Пузиков не знал, почему так говорят: "наобум Лазаря". Но смысл ему был понятен. И то, что
именно наобум Лазаря он ехал теперь в Краснодар, у него не вызывало никаких сомнений.
"Чёрт знает что! - подумал он, вытирая вспотевший лоб. - Ни ответа, ни привета, - никакой ин-
формации! А если Трофимыча даже и в Краснодаре-то нет?.."
Самолёт пошёл на снижение. Ташкентские дыни угрожающе накренились с верхней полки.
Рейс был транзитный, и в воздухе витал аромат южных широт.
"Сдать, что ли, в камеру хранения? - подумал он, выходя из аэровокзала и вывешивая в ру-
ке чемодан. - Всё же подожду. Была - не была!.."
Автомат хрипло засипел зуммером и после набора номера глотнул "двушку".
"Это ты, старик? Всё в порядке! Ты зря сомневался! Слушай, езжай к автовокзалу и бери би-
лет на Туапсе, а я привезу туда путёвку. Идёт?"
Чемодан сразу показался вдвое легче.
Спустя час автобус уже катил Пузикова навстречу солнцу, ветру и морю. На душе было лег-
ко и бездумно. Жара не спадала, но уже не казалась удушливой и нестерпимой.
"Всё же молодец Трофимыч!" - счастливо улыбаясь, думал Пузиков. Много ли нужно челове-
ку для счастья? В данный момент - вполне достаточно купленной за полную стоимость путёв-
ки. Правда, он просил в санаторий, а Трофимыч достал ему в семейный пансионат. Но это -
не беда!
Разминая затёкшие ноги, он решил сразу же прогуляться по территории. Удивили спуски-
подъёмы, густо заросшие лесом сопки, тёмно-зелёное море.
Он просрочил обед, оставалось ждать ужина. Может быть, слегка закусить?
В баре гулко ухала музыка. Её было слышно даже сквозь плотно закрытые двери.
Пузиков ухмыльнулся и вошёл.
Он едва не наткнулся на низенькую скамеечку у входа. Занавеси закрывали окна, и в поме-
щении царил почти полный мрак, едва рассеиваемый светом ламп в форме свечей, висящих
вдоль ярко-красных кирпичных стен.
За стойкой стоял бармен в красной русской косоворотке, перепоясанной кушаком.
"Пунш? Коньячный коктейль? Из закуски - шоколад и пирожные. Мясного, к сожалению, нет"
Когда он шёл к ужину, в голове его приятно перезванивались мягкие колокольчики.
"Сядете за столик 78!" - голос диетсестры звучал бархатисто и ласково."
"А где это, вы не подскажете?"
"Как войдёте в проход, это будет четвёртый столик с левой стороны!"
Он повернулся лицом к проходу.
И сразу же встретился с НЕЙ глазами. И почти тут же утонул в бездонной глубине взгляда.
Он медленно подошёл к столику и спросил:
"Простите, какой номер вашего столика?"
"78."
"Добрый вечер! Меня подсадили к вам. Вы не против?"
"Отнюдь! Не всё ли мне равно?"
"Вот как? Спасибо!.. Неужели вам абсолютно всё равно? Кстати, если это не секрет, вы изда-
лека приехали?"
"Из Норильска."
Он смотрел на неё завороженным взглядом.
"Что вы говорите?!"
"А что? У вас это вызывает какие-то ассоциации?"
"Нет, пожалуй. Просто воспоминания…"
Почему они так запали в душу, эти впечатления пятнадцатилетней давности? Причём, с года-
ми они не только не тускнеют, а даже становятся всё ярче. Удивительное свойство человече-
ской памяти!
"Мясной бульон и слоёный пирожок - лучший
завтрак, обед и ужин в условиях Заполярья!" -
комичный плакат в кафетерии смешил многих до него и, видимо, многих после. Но упорно ви-
сел на своём месте а, может быть, висит и поныне? Выражение "леденящий холод" восприни-
малось абстрактно, пока он не ощутил его собственной кожей. Из книг можно было понять
лишь, что это очень холодно, слишком, чересчур холодно. И всё. Но то, что холод может об-
жигать подобно кипятку, что холод кристалликами льда вьётся в выдыхаемом воздухе, впива-
ется иглами в щёки и нос, смораживает намертво ресницы век так, что слепнешь, пока не от-
дерёшь лёд от ресниц, - в это не верилось!
Пузикову захотелось закурить. Прекрасное лицо его соседки по столу казалось призрачным
видением.
"Мы не познакомились. Разрешите представиться: Василий Николаевич Пузиков, инженер."
"Наташа Бармина, журналист."
"Из "Заполярки"?"
"Из "Заполярки"!"
Столик утонул в каком-то тумане, звук разговора ослаб, всё отодвинулось, и не осталось ни-
чего кроме бескрайней тундры, свиста ветра за стеклом машины и бесшумного полыхания
светло-зелёного сияния над чёрным декабрьским горизонтом.
Машину подбрасывало на обледенелых застругах дороги.
Пузиков выехал в том, в чём работал на смене - в брезентовых рукавицах, штормовке и ре-
зиновых сапогах. Вызов был срочным: в карьере назревал конфликт между водителями и гор-
норабочими.
"И как Калеухин на ней ездит?.." - старенький ЗИЛ-164 чихал и давился бензином, мотор ра-
ботал с перебоями. Пузиков чертыхнулся и пожалел, что не взял КрАЗ. Как бы в подтвержде-
ние этого двигатель вдруг забился, как в лихорадке, и заглох.
"А, чтоб тебе!.."
Он нажал на стартер. Потом опять. И опять.
Ветер свистел и бился о кабину осколками ледяных брызг.
"Что делать?.."
Он рывком открыл дверь и выскочил на дорогу. Было не очень холодно по норильским мер-
кам - что-нибудь порядка минус тридцати. Пальцы пока слушались.
Он быстро расшнуровал утеплительный чехол капота, но откинуть не успел - ветер сорвал
его с машины и мгновенно унёс в тундру.
"Ох, и задаст же мне Калеухин!.."
Пальцы в темноте нащупали ручку подкачивающего насоса.
Он снова заскочил в кабину.
Двигатель не запускался.
Ноги начинали коченеть.
Он выскакивал ещё пару раз подёргать за провода высокого напряжения, негнущимися па-
льцами пытался чистить контакты прерывателя…
Теперь он сидел в кабине и безучастно наблюдал за тем, как стёкла кабины начинают покры-
ваться белым налётом инея.
Он был один в тундре.
"Минут через пятнадцать буду сливать воду…"
Он закурил. До конца смены оставалось ещё часа три. Вряд ли кто-то до этой поры ночью
поедет по дороге.
"Видимо, насмерть не замёрзну. Но за руки и ноги поручиться трудно."
Сигарета приятно жгла немеющие пальцы…
Вдали качнулся огонёк. Показалось?.. Вот опять! Теперь уже точно. Фары?..
Он замер в напряжённом ожидании. Фары приближались, яростно слепя Пузикова золотыми
пучками лучей. Двадцатипятитонка, качнувшись и заскрипев тормозами, встала, как вкопан-
ная, рядом с машиной Пузикова. Пузиков по лестнице поднялся в тёплую кабину.
"Ты что, Букий, - в гараж? Работать неохота?"
"Нет, Вась! Сам смотри: температура масла зашкаливает!"
"А давление?"
"В норме!"
"Чудак-человек! "Паши" до конца смены, потом заявку дашь. Зачем же в гараж из-за такой
ерунды ехать? Кстати, как у вас там на сотом горизонте?"
"Уже всё нормально."
"Работают ребята?"
"Да. А ты чего здесь стоишь?"
"Да решил покурить без помех. Накурился - всласть! Трос есть?"
"Найдём! У тебя, наверное, в приёмной трубке бензонасоса вода замёрзла, пробка ледяная
образовалась. Давай факелом прогреем, и всё будет о-кей!"
Завести двигатель удалось только с буксира.
Пузиков ехал в гараж, начисто забыв о происшествии. Его беспокоил разве что предстоя-
щий разговор с шофёром Калеухиным…
Он поднял глаза на Наташу.
"Руденко ещё работает?"
"Борис Фёдорович? Нет, в прошлом году на материк уехал. А вы где в Норильске работали?
"В центральной автотранспортной конторе. Латышев всё ещё там?"
"Да, Латышев в ЦАТКе."
Они обменялись с Наташей ещё несколькими вопросами-ответами.
В шумном зале за столики усаживались посетители-отдыхающие. Молодая чета со страхом
ожидала, какой очередной "фокус" преподнесёт им их маленький тиран. Модная молодящая-
ся мама в ситцевом комплекте, только что вошедшем в обиход в этом курортном городке, по-
удобнее устраивала за столом своих детишек. В брючках, пружинящей походкой к своим сто-
ликам прошли две молоденькие подружки-болтушки. Жизнь текла своим чередом.
Пузиков жевал творожник.
"А вы почему не кушаете, Наташа?"
"А я мужа с дочкой жду. Они пошли в клуб за билетами. Сейчас подойдут."
Её глаза смеялись. Пузиков, было, напряжённо замолчал. Потом улыбнулся и, глядя на На-
ташу, расхохотался.