АБСОЛЮТНЫЕ ЦЕННОСТИ: ИСТИННЫЕ И МНИМЫЕ
В своей жизни все мы обязательно руководствуемся теми или иными ценностями, то есть тем, что для нас имеет какое-то значение. При этом каждый из нас обязательно формулирует для себя какую-то свою систему приоритетов, какую-то собственную шкалу ценностей. Часть ценностей считается желательной, но не необходимой, часть — важной только в какой-то конкретный момент, в каких-то особых условиях, а часть — имеющей первостепенную важность везде, всегда и при любых условиях. Именно эти-то последние могут быть названы абсолютными ценностями. И на них-то мы и остановимся в данной главе.
Прежде всего надо отметить, что оценка одних и тех же качеств, явлений, событий, целей разными людьми может существенно отличаться, причем даже до полной противоположности. Это зависит от характера человека, его воспитания, жизненного опыта, его веры и от множества других факторов. Однако если исходить из учения об объективном и всеохватывающем характере добра и зла в нашем мире, то следует признать, что истинные абсолютные ценности для всех людей должны быть одинаковыми, а все остальное, что объявляется ими, представляет собой всего лишь мнимые, иллюзорные ценности. И вопрос состоит в том, как отличать первые от вторых, как не принять иллюзию за истину, а истину за иллюзию, как не ошибиться в выборе своих жизненных ориентиров, как не растратить силы на погоню за призраком.
Любые мнимые абсолютные ценности — это попытка замены основной и единственной цели человека целью вспомогательной. Нам часто кажется, что если мы не можем понять истинной сути своего существования, то можно пока что заняться пусть и не главными, но тоже значимыми делами. Но надо четко понимать, что любая другая цель, кроме важнейшей, может быть использована силами зла. Они даже могут нам помогать в продвижении к ней (правда, за счет других людей, за счет разрушения мира). Но при этом они добиваются того, чтобы мы на нашем пути к цели сметали все препятствия, не останавливались ни перед чем, то есть помогали бы усиливаться мировому злу. Кстати, под абсолютными ценностями многие понимают именно то, ради чего можно пойти на все, пожертвовать всем, не останавливаться ни перед какими запретами. Такая постановка вопроса в корне неправильна, так как сразу же предполагает вольное или невольное служение злу, а также неизбежность и обязательность зла в нашем мире. При этом даже если данный человек не встанет на путь зла, даже если для него моральные соображения остаются сильным сдерживающим фактором, он уже не имеет никакого права осуждать тех, кто для достижения той же самой цели идет на все, не останавливаясь даже перед явным преступлением.
Простейший пример. Как только мы объявляем передел общественных отношений абсолютной ценностью (и соответственно существующий порядок вещей полагаем абсолютно вредным), мы, оставаясь последовательными, уже не можем даже слова сказать против тех, кто идет на террор, на убийства государственных чиновников, на организацию беспорядков, на захват заложников с требованием выпустить своих единомышленников и т.д. (это прекрасно показано в «Бесах» Ф.М. Достоевского). Как только мы объявляем социализм и коммунизм закономерными этапами развития человечества, его абсолютным идеалом, мы должны будем (возможно, и скрепя сердце) закрывать глаза на те преступления в государственном масштабе, что совершаются в странах, которые провозглашают себя строящими коммунизм. Как только для нас возвышение нашей нации, нашего народа над всеми другими становится абсолютной ценностью, мы сразу же теряем какое бы то ни было право протестовать против воинствующих националистов, против преследований и даже убийств людей других наций, не говоря уже об их унижении и оскорблении.
В то же время те, кто идет по выбранному пути к выбранной абсолютной ценности до конца, сметая все на своем пути и не гнушаясь никакими средствами, всегда относятся с презрением, а порой и с ненавистью к своим менее решительным, менее последовательным единомышленникам, которые учитывают еще и многие другие соображения. То есть более откровенные служители зла, направленные силами зла к мнимой цели, не хотят понимать тех, кто никак не желает окончательно встать в их ряды, колеблется и сомневается.
Если говорить об оценке человека, его жизни, его дел, то можно выделить ценности текущие, ценности-средства или достоинства, и ценности целевые, ценности-результаты, которые позволяют оценивать жизнь в целом — достижения. Отношение к ним несколько различается. Считается, что достоинства человека определяют, какие достижения потенциально ему доступны, но они не дают никаких гарантий реализации этих возможностей. Поэтому достоинства рассматриваются как нечто вспомогательное, не основное. В отличие от них достижения рассматриваются как то, что уже само по себе определяет ценность человека, причем даже такого, который не имеет никаких достоинств. То есть достижения заменяют любые достоинства. Поэтому стремление к приобретению достоинств обычно оценивается значительно ниже стремления к реальным достижениям, особенно для людей зрелых.
Попробуем сформулировать несколько методов оценки ценностей исходя из признания существования абсолютного добра и абсолютного зла. Наверное, они не охватят всех возможных ситуаций, но во многих случаях их применение позволяет принять правильное решение в непростых обстоятельствах.
Для правильной оценки тех или иных целей, целевых ценностей можно предложить следующий простой метод.
Прежде всего надо посмотреть, можно ли достичь данной цели заведомо преступным путем, путем зла. И если такой путь не исключен, вполне возможен, если он даже облегчает и ускоряет достижение цели, то рассматриваемая цель точно не может считаться абсолютной ценностью в истинном смысле этого слова. Простейший пример. Допустим, нам кажется очень важным размер нашего состояния, наше богатство, добившись которого, мы реализуем все свои мечты. Проверим, можно ли получить богатство преступным путем. Конечно же, можно: достаточно убить какого-нибудь миллионера, ограбить банк, обмануть тем или иным способом множество людей или обворовать несколько богатых квартир. И это гораздо проще, чем наживать то же богатство честным трудом. Значит, данная «абсолютная ценность» на самом деле мнимая.
Еще один метод оценки цели, не настолько очевидный. Надо проверить, допускаете ли вы использование для достижения данной цели таких средств, которые в любом другом случае для вас абсолютно неприемлемы, постыдны, бесчестны. Если это действительно так, то данная цель только кажется абсолютной ценностью. То есть если, например, для блага своей семьи вы считаете допустимым обман, унижение, воровство, подкуп, на что для любых других целей вы никогда не пойдете, значит, эта цель только кажется нам абсолютной. Правда, данный метод можно рекомендовать лишь в том случае, когда человек еще не встал окончательно на путь служения злу, иначе ему кажется допустимым все и всегда.
Наконец, существует и такой способ оценки цели, как попытка ее доведения до полного последовательного завершения, до логического конца. Если при этом цель становится абсурдной или вырождается в свою противоположность, можно смело делать вывод, что ее ценность мнимая. Например, нам кажется, что главная проблема нашей жизни — недостаточная площадь нашего жилья. Представим себе, что мы владеем особняком размером в несколько квадратных километров. Даст ли это нам полное счастье? Не получится ли, что мы будем в этом случае тратить все свое время на уборку многочисленных помещений и на поиски своих домашних? Не получится ли так, что в большинство комнат мы не заглянем в течение всей своей жизни? А представьте себе, что в этот огромный дом забрались преступники, а вы даже не подозреваете об этом. Словом, удовольствия не будет слишком много. Еще пример из совершенно другой области. Пусть нам кажется, что самая достойная цель — это освобождение человека. Представим себе, что все люди стали абсолютно свободны от каких бы то ни было ограничений, запретов, законов, приличий. Вряд ли хоть кто-нибудь будет чувствовать себя комфортно, спокойно, уверенно и счастливо в таком мире, где все делают абсолютно все, что им взбредет в голову, включая и вред окружающим.
Теперь о методах оценки достоинств.
Чтобы оценить то качество человека, которое объявляется «абсолютной ценностью», безусловно положительным, можно применить следующий простой прием. Эти качества надо попробовать приложить к заведомому негодяю, к тому, кто уж никак не может считаться положительным, чистым человеком, например, к Гитлеру, Сталину, Пол Поту или к некоему абстрактному закоренелому преступнику, убийце, садисту, законченному мерзавцу. Если такое совмещение не покажется смешным, нелепым, абсолютно невозможным, то есть все основания считать, что не такие уж это безусловно положительные качества. Попробуйте, например, проделать это с такими качествами, как профессионализм, трудолюбие, убежденность, смелость, ум (хитроумие), целеустремленность, решительность, обязательность (умение держать свое слово), самообладание и т.д. Например: высокопрофессиональный грабитель и убийца, трудолюбивый насильник и вор, убежденный и целеустремленный палач своего народа, смелый и держащий свое слово каратель, кровавый тиран с прекрасным самообладанием, хитроумный мошенник. Очевидно, что все это абсолютно непротиворечивые ситуации, и эти качества в приложении к таким людям вовсе не кажутся нам столь уж положительными. И лучше бы все эти негодяи не имели бы подобных достоинств, были бы не такими уж «совершенными», не такими уверенными в своей правоте, не такими усердными в достижении цели, тогда зло, которое они несут в себе, распространялось бы в мире не столь успешно, не столь быстро и широко.
А есть некоторые качества, которые приписать злодею трудно или даже вовсе невозможно. Например, он не может быть добрым (конечно, не только к себе или своим близким), чистым (конечно, не в смысле чисто вымытым), светлым (конечно, не в смысле цвета одежды или кожи), высоконравственным, совестливым, порядочным. Отдельно надо сказать о честности. Может показаться, что вполне допустимо существование честного убийцы, то есть того, кто открыто объявляет о своих намерениях убить того или другого человека. Но в данном случае лучше, наверное, говорить не о честном, а об откровенном убийце, а слово честность надо все-таки понимать как жизнь по чести, в соответствии с требованиями чести, то есть без нарушения внутренних принципов, в соответствии со своими глубинными убеждениями, в согласии со своей совестью.
Другой метод оценки того или иного достоинства человека состоит в следующем. Надо задать себе вопрос, достаточно ли, чтобы какой-то человек обладал только этим одним качеством, чтобы вы могли ему безоговорочно доверять, чтобы он был вам безусловно симпатичен, наконец, чтобы вы смело могли назвать его хорошим человеком. И если этого качества не достаточно, если для окончательной оценки требуется какая-то дополнительная информация о человеке, если нужны и еще какие-то качества, то стоит задуматься об абсолютной ценности рассматриваемого качества. Простейший пример. Допустим, вам очень нравятся энергичные люди, всегда знающие, чего они хотят от жизни. И вам кажется, что данное достоинство вполне может считаться абсолютной ценностью. Подумайте, любой ли энергичный человек будет вам обязательно симпатичен, или помимо этого необходимо, например, чтобы его энергия была направлена в нужное русло, чтобы она была управляемая, чтобы этот человек считался с вашими интересами. Наверное, все это (а возможно, и многое другое) должно быть обязательным приложением к той самой энергичности, которую вы так превозносите. А в результате возникает вполне логичный вопрос о том, какое качество из полученного обширного набора на самом деле является основным, а какие только второстепенными.
Наконец, третий метод оценки того или иного качества человека с точки зрения абсолютной ценности состоит в следующем. Надо ответить на вопрос, может ли данное качество человека использоваться в своих целях силами зла. Наверное, то качество, которое можно повернуть как на добро, так и на зло, не может считаться истинно ценным. Например, вы считаете ум величайшей ценностью. Безусловно, это так. Но абсолютная ли это ценность? Наверное, нет, так как силы зла вполне могут направить ум человека на служение себе, на разрушение мира, на уничтожение людей. Как известно, среди общепризнанных злодеев умные и даже очень умные люди вовсе не редкость. Правда, надо четко понимать, что в данном случае подразумевается под умом, ведь по-настоящему мудрого человека (а не выдающегося специалиста в какой-то одной узкой области знаний) заставить работать на зло невозможно, он распознает зло и его истинные цели под любой маской.
Точно так же нельзя считать абсолютной ценностью знания. Во-первых, знания полезны только те, которые человек может активно и творчески использовать, в противном случае они только засоряют голову, только ограничивают возможности и желание узнавать новое, создают иллюзию всезнайства. Во-вторых, из человека, который много знает, может получиться гораздо более опасный служитель зла, чем из того, кто знает мало. Хорошая информированность, выдающаяся эрудиция, огромная начитанность, энциклопедические познания, знакомство с большим количеством людей, знание приемов воздействия на окружающих — все это легко и просто может быть повернуто силами зла на цели разрушения мира. Однако все это касается только чисто бытовых или научных знаний, то есть знаний внешних. Кроме них есть еще знания об устройстве мира, о его законах, о месте человека в нем, о добре и зле. Их должен получить каждый человек, так как именно они прямо помогают жить, объясняют происходящее, позволяют принимать правильные решения во всех ситуациях. Эти знания в принципе не могут помогать злу, так как они разоблачают его истинную природу. Но даже и такой, крайне важной информации для человека может быть слишком много, если его ум не в силах охватить весь ее объем, не может оперативно применять ее для решения своих повседневных проблем, если информация эта будет лежать бесполезным грузом. Поэтому не стоит увлекаться бездумным накоплением даже самых полезных знаний.
Еще пример — красота. Ценность ли это? Несомненно, так как настоящая красота является отражением божественной гармонии мира, утраченного изначального совершенства. Красота призвана напоминать людям об утерянном идеале. Но можно ли считать чисто внешнюю красоту абсолютной ценностью? Наверное, нет, так как ее вполне можно заставить работать на зло. Например, мошенники, проститутки, лживые и жестокие политики бывают довольно красивыми, но, тем не менее, все они служат злу. Причем, как и в случае с умом, положительное качество человека, в данном случае красота, рассматривается злом как дополнительный стимул к обращению этого человека на путь зла. Ведь за такими людьми пойдут другие, и та же цель будет достигнута злом меньшими усилиями (а экономия сил злом всегда чрезвычайно ценится).
Довольно универсальным методом оценки ценностей может считаться следующий. Истинная ценность — это то, что остается с человеком после его смерти, что он может взять с собой, уходя из этой жизни. А все то, что приходится оставлять, что унести с собой невозможно, представляет собой иллюзорные ценности. Как сказал великий поэт Низами:
Богатство, власть, жена, и дети
Нужны тебе на этом свете.
На тот — и бедный и богатый
Уйдет один, без провожатых.
Однако не стоит воспринимать это как призыв не обращать никакого внимания на земную жизнь, постоянно думать исключительно о своей смерти и посмертной судьбе. Наоборот, именно по тому, как мы прожили земную жизнь, будут нас судить. Именно в течение земной жизни, именно благодаря поступкам на земле формируются те ценности, которые мы уносим с собой, например, чистая совесть и светлая душа. Все же остальные ценности относительны, ценны только тогда, когда они не приносят вреда миру, когда они не мешают человеку сохранить себя и очистить себя и мир от зла.
Еще одним показателем истинности абсолютных ценностей может служить, как это ни странно, зависть. Да, именно та самая зависть, в которой многие совершенно справедливо видят одну из основных причин процветания зла. Она имеет две основные причины. Первая из них кроется в непоколебимой уверенности человека в том, что он лучше всех, и, следовательно, достоин любых благ гораздо больше остальных. И если кто-то смог чем-то выделиться из толпы, стать выше других, то такой человек считает, что он-то тем более может рассчитывать на подобный успех. Одновременно возникает чувство неприязни и недоброжелательства к тому, кто оказался удачливее, быстрее достиг признания или каких-нибудь благ. Вторая причина зависти, более важная сейчас для нас, состоит как раз в ошибочном понимании абсолютных ценностей. Истинные ценности в принципе не могут вызывать зависти по той простой причине, что они относятся скорее к внутренним качествам человека. Например, как можно завидовать доброте, порядочности, праведности человека, готовности бороться со злом в любом обличии? Можно только стремиться стать таким же. Завистники же обычно рассматривают людей с подобными качествами как ненормальных, оторвавшихся от жизни, глупых и недалеких. Когда речь идет об истинных ценностях, ненависть к носителю этой ценности, свойственная любой зависти, невозможна, если только мы не имеем дело с законченным служителем зла, для которого принципиально ненавистно любое добро.
Кстати, зависть многие также считают важной ценностью, так как рассматривают ее как движущую силу развития человека, основной жизненный стимул. Например, видя, что кто-то добился богатства, другие тоже будут стремиться заработать больше, для чего им придется лучше работать. Однако такая идеальная картина наблюдается крайне редко. Более того, когда все происходит именно так, о настоящей зависти говорить не приходится. Зависть — это порождение зла, поэтому ее результатом может быть только разрушение. Это может быть разрушение, направленное на того, кому завидуют (ненависть, клевета, порча и уничтожение имущества, ограбление, убийство). Это может быть также разрушение, направленное на того, кто завидует (озлобленность, нервные расстройства, болезни, самоубийство). А так как любая зависть возможна только по отношению к иллюзорным ценностям, получается, что даже в самом лучшем случае она может привести человека только к этим самым иллюзорным ценностям, отвлекая его от главной цели.
А как же все-таки быть с теми ценностями, которые большинством людей считаются сейчас основными? Всем известна старинная заповедь, что каждый человек в своей жизни должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына, и тогда он проживет жизнь не зря. Все также говорят о необходимости честно и много трудиться, создать семью, иметь цель в жизни, оставить след на земле, остаться в памяти потомков. Конечно, все перечисленное здесь очень важно, но только с обязательными оговорками, без которых все эти ценности могут выродиться в свою противоположность.
Например, нельзя строить свой дом, свое благополучие на ворованные или отнятые у других людей деньги, на деньги, полученные за распространение зла (за продажу наркотиков или оружия, за ростовщичество, за воспевание лжи и насилия). Безнравственно строить дом на земле, полученной за взятки или за преступные услуги, захваченной у других людей. Аморально строить роскошные хоромы, богатейшие особняки в то время, когда вокруг люди живут в полуразвалившихся хибарах. Не должен дом быть больше и богаче, чем действительно необходимо человеку и его семье.
Теперь о дереве. Казалось бы, какие оговорки могут быть здесь? Но если кто-то на своей работе бездарно губит тысячи гектаров леса, превращает в пустыни целые рощи, получает зарплату за уничтожение природы химическими или радиоактивными отходами, отравляет химикатами гектары плодородных земель, а затем сажает на своем садовом участке несколько яблонь, то это не может быть поставлено ему в заслугу, не может считаться его достоинством.
А воспитание детей? Не есть ли это безусловное благо? Конечно, но только если эти дети воспитываются действительно правильно, если из них не вырастают преступники, потомственные алкоголики, эгоисты, хамы, моральные уроды. Далеко не все в человеке определяется воспитанием, но все-таки очень многое. Родители могут сознательно развить хорошие стороны характера, а могут поощрять формирование врожденных пороков или просто не бороться с отрицательными чертами своего ребенка. Многим людям вообще следовало бы запретить иметь детей, чтобы они не плодили моральных и физических уродов, не способствовали увеличению зла в мире. Плодовитость — это еще не достоинство. И безусловно аморальным должно быть признано то общество, в котором роскошь иметь ребенка могут позволить себе только те, кто получает деньги преступным путем, а честные люди, занимающиеся необходимым обществу делом, зарабатывают гроши и не могут даже подумать о продолжении рода. А если кто-то, обогатившись благодаря обману, воровству, гибели людей и природы, близости к власти, построит несколько домов, насадит целый сад, воспитает кучу детей, которые будут следовать примеру родителей, то это вовсе не будет увеличивать суммарную ценность его жизни.
Является ли ценностью создание семьи? Несомненно, но только в том случае, если она создается не потому, что время пришло, не потому, что так положено, а по настоящей любви, когда два человека не просто живут рядом, не просто терпят присутствие постороннего, а действительно образуют единое целое. Только такой брак может считаться истинным. Семья должна не закрепощать человека, а позволять ему максимально самовыразиться в своей супруге (или в своем супруге), в своих детях и внуках. Муж и жена должны дополнять друг друга, быть двумя половинами единого целого, восстанавливать своим браком утраченную в начале Творения целостность человека. А если брак — это несчастье для обоих, если муж и жена тяготятся друг другом, если их удерживает от развода только общественное мнение, общая жилплощадь, только дети, только боязнь одиночества или имущественный интерес, такой брак не может считаться несомненным благом, он не только не увеличивает гармонию мира, но часто даже служит ее разрушению. Например, он может порождать измены, ненависть, агрессию, пьянство и т.д.
А как быть с трудолюбием, с полной отдачей своему делу? Это, конечно, прекрасно, но только в том случае, если это самое дело служит истинно благим целям. Каждый из нас всегда должен задавать себе вопрос, приносит ли он своим трудом пользу миру или силам зла. Точное, своевременное, качественное выполнение своих обязанностей еще ни о чем не говорит. Например, можно успешно выполнять норму по производству ядов, которыми затем будут отравлены тысячи людей. Можно аккуратно вытачивать детали бомбы, которая унесет миллионы жизней. Можно настойчиво и самозабвенно распространять ложь и преследовать тех, кто эту ложь разоблачает. Такой труд не делает чести никому и никому не может быть поставлен в заслугу несмотря ни на какое трудолюбие, ни на какую изобретательность, ни на какую самоотдачу.
Хорошо ли иметь цель в жизни? Несомненно, без цели все мы чувствуем себя неуверенными, а свою жизнь бесполезной. Но только цель эта должна быть по-настоящему благой. Но даже если вы уверены в том, что цель достойна, не надо использовать для ее скорейшего достижения средства, увеличивающие количество зла в мире, иначе суммарный результат может оказаться совсем не в пользу добра.
И, наконец, о памяти потомков. Память памяти рознь. Ведь мы помним не только светлых людей, борцов со злом, учителей человечества, но и выдающихся злодеев, кровавых правителей, жестоких захватчиков, лжеучителей. Так что важна, наверное, не память сама по себе, а то, чем именно запомнится данный человек. И лучше совсем не оставить по себе никакой памяти у потомков, чем оставить дурную память, злую славу. Пусть лучше ваше имя забудут, чем его будут проклинать. К тому же не следует забывать, что память потомков, как, впрочем, и память наших современников, крайне субъективна, зависима от стереотипов и предрассудков эпохи. Поэтому даже если они будут вспоминать и славить в какой-то период какого-то человека, это вовсе не значит, что он действительно заслуживает доброй славы.
Вообще, представление о памяти и благодарности потомков тесно связано с укоренившимся заблуждением о неуклонном, непрерывном и постоянно ускоряющемся прогрессе человечества. То есть считается, что в будущем мы неизбежно придем к какому-то идеальному обществу, населенному идеальными людьми, и в дальнейшем жизнь будет счастливой, а если и будет меняться, то обязательно в лучшую сторону. С этим явно или неявно согласны многие, отдельные разногласия наблюдаются только в том, что конкретно эти идеальные потомки оценят, о чем будут с благодарностью вспоминать, кого будут чтить. И каждому хочется, чтобы именно его они объявили провозвестником, провидцем будущего, пророком нового, борцом за лучшее и светлое будущее с мрачным прошлым. А так как предполагается, что все потомки будут думать одинаково (они же станут совершенными!), значит, их признательность распространится только на сторонников какой-то одной, единственной идеи, а тех, кто придерживался других идей, они (о, ужас!) забудут или, еще того хуже, будут ненавидеть, жалеть или презирать. Поэтому борьба за благодарность потомков идет нешуточная, вплоть до полного уничтожения конкурентов. А споры о будущем идеале по своей ожесточенности ни с чем не сравнимы.
Можно подумать, что эти борцы и спорщики совершенно не знакомы с реальной (а не придуманной, не загнанной в жесткие рамки схемы) историей человечества, что они живут в каком-то иллюзорном мире, нисколько не желая знать, что происходит вокруг. Ведь мало того, что никакого прогресса (кроме технического) в обществе не было и нет, так еще и взгляды людей совсем не желают эволюционировать в каком-то одном направлении, приближаться к хоть какому-нибудь единству. Сегодня разыскивают в прошлом одного кумира, превозносят его до небес, чуть не молятся на него, а завтра — уже прославляют другого, позабыв и оплевав предыдущего. Более того, каждая группа людей, даже каждый отдельный человек выискивает себе в прошлом своего кумира и порой готов драться с теми, кто не понимает этого увлечения или осуждает его. История не желает идти по прямой, она знает и повороты, и петли, и возвраты назад, и длительное движение по кругу. Поэтому стремление угодить всем потомкам одновременно просто не имеет ни малейшего смысла. То есть вполне вероятно, что кого-то из наших современников на определенном этапе какая-то группа людей будет чтить, благодарить и славить, но ждать, что это будут делать все и всегда, просто нелепо. В истории неоднократно бывали примеры, когда веками чтимые люди объявлялись врагами, а выдающиеся негодяи почитались как герои. Достаточно вспомнить, как после революции в России открыто и самозабвенно осквернялись останки святых, и в то же время усиленно создавался культ террористов, убийц и разбойников.
Идеализация будущего и объявление его абсолютной ценностью отнюдь не так безобидно, как может показаться. Это рано или поздно приводит к полному пренебрежению прошлым, принесению в жертву настоящего, отказу от вечного. Жизнь, прожитая исключительно во имя светлого будущего, часто оказывается растраченной впустую, мало того, она может даже увеличить количество зла в мире. Не случайно ведь темные учения обычно используют именно идею строительства рая на земле, осчастливливания человечества (пусть даже и насильно), идеального обустройства жизни. Устремив всех людей к будущему счастью, силы зла получают возможность спокойно и без помех разрушать мир в настоящем, объясняя свои действия происками врагов светлого будущего и непредвиденными трудностями никем ранее не пройденного пути к грядущему благоденствию.
Поклонение будущему — чрезвычайно удобная псевдорелигия. Например, будущему очень легко приносить жертвы, так как его благодарность за эти жертвы последует (обязательно!) только через годы, десятилетия или даже века, что проверить совершенно невозможно. Это не какой-нибудь примитивный идол, который должен отблагодарить за жертву или совершенный обряд немедленно, иначе его разобьют, сожгут или бросят в реку. Ради светлого будущего можно в настоящем вытерпеть что угодно, даже признать необходимым свое унижение или уничтожение. Ради будущего легко согласиться на устранение всех, кто мешает его наступлению, и даже принять участие в этом устранении. А уж тех вождей, кто это будущее предвидел, предсказал, приближал, конечно же, надо объявить величайшими гениями человечества, достойными всяческого поклонения. Единственный недостаток этой псевдорелигии состоит в том, что она не может существовать слишком долго, так как люди в конце концов могут потребовать обещанных результатов. Но к тому времени силы зла обязательно придумают новую форму одурачивания и запугивания людей, чтобы не выпустить их из-под своей опеки. Впрочем, вполне возможно, что это снова будет вера в лучшее будущее, но уже несколько другое, в чем-то отличающееся от прежнего идеала, подправленное в соответствии с изменившимися вкусами и представлениями.
Здесь же стоит упомянуть о распространенном убеждении, что абсолютной ценностью является правильное устройство общества. Особенно много сторонников этой идеи появилось в последние два века. Они провозглашают, что главное — преобразовать общественные отношения, и тогда автоматически наступит рай на земле. При этом непременно подразумевается, да порой и открыто провозглашается, что от каждого человека мало что зависит. Существуют, мол, целые группы людей, которые абсолютно не нуждаются в улучшении, которые и так уже совершенны, но несчастны из-за того, что общество не создает им нормальных условий. Существуют и другие (заметно меньшие) группы людей, которых переделать невозможно, и по отношению к которым хорошо только насилие. А вся преступность, все людские пороки, все горе, все беды происходят исключительно вследствие неправильной организации общества. Идеальными людьми разные теоретики называют крестьянство, «прогрессивную» интеллигенцию, предпринимателей, наконец, пролетариат. Правда, обычно выясняется, что с конкретной жизнью этих «идеальных» людей теоретики совсем не знакомы, их нужд, забот, стремлений, интересов они вовсе не знают, но это нисколько не мешает объявлять переделку общества в их интересах главной целью, ради достижения которой все средства хороши.
Конечно, людям льстит, когда их объявляют идеальными, когда уверяют, что только они могут и должны встать во главе будущего идеального государства, когда обещают устранить всех их недоброжелателей, все неблагоприятные внешние условия, когда гарантируют наступление в ближайшем будущем сытой, спокойной и обеспеченной жизни. Поэтому такие идеи всегда находят последователей, которым вовсе не хочется признавать себя хоть в чем-то несовершенными, хоть что-нибудь делать для собственного развития. В благоприятных условиях это может даже закончиться революцией, которая тут же провозглашает, что она разом решила все проблемы насквозь прогнившего старого общества и установила те порядки, о которых мечтали лучшие умы человечества.
Но затем выясняется, что все далеко не так хорошо, как когда-то мечталось, что люди почему-то недовольны, в том числе и те, ради интересов которых революция, собственно, и была совершена. Объяснение тут же находится: во всем виноваты пережитки в сознании, сформированные прошлым неправильным и преступным общественным устройством. Объявляется, что народ, как оказалось, не такой уж идеальный, что его надо воспитывать, переделывать, и только в будущем общество сможет, наконец, достичь желанного идеала. А далее переделка народа затягивается, в людях почему-то упорно не желают пропадать пережитки прошлого (хотя новые поколения этого прошлого не только не видели, но порой и не слышали о нем), и даже устранение наиболее явных врагов, пособников, сочувствующих и пассивных не приносит заметных улучшений. И это может продолжаться до тех пор, пока кто-нибудь не укажет новых «идеальных» людей, ради которых снова надо все решительно переделать. Тогда начнется новый виток зла, новый этап разрушения мира. А призрачное счастье идеального общественного устройства вновь ускользает из рук. И так будет продолжаться очень долго, пока мы не поймем, что «идеальных» людей нет, и поэтому приспосабливать общество под них бессмысленно, что размер и сила зла на земле определяется не общественным устройством, а личным выбором каждого из нас. Правда, общество тоже вносит свой вклад, оказывает свое влияние на этот процесс, но влияние это неизмеримо слабее, чем кажется многим реформаторам и революционерам.
Чрезвычайно широко распространено убеждение, что большим достоинством человека является его вера, причем абсолютно неважно, во что человек верит, но довольно существенна сила этой веры. Без веры, мол, жизнь бессмысленна, а когда есть вера, она наполняется смыслом. И если человек хоть во что-то верит, он считается положительным, серьезным, целеустремленным. И чем сильнее вера, тем, естественно, лучше, тем более ценен исповедующий ее человек. То есть, по сути, если идти до логического конца, то получается, что пусть даже эта вера неправильна, пусть это вера в ничто, вера в ложь, вера в явную чушь — главное, чтобы вера была. При этом автоматически подразумевается, что никакой абсолютной истины, никакой объективной цели у человека нет и быть не может. Во что он захочет, в то и верит, и никакая вера ничем не лучше любой другой. Конечно же, до такого логически законченного вывода решается дойти далеко не каждый сторонник абсолютной ценности веры человека. Обычно все-таки подразумевается вера в хорошее, в добро, вера в человека, вера в лучшее будущее, наконец, вера в Бога. То есть считается, что в хорошее надо верить, и тот, кто в хорошее не верит, заведомо хуже того, кто верит. Может показаться, что с такими оговорками можно признать абсолютную ценность веры. Но все не так просто.
Рассмотрим один пример, очень актуальный для современной России.
Часто мы слышим сетования людей (как правило, пожилых, но иногда и довольно молодых), что раньше (при советской власти) у них была вера, а теперь у них эту веру отняли. Было бы слишком примитивно считать, что все эти люди являются убежденными коммунистами, прекрасно знающими все труды основоположников коммунистической идеологии, всю жизнь следовавшими призывам коммунистической партии, прекрасно осведомленными обо всех делах бывшего руководства страны и беспрекословно одобрявшими все его решения. Таких и в прежние времена можно было встретить нечасто.
Тогда о чем же идет речь в данном случае? Вера этих людей, строго говоря, не имела никакого отношения к коммунистическому учению. Они давно уже отождествили это учение со своими внутренними представлениями о добре, они просто верили, что кто-то (вожди, ученые, начальство, умные люди и т.д.) может организовать нашу жизнь таким образом, что все люди, как по волшебству, станут честными, добрыми, высоконравственными, будут бескорыстно любить друг друга, помогать друг другу. То есть они верили в добро и в торжество добра на Земле, причем в обозримом будущем. О таких тонкостях, как средства достижения этой цели, как пути ее достижения никто из них не задумывался: своих забот хватало.
А что теперь? Теперь новые правители говорят им, что их обманывали, что их вели совсем не туда, что прежняя цель в принципе недостижима. Чисто психологически это воспринимается многими именно как крушение веры в добро, как отстранение от власти тех, кто вел к добру, теми, кто ведет совсем в другом направлении. К тому же получается, что вся их жизнь была прожита зря (раз шли не туда), хотя в действительности жизнь рядового человека практически не имела отношения к жизни правящей элиты, к ее призывам и постановлениям. Как раз поэтому многим до сих пор хочется возврата к власти коммунистов: они тоскуют по утраченной вере в добро, хотят, чтобы им вернули эту веру, а кто будет у власти, в общем-то не так уж и важно. Такому положению вещей немало способствовало и то, что в последние десятилетия своего пребывания у власти коммунистическое руководство сильно отошло (правда, только на словах) от первоначального учения основоположников, которые совершенно открыто и недвусмысленно отвергали абсолютную мораль и нравственность, считали моральным только то, что служит делу революции, признавали допустимыми любые средства для достижения своей цели. В частности, был написан даже «Моральный кодекс строителя коммунизма», объявлявший несомненными достоинствами человека известные тысячелетиями добродетели. Другое дело, что этому кодексу следовали только некоторые рядовые коммунисты, но никак не руководство. А «Морального кодекса строителя капитализма» сейчас никто не предлагает, допустимым объявляется все, ни о каком разграничении добра и зла новое руководство страны и не вспоминает. И получается, что стремление людей к восстановлению веры в добро используется в корыстных целях сторонниками реставрации коммунизма.
Особое место среди ценностей, объявляемых абсолютными, занимают те из них, которые имеют отношение к религии. Многие почему-то уверены, что принадлежность к религиозной жизни, к церковной сфере автоматически придает всему святость, непогрешимость, безусловную ценность. Более того, зачастую самым главным объявляется не добро, не устремление к Богу, а внешние, второстепенные, не имеющие самостоятельного значения вещи. Примером могут служить религиозные обряды. Некоторым кажется, что именно обряды, их максимально точное, полное, регулярное выполнение составляют смысл жизни человека. Любое отклонение от установленных канонов служения рассматривается как тягчайшее преступление, страшный грех, не имеющий прощения. При этом сами ревнители точности обрядов обычно не могут сколько-нибудь связно объяснить их смысл, порой не знают даже истории их возникновения и развития. Получается, что вера в Бога подменяется верой в безусловную, ни с чем не связанную магическую силу обряда. При этом вольно или невольно предполагается, что если точно выполнить обряд, то можно добиться от Бога чего угодно, независимо от того, кто этот обряд выполняет и с какой целью. То есть именно обряд рассматривается как волшебный ключ к исполнению всех наших желаний (вплоть до самых греховных, служащих злу), просто потому, что он в любом случае приятен и желателен Творцу. Однако в действительности никакие обряды не могут изменить оценки поступков человека в соответствии с законами мира, никакие «магические» действия не могут изменить природу добра и зла, тем более, поменять их местами. Кстати, с этим же поклонением обрядам связано и то обстоятельство, что многие считающие себя верующими полагают главными своими оппонентами, своими противниками вовсе не служителей зла, не сатанистов, не атеистов, не последователей других религий, а тех, чьи обряды незначительно отличаются от их собственных.
Другой встречающийся перегиб — возведение в абсолютную ценность всевозможных религиозных текстов. При этом часто даже не делают различия между текстами, излагающими суть учения, и теми, в которых идет речь о второстепенных вопросах, в том числе, и об обрядах. Но подобное преклонение перед книгами, перед книжным знанием (по сути — замена веры в Бога верой в книги) не только уводит от реальной жизни, но и может привести к существенным искажениям ключевых принципов учения. С одной стороны, попытка найти прямые и исчерпывающие ответы на все вопросы исключительно в книгах часто становится причиной совершенно произвольного толкования священных текстов, выгодного конкретному толкователю. С другой стороны, отказ отвечать на важнейшие вопросы жизни только потому, что в дошедших до нас текстах ничего о них не говорится, нередко приводит к отходу людей от религии. Поэтому при объявлении любой книги абсолютной ценностью мы рискуем не только не приблизиться к изначально чистому учению, но и удалиться от него, сохранив букву учения, исказить его дух. Ни одна книга, никакое собрание текстов не может исчерпывающе описать даже часть нашего сложнейшего мира, не говоря уже о мире в целом. Ни одна книга не может заменить личного развития человека в процессе земной жизни. Даже прочитав все книги мира, мы не приблизимся к выполнению своей основной задачи.
Абсолютной ценностью часто называют духовное развитие человека. Это, безусловно, так. Но только при этом надо правильно понимать, что имеется в виду под духовным развитием, духовностью. Здесь мы опять сталкиваемся с распространенной сейчас подменой понятий, с многозначностью терминов, под которыми каждый подразумевает то, что ему заблагорассудится. Истинное духовное развитие, как следует из самого его названия, это реализация потенциальных творческих возможностей человека для приближения его к Творцу. Это снятие препятствий на пути свободного развития духа, божественного начала в нас. То есть наша жизнь не должна пройти даром, мы должны стать хоть чуть-чуть лучше, хоть сколько-нибудь совершеннее, нам надо хоть немного сделать мир и себя чище, свободнее от зла, иначе мы не оправдаем надежд того, кто послал нас сюда. Вот это и есть единственно возможное духовное развитие.
Однако в наше время духовность нередко понимают совсем неправильно. Если кто-то получил хорошее образование, читает много книг (еще лучше — пишет их), интересуется искусством (еще лучше — сам создает произведения искусства), его уверенно называют высокодуховным человеком. А под духовным развитием понимается приобщение человека к культуре во всем ее многообразии, изучение религиозных традиций, даже профессиональный рост. При этом забывают, что истинная духовность неотделима от нравственности. А эрудиция и духовность — два совершенно различных понятия. Вполне можно быть эрудированным негодяем, и вполне возможен необразованный праведник.
Духовность, по своему глубинному смыслу, предполагает, что во всех своих поступках человек руководствуется голосом своего духа, своей совести, божественного начала в себе, выступает проводником на Земле воли Создателя. То есть должен действовать главный принцип Заратуштры: «Благая мысль, благое слово, благое дело», иными словами — чистый дух, чистая душа, чистые дела. Вот когда весь этот путь от духа до реальных дел не осквернен, не захламлен, свободен от зла, можно говорить о настоящей духовности человека. Истинно духовный человек всегда безошибочно отличает главное от второстепенного и добро от зла. А как он это делает, он сам часто не в силах объяснить. Можно возразить, что это недостижимый идеал, человеку это не под силу. Конечно, такое встречается нечасто, но чтобы говорить о большей или меньшей духовности, надо знать об эталоне, чтобы иметь возможность сравнивать с ним.
Часто можно столкнуться с абсолютизацией личного опыта человека. То есть считается, что человек, который много пережил, много испытал, обязательно знает о жизни больше других и обязательно будет хоть чем-то лучше того, чья жизнь не отличалась особым разнообразием. При этом особенно ценятся перенесенные страдания, которые, как считается, обязательно делают нас мудрее. Что ж, доля истины здесь есть. Но только доля. Ведь далеко не всякий опыт идет человеку на пользу. Не всякие события делают нас мудрее, чище, добрее. Простейший пример — преступный опыт: постоянно убивая, воруя, мошенничая, человек может только озлобиться, только опуститься, только завязнуть в болоте зла окончательно.
В действительности личный опыт показывает только одно — как себя ведет конкретная личность в конкретных условиях в конкретный момент. Не более того. Вовсе не обязательно другой человек с другим жизненным опытом в той же ситуации сделает то же самое, почувствует то же самое, научится тому же самому. Те же страдания, например, вовсе не обязательно приводят к просветлению, очищению и к мудрости. Наоборот, многих они ломают, заставляют идти против своей совести, даже толкают на преступный путь. Порой выжить в экстремальных условиях можно только ценой подлости, предательства, озлобления, ценой жизни других людей. И чему, спрашивается, может научить других тот, кто прошел через это? Нередко самый богатый личный опыт имеют далеко не самые лучшие люди, те, кто стремились «взять от жизни все», попробовать все удовольствия, испытать все искушения, познакомиться со всеми пороками. И что же, их надо рассматривать как своих учителей? Не случайно во все времена высоко ценились те люди, которые, несмотря на перенесенные страдания, сумели сохранить свои убеждения, сберечь свою совесть, сумели остаться прежними.
Тем более, не стоит забывать, что самый богатый личный опыт все равно ничтожно мал по сравнению с миром. К тому же оценка мира, вынесенная из личного опыта, всегда несет на себе печать субъективности, причем чаще всего наблюдается стремление самооправдаться. То есть если человек проявил себя когда-то не лучшим образом, он обычно уверен, что в подобных обстоятельствах только так и можно, только так и необходимо себя вести, и в этом состоит высшая мудрость. Ведь большинство людей склонно оценивать себя высоко и не любят признаваться даже самим себе, что когда-нибудь поступили недостойно, что можно было избежать совершенных грехов. Так что выводам того, кто много пережил, кто сам участвовал в чем-то, был свидетелем самых разных событий, нельзя доверять слепо. А если жизненный опыт у двух людей очень похож (в нашей стране это отнюдь не редкость), но при этом их мнения о жизни прямо противоположны, то кому из них следует верить?
Наша главная цель — выбор между добром и злом, развитие своих способностей без разрушения окружающего мира, и оценка нашей жизни идет по тому, как человек вел себя в предлагаемых обстоятельствах. Причем эта оценка не слишком связана с тем, какие именно события происходили с человеком, сколько их было, были ли они «интересными» или «скучными», «важными» или «незначительными» с нашей точки зрения. Важен наш выбор между добром и злом. А характер всех жизненных обстоятельств определяется вовсе не только самим человеком, его желаниями, его волей, но и всей его предшествующей жизнью, сформировавшей его судьбу.
То есть получается, что каждый из нас своим поведением сам готовит себе экзаменационные билеты на будущее, демонстрирует, что он не знает, в чем он не уверен, в чем заблуждается. А в дальнейшем ему предоставляется снова и снова возможность переэкзаменовки, чтобы он наконец сделал правильный выбор. Только многие делают этот выбор снова неправильно. Поэтому если в вашей жизни вдруг начинает повторяться одна и та же ситуация (пусть и с незначительными вариациями), подумайте, правильно ли вы вели себя в прошлые разы. Возможно, вам снова дается шанс пересдать прошлый экзамен. Впрочем, иногда такой повтор может провоцироваться и силами зла, почувствовавшими вашу слабину в данной области и надеющимися, что в конце концов вы оступитесь и попадете в их руки.
Довольно распространенное мнение состоит в том, что абсолютной ценностью является выживание человека. То есть надо жить так, чтобы выжить, причем любой ценой, не останавливаясь ни перед чем. Тут довольно очевидна основная причина такого подхода — все вытесняющий страх смерти, хотя обычно свое стремление выжить человек объясняет другим людям(да и себе тоже) совсем иными целями: совершить в будущем что-то значительное, закончить начатую работу, обеспечить жизнь своих детей и близких, рассказать о пережитом. Но при этом надо учитывать, что выживание любой ценой не только, как правило, несет зло всему окружающему, но и неизбежно меняет самого выживающего человека, обязательно перестраивает его личность, причем, конечно же, не в лучшую сторону. И еще неизвестно, сможет ли такой изменившийся человек сделать то хорошее, ради чего он, собственно, выживал, сможет ли он дать другим хоть что-то хорошее, сможет ли своим дальнейшим поведением компенсировать то зло, которое он вольно или невольно принесет в мир, выживая любой ценой. Другой вариант данного заблуждения состоит в объявлении высшей ценностью выживание не только самого себя, но и своей семьи, друзей, единомышленников и т.д. В любом случае подразумевается, что ради этого выживания можно пожертвовать той частью мира, выживание которой не является обязательным. Ведь никто же не ставит высшей целью выживание всего мира, так как понятно, что это не в нашей компетенции, что это мало зависит от нашего желания. По сути, те, кто говорит о выживании любой ценой, предлагают спасти часть людей, терпящих кораблекрушение, за счет потопления ими своих товарищей по несчастью. Конечно, в данном случае не идет речь о таком методе выживания, как самоограничение в разумных пределах, добровольный отказ от того, без чего вполне можно обойтись. Такое выживание, как правило, не несет зла ни миру, ни человеку, правда, как и во всем другом, здесь важна мера.
Многие абсолютной ценностью считают свои переживания, свои ощущения. Им кажется, что все в этой жизни должно быть направлено на то, чтобы испытать чувство блаженства, радости, удовольствия, а иногда и страдания. Реальность мира отступает при этом на второй план, более важными становятся те чувства, которые эта реальность возбуждает. И именно сильных ощущений ждут подобные люди не только от искусства, компьютерных игр, аттракционов в парках, казино, но и от религии. Такое понимание назначения религии особенно характерно для многочисленных околовосточных сект, появившихся в последние годы. Последователи этих сект специально концентрируют свое внимание на тех переживаниях, которые они испытывают во время своих медитаций, молитв, религиозных обрядов, рассматривая свои ощущения как основной результат. Однако немало и тех, кто ищет в первую очередь сильных и приятных ощущений в более традиционных религиях. Например, они видят весь смысл в том, чтобы испытать экстаз, восторг во время службы в храме, для чего, собственно, и посещают его. Никто, конечно, не собирается отрицать важность религиозных переживаний, но при этом надо четко понимать, что главный смысл состоит вовсе не в них, не в самоудовлетворении. К тому же если те или иные переживания, ощущения объявляются абсолютом, то отсюда совсем недалеко и до использования куда более простых, надежных и сильных средств достижения этих ощущений, причем не требующих от человека абсолютно никаких душевных усилий. Речь, естественно, идет о наркотиках. Кстати, многие современные секты прямо проповедуют применение наркотиков как способ достижения экстаза и слияния с «высшими силами». Но ведь очевидно, что наркотики, разрушающие психику человека, а затем и его тело, превращающие человека в раба, в зомби, толкающие его на любые преступления представляют собой средство сил зла. И именно это средство может помочь достигнуть главной цели — тех или иных ощущений. Ведь обмануть человека подобным образом силам зла ничего не стоит, так как сформировать ложные образы и чувства в человеческом сознании гораздо проще, чем, например, создавать реальные ситуации. Так что абсолютизировать свои переживания довольно опасно.
Очень часто абсолютной ценностью объявляются дети. То есть считается, что ради детей безусловно можно пойти на все, на любые лишения, на любые жертвы, даже на любые преступления. Все это рассматривается как подвиг, как заслуживающая всяческого уважения самоотверженность. Однако такой подход во многих случаях приводит к совершенно неожиданным результатам. Например, ребенок, видя, как родители все свои силы отдают ему, проникается сознанием своей исключительности, начинает относиться к своим желаниям как к чему-то высшему, не подлежащему обсуждению, требующему немедленного удовлетворения. И формируется махровый эгоист, который вовсе не думает о том, как отплатить добром своим родителям, посвятившим ему всю свою жизнь, или как помочь другим людям, в том числе и своим детям. Другой случай не так очевиден. Ребенок, видя, что родители не останавливаются ни перед какими преступлениями (конечно же, ради него самого), начинает презирать их за то, что им не удалось прожить свою жизнь честно, что им пришлось стать на службу злу. Он считает, что сам-то он сможет сохранить свою совесть чистой. Еще один результат родительской самоотверженности, самозабвенной родительской любви — отношение к родителям как к неполноценным людям, не способным ни на что иное, как только на обслуживание других. Итог все тот же — полное отсутствие благодарности, на которую родители так рассчитывают. Так что не стоит удивляться, когда дети во всех перечисленных случаях легко и просто предают своих родителей, не советуются с ними, оставляют их без помощи в старости, даже не навещают годами. Впрочем, то же самое можно наблюдать в любом случае, когда чьи-то интересы человек ставит превыше всего, когда служение кому-то он делает смыслом своей жизни. Не стоит также забывать еще и о том, что грехи родителей ложатся на детей, поэтому зло, совершаемое во имя блага ребенка, может принести ему в дальнейшем (и чаще всего приносит) гораздо больше вреда, чем пользы. Даже в тех случаях, когда дети испытывают благодарность к родителям, жалеют их, зло, совершенное родителями, не пропадает даром. Оно может отравить детям всю жизнь и зачеркнуть все самоотверженные старания по их воспитанию.
Широко распространено мнение, что огромной ценностью является родная страна, родина, отечество. Несомненно, с этим можно согласиться. Рождение человека — это вовсе не случайное событие, и страна, в которой он рождается, выбирается не произвольно. Именно эту страну, причем на данном этапе развития, человек заслужил, проблемы именно этой страны ему следует решать. Однако причислять любовь к родине, служение ей к абсолютным ценностям можно только с определенными оговорками.
Во-первых, чтобы служить своей родине, надо совершенно четко понимать ее истинное место в мире, ее своеобразие и предназначенную ей роль. Это не имеет ничего общего с огульным отрицанием всего, что исходит от других стран, и с безусловной поддержкой всего, что унижает и оскорбляет другие страны. И насильственный захват чужих территорий тоже не может считаться служением своей стране. В противопоставлении одной части мира всем другим, в стравливании их между собой заинтересованы только силы зла.
Во-вторых, истинные интересы страны ни в коем случае не могут противостоять интересам людей, живущим в данной стране. А следовательно, любовь к стране не должна заслонять любовь к гражданам этой самой страны. Не может быть по-настоящему сильной, богатой и счастливой страны, в которой живут униженные, запуганные, порабощенные, обманутые, нищие люди. Не может человек, презирающий и ненавидящий народ своей страны или даже какую-то его часть, требующий уничтожения тех, кто ему не нравится, утверждать, что он руководствуется патриотическими чувствами. Нельзя требовать от людей полного отказа от своих убеждений, от общемировых ценностей во имя любви к родине. Насильственно достигнутое единство граждан — это не служение стране. И патриотизм, призывающий не останавливаться ни перед чем ради величия страны, требующий использования каких бы то ни было методов зла, зовущий к разрушению страны для ее дальнейшего обновления и процветания, не может считаться истинным патриотизмом. В действительности он представляет собой всего-навсего одну из многочисленных масок зла.
Что же является главным показателем ценности человека в глазах других людей? В разные времена на этот вопрос отвечали по-разному.
Иногда на первый план выходило происхождение, предки, знатность. Например, в Европе в средние века для приобретения дворянского титула люди шли на любые жертвы, а в первые десятилетия советской власти столь же усердно любыми путями многие пытались доказать свое пролетарское (или на худой конец бедняцко-крестьянское) происхождение.
В другие времена первостепенным считался размер состояния, и приумножение богатства становилось тогда для многих смыслом жизни. Это было особенно характерно для времен начала промышленной революции (с середины девятнадцатого века), когда прежние дворянские, родовые заслуги отступили на второй план, а хозяевами жизни, наиболее уважаемыми и влиятельными становились богатые промышленники и купцы.
Бывало, что больше всего ценились связи с властью. Это особенно характерно для времен максимального расцвета тоталитарных бюрократических режимов, когда именно доступ к представителям власти позволяет добиваться всего, что угодно, правда, ценой постоянного риска поплатиться своей головой (а ничто другое вообще не играет никакой роли).
Бывали времена, когда превыше всего ставились военные заслуги, воинские звания и ордена, даже просто военная служба (это обычно наблюдалось в тех странах, которые вели в данный период много победоносных войн).
А сейчас, в последние годы, в наш век стремительного роста роли информации, главной стала известность человека. Конечно, все остальные факторы тоже не потеряли своего значения, но все-таки они отошли в тень. Например, еще совсем недавно, чтобы стать известным, достаточно было быть очень богатым, каким-нибудь «королем» (нефтяным, алмазным, мясным и т.д.). Сейчас же ситуация прямо противоположная: известность способна принести человеку все: богатство, поклонение, титулы, даже власть. Причем порой даже не слишком важно, почему тот или иной человек стал известен, главное — сам факт известности. Это может быть политик, руководитель крупной компании, модный артист, террорист, уничтоживший десятки людей, просто герой шумного и грязного скандала и т.д. В любом случае, если он прославился, если о нем узнали миллионы людей, он уже считается интересным, о нем говорят, ему стараются подражать, о нем хотят знать все больше и видеть его все чаще. За его интервью, его воспоминания, его книги, за его участие в рекламе готовы платить огромные деньги. Его мнение по всем вопросам современности интересует очень многих, каким бы некомпетентным, примитивным, идиотским оно не было. Под них могут даже создаваться политические партии, ставящие своей целью продвинуть своего кумира во власть. Вокруг них толпятся поклонники, готовые на любые услуги, а богатые меценаты считают за честь делать им дорогие подарки.
Не случайно сейчас, для того чтобы добиться известности или сохранить ее, чтобы привлечь к себе внимание или удержать его, многие согласны на все. Даже на то, что во все времена считалось несмываемым позором, что всегда вызывало только презрение окружающих и могло сделать человека изгоем. Примеров можно привести массу: престарелые актрисы и актеры (не говоря уже о молодых) снимаются и играют на сцене в обнаженном виде; музыканты, модельеры, писатели, спортсмены открыто рассказывают об интимных подробностях своих любовных историй, о супружеских изменах и даже о гомосексуальных пристрастиях; политики специально устраивают скандалы и драки, конечно же, в присутствии прессы. Этому же служат многочисленные браки (желательно с молодыми партнерами) и быстрые разводы, уходы со сцены, экрана, из политики и последующие возвращения на сцену, экран, в политику, громко рекламируемые обращения к религии (желательно экзотической) и последующие разочарования в ней, а также многое другое. О вызывающей одежде и хамском поведении можно и не упоминать. Более того, сплошь и рядом люди стараются показаться гораздо хуже, чем они есть на самом деле — лишь бы только выделиться из толпы, продемонстрировать неординарность своей натуры, доказать, что они стоят хоть какого-нибудь внимания. Выделиться может даже просто человек, замешанный в каком-то шумном скандале с участием знаменитостей, который сам по себе ничем другим не выделяется. Например, любовницы видных политиков порой становятся известными всей стране, а иногда и всему миру. Или рядовой журналист, на которого обидевшаяся знаменитость, нелестно упомянутая в статье, подает в суд, сразу же получает выгодные предложения от газет и журналов.
Некоторые даже прямо заявляют: «Мне абсолютно не важно, что обо мне говорят и пишут. Главное — чтобы хоть что-нибудь писали и говорили». То есть важно, чтобы о человеке постоянно помнили, а какими словами его вспоминают — это уже дело десятое. Естественно, гораздо проще этого добиться, не создавая, а разрушая, служа злу, а не добру. Ведь такие понятия, как честь, незапятнанная репутация, чистая совесть многим кажутся сейчас устаревшими и бессмысленными. Тем более, их вполне можно принести в жертву известности, которая гарантирует красивую и обеспеченную жизнь.
Существует и другое не менее популярное утверждение, формулирующее целую жизненную программу: «Первую половину жизни человек работает на свое имя, а вторую половину — имя работает на него». То есть получается, что, когда имя уже создано (причем неважно, каким именно образом), можно уже ничего не делать, блага будут приходить к человеку сами. Можно даже делать свое дело из рук вон плохо, но имя будет охранять человека, освящать все созданное им, имя поможет выдавать даже явную халтуру или даже откровенное зло за причуды гения, за новое слово в развитии человеческой культуры, которое будет понятно только далеким потомкам. А вот без известности, без созданного ранее образа, без имени добиться ничего невозможно, будь ты хоть трижды гениален. И формированию этого образа, распространению информации о себе вполне можно посвятить половину жизни, принося этому делу в жертву все, что потребуется. Если же к середине жизни имя еще не создано, то жизнь можно считать явно неудавшейся. Да, в наш век информатизации именно такое мировоззрение и должно было появиться и окрепнуть.
Стоит также отметить распространенное убеждение в абсолютной ценности общественного мнения. Подразумевается, что, если кого-то все люди (или большинство из них) оценивают положительно, высоко, то данный человек действительно достоин, действительно достиг абсолютных высот. Сторонники такого подхода, по сути, отождествляют истину и коллективное мнение, они уверены, что все ошибаться не могут. Однако следует учитывать, что общественное мнение обычно крайне неоднородно. Так что при желании любой человек может составить себе кружок из своих единомышленников, тех, кто полностью одобряет все его взгляды и поступки, тех, кто поклоняется ему. К тому же общественное мнение довольно изменчиво, зависит от множества факторов, в том числе, и от ветреной моды, от стереотипов и господствующих пороков. Не стоит также слишком полагаться и на мнение большинства, ведь в наше время массовой культуры и всепроникающей информации заблуждения порой принимают всеобщий характер, и настроение целых стран, миллионов людей иногда удается изменять очень быстро. И тот, кого сегодня все оценивают высоко, завтра может быть столь же единодушно забыт или осмеян.
Популярны в наше время разговоры о том, чего тот или иной человек достиг в своей жизни. При этом подразумевается, что все зависит от нас самих. И тот, кто чего-то по-настоящему захочет, тот обязательно этого добьется несмотря ни на что. И соответственно, тот, кто не смог добиться чего-то выдающегося, чего-то неординарного, тот просто не захотел (а значит, он безволен, лишен фантазии, ленив) или не смог (а значит, он неудачник, бездарен, слаб и вообще недостоин жить). Но при этом не слишком обращают внимание на то, чего именно человек достиг, можно ли это достижение считать абсолютной ценностью, или оно представляет собой следствие заблуждений и стереотипов эпохи. Еще меньше внимания уделяется путям, которыми достигнуты результаты и тем средствам, которые были использованы. Однако мир в наше время чрезвычайно сильно поражен злом, поэтому многие из тех, кто хорошо приспосабливается к современной жизни, хорошо устраивает свое существование, идут как раз путем зла, принимают активное участие в разрушении мира и присваивают себе то, что на самом деле предназначено другим. Преуспевание в жизни не стоит рассматривать как бесспорный повод для восхищения, чаще это скорее повод для того, чтобы задуматься, допустимо ли использование того пути, который привел к этому преуспеванию. Конечно, это не значит, что каждого преуспевающего надо рассматривать как законченного служителя зла, а каждого, кто не сумел достигнуть заметных результатов, как человека, лишенного недостатков. Это будет перегиб в противоположную сторону, столь же далекий от истины, как и изначальный перегиб. Однако есть много людей, действительно достойных всяческого уважения и восхищения, которые не могут ничего добиться, никому не известны, а их способности остаются невостребованными обществом. И только на этом основании считать их заведомо хуже тех, кому чего-то удалось, совершенно неправильно.
Широко распространено представление о том, что недостатки человека — это продолжение его достоинств, и, соответственно, наоборот: достоинства человека — это продолжение его недостатков. Действительно, такое положение кажется довольно верным. Например, большая сила воли помогает человеку достигать желанных результатов, но она же делает его нетерпимым к другим, заставляет не считаться ни с чьими интересами. С другой стороны, мягкий, покладистый характер человека может считаться достоинством, но он же часто сопровождается трусостью, мешает принимать принципиальные решения и преодолевать трудности. То же самое можно сказать практически обо всех личных качествах человека. Но делать отсюда вывод, что достоинства и недостатки всегда перетекают одни в другие в зависимости от обстоятельств или точки зрения, было бы слишком поспешно.
Во-первых, существуют качества, которые в любом случае могут рассматриваться только как недостатки и никогда не могут быть названы достоинствами, не могут переходить в достоинства, например, злоба, лживость. Есть и такие качества, которые не могут быть названы недостатками ни при каких условиях, не могут перейти в недостатки, например, совестливость, порядочность. Так что далеко не всегда рассматриваемое мнение о взаимном переходе достоинств и недостатков имеет основание.
Во-вторых, давайте разберемся чуть подробнее, что мы понимаем под этим самым взаимным переходом. На первый взгляд может показаться, что здесь речь идет о том, что некое качество обладает таким свойством: чем его больше, тем лучше, чем его меньше, тем хуже или, соответственно, наоборот. Но в действительности в подавляющем большинстве случаев дело обстоит совсем не так. Недостатком любое качество становится тогда и только тогда, когда его или слишком много или же слишком мало. Например, та же самая сила воли. Абсолютно безвольный человек — это однозначно плохо как для него самого, так и для окружающих. Но и человек, признающий исключительно свою волю, постоянно идущий у нее на поводу, не способный ее укротить — это тоже плохо как для него самого, так и для окружающих. Хорошим же качеством будет некая средняя сила воли с небольшими отклонениями в ту или иную сторону. То есть в данном случае, когда речь не идет непосредственно о служении добру или злу, надо обязательно применять принцип золотой середины, согласно которому, добро — не крайность, а гармония, и зло — не другая крайность, а нарушение гармонии, причем как в ту, так и в другую сторону. Приведем всего несколько примеров: плохо, когда человек не может связать двух слов, но плоха и излишняя болтливость; плохо, когда человек совсем не ценит денег, богатства, но плоха и чрезмерная жадность; плохо, когда человек не имеет никакой цели, но плохо и стремление к цели любыми путями как смысл жизни. Во всех этих случаях недостаток правильнее назвать не продолжением достоинства, а чрезмерным отклонением в какую-нибудь сторону от достоинства. И уж конечно, достоинство никак не может рассматриваться как продолжение недостатка, ведь продолжение, то есть увеличение отклонения от середины, только утяжеляет недостаток.
Но может быть, в небольших допустимых пределах возле золотой середины все-таки можно говорить о том, что недостаток — продолжение достоинства? Нет, и здесь мы имеем дело скорее не с продолжением, а с осквернением. Ведь большая сила воли, не оскверненная злом, не пораженная гордыней, может сформировать только решительного и последовательного борца со злом, а не разрушителя мира. А самый мягкий характер, если он не осквернен страхом, не даст человеку капитулировать перед злом, заставит уклоняться от участия в разрушении мира. То есть недостатки в любом случае порождаются злом, а вовсе не особенностями характера, не достоинствами человека.
С понятием жизненных ценностей тесно связано понятие интересов. Считается, например, что у каждого человека, у каждой группы людей существуют свои, особые интересы. При этом также считается абсолютно неизбежным, что эти интересы не только не совпадают, но даже сталкиваются друг с другом, противоречат друг другу, исключают друг друга, борются между собой. И основную задачу многие видят в уравновешивании интересов, в обеспечении более или менее цивилизованных условий их противодействия, в установлении приемлемых правил их борьбы. На этом строится масса всяких идеологий, ставящих своей целью защиту интересов различных классов, социальных групп, имущественных слоев, целых народов, государств. Ведется множество споров о том, какие интересы выше, важнее, значимее: интересы личности или общества, классовые интересы или общечеловеческие, национальные или государственные и т.д.
Однако, если исходить из принципа всеобщего единства мира, то ни у одной частицы мира не может быть интересов отличных от интересов других частиц. А так как все люди тоже представляют собой частицы мира, причем наиболее развитые, наиболее высокоорганизованные, у них тем более не может быть взаимоисключающих или даже просто не совпадающих интересов. Если, конечно, правильно понимать свои истинные интересы, не путать их с сиюминутными увлечениями, порочными наклонностями, иллюзорными ценностями, распространенными заблуждениями и т.д. Если воспринимать зло, причиненное другому человеку, как удар по самому себе, если видеть в каждом своем действии влияние на мир в целом, если оценивать любой поступок с точки зрения добра и зла, то получается, что ни о каком столкновении интересов не может быть и речи. Все мы независимо ни от чего заинтересованы в одном — в том, чтобы добро укреплялось, а зло ослаблялось и исчезало. Всем нам нужна только гармония мира, и совершенно не нужно его разрушение.
Но если считать своей целью жизнь за счет обмана других, за счет присвоения чужого, за счет страха и насилия, то, естественно, такие интересы неизбежно столкнутся как с интересами тех, кто придерживается подобных же взглядов, так и с интересами тех, кто правильно понимает истинные ценности. Столкновения вызовут вражду, затем ложь и насилие и, следовательно, усиление зла.
Примеров таких неправильно понимаемых интересов можно привести массу. Торговец видит свой интерес в том, чтобы обсчитать покупателя и подсунуть ему негодный товар. Предприниматель уверен, что его интерес — не платить зарплаты работникам и присваивать себе их деньги. В свою очередь работники считают своим интересом как можно меньше работать и как можно больше получать. Государство полагает, что его главный интерес — сделать так, чтобы его боялись другие государства, чтобы расширялось его влияние в мире. Партии убеждены, что их основной интерес — ослабить и по возможности уничтожить другие партии, любыми путями получить власть. Подобные интересы никак не могут быть признаны истинными, в их основе — стремление к злу, к паразитизму. И столкновение интересов всегда представляет собой только иллюзию, только видимость борьбы разных видов зла, разных индивидуальных и групповых пороков. Цель этого столкновения только одна — вовлечь как можно больше людей в разрушение себя и мира.
А отличить свои истинные интересы от ложных очень просто: их реализация не должна нести в мир зло. Никто не должен страдать от этого. А если вам кажется, что это совершенно невозможно, то, может быть, стоит подумать, правильно ли вы понимаете свои интересы.