.... Он спал. Улыбка чуть тронула его губы, в волосах запуталась тоненькая веточка с голубым цветком. Оставалось просто ждать. Но как? Сколько? Этого никто не знал.
Она безмолвно смотрела, как ветер играет листами старинной книги. Замок опустел. С каждым угасающим лучом заходящего солнца все длиннее и темнее становились зловещие тени - это выползало одиночество, ведя с собой тоску, отчаяние и невыносимую пустоту. Время остановилось. Без Него время не имело ни цвета, ни веса, ни протяженности. Вязким сгустком оно обволокло замок. И огромные темные птицы со злобным клекотом бились в зарешеченные окна. Нужно было что-то делать. А что именно? Разве был какой-то выбор, кроме как ждать пока Он проснется и прогонит всех этих призраков, вновь наполнит жизнь яркими красками и светом. А если этого не произойдет? Вдруг, он так и будет счастливо улыбаться в своем придуманном мире? Мире, где исполняются самые смелые мечты, предугадываются малейшие, самые нереальные желания, где можешь быть именно таким, каким хочешь быть, где окружают тебя те самые люди, которые понимают все самые потаенные уголки твоей души... А захочет ли он возвращаться в свой старый мир? Да, здесь ждет его Она, любящая и преданная. Но в его мире тоже есть Она - придуманная им же, существующая по его законам, неизменная или переменчивая в зависимости от его желания, вечно юная и вечно прекрасная... Бежать… Броситься прочь из этого замка, пока время еще только легким сквозняком коснулось тебя. Посмотри, как легко и ловко оно плетет свою тонкую паутинку из морщинок, истончая руки, вплетая в косы серебряные нити и приглушая цвет глаз. Только представь, кого Он увидит, проснувшись после своего чудного сна? Бежать? А что, если Он проснется - и не увидит никого с собой рядом? Ни одного знакомого лица? Заброшенный замок, заброшенная любовь, засохшие цветы на столе, и только терпеливые птицы с сожалением отлетят от его окна. Что может быть страшнее осознания того, что тебя никто и нигде не ждет… Ждать. Сколько бы это не потребовало времени, сил, терпения, поддерживая огонь, вытирая пыль, каждый день накрывая на стол. Жить так же, как и жила до этого, словно он и не спит вовсе этим зачарованным сном, а просто вышел на какое-то мгновение.
Она перебирала его рубашки в шкафу. Пальцы привычно поправляли воротнички, застегивали пуговицы, расправляли пустую ткань на плечиках. Она чувствовала тонкий, еле заметный запах его сигарет, запутавшийся в переплетениях нитей. И как слепая, на ощупь, пыталась по крупицам собрать его тепло. Главное, это попытаться изо всех сил не думать о том, кто сейчас по утрам подает ему рубашку.
Сизая дымка заволокла все видимое и, наверное, невидимое пространство. Словно огромное и хищное облако, не спеша, поглощало оно замок и прилегающую рощицу. В самых дальних комнатах, в неосвещенных закоулках лестницы туман сгущался. И вот уже несколько неясных существ мрачно поблескивали своими красноватыми глазами, распространяя вокруг себя тяжелый запах потустороннего мира. Цепляя где-то далеко в подсознании за самое потаенное, глубинное, оставшееся еще от диких лесных предков, туман вызывал тягучее и непонятное чувство. Это был животный страх – липкий и необъяснимый, парализующий волю, пульсирующий единственным словом «бежать». Ей стало страшно от мысли, что это самое «бежать» окажется сильнее всех остальных ее чувств. Словно сигнал от этого жуткого тумана шел прямо на ноги, минуя все остальные центры. Она заставила себя сесть. Уходить, убегать было нельзя. Хотя это было единственным желанием. Единственно возможное в этом тумане желание. Остальные просто не могли в нем существовать.
Холодные встречи. Общие слова, и взгляды, скользящие мимо друг друга – по силуэтам домов, по чужим светящимся окнам, по равнодушным прохожим. И непроницаемая стена на глазах. Чтобы не обжечь той пылающей болью, которая спалила все внутри. Чтобы снова не плеснуть в такие родные глаза ядом невыносимой обиды. А на самой границе соприкосновения двух непересекающихся вселенных – ребенок с глазами такого же цвета.
Его губы произнесли чье-то имя. Сердце болезненно заныло – имя было незнакомым, но сколько любви и нежности Он вложил в него… В это же время чья-то тень отделилась от сиреневого сумрака дальнего угла комнаты, качнулась портьера, повторяя в тяжелых складках очертания острых крыльев и длинных узловатых рук. От невыносимого запаха кружилась голова, а перед глазами расползались зелено-желтые круги, ледяная боль полоснула по открытому плечу, и тут же красной змейкой заструилась тоненькая полоска крови. «Уйди, он мой» - шелестящий, словно старое осиное гнездо, голос цеплялся за волосы, одежду. Тонкое ожерелье не выдержало этого звука и брызнуло блестящими каплями. «Нет» - Она произнесла это пересохшими губами, - «Он не твой». «Хотя и не мой» - хотела добавить, но не смогла. Он если и принадлежал, то только этому сну, этой прекрасной сказке, этому чудесному миру грез и иллюзий. А Она принадлежала Ему, всем сердцем, всей своей исстрадавшейся душой.
И снова эти ночные звонки: «Ну, как ты живешь? А как дочка? Нет, ничего не произошло, просто звоню узнать, как ты… У меня все по-прежнему, много работы. Ну ладно, звони, когда посчитаешь нужным…» Голос рассыпается на короткие гудки. Беззвучно плачешь, не в силах положить телефонную трубку, тщетно пытаясь удержать ускользающий след его дыхания.
«Ты не нужна ему. Посмотри, видишь, ему хорошо без тебя, намного лучше, чем было когда-то с тобой. Нужно быть слепой, чтобы этого не видеть!» - голос проникал все глубже в сознание, оживлял старые сомнения и страхи, словно умелый хирург ловко отсекал все воспоминания о прежних, счастливых временах. Осталась только сдавливающая боль. «А я и есть слепая, Вы разве этого еще не заметили?» - Она с какой-то отстраненной усмешкой взглянула в желтые немигающие глаза собеседника, - «Я смогу уйти, только если он сам скажет это, если вдруг пойму, что больше не нужна ему». Фиолетовые зрачки сузились, превращаясь в тонкие горизонтальные линии, в какой-то миг они пересеклись на середине уродливой переносицы, и видение растворилось… За окном рождался рассвет – золотые брызги рассыпались по склонам синих гор, перламутровые перышки облаков переливались всеми цветами радуги, а остатки тумана таяли прямо на глазах, словно старый снег под горячими солнечными лучами.
- Отпусти меня, пожалуйста.
- А я и не держу.
- Тогда не звони. И не приезжай. Ребенок – да, пожалуйста, встречайся, гуляй, но зачем все эти разговоры, вопросы, ненужные встречи и какое-то неопределенное молчание. Я-то зачем тебе?
- Не знаю. Просто нужна. Без тебя пусто. Мне нужно, чтобы меня где-то ждали. Даже не так – мне нужно, чтобы ты ждала.
- Зачем?
- Должен кто-то оставаться, чтобы в доме горел свет…
Дорога круто вела вверх. После замка воздух казался опьяняюще прозрачным, ветер трепал гриву коня, игриво распутывал Ее косу. Отсюда замок казался крошечным, словно вырезанным из красного камня. Он так и не понял, почему Она не осталась. Ведь Она так радовалась, когда Он проснулся, кружилась вокруг Него и смеялась счастливым смехом, целовала Его глаза и рассказывала какие-то невероятные истории. «Теперь я свободна» - произнесла Она совершенно непонятную фразу, - «Теперь я тебе не нужна».
Странная сказка, зачем она, к чему… Неправильный сюжет, нелепая концовка.
Легко ждать Спящего Рыцаря – «спящего» работой, любовницами, водкой или внутренними противоречиями. Легко смотреть в его невидящие глаза, заботится о нем и жить ожиданием, что он когда-нибудь проснется и заметит тебя. Разве это сложно сделать, если любишь? Конечно, нет. Вот только что происходит с любовью за это время? Перетекая по капельке в ожидание, из всего многоцветья чувств остается только это – жить ожиданием. И порой это становится гораздо дороже и важнее, чем тот, кого нужно ждать…