Чашка чая-3

Николай Семченко
          ПЕСЕНКА  САМОВАРА
   Самый лучший чай был из самовара. Бабушка моя Мария Степановна всю  свою жизнь, проведённую на Дальнем Востоке, сокрушалась:
- Эх, Колюня, какой баской ( красивый, значит -Н.С.) самовар остался  у нас в Верховино! Когда кипел, то прямо-таки звенел, будто песню выводил...
Бабушку из её  деревни Верховино  выслали  на  Дальний Восток. Между про-чим, по решению того суда, где она  несколько лет  отбывала повинность народно-го заседателя. И, как рассказывала потом, это  вообще был престранный суд:
- Приводят, допустим, мужика, который не хочет  работать в колхозе. Знаю: у него  есть лошадь, три коровы, бык, и на  своём поле от зари до зари  колготится с сыновьями и  большухой, и успевает как-то и сена накосить, и дров на зиму заго-товить, и грибов-ягод наносить...А ему - обвинение: кулак, мол, нетрудовой эле-мент, эксплуататор. Это  за то, что  нанял работников, чтобы помогли ему пшени-цу убрать, тогда ведь серпами её жали, и пока  стояли хорошие погоды,  надо было спешить, неровен час - пойдут дожди, зерно осыплется: беда! Ну, судят его. Я си-жу, молчу. Потом судья говорит: " Пойдёмте, заседатели, на совещание..." Ну, чай поставят, судья нам законы разъясняет, а мне страсть как жалко мужика-подсудимого, и не хочу, чтобы его ссылали, а как против-то сказать? Ну, я за жи-вот возьмусь: "Охти мне, не можется..." Судья говорит: " Ну, Платонова  полежи вон там на лавке, а мы  решение примем - подпишешься..." Вот так же потом и ме-ня судили. За то, что у моей коровёнки молоко было не жирное. Нас, хозяев до-машней скотины,  ведь обязали сдавать молоко  на приёмный пункт - спустили колхозу специальный план, и хочешь - не хочешь, а  выполняй. А моя Маняша, как на грех, хоть  и удойная, а  молоко-то жидковато. Тут местная партячейка  взялась контролировать молокоприёмный пункт, и вот  их секретарь говорит: " Ты, Плато-нова, почто государство и партию обманываешь? Молочко-то водицей разбавля-ешь. " Ну и я дала ему ответ, даже крокодилом его назвала: носат, чёрт эдакий, был и страшон! Прислали проверку ко мне, Маняшу подоили на глазах у этого "крокодила", измерили специальным прибором содержание жиров: точно, никакой водой молоко не разбавляю,  просто корова у меня такая, ничего не поделаешь. А этот "крокодил" всё одно заладил: и Маняшей-то, мол, скотину несмышленую специально назвала - хочешь опорочить  любимую сестру Ильича, и партии-то  ав-торитет подтачиваешь: принародно  секретаря партячейки  вон как бесчестила. В общем, взяли меня в райцентр  и без всякого следствия - на суд, а суд, недолго ду-мая, принял решение: оправить на поселение на Дальний Восток. Так и осталась у меня на Вологодчине изба, а в избе - всё имущество, да какое там имущество! Раз-ве что самовар вот жалко...
От бабушки же я узнал, что  за странные сосуды изображены на картине И. Щедровского "Сбитенщик". Впрочем, и само название этого холста  ни о чём  мне не говорило, ну не знал я такой профессии, и лишь догадывался, что  этот мужик  что-то сбивает или взбивает - последнее мне казалось верней: из тех  неизвестных мне  кувшинов, похожих на чайники, он скорее всего  наливал прохожим какой-то напиток и, как мне казалось, это  было что-то очень вкусное  и необычное - ска-жем, взбитые сливки или сметана. Об этом я лишь читал в  книгах, и  для меня, деревенского мальчика,  подобные лакомства казались верхом изысканности. Это надо же: взбивать венчиком сливки, лить в них какой-нибудь сироп и посыпать  шоколадной крошкой - так делали, судя по описаниям в старинных романах, толь-ко в богатых домах, и златокудрые мальчики и девочки, кочевряжась и надувая губки, должно быть, капризничали: "Ну, опять пичкают этим сбитнем!"
- Нет, сбитень  - это такой горячий напиток,  и пило его, в общем-то, простона-родье, - сказала бабушка и объяснила, как он готовится. - Когда, бывало, мы езди-ли в Вологду, то обязательно заходили в одну чайную, где  его подавали из боль-шого сбитенника. Этот сосуд напоминал чайник, сбоку у него - длинный носик, и ещё он был оборудован жарочной трубой с поддувалом, как у самовара. А уличные торговцы сбитнем  носили  такой сосуд за плечами на лямках.  На длинном носике обязательно был кран, а сам сбитенник  оборачивался  какой-нибудь тёплой тка-нью или даже куском овчины - это для того, чтобы напиток подольше не остывал. И сдаётся мне, именно сбитенник  и подал какому-то умельцу  идею сделать само-вар. Да и сам чайник, оказывается, существовал на Руси задолго до того, как  мы узнали  и полюбили вкус чая: просто - взяли  сбитенник  и приспособили  его под заварник-запарник. Видно, поглядели, как это делают китайцы и смекнули, что  подобная посуда у нас у самих уже выдумана. И, между прочим, поначалу-то чай у нас пили из блюдечек, а не из чашек, пиал или кружек. Почему? Да потому, что старые люди заметили:  если пьёшь чай из блюдечка, то легко , что называется, поддерживать в нём  ту температуру напитка, которую предпочитаешь: любишь погорячее - подливай  из самовара, любишь теплый - дуй на чай, прифыркивай его ...
Часто вспоминала бабушка  тот пузатый медный самовар, оставшийся в Верхо-вине. Оказывается, мой прадед Степан  выменял его на ярмарке на  половину тёл-ки. Конечно, это не значит, что бедную животину распилили на две части, просто:  сначала он её продал, а потом  рядился-уговаривался с купцом, который никак не хотел  сбавлять цену,  и всё-таки , уступив Степану, видимо, продешевил: этот са-мовар  стал считаться в деревне самым красивым, и Платоновы славились  в окру-ге как зажиточные . А нового самовара  тут, на Дальнем Востоке, бабка так и не купила. Во-первых, в тогдашних наших магазинах их и в завиданье не было, отре-зок ситца на платье - и тот по каким-то справкам выдавали, даже чугунный утюг  превращался в подарок  к очередной знаменательной дате: во всяком случае, мою бабку им наградили  к 7 ноября - "за успехи, достигнутые по выполнению  плана валки леса".  А во-вторых, не смотря на близость Китая, чая  в продаже не было. Ни-ка-ко-го!  Его привозили те счастливчики, которым выпадала удача побывать в райцентре или  в самом  "городе" - так называли в разговоре Хабаровск. Ну и, ко-нечно,  эти пятидесятиграммовые упаковочки грузинского чая были  вроде как роскошью, признаком другой, Большой жизни...
Так что, в общем-то, самовар на Третьем сплавном участке, потом - в Святого-рье, Корфовском, Переяславке  и  других  селах, по которым  скиталась наша се-мья, был как-то и не нужен. Хотя бабка всегда хотела его иметь как символ  дос-татка и благополучия. Без него  дом выглядел неполноценным, неуютным , будто чего-то не хватало в нём очень важного. Это, между прочим, и бабушкин земляк Василий Белов в  "Ладе" подметил: " Без самовара, как без хлеба, изба выглядела неполноценной, такое же  ощущение было от пустого переднего  угла либо от ос-тывающей печи. Кстати, и сама русская печь, совершенствуясь, так сказать, техни-чески, всегда была связана и с эстетикой крестьянского быта. Кто, к примеру, сидя или лёжа у родимого кожуха, не заслушивался песнями зимнего ветра в тёплой трубе? Самым удивительным было  чувство близости этого холодного ветра и тво-ей недоступности для него." И далее  этот  ценитель и  большой знаток народной эстетики пишет: "В последних своих  вариантах русская печь ласково и добро-душно предоставила возможность шуметь, кипеть, петь и звенеть русскому само-вару. Это для него хозяйка два-три раза в неделю выгребает жаркие золотистые угли и совком ссыпает их в железную тушилку. Для самовара же сделан в печи специальный отдушник, тяговый дымоход, который действует независимо от печ-ных вьюшек."
Бабушка  обо всём этом рассказывала с какой-то лёгкой, светлой грустью. А на тех печах, которые помню по своему детству, обязательно   были железные кожу-хи - это  такая небольшая площадка  около дымохода, и на неё всегда ставили большой эмалированный чайник с кипятком  и фаянсовый заварник. Сверху их прикрывали чистыми холщовыми полотенцами, чтобы  дольше держали  тепло. За водой  для чая  бабка ходила на речку, и что интересно, ни большой, ни маленький чайники верой-правдой служили многие годы без  каких-либо следов накипи, не то что нынешние  новомодные "Тефали" и "Боши", которые то и дело приходится  мыть изнутри дорогими импортными средствами: ничего не поделаешь, такая уж бежит водица из наших кухонных кранов. И, конечно, громкое фырчанье электри-ческих чайников не  сравнится с "голосом" самовара. Он похож на  ровный, спо-койный шум летнего дождя, который  слышишь из растворенного окна, а незадол-го перед тем моментом,  когда вода забьёт  ключом  и полезет из султана  горячий пар, желтобокий Самовар Самоварыч   как-то по-особенному  и зазвенит , и запо-ёт, и заблещет  медью, отражая  в себе и лица сидящих за столом, и этот темно-коричневый горшочек с  молоком, что  только что вынули  из печи - там оно томи-лось с вечера, и  глиняную плошку с  тягучим липовым мёдом отразит самовар в себе, и, конечно, вездесущую кошку Дуньку, которая  без зазрения совести  вска-кивала на стол, чтобы  облизать чашки после чаепития: в них оставалась на стен-ках  молочная пенка , от одного запаха которой наша "мышеловка"  просто с ума сходила. И жаль, что  бабка Мария Степановна не дожила до  этого времени, когда  на кухне  у нас появился самовар. Правда, антикварный, ужасно дорогой, но  рабо-тающий, слава Богу, исправно. И чай нынче продаётся , какой хочешь - глаза раз-бегаются от обилия сортов! Не надо, как  это когда-то делала бабка, сушить мор-ковку, вялить кипрей, заготавливать охапки зверобоя, листьев малины и смороди-ны, других трав, которые  заваривали вместо  чая.
        ЧАЙНАЯ  ШКАТУЛКА
Впрочем,  все эти травки, корешки, корочки от лимонов-апельсинов, листья придают порой некоторую экзотичность и изысканность даже самым плохим сор-там чая. Ароматней  он становится , если хранить его в деревянной, плотно закры-вающейся коробке. Причем, абы какая  древесина не подойдёт! Лучше всего  сде-лать такую "чайную шкатулку" из кедра, липы или берёзы. Чем дольше  заварка будет в ней храниться, тем лучше, а если её ещё перемешать с лепестками цветов шиповника, дикой мятой, душицей или простенькими "шапочками" розового кле-вера - кому какой, в общем, аромат нравится, -то получится  свой, "фирменный" сорт чая. Но тут многое зависит от умения сушить  травы, не перебарщивать с  их добавлением в  чайные смеси.
Существует великое множество рецептов тех же чайных бальзамов. Причём, специалисты обычно указывают всю их рецептуру  чуть ли не в миллиграммах, и каково же бывает удивление какой-нибудь послушной хозяюшки, которая вроде как всё точно вымеряла, а вкуса у напитка - никакого или, наоборот, он напомина-ет какое-то аптечное снадобье, а не напиток, радующий душу.
Ну что тут скажешь? Разве что попрошу вспомнить: в Китае и Японии приго-товление настоящего чая - это не то чтобы целая церемония, а даже философская система.  Считается, что вкус напитка зависит и от настроения того, кто его гото-вит, и от мыслей окружающих людей, и от силы огня, на котором кипятили воду, и много-много от чего ещё!
Иногда я думаю, что вкус чая зависит и от ... дефицита на него. Ведь чего толь-ко не выдумывала   бабушка, чтобы  на подольше растянуть 50-граммовую упако-вочку  обычного грузинского чая! И это её умение очень пригодилось, когда  в конце восьмидесятых -начале девяностых годов  буквально всё продавали только по карточкам. Это было вроде бы совсем недавно,  но если старшие ещё хоть из-редка вспоминают времена пустых прилавков и витрин, то  дети, конечно, удив-ляются:
- Папа, а что такое "дефицит"? - спросил меня недавно  мой младший сын Пав-лик. - Что-то никак не пойму, читаю книгу, в которой это слово относится не к бюджету, а почему-то к продуктам...
Он учится в экономическом лицее, и, считай, с первого класса многие понятия политэкономии - это его азбука. А вот то, как мы его, задумчивого грудничка, тас-кали с собой по очередям в магазинах, - естественно, не помнит, и не знает, что за кусочком сыра в 200 граммов на человека выстраивались такие очередищи, и люди в них так зверели, что начинали буквально  скандировать: " Нечего этим, которые с ребёнком на руках, отпускать три нормы. Груднички сыр не едят!"
И слава Богу, что Павлик не помнит это время.