Год тигра глава 18

               
               

    Для Вероники настали трудные времена, хотя этого она ещё не понимала.
    До суда оставалось меньше недели и она подыскивала людей, знавших, что её мама и тётя Тереза родные сестры. Об этом знали многие. Они письменно подтверждали свидетельские показания, но связываться с судом...
  Тут же находились уважительные причины безумной занятости. Понять их было можно, но суду нужны живые свидетели.
   Только за день до судебного заседания Вероника уговорила старых знакомых тёти Терезы, которым было далеко за семьдесят, приехать в суд для дачи свидетельских показаний.
   К десяти утра, как было указано в повестке, они были на месте, стоя в душном коридоре и ожидая, когда их вызовут.
Судья Суюпов пришел поздно и начал разбор дел только в половине двенадцатого.
    Люди входили и выходили, коридор опустел, но никто Веронику не вызывал. Так они просидели еще три часа, пока Роман не потребовал у секретаря выяснить, почему судья их не вызывает. Услышав свое имя, Суюпов выглянул в коридор.
    - Вы к кому? - обратился он к Роману.
    - К вам! - Роман стремительно встал и протянул повестку.
    - А это что за люди? – Суюпов скривился, как от зубной боли.
    - Это моя мама, - Роман кивнул в сторону Вероники - а это наши свидетели.
Вероника и свидетели тоже встали.
   -Сегодня вас принять не могу. Придете через две недели.
   Написав на повестке новую дату и поставив свежий штамп, Суюпов вернул повестку и покинул здание суда.
    Вторично идти в суд свидетели отказались.
    Первый раунд Суюпов выиграл. Потом был второй, и третий, и четвертый вызов в суд, но до разбирательства дело не доходило. Как только Суюпов узнавал о присутствии свидетелей, заседание переносилось на другой месяц без объяснения причин. Только теперь Веронике стали понятны советы ее адвоката: «... будьте терпеливы и настойчивы». Значит, Марков знал, какую игру затевают против неё городские власти.
   Сам Марков, появляясь в городе, звонил ей, интересуясь ходом дела, но найти время для участия в процессе не имел. В это же самое время (вмешательство Облюста?) он находился в другом суде, защищая очередного уголовника.
   Прошло почти полгода, а дело с места так и не сдвинулось. На злополучной повестке было нашлёпано четырнадцать штампов с указанием очередной даты заседания суда!
    Игра в "кошки-мышки" Веронике надоела и она решила изменить тактику - свидетелей раньше времени Суюпову не показывать.
    Увидев, что на очередное заседание Одинцовы пришли одни, Суюпов сообщил, что примет их. И, действительно, после полуторачасового ожидания, секретарь пригласил их в кабинет.
    Картина, представшая Одинцовым, по замыслу Суюнова, должна была повергнуть их в шок. Судья дружески беседовал с Джафаром и Азизой!
    Получается, что Одинцовы ждали полтора часа, чтобы судья пригласил их соседей? А в кабинет их провели, минуя главный вход? То есть, еще до суда, решение было
выработано?
    Но, поняв ситуацию, Вероника не растерялась. Она стремительно выскочила за дверь и, пробежав пустой коридор, выглянула на улицу, успев подать знак двум женщинам, мирно сидевшим на автобусной остановке, напротив здания суда.
     Когда она вернулась, Суюпов недовольно скривился, пробурчал что-то нечленораздельное, но заседание начал.
    - Почему вы обратились в суд? - коверкая слова, спросил он, глядя на Романа.
    - Мы просим подтверждения родственных отношений с бабушкой Терезой, чтобы подтвердить правильность родственного обмена квартир.
    - Вот, смотрите, - не выдержала Вероника, положив на стол пачку документов, - здесь свидетельские показания знакомых и соседей, подтверждающих этот факт.
    - Я не с вами разговариваю! - разозлился Суюпов. - Ещё раз повторится, я удалю вас отсюда.
    - Они врут, она им чужая! - вскочила с места Азиза. - Эти свидетельства - фальшивки!
    - У них нет свидетелей! - играя желваками, поддержал жену Джафар. - Соседи говорят, что никогда не слышали, что у Терезы Саввичны была сестра.
   - Что здесь делают Джуманиязовы? Мою маму они не знали, наших соседей обманули или запугали. Если вам нужны живые свидетели, то можете их вызвать. Они сидят в коридоре.
    Суюпов посинел от злости:
    - Вы что, учите меня, как ваше дело разбирать? Я выгоню вас! Всё! Я не стану подтверждать ваши родственные отношения. Можете идти. Ждите в коридоре. Решение суда вам вынесут.
    Через час Одинцовы получили документ, где было написано, что суд не будет подтверждать родственные отношения.
    Марков, получив решение суда, был в величайшем восторге.
    - Дружище Суюпов, спасибо тебе большое за такую формулировку. Значит, ты подтверждаешь, что они родственники и решение предыдущего суда правильное?
    - Да, нет же, я ничего не подтверждаю! - Суюпов хмыкнул и развел руками.
    -Ошибаешься, друг мой. Если ты отказываешься от дела, значит, ты согласен, что они родственники. Теперь ничего доказывать не нужно. Спасибо, друг, ты нам очень помог.
    Поняв, что сказал Марков, Суюпов побелел от страха. Он не выполнил указание сверху! Теперь его карьера могла не состояться.
    - Виктор Николаевич, выручите меня! Помогите переделать формулировку, а то я пропаду. Копию решения в Облсуд я еще не отправил. Давайте напишем, что вы дали мне отвод.
   На этом и порешили.

   Стремительно пролетевшая весна, которой Веронике так и не удалось насладиться, сменилась невыносимой жарой, задолго до наступления саратана.
   За время, пока шла игра в суд, она ни разу не видела Левина, хотя они частенько разговаривали по телефону. Помятуя о своем обещании не красть его время, Вероника даже не заикалась о встрече, хотя иногда давала волю слезам.
    «Господи, если Ты позволил мне потерять голову от любви, научи, как дальше жить. Я готова сделать для него все, что он захочет, даже умереть. Почему мы встретились так поздно? Я не могу без него жить. Я не хочу без него жить...»
    Физически ощущая невыносимую боль в области сердца, она хотела только одного - умереть.
    Что-то в их отношениях пробуксовывало, но ни она, ни Левин событий не торопили, надеясь, что все утрясётся само собой. Но однажды, когда Вероника почувствовала себя  особенно одинокой и никому не нужной, она позвонила Левину домой. К счастью, Дан был дома и сам взял трубку.
    - Я слушаю. Кто это? Говорите!
    - Это я, Вероника! - она сама поразилась, что не узнает своего голоса. В нём было что-то механическое, как будто разговаривала машина. - Ты узнаёшь меня?
    - Вероника, что случилось?
    - Твои дома?
    - Я их вчера на дачу отвез.
    - Дан, мне надо с тобой поговорить. Ты можешь подъехать ко мне. Я буду ждать на автобусной остановке.
    - Хорошо, только ненадолго. У меня сегодня дежурство на заводе. Буду минут через двадцать.
    Оставив машину в тени высокого карагача, Вероника с Даном зашли в небольшое кафе, где можно было заказать мороженное и спокойно поговорить.
    Посетителей не было, если не считать молодую пару, сидевшую у окна.               
    Левин вопросительно смотрел на Веронику, а она молчала, словно забыла, для чего он так срочно понадобился. Собственно говоря, она не успела подготовиться к
разговору, а сам факт, что он сидит рядом с ней, воспринимала, как чудо. Она любовалась его стройной фигурой, его голосом, его улыбкой и была счастлива.
    - Дан, кажется, я схожу с ума, а может уже сбрендила. Со мной происходят странные вещи. Какая-то мистика!
    - Прости, я не понимаю, о чём ты?
    - Вспомни, в самые сложные моменты  я прошу тебя пожелать мне удачи.
    - Ну и что?
    - Как, ну и что? Как ты не понимаешь? Каждый раз ты спасаешь меня от беды. То, что я ещё на плаву - твоя заслуга. Тебе только стоит вспомнить обо мне, как у меня все получается. Это фантастика, это непостижимо! Ты обладаешь необычными свойствами и я чувствую твою силу. Но, когда ты пропадаешь, моя жизнь превращается в каторгу. Мне невыносимо тяжело. Я даже не представляю, что мне теперь делать?
    - Зато я знаю, что делать. Ты можешь бросить своего мужа? О детях я даже не говорю. Они нас не поймут и не простят. Мы зашли слишком далеко. Пора прекратить нашу связь. Чем дальше, тем труднее будет покончить с этим.
   Вероника  молча смотрела на Дана, а в мозгу билась только одна мысль "мне незачем жить, мне незачем жить...."
    Немного придя в себя, она снова каким-то чужим голосом, как будто кто-то другой, стала рассуждать вслух:
    - Ты, безусловно, прав и глупо было бы спорить с тобой. Я, как индивид, тебе не интересна. Не возражай! Но я никогда не поверю, что в своей семье ты счастлив. Хотя,   если бы ты сказал о своей жене что-то плохое, я перестала бы тебя уважать. В чём можно обвинить женщину, влюбленную в мужчину её мечты? А в чём можно обвинить мужчину, спасшего её от гибели? Ты прав! Ты выиграл, я проиграла. Теперь посмотрим, что ты выиграл? Твоё сердце навсегда осталось холодным и уже некому будет его согреть. Что проиграла я? Моя любовь так велика, что будет светить мне до самой смерти. Я тебя никогда не увижу? Но ты врезался в мою память так сильно, что каждое воспоминание о тебе настолько реально, что я ощущаю теплоту твоей руки и таю от твоего взгляда. Я приложила массу усилий, чтобы зажечь тебя. Тебе это нравилось, иначе между нами ничего бы не произошло. Любую женщину, которая появится после меня, ты будешь сравнивать только со мной и никогда не будешь удовлетворен...
      - Погоди! Куда тебя занесло? Я же не сказал "нет", я только указал на один из вариантов.
     - Никуда меня не занесло. Это плачет моя душа, это вопиёт моё отчаяние. Не верь ни одному моему слову! Если я тебя потеряю, я умру. Ты - единственный свет, ради
которого я живу.
    От этих слов Вероники стало так жалко себя, что по щекам потекли слёзы, предательски размазав тушь с ресниц.
    - Госпожа Ни-Ни, возьми себя в руки. Ну, перестань! Где твой платок? Пойди, вымой лицо.
    В машине разговор не клеился, но Левин догадался переменить тему:
    - А когда у тебя очередной суд?
    - Еще не знаю, но адвокат сказал, что не раньше августа. - Вероника ещё всхлипывала, не решаясь взглянуть на Дана.
    Ей было стыдно своих слез, своего напора, но вдруг она испугалась, что Левин и вправду согласится на более частые встречи. К этому она совершенно не была готова. Хотя, каждая встреча с ним приносила радость, это был и жестокий экзамен,  к которому она готовилась со всем тщанием и которого боялась.
    Вечером, когда после ужина Вероника перемывала тарелки, она поймала себя на мысли, что не знает, найдёт ли силы и мужество полностью посвятить себя Дану? Сумеет ли она стать для него всем? Ответить на эти вопросы она не могла. Каждый день их продолжительного знакомства был борьбой за него. В какой-то степени ей что-то удалось, но с каким трудом! Но, если она завоюет его, что потом с ним делать? Сколько можно прятаться? Что она скажет мужу, детям? Сумеет ли она оставить мужа, даже не подозревающего о другой стороне её жизни?
    Раньше таких вопросов себе Вероника не задавала, так как не верила, что Левин станет ей так близок. Она устала от борьбы и вряд ли найдет силы удержать его. Невозможно каждый день быть новой, неожиданной и беспечной, что мужчины особенно ценят...
   "Пора взяться за ум. Дан безусловно прав. Мы должны расстаться…"