.* * *.
БЕЗДОМНАЯ САТИРА
Живешь себе, воздухом дышишь, - и вдруг новость. У одного бывшего сатирика случился юбилей. По телеку поздравляют, концерты показывают, интервью берут… Время сатиры прошло, - радуется юбиляр, - настало время юмора! Вдруг понимаешь, что надо быть просто хорошим человеком – любить жену, чистить зубы, помогать соседу и улыбаться прохожим… Ах, юбилейная мудрость! Это во всяких римских империях было сатире и место, и время, в немытой царской России, при Брежневе забавном, при Ельцине противном. Наступило наконец светлое будущее – кончилось наконец время сатиры! Заливаясь приятным счастливым смехом шарю по каналам… Какие-то убогие пенсионерки погоревшей синим пламенем слюдяной фабрики устроили голодовку. Фабричный архив сгорел – и бабам, десятки лет дышавшим дерьмом, начислили минимальные пенсии. Добрый доктор объясняет дуракам, как вредно для старушечьих организмов голодание. Но несознательные русские бабки недостаточно интеллектуальны – они не понимают стержневую истину, понятую бывшим сатириком: пора, пора уже стать просто хорошими людьми, улыбаться прохожим, помогать соседу, чистить зубы… Ах ты маленькое мое еврейское счастье! (Так и не понятое глупым Мандельштамом, за что и поимел что поимел…).
Живешь себе, воздухом дышишь, - и вдруг видишь, что кто-то искал Правды, которой никогда не бывает слишком много, а кто-то - Колбасы, которой больше брюха не съешь. И вдруг видишь жизнерадостную трусость, смахивающую на подлость. И вдруг понимаешь, что смерть сатиры – это просто смерть сатирика. И вдруг тошнота…
(2001)
АГАПА
Хороший месяц декабрь! Весь – новогоднее ожидание. И вдруг Новый год – и ничего, ничегошеньки нового! Ужас… Еду в Павловск. Кто-то книжку забыл в электричке – архиепископ Иоанн, «Родовой поток». Я стала смотреть, а там все какая-то агапа да агапа… Нравится же людям придумывать язык специальный! Чтобы понимали сообщники, а посторонние думали: ну, раз мы ничего не понимаем, значит там что-то чертовски умное… Слово, бывшее вначале, уже наскучило. Уже нам любо интриговать…
Я сама во втором классе школы сделала тайное общество. Мы с подружками купили себе одинаковые значки с изображением совы. Во-первых, я уже вычитала, что сова означает мудрость, во-вторых, значок с совой был самый дешевый в киоске. А цель нашего общества была такая: мы трое будем лучше всех учиться, выше всех прыгать, быстрее всех бегать, дольше всех намывать руки после туалета, ну и так далее. А все остальные прямо позеленеют от зависти и тоже захотят – но мы их не примем, мы еще очень и очень подумаем, расширять ли ряды. Пусть побегают в поисках точно такого же значка! Быть круче всех нам наскучило дня через три. Придумать свою агапу не успелось…
В оглавлении книжки вижу вопрос: а от Бога ли наука и искусство? Это интригует – хочется, чтобы от Бога, очень! Но не повезло – в книжке написано, что искусство – зловонное ядовитое дыхание смерти. Ужас! За что мне это? Я люблю ядовитое и зловонное, я привыкла к зловонию – вот и не чувствую… Ах, ножик дурацкий в глупое сердце!
Люди в вагоне – грустные, бедные. Такие слабые, что меня в дрожь бросает. Кто-то из них пахнет не очень хорошо. Где-то среди нас затесался неправильный человек и делает вид, что это не он… Если сатана – покровитель бездарности, как полагал Ильин, то кто же тогда покровитель таланта? Таланта бедного, который как мясо без ножек – убежать и спастись не может?
Проблемы искусства нету в заветных книжках – но можно насобирать песчинок на блюдечко и вылепить толстую ветвистую идею. Может художники – стадо овец, гонимых к алтарю? Сколько угодно можно гадать… Отбившаяся, не понимающая параклитской агапы овца жалостно бекает – ей совсем не хочется на алтарь!
Русский язык слишком велик для агапической фени, в нем возмутительно много лишнего. Этим лишним (о бляха муха!) согрет безбилетный вонючка, который смотрит сейчас из желтого вагонного окна в белые поля. Там холодные пространства, не имущие агапы. Там спящие корни, у которых другие надежды…
(2001)
КРАЙ СВЕТА
Истина открывалась, закрывалась, снова открывалась… И однажды узнали все: Земля – круглая. Шар. Это быть может самое печальное открытие за всю нашу историю. Открытие, уничтожившее посюстороннюю надежду. Открытие, в котором больше религиозного смысла, чем физического.
Казалось: вот «зона», вот – забор, а там, за забором – Воля Вольная! У этого света есть край, есть! – и куча народу, собрав барахлишко, а то и налегке, выходили однажды из дому и отправлялись на Край Света. Со временем они доходили до какой-нибудь местности, казавшейся «самым краешком» - и там поселялись, в двух шагах от того, что ЗА краем – от Света Того… «Она теперь живет на краю света…» О? На самом краю?
И вдруг выяснилось, что края нет. Забор везде, куда ни ступишь. Капкан захлопнулся. Ты выходишь из пункта А, и чем дальше от него уходишь, тем вернее к нему приближаешься… Можно усмирить мысль, склонясь к тому, что каждая точка на поверхности Земли и есть в некотором роде край. Но бесконечное число краев – это все равно что ни одного!
И мы пристальней прежнего начали вглядываться в небо. И пуще прежнего – тоска неволи…
(2001)
.* * *.
По телеку показывали диспут антинаркотический, пеняли музыкантам на пропаганду отравы («напудрив ноздри кокаином» и прочая). Показали нам в пример «дядю Федора». Хороший человек, набожный, с иглы слез… Лучше не бывает - если б не маленькая накладка: это был не дядя Федор. В телеке говорил никакие слова симпатичный никакой андроид, ласковый и нежный зомбик… Такое «снятие с иглы», такая радикальная хирургия «вырезания личности» - хуже убийства. Жалко покойного, певшего так страдательно о докторе с белым порошком, что никакого порошка не хотелось – да упаси бог от таких мук! Эти хриплые песни были полны ДОБРА. Эта «падшая персона» - УТЕШАЛА И СОГРЕВАЛА. А вот этот шелковистый Кен в экране уже никого не согреет… Зато живой, кожа лица имеет хороший цвет, выглядит лет на пятнадцать моложе паспорта…
Впрочем… Легко мне говорить – у меня организм сам наркоту вырабатывает. «Нет наркотикам!» для моих ушей звучит почти как «нет Л.Н.!»…
Но странный вопрос об меня спотыкается при таких зрелищах: что лучше – продать душу или продать талант?
.* * *.
Приняли закон о пресечении нелегальной эмиграции в Россию. Как у цивилизованных стран. В добавленье к закону о получении российского гражданства (здесь тоже «как у цивилизованных»)… Мы с В. яростно разругались на сей счет. «Они вредны для экономики! Они всякие пособия высасывают из страны!» Какие пособия они могут «высасывать», когда они НЕЛЕГАЛЫ и хоронятся от властей? «Преступные элементы» имеют деньги, чтобы сделать себе все положенные документы, у них «все схвачено». Кажется элементарно – люди с родной земли не от хорошей жизни убегают. Они пытаются, как сказали бы каторжные у Достоевского, ПЕРЕМЕНИТЬ СВОЮ УЧАСТЬ. Естественное человеческое желание. От ХОРОШЕЙ ЖИЗНИ не бегут к чужим, не бегут в унижение и скорбь…
Тут разом припомнишь пресловутый «железный занавес». Можно подумать это исключительно наше изобретенье! Да весь мир – какой-то железный лабиринт Минотавра! И некуда замученному человеку бежать.
Нас ПРИУЧАЮТ-ПРИРУЧАЮТ смотреть на любой вопрос ПОЛИТИЧЕСКИ, а не ЧЕЛОВЕЧЕСКИ. Тут кстати надпись императора, дарованная судье Ди: «Правосудие превыше человеческой жизни». Но мы-то – не императоры! И даже не судьи.
Нельзя с жестокостью примирять сердце, что бы там рассудок ни воображал в приступе мании величия. Дерьмо – оно и есть дерьмо. Хоть под кетчупом, хоть под майонезом…
.* * *
Как человек пишущий я глубоко сожалею, что никогда не побываю «за занавесом» и не понюхаю ТОТ воздух самолично. Это дало бы мне больше, чем самые просторные мысли из чужих уст. Мне нужна ЖИВАЯ КАРТИНА, а не чьи-то импровизации на тему картины. Как у Есенина: «Я хочу ВИДЕТЬ этого человека!» И вот – не увижу. Это поразительно… И мертвые фотки глазами жгу.
.* * *.
В. подсчитала, что при зарплате в 5 тысяч рублей (которая может будет у ней лет через сколько-то) можно за 40 лет, откладывая по полторы тысячи, накопить на двухкомнатную хрущевку.
Бедные дети! Как чисто они верят в детстве, что вырастут, начнут работать, и все будет хорошо!
И как трудно с нежных щек утирать первые плевки обмана…