Одноактная пьеса.
Действующие лица:
Она – Пожилая, элегантная женщина с сумочкой и пакетом.
Александр - её сын.
Молодой человек
Скамейка. Утро. Она идёт к скамейке быстро, уверенно, но пару раз оглядываясь. Садится. Кладёт сумочку рядом с собой и ставит пакет у ног. С пристрастием озирается и улыбается с удовлетворением.
Она – Ну вот, кажется, удалось!
Откидывается на спинку – руки за голову. Закрывает глаза. Отдыхает. Наконец потягивается.
Она – И славно. (Склоняется над пакетом, роется в нём, достаёт полбулки хлеба и начатую бутылку пива. Крошит хлеб) Что, соскучились? Поди, забыли меня совсем? Забыли… (Крошит молча, задумчиво) Впрочем, с чего вам помнить. Сколько лет-то прошло.… Три? Пять? Это и не вы, поди, были, а родители ваши. Или деды-прадеды… Интересно, как быстро меняются поколения у голубей? Надо же, никогда не задумывалась. Не задумывалась… До того от счастья не задумывалась, а после и вовсе... Без него, о чём думать-то? Да и зачем? Не о чем и незачем… Надо ж как лопают… И ведь не лопаются… Раньше хоть летали, пихались, дрались. Теперь сытые стали. Солидные. Ишь, как вышагивают. И зачем таким - свобода. Им кажется, что они свободные, а они просто сытые. И от этой сытости так же зависимы, как прежние от голода. Это его мысль. Я знаю… (Пауза.) Я озвучиваю его мысли. Сама я не думаю, мне незачем… (Пауза.) И крылья таким - ни к чему. (Пауза. Вдруг она поворачивает голову к воображаемому собеседнику.) Наконец-то. Спасибо, что пришёл…. Знаешь, мне казалось ты будешь похож на него… На Михаила моего… А ты… Скорее на Сашеньку… Только с крыльями. (Немного нервно смеётся.) А можно их потрогать?! (Гладит невидимое крыло). Как приятно. У Сашеньки первые волосы такие же были. Мягкие и золотистые… (Снова садится как прежде.) Да, ты сильно похож на него, на ангела моего. Он теперь большой человек. А меня не бросает, заботится. У него свой дом за городом и квартира в новом доме в самом центре, кажется, живи и радуйся. Так нет, меня вот к себе забрал… Обузу… Он у меня хороший. Очень хороший. Любящий. Называет моё поведение неадекватным. А мог бы, как она – чокнутой старухой…Да и она тоже хороша... Собой. Ну и добрая конечно. Раз терпит меня. Раньше-то она меня сторожила… Сторожила старожила. (Хихикает.) Михаил обожал каламбуры. Да… Тогда мне частенько сбегать удавалось. (Встаёт и с гордостью) Один раз целых три дня искали! Я тогда на «Владимирку» сдаваться пошла. (Обходит скамейку и складывает руки на спинку, как будто обнимая и гладя воображаемого собеседника.) Решила раз там убогие, значит к Богу ближе. Призовёт меня. Целую речь приготовила. Покаянную… (Пауза. С вздохом) Не пустили. Я все три дня вокруг забора ходила. Вернее сначала ходила, а потом только сидела. Так у забора меня Сашенька и подобрал. Ругался сильно … (Воображаемому) Тебе неинтересно? (Пауза) Надо же. Хоть кому-то интересно. А то даже голубей ничего не интересует, кроме них самих. Чего тогда от людей ждать… (Пауза.) А уж потом стали ко мне охрану приставлять. Словно я папа римский. Мама на худой конец. (Хихикает.) Михаил обожал каламбуры. Впрочем я уже кажется… Да… Они по суткам меня караулили. Сергей, Серёжа и Андрюша. Андрюша самый славный. Весёлый такой. Ему-то я снотворного и сыпанула. У меня его много скопилось. За рецидивы. (Передразнивая.) Неадекватного поведения. А уж подсыпать у меня опыт. (Возвращается на скамейку.) Знаешь, а хорошо, что ты тогда за мной не пришёл. Тогда у «Владимирки». Ну, покаялась бы я тогда. Но ведь это неправда всё! Ведь покаяние это.… Это, когда от сердца.… От мыслей.… А я же зла не желала.… Ни в мыслях, ни в сердце тем более. Руки сами.… А я простила. Сразу, как узнала…. Я же понимала, он мужчина, а мужчинами природа повелевает. Это всё руки.… А я только смотрела, как они. … Подсыпают.… Смотрела, а сделать ничего не могла. Я их потом отрезать себе хотела. Сашенька не дал. А я потом уже решила, а что изменится? Да и чем голубей кормить? (Вдруг она замирает и закрывает глаза от блаженства.) Спасибо. Да. Да. Вот так хорошо…
На заднем плане появляется молодой человек спортивного телосложения. Он достаёт сотовый телефон и монотонно докладывает:
Молодой человек – Да, нашёл. В Центральном парке. Вторая скамейка у летней эстрады. Понял. Понял. (Достаёт газету и читает, время от времени поглядывая на Неё)
Она - Между лопаток…. Да. Знаешь, у меня как будто снова крылья растут. Так только в детстве… И когда Михаил гладил… Между лопатками… Да вот здесь… Да. А раз опять, значит… Значит и он меня простил. И значит и мне пора. Да. Да вот так хорошо.
Появляется Александр, кивает молодому человеку, тот складывает газету и уходит. Александр быстро идёт к скамейке и садится рядом с матерью. Несколько мгновений смотрит на неё, потом гладит ласково по голове.
Она - Да. Вот так. Хорошо.
Александр – Мам, пойдём, а?
Она (не открывая глаз) – Хорошо.… Да.… Ещё минуточку.
Александр – Брось, мам. Вика перенервничалась вся. Обед стынет. Пора уже.
Она (очнувшись) - Пора. Конечно пора. Идём, идём Сашенька. Идём, ангел мой.
Они встают, он берёт сумочку, обнимает мать за плечи за плечи, и они уходят. У скамейки остаётся пакет.
Занавес.
30.06.02г.