Хорошо быть шкафчиком. Не шатким гардеробом, не сервантом с остекленевшим взором и не тумбочкой для белья, а шкафчиком – эдаким широкоплечим, невысоким, со взглядом исподлобья.
Шкафчика уважают, побаиваются и обходят по запасной лестнице. Он уверенно стоит на своих толстых коротких ножках и даже пьяным не пошатывается. Он угрюм и чересчур серьёзен для своего солидного возраста.
Но Федя Пухов не был шкафчиком. Он только мечтал им стать, с ненавистью пролетария глядя в зеркало на свое отражение. Из зеркала на Федю заискивающе и буржуазно поглядывал интеллигентный мутноглаз с торсом червя, застуканный голышом во время поедания сухофруктов из бабушкиного сундучка. Федя и его гувернанткоподобный двойник ежедневно изучали друг друга и никак не могли полюбить похожее на себя. Неприязнь была налицо и очевидна даже сзади.
Но у Феди был свой идеал мужчины. Сей образец звали Мучачо и жил он невесть где и постоянно, пропиской не жалуя паспорт. К Мучачо ходили две-три мучо, зачастую в обнаженном виде. Чем они занимались в наглухо закрытом помещении без окон и дверей, было непонятно, загадочно и нескоропостижно.
Федю одолевали завидки к Мучачо. Завидки были круглые как завитки шерсти на загривке Чичковой и белые как плавки Сталлоне. Добрая их треть была чревата, а всё остальное тенденциозно. А сверху навсегда.
Надо ли говорить… Наверное, не надо… Ладно, не скажу.
Так вот, Федя возненавидел Мучачо не только за то, что последний был первым и вместо первача пил альгедрид. Федя завидовал и разнообразию имен местного короля красоты. Подумать только, по-итальянски тот звался Рагаццо, по-болгарски Момче, а на суахили Одлопез. Федю же даже залетные бушмены-бизнесмены звали Федей.
И Федя восхотел ликвидировать Рагаццо из жизни. Он получил разрешение на вдыхание пропана и приобрел по дешёвке вертикалку фирмы «Панасоник». Вертикалку заряжали упаковкой «Чаппи» и вставляли в ствол медвежий жакан. Стреляли таким орудием из театральной ложи в конце второго акта, и смертоубийство, совершенное посредством такой пакости, всегда бисировалось, согласно Немировичу в редакции Войновича.
Дожидаться удобного случая для расправы не было времени. Поэтому Федя подкараулил Мучачо у помойки, где тот ожидал очередного рандеву с одной там, имени и каких-либо фамилий не помню. И когда Мучачо дождался и воспылал страстью, а предмет его страсти воспылал в ответ, Федя загасил обоих из вертикалки, подобрал гильзу и отправился на рынок, отмечать победу.
Вымокшие до нитки Мучачо и девушка дождались темноты и сообща совокупились. Им было стыдно делать это, исторгая вонь влажного «Чаппи», но поправить ситуацию мог только Хоттабыч, которого в реальной жизни никто не наблюдал.
И этот день, и следующий прошли как уик-энд, хотя неделя еще не закончилась. Феде было стыдно за свою мальчишескую выходку, а влюбленные после случившегося эмигрировали в Денисовку, где проживают до сих пор по адресу Ворошилова,117.
1997
Difference in body type
It's good to be a locker. Not a shaky wardrobe, not a sideboard with glazed eyes, not a nightstand, but a locker - so broad-shouldered, short, with a sullen look.