всеобщей гармонии, предпочитая ей дисгармонию с великим Быдлом? Ан нет. Этак не положено. Я (или вот ты) не имею права существовать, как мне вздумается — растить, к примеру, редкие виды гладиолусов у себя на балконе, поливая их три раза в день, умильно улыбаясь и абсолютно (вот наглость-то!) не готовясь морально ни к какой войне. Непременно придет Швондер и поинтересуется: а вы чего это тут? А я ничего. Вот, принтер починяю… Нет, даже не так. Сейчас придут люди с бейсбольными битами и без единого бита в голове. Эти головожопы объяснят мне, что им просто не нравятся мои гладиолусы. Они скажут, что с этой улыбкой и лейкой я похож на пидора, а их священный долг перед Россией — избавлять Родину-мать от сей скверны. И вообще, долг мужчины — сражаться и побеждать, а не поливать цветочки. Эти настырные создания нежно скрутят мое антиспортивное тело и понесут в свой агрессивный мир, чтобы сделать меня таким же жопоподобным, либо уничтожить — морально ли, физически — не столь важно.
Создания могут посетить мою, крайне небезразличную им, персону и иным способом: например, выставляя свои лица — с написанными на них задними мыслями — из экрана телевизора, из радиоэфира. Им совершенно наплевать, что я желаю от сих приборов только развлечения и ненавязчивого фона. Но существа (уже другие, значительно более образованные и опасные) полагают, что мои мозги нуждаются в постоянной промывке. Это не та агрессия, о которой судачат бабушки: дескать, телевидение затоплено кровью и сплошным насилием. Это штука действительно страшная, потому как завуалированная. Я выключаю оба прибора и в гробовой тиши — все же, конечно, настороженно пригибаясь в предчувствии выстрела дверного звонка — иду на балкон. Гладиолусы заждались.
МЫ
Все это я веду к тому, что каждая нормальная (подчеркиваю, нормальная) человечья особь, настроенная на спокойную, тихую и беззлобную жизнь, все равно должна в себе культивировать некую внутреннюю готовность к потенциальной грызне — с обществом, с соседями, с уличными ублюдками — состояние перманентной священной злости (замечаю, кстати, что и эта статья выходит до нельзя агрессивной). Концепция истребления себе подобных будет превалировать всегда. Она облагорожена и стала почти искусством: истинный герой — не очкарик с книжкой, это — воин, Самурай. Впрочем, самураев трогать не будем. Они-то как раз рассматривали силу, не как агрессию и гнев, а совсем наоборот: сила в том, чтобы поразить врага без злобы, отрешенно и даже как бы без личностного мотива. Дело это тонкое, как фильмы Такеши Китано — кровавые, но поразительно светлые. Восточная жестокость мудра, либо одобрена, как минимум, самим Богом. Наши же оправдания приземлены: государственная, национальная и еще черт знает какая дремучая идея, а иногда цепочка и того проще — коммуналка, сварливая жена, водка, кухонный нож. Само действие, меж тем, неизменно — как в восточном случае, так и в, условно говоря, западном: и отрезанный палец и убийство не меняют своей сути, но приобретают в некоторых случаях сакральный смысл. Главное здесь — не стать рабом Идеи. Лучше держать ее у себя в подчинении.
Да, мы не самураи. Мы все еще страдаем самостью. Но это умение громко и грозно рычать порою способно изменить траекторию движения индивидуума в потоке мы, привычно и на одной негромкой ноте мычащего стада. А стадо — как просто и лаконично утверждает дедушка Б.Г. — всегда движется к пропасти или на убой.
ТЫ
Что до тебя… А есть ли мне дело до тебя? Разве я сторож брату своему? Да по большому счету — нет. Я не из тех швондеров и чту твою частную собственность, как, надеюсь, и ты мою. Делай, что хочешь — только оставь в покое мои гладиолусы.
Позволю себе (да, скорее себе) лишь единственный совет. Не сражайся с социумом. Поищи главного врага внутри. Сразись с самим собой и победи агрессора!
2004