ХРИСТИАНСТВО
и
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ТВОРЧЕСТВО
ВВЕДЕНИЕ
Искусство и религия призваны выполнять одну и ту же функцию – гармонизация мироощущения человека и через неё – усиление способности выживания индивидуума в этом ненадёжном и зачастую враждебном мире. Сказанное, конечно, не означает, что на-значение искусства и тем более религии сводится к одной лишь этой функции (про искусство вообще часто говорят, что оно никому ничего не должно, а ценно своей «бесполезной» самодостаточностью, но мы и не «заставляем» сейчас искусство служить чему-либо или кому-либо, а констатируем очевидный факт: произведения искусства действительно способны оказывать гармонизирующее воздействие на душу человека, хотели того их создатели или нет). Если же искусство и религия могли бы выполнять только одну эту функцию – гармонизация мироощущения человека, то они давно бы слились воедино, или одно вытеснило бы другое (кстати, трения между религией и искусством, которые мы подчас наблюдаем, происходят именно на почве претензий на монополию в области регулирования жизни человеческой души). Но с другой стороны вспомним, что и религия и искусство зародились в одном лоне и по сей день идут рядом, с успехом эксплуатируя (в хорошем смысле слова) друг друга.
Наш тезис о гармонизации мироощущения как одной из главных задач искусства и в силу этого – близости искусства к религии может вызвать вполне логичное возражение: а как быть с «больными» произведениями, изображающими или даже открыто воспевающими саморазрушение, противоестественное отношение к человеческой и прочей природе и т.п.? Какая тут «гармонизация» и уж тем паче «усиление способности к выживанию»? И при чём тут религия?
Насчёт религии ответ простой: история помнит немало оргиастических и изуверских культов с человеческими жертвоприношениями, садомазохизмом, храмовой проституцией и т.п. – нравится нам или нет, но и это тоже религии, адепты которых таким (на наш взгляд, безусловно извращённым, однако же…) методом пытались гармонизировать своё мироощущение. И здесь мы имеем право на аналогию: создатели (и потребители) «больных» произведений искусства пытаются гармонизировать своё мироощущение так, как они могут это делать в силу своего состояния души (наследственности, воспитания, традиций, психического здоровья и т.д.): кому-то легче жить, всё отрицая и поливая грязью, кто-то неспособен получать наслаждение (а наслаждение – один из важнейших стимулов жизни) здоровыми, естественными способами (есть опасение, что в наше время практически уже никто неспособен на все 100% наслаждаться исключительно естественным образом – нынешний ритм и уклад жизни во многом противоестественны человеческой сущности… впрочем, естество мутирует, мутирует и искусство, которое по-прежнему готово выполнять свою гармонизирующую функцию в новых условиях), кто-то (и таких немало, отчего столь популярна в искусстве последних лет идея саморазрушения) боится жизни с её страданием и непредсказуемостью больше чем смерти и т.д. Все эти люди нуждаются в собственной мифологии, идеологии, системе ценностей, и всё это поставляет им если не изуверский культ, то соответствующее их запросам «больное» искусство.
И коль скоро даже эти негативные, «больные» формы религии и искусства способны оказывать некое псевдогармонизирующее («псевдо», но «гармонизирующее») воздействие, то не тем ли более для позитивной, «здоровой» религии и искусства гармонизация мироощущения человека и усиление его способности к выживанию – одна из основных функций?!
Ещё один существенный аспект проблемы гармонизации. Мы только что «обозвали» извращённые виды религии и искусства «псевдогармонизирующими», или, по-другому, иллюзорными. Но где критерий реальности гармонизации души? Не является ли гармонизирующее воздействие здравых форм искусства и религии такой же иллюзией, разве что со знаком «плюс»?
Критерий такой есть, и мы назовём его конструктивизм. Реализация человеческой личности в этом мире состоит прежде всего в созидании – от элементарного жизнеобеспечения до рождения и воспитания потомства, от благоустройства среды обитания до произведения культурных и и духовных ценностей (это понимали уже древние персы – адепты авестийской религии с их определением добра как «содействия всему живущему»). Мир, как нам всем хорошо известно, далеко не всегда способствует самореализации человека в созидании (энтропия не убывает), поэтому мир приходится преодолевать. А преодоление, как и любой случай сопротивления, оказывает разрушающее воздействие на материал (даже, и тем более, если этот материал – душа человеческая). Грубо говоря, приходится время от времени (по несколько раз на дню) «латать дыры». Или, другими словами, гармонизировать своё родное мироощущение – с тем, чтобы выжить и реализоваться. А для этого весьма кстати и религия, и искусство.
Повторим, что мы отнюдь не намерены сводить весь смысл искусства и религии к одной лишь этой, довольно утилитарной функции, но, во-первых, эта функция является для них одной из основных; во-вторых, и в-главных, она – общая и для религии, и для искусства, поэтому их взаимоотношения логично рассматривать именно с этой позиции.
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
Сущность христианства состоит прежде всего в идее Искупления, а средоточие этой идеи – в миссии Иисуса Христа.
Бог, Который есть Абсолютный Разум, Абсолютная Гармония и, главное, - Абсолютная Любовь (этим списком, разумеется, все качества Творца не исчерпаны ни на йоту – их бесчисленное множество) ради спасения человечества (съ-пасения, т.е. причастности жизни эфемерной и страдающей твари бытию вечного и блаженного Творца) Сам воплощается в человека, но не в обычного, грешного и внутренне расколотого, а в Абсолютно Гармоничную Личность – Иисуса Христа.
Христос проходит Свой земной путь, оставаясь безгрешным (т.е. гармоничным, поскольку грех и есть главный разрушитель цельности, внутренней гармонии человека, а также гармонии человека с миром – во втором случае разрушают гармонию не только грехи человека, но и грехи мира, «внешняя агрессия»; всё это и порождает страдание). Сын Человеческий в период Своего земного служения тоже страдает, но только от внешней агрессии со стороны грешного и страдающего мира, однако эта агрессия оказывается неспособной расколоть Его внутреннюю цельность – наоборот, Господь Сам нередко побеждает дисгармонию внешнего мира исцеляя, изгоняя бесов (главных сеятелей дисгармонии), укрощая непогоду и многое другое.
Наконец, происходит космический акт Искупления на Кресте: воплощение Абсолютной Гармонии подвергается, казалось бы, полному разрушению (смерти), но и смерть оказывается бессильной – Христос воскресает. С этого момента «всякий, призывающий имя Господне, спасётся» - т.е. через мистическую связь с Личностью Христа каждый обретает сопричастность вечному и абсолютно гармоничному Бытию Творца.
Проблемы эсхатологические, к которым относится и вопрос полной и окончательной гармонизации всего творения, выходят за рамки данной работы. Здесь нас интересуют прежде всего проблемы гармонизации души в нынешней, «временной» жизни в несовершенном, страдающем и заставляющем страдать мире.
Христианская методология в решении этой проблемы основана на вере в присутствие в мире Святого Духа – всё того же Единого Бога, наполняющего вселенную своей творческой и животворной энергией. Дабы стяжать гармонизирующую благодать Святого Духа, христианин прибегает к аскезе, которая состоит:
1) в молитве (где происходит личная связь души с Богом);
2) в посте (средство для овладения своей психофизиологической природой – «плотью»);
3) в участии в литургической церковной жизни (через которую, в Таинствах, происходит прямое принятие благодати Святого Духа);
4) в изучении Священного Писания и другой духовной литературы;
5) в стремлении исполнять заповеди Иисуса Христа;
6) в борьбе с грехом внутри себя;
7) в делании добра во внешнем мире.
Таков основной спектр духовной практики христианина, призванный, помимо многого другого, гармонизировать его мироощущение, сделать его жизнь уверенной, глубокой и конструктивной.
Радикально настроенные христиане (впрочем, равно как и радикалы из мусульман, иудеев, буддистов и иных религий) считают, что аскезы вполне достаточно для полноценной жизни души, а «светское» искусство является лишним и по преимуществу вредным, поскольку создаётся несовершенными грешными людьми и, следовательно, несёт на себе отпечаток их пороков, «заражая» этим всех, кто к нему прикасается, или как минимум отвлекая от подлинно духовной жизни. Но точно так же эти экстремисты относятся и ко всему остальному, что является посторонним для их убеждений, поверхностно трактуя заповедь «не любите ни мира, ни того, что в мире», забывая при этом, что «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного…». Их стремление совершенно «отсечься» (отсюда и понятие «сектантство») от всего прочего мира противоречит самой идее Искупления – ведь Бог мог бы вечно оставаться вне падшего творения и даже просто упразднить (уничтожить) его, однако вместо этого Он Сам приходит в мир для его спасения. При этом речь идёт о спасении мира в целом, а не какой-то отдельной его части либо отдельных его проявлений. Так называемое «мирское» искусство так же является составляющей мира, как и всё другое, и наравне со всем другим оно подлежит спасению. По меткому замечанию Клайва Льюиса, Иоанн Креститель не велел приходившим к нему солдатам и мытарям бросить своё ремесло, он лишь требовал от них исправить своё отношение к делу, которым они заняты. Есть, конечно, роды занятий, исправить отношение к которым можно только порвав с ними, поскольку грех является не чем-то сторонним, искажающим их истинное назначение, но целью и средством этих занятий (таковы, например, проституция, профессиональное воровство и прочая уголовщина, шарлатанство и прочая ложь). Однако если профессия по природе не греховна (т.е. грех не является его целью и средством), подобает не бросать её, а очистить от греха, извращающего истинное назначение (чиновнику не воровать, актрисе не заниматься проституцией, солдату – разбоем, а врачу – шарлатанством). Следовательно, и художник, осознав себя христианином, вовсе не обязан проклясть своё ремесло и идти в церковные сторожа, он должен лишь выправить отношение к творчеству. Каким образом – постараемся понять ниже.
Об искусстве. Искусство по самой своей природе суть явление гармоническое – не будь гармонии в творении, не было бы и искусства. Гармония же – категория космическая (вспомним, что само слово «космос» происходит от греческого «космео» – украшать) и гораздо более глобальная, чем искусство. Искусство – одно из проявлений гармонии, а не гармония – продукт искусства. Гармония звука, гармония слова, гармония цвета, гармония формы – понятия из практически бесконечного ряда, куда входят и гармония чисел, гармония химических элементов, гармония сил и скоростей и многое, многое другое.
По «механизму работы» гармонию можно определить как равновесие, но равновесие динамическое и видоизменяющееся (вспомним, как определял свой творческий метод А.С. Пушкин – «исходя из чувства соразмерности и сообразности…»). Те хорошо нам знакомые из истории искусства нарушения канонов, за счёт чего и происходит развитие искусства, не отменяют самого принципа равновесия, но сообщают этому равновесию новую динамику. Структурная соразмерность (или равновесие) формы и содержания сообщает произведению искусства гармоничность, которая и делает искусство искусством, отделяя его от обычной информации.
По генезису своему искусство прямо восходит к той Предвечной Гармонии, которая является атрибутом Творца. Поскольку человек сотворён «по образу и подобию», человеческая душа способна отзываться на гармонию и даже использовать её законы, создавая, например, произведения искусства. «Чувство гармонии», назовём это так, заложено в человеке на уровне архетипов.
Теперь, что называется, «спустимся на грешную землю». Как искусство в условиях дисгармоничного мира может оказывать гармонизирующее влияние на душу человека? Ведь оно – не Бог, оно само – часть этого мира, следовательно, подвержено всевозможным искажениям падшего творения. Попробуем хотя бы в общих деталях разобрать механизм этого воздействия.
Во-первых, гармония является природным качеством искусства, и несмотря на все негативные воздействия извне, присутствует в произведениях искусства «по умолчанию» (или «по определению»). Чем более совершенно произведение искусства, тем более проявлена в нём та вселенская гармония, о которой говорилось выше. Это, на наш взгляд, объясняет те парадоксальные, но не столь уж редкие случаи, когда в высшей степени гармоничные и по своему воплощению, и по воздействию произведения создавались авторами, имевшими огромные личные проблемы – психологические, физиологические, бытовые, социальные, нравственные и другие (а то и все вместе взятые) – т.е. самих этих людей даже при самом терпимом к ним отношении никак нельзя назвать гармоничными, однако, повторимся, их произведения несли и несут гармонию, pardon, «в массы». Кстати, любопытная параллель: в Церкви считается (и считается на уровне догматическом!), что благодать Святого Духа обретается в Таинствах всеми верующими независимо от того, насколько достойный священник эти Таинства служит.
Та обострённая чувствительность к разлитой в мире гармонии, которая, по-видимому, и есть художественный талант, даётся человеку как дар и не зависит от его прочих личных качеств. Художник стремится творить не потому, что он – очень хороший (или, наоборот, очень плохой) человек, а потому, что он не может этого не делать, он, образно говоря, «умрёт», если не будет заниматься творчеством, не ответит на тот властный призыв, который звучит в его душе. Всё остальное уже, как говорится, «дело техники» – востребованная гармония воплощается в произведении искусства настолько, насколько позволяет талант и мастерство автора.
Тут возникает соблазн объявить, что личные качества автора – сами по себе, а гармония, которая проявляется в его произведениях – сама по себе, и на этом закончить работу. Действительно, имеет ли значение, совершенствуется автор как личность или деградирует, для его произведений? Ведь автор – человек, а человек, как известно, не может оставаться неизменным – он либо совершенствуется, либо деградирует, либо (наиболее распространённый случай) на разных этапах жизни то совершенствуется, то деградирует.
Вопрос больше из области психологии творчества, нежели эстетики – впрочем, непроницаемой границы между этими науками нет, а для данной работы поднятая проблема представляется весьма существенной. К слову, ответить на этот вопрос пытались многие и издавна (начиная от Платона), попытаемся и мы изложить собственную (хоть и заведомо несвободную от влияний) версию.
На наш взгляд, зависимость такая безусловно есть, только искать её следует не в прямом соотношении личных качеств автора и гармоничности его произведений. Дело в том, что гармония безотносительна к категориям добра и зла, она не может быть ни «плохой», ни «хорошей», она может лишь в большей или меньшей мере проявиться в произведении, и сама является одним из критериев качества произведения. Но вспомним, что гармония в искусстве (да и не только в нём) определяется структурным динамическим равновесием формы и содержания. Позволим себе провести параллель с физикой и сравнить гармонию с энергией. Как энергия сама по себе не может быть злой или доброй, но может быть направлена, сознательно или неосознанно, на зло либо на добро, так и гармония в искусстве. Напомним также, о чём мы говорили во вступительной части нашей работы – «негативные» произведения искусства «гармонизируют» мироощущение своих потребителей. Определёнными произведениями возможно создать мифологию и идеологию, благодаря которым профессиональный убийца, торговец наркотиками или сутенёр будет чувствовать себя вполне гармоничной личностью (впрочем, почему «возможно» – такая мифология давно уже есть, и соответствующее искусство внесло в это свой вклад).
«Добрый человек из сокровищницы сердца своего выносит доброе, а злой – злое, ибо от избытка сердца говорят уста – сказано в Евангелии, и – по плодам узнаете их». Так-то оно так, но иной раз художники создают образы, которые воздействуют на зрителя прямо противоположно тому, как, возможно, подействовала бы сама личность автора: Дориан Грэй прослывшего циником Уайлда вызывает ужас и отвращение к пороку, а Вертер жизнелюбца-Гёте, говорят, многих толкнул к суициду… Так что же – мы имеем дело с неким «генератором случайных процессов», со своего рода «лотереей»?
Вот именно. Если в повседневной – сознательной – своей жизни художник волен выбирать между добром и злом, то творчество – процесс во многом подсознательный. Образы существуют независимо от сознания художника, человеческий мозг сам по себе не вырабатывает, а лишь обрабатывает информацию, включая ту, что он получает в виде образов. Когда мы говорим, что «художник создал такой-то образ» – мы не точны: на самом деле художник своей гармонической интуицией «увидел» этот образ, обработал его (большей частью в подсознании) и мастерством воплотил в слова, музыку, картину и др. Но, грубо говоря, «подключиться» можно к чему угодно, и не всегда художник понимает возможный эффект от восприятия выведенного им образа (а если понимает – не всегда в силах отказаться от него, особенно если образ получился яркий).
Тут-то и возникает основной конфликт в душе художника-христианина: с одной стороны он, как художник, не может не заниматься творчеством, с другой, как христианин, он не хочет «плодить бесов», т.е. создавать образы, которые могут нанести вред душе зрителя. Печальные последствия таких конфликтов известны: человек либо вовсе перестаёт заниматься творчеством и страдает всю оставшуюся жизнь, либо превращает свои произведения в малохудожественную и навязчивую дидактику (и тоже страдает от творческой неудовлетворённости). Но, к счастью, есть и счастливые результаты: творчество Данте, Петрарки, Диккенса, Достоевского, К. Льюиса, Рахманинова, Щепкина, Ермоловой и многих других писателей, композиторов, актёров и художников нисколько не пострадало оттого, что они были искренне верующими христианами. Правда, никто из них (по крайней мере, из приведённого списка), за исключением Льюиса, не потрудился объяснить потомкам, как ему это удалось, поэтому попробуем догадаться сами.
Начнём с простого: сознательный контроль образного материала и результата его воплощения. Это существенный элемент практики художника-христианина, однако не главный (и именно в отдании «всех полномочий» сознательному контролю кроется риск впасть в малохудожественную дидактику). Творческий процесс невозможно сознательно «просчитать от и до», в творчестве, более чем в какой-либо другой сфере человеческой деятельности, необходима интуиция, а это уже «епархия» подсознания.
Есть, назовём это так, «полусознательный» метод – подсознание «настраивается». Специальный аутотренинг здесь не обязателен: если автор искренне настроен на позитивный результат своего творчества, на то, чтобы его произведения несли свет и правду, если он постоянно думает об этом – происходит настройка подсознания, которое уже само, минуя волевой контроль со стороны сознания, начнёт находить соответствующие решения, которые к тому же будут художественными.
Наконец – и это главное – аскеза, о которой говорилось в начале основной части. Духовная практика не только оказывает положительное влияние на подсознание, она во многом направлена на него и действует через него (вспомним замечание Уильяма Джеймса, психолога-атеиста, добросовестно исследовавшего феномен религиозной жизни: если духовный мир действительно существует и с ним возможна связь, то эта связь возможна именно через подсознание). Если аскеза не вырождается в фарисейский обрядовый детерминизм, она не ограничивает, как кажется на поверхностный взгляд, а расширяет мир души человека, делает её, кроме всего прочего, и более чувствительной ко вселенской гармонии (вспомним таких христианских святых, как Ефрем Сирин, Франциск Ассизский, Андрей Рублёв и многих, многих других).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Повторим то, с чего начали: искусство и религия (в нашем случае – христианство) в частности выполняют одну и ту же функцию – гармонизация мироощущения человека. Искусство гармонично по своей природе, а христианство оказывает гармоническое воздействие на человеческую душу, делая её сопричастной Абсолютной Гармонии, свойст-венной Творцу, благодаря Искуплению, совершённому Христом, через благодать Святого Духа. Искусство как часть мира может быть подвержено всем искажениям падшего творения, его позитивное воздействие часто оказывается случайным и не зависящим от личных качеств автора произведения. Христианское, но не специфически церковное искусство возможно, и возможно на самом высоком художественном уровне. Художник-христианин не смешивает свою религиозную практику и профессиональную деятельность, не превращает произведение искусства в унылую дидактику, но по мере самосовершенствования способен приближать гармонию своих произведений той всеобъемлющей Абсолютной Гармонии, которая является одним из качеств Творца.
ЛИТЕРАТУРА
Поскольку большая часть данной работы писалась в поезде, невозможно привести точные ссылки, поэтому ниже дан (по памяти) список источников, которые были прочитаны автором в разные годы и повлияли на его позицию в рассмотренном вопросе.
1. Библия
2. Аристотель. Поэтика
3. Бердяев Н. Смысл творчества
4. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта
5. Ильин И. Аксиомы религиозного опыта
6. Леви В. Искусство быть собой
7. Льюис К. Просто христианство. Бог под судом
8. Маритен Ж. Поэзия и совершенство человеческой жизни
9. Мень А. Мировая духовная культура. Христианство. Церковь
10. Платон. Диалоги
11. Толкиен Дж. О волшебной сказке
12. Фрейд З. Введение в психоанализ
13. Чехов М. О технике актёра
14. Юнг К. Г. Проблемы души в современном мире
15. … и некоторые другие, вспомнить которые теперь не представляется возможным.
Владивосток – Москва, ноябрь 2002 года.