Абрикосовый цвет

               
   
       
                Леонид даже мог предположить, что преследование Симочки может быть таким утомительным. Вот уже месяц, как они в разводе, а она продолжает посылать ему письма,  в которых в равной степени чередуются  признания в любви, тоска, отчаяние. Эти беспрерывные записки с мольбой встретиться и поговорить.
       « Боже, о чем !? Уже и так все ясно», - Леонид рвал очередную записку и бросал ее в пепельницу. Почти каждый день в дверной ручке или в почтовом ящике он находил скромный цветочек. Вначале это выглядело даже несколько трогательным. Новая подруга Леонида, - Валентина, - эффектная, несколько полноватая блондинка, повторяла:
               -  Ты  смотри, какая образцово-безнадежная любовь!
  Затем конверты в почтовом ящике и увядшие за ночь цветы стали раздражать. Возникало ощущение, будто берешь в  рот воду, когда не  хочется пить.
              -  Я была замужем приблизительно трижды, но ни одному из мужей  не  думала докучать подобным образом, - возмущалась Валентина.
              -  Не сердись, дорогая, в худшем случае она безвредна, - смущенный Леонид обнимал за  пышные плечи свою подругу.
              -  Да, безвредна, - начинала сердиться Валентина. – В субботу я  ее встретила, когда выходила из машины рядом с рынком. Так она посмотрела на меня, как орангутанг, у которого отняли кокосовый орех.         

              Было темно, когда Симочка, поднявшись на второй этаж дома, где жили Леонид и Валентина, на клочке бумажки нацарапала шариковой ручкой: « Счастье – это не нечто, а некто»  и дрожащей рукой  бросила записку в почтовый ящик. Выйдя из подъезда, она села на лавочку возле дома и стала наблюдать за окнами. За задернутыми шторами изредка мелькали силуэты и каждый раз у Симочки   учащенно билось сердце. Через некоторое время свет погас и лишь голубое свечение телевизора выдавало жизнь в квартире. Но вскоре стало совершенно темно. Женщина поежилась от холода – на дворе стояла глубокая осень. Багрово-красные клены, слегка оживляемые ветром, роняли 
  последнюю листву.  Симочка, не отрываясь, смотрела в темный проем окна. Дверь в память отворилась и сладкие воспоминания о ночах, проведенных с Леонидом, всколыхнули ее сердце. Минуты страсти, - и грешные, и романтические, прелюдии к  ним, - встали перед глазами. Его взгляд, движения, слова, жаркое дыхание и губы, готовые к поцелую. В груди ее стало тепло, но вдруг почти физическая боль пронзила сознание – те же самые ласки сейчас, возможно, он дарит другой. Той другой, которая увела ее Леонида в этот дом. Симочка встала и побрела по дорожке, шурша мокрыми листьями. По  ее  щекам  текли  теплые  слезы.

             -   Слушай, Леонид, так больше продолжаться не может, - взбешенная Валентина потрясала запиской, - над нами, вернее, надо мной, уже смеются. Ты думаешь, никто ничего не видит и не знает? Ошибаешься!  Поставь ее на место – настоящая трагедия должна быть короткой.
             -  Да не обращай ты внимания. Она человек эмоциональный и страдает не столько от того, что происходит, сколько от того, как она оценивает ситуацию.
            -    Ну  как знаешь. Это уже надоело, более того, присутствие вечной соперницы, - она достала из кармана халата очередное письмо и прочитала:
  « …плен твой приятен и нерушим…», - заставляет меня быть в постоянном психологическом напряжении. Мне это нужно, Леня? – Валентина щурит глаза, отчего они становятся маленькими и злыми.
         Симочка нехотя пошла открывать дверь на чей-то настойчивый звонок – уже долгое время она никого не хотела видеть. В дверях стоял Леонид. У нее подкосились ноги и она дрожащим голосом произнесла:
             -    Проходи, Ленечка…
  Леонид , не снимая пальто, прошел в комнату и присел на стул.
             -    Чаю хочешь, твоего любимого, зеленого? – Симочка суетилась вокруг гостя.
             -    Нет, ничего не надо, - лицо его было хмурым и раздраженным, он нервно вертел в руках коробок спичек. – Я  понимаю, Сима, распад семьи там, где она еще что-то значит, всегда трагедия. Но наша семья изжила свои лучшие времена. Осталась ничем не заполненная пустота. И главное, - Леонид опустил глаза, - прости, пожалуйста, ты перестала меня интересовать как женщина. – Он поднялся со стула. – Прекрати донимать меня письмами – уже ничего не исправить.
          -   Но любить хоть тебя можно ? – глаза Симочки наполнились  слезами. – Ведь без любви человек  не более, чем покойник в отпуске.
          -      Люби…- Леонид, заложив руки за спину, принялся ходить по комнате. – Сима, как ты не поймешь, что человек – это животное, которое грезит. Спустись на землю, я хочу, чтобы ты встретила хорошего мужчину и создала себе новую семью. Пойми, между нами все кончено.
Симочка подошла к Леониду и тронула  рукав его пальто.
          -       Ленечка, твое имя – пароль моей жизни. Я не могу без тебя, - она едва сдерживала рыдания.
          -       Ладно, Сима, я пошел. Не пиши мне больше записок. – Леонид взял шапку и вышел из квартиры, его быстрые шаги застучали по лестнице. Симочка смотрела из окна на его удаляющуюся фигуру.

       Шли дни, месяцы. За окном буянила весна. Запах цветущих
абрикосовых деревьев пьянил  без вина. Симочка теперь лишь ходила возле дома своего  возлюбленного и трогала пальцами  цветущие ветки. Иногда она видела, как Леонид и Валентина выходили из дома и, сев в  машину, уезжали  по своим коммерческим делам. Симочка вертела в руках веточку и, прячась за деревья, смотрела  на  любимое лицо.
       Однажды Валентина уехала за партией товара в соседний город и обещала вернуться к  вечеру.  У  Леонида   этот  день  складывался  на  редкость удачно.  К  полудню он  уладил дела, которые собирался завершить лишь к концу дня. Послонявшись без дела по  квартире, решил съездить  на дачу.
       Обе стороны шоссе обрамляли цветущие  деревья. Настроение было прекрасным. Леонид включил  радиоприемник. Звучала песня Стинга « Я схожу с ума по тебе».  Леонид  вспомнил Симочку. « И жалко ее, но и поделать с  собой ничего не могу – с некоторыми потерями мы, как  правило, легко  миримся. А ведь она любит его даже не смеющим себя демонстрировать чувством.» - он вздохнул и выключил радио.
     Подъехав  к своей даче, Леонид увидел стоящий у домика автомобиль. 
« Кто бы это мог быть?» - подумал он. Какая-то  неясно-тревожная мысль возникла на пороге сознания. Леонид осторожно открыл калитку и, подойдя к окну, заглянул внутрь. На кровати лежала Валентина в обнимку с каким-то мужчиной. Леонид оторопело смотрел перед собой. В то же мгновение жизнь спрятала  свое очарование и яжелое, липкое, ранее никогда не испытываемое, чувство безысходности, ненужности т овладело им. Взгляд его затуманился и он неуверенно, - несколько раз оглянувшись, словно желая убедиться, что ему это не померещилось, - побрел к своей машине.

       Автомобиль мчался по дороге на предельной скорости. Встречные машины с трудом уворачивались от « Жигуленка»
Леонида и водители возмущенно сигналили. Лишь чудом избежав аварии, он подъехал к дому и шел по дорожке. Картины страшного и упоительного мщения хаотично мелькали перед глазами. Из-за угла  дома вышла  Симочка.
            -   Ленечка, я тут к подруге ходила…- немного стыдливо, но с неизъяснимым  достоинством, начала оправдываться она. Он поднял мутный от  недавнего потрясения взгляд; нахмурившись, чуть резче обозначил усталые морщинки под глазами и рассеянно вслушивался в порхающие легкие слова. Симочка стояла  перед ним в нелепом оголтело-желтом берете и счастливо рдела от того, что он не раздражаясь и не перебивая, слушает ее. Это принадлежало к прошлому – такому понятному, простому,  милому, но безвозвратному, недосягаемому и Леонид не мог прикоснуться к чему-то бесконечно близкому, но теперь забытому и утраченному. У него была недобросовестная попытка понять бывшую жену, но… Как-то все не сложилось, что ли… Чтобы быть любимым, не обязательно любить самому. Она окружила его безмолвным обожанием, тихой самопожертвенной любовью, не смеющей ждать ответа.. Глаза Симочки светились неподдельной радостью встречи. Леонид  забыл этот взгляд в темных лабиринтах памяти и сейчас  увидел сколько в нем надежды и нежности.
         С деревьев неспешно слетали нежно-розовые лепестки цветущих абрикосов. Крохотные звезды меркли при свете полной луны. Леонид подошел к Симочке.
            -    Чаем угостишь, Сима?