Сиденье за пустым компьютером.
- Ща-ща-ща... Ща-ща-ща... Ща я что-нибудь забацаю. Ох я ща... Ох я....
Мда.
А тут пролетает красивый ангел, махает крылом – дружелюбно. Мол, типа, гениям, не спящим в ночи, наш всеобщий всевышний привет.
- Трудимся?
– А то! Все схвачено... ща-ща-ща, у меня тут диалог как раз... диалог идет...
– Да ну?
– Я тебе говорю!
– Подсобить?
– Не-не-не... ща-ща-ша... да у меня тут уже почти на мази, на мази тут все, ты только крыльями не махай мне тут, мне твоя вентиляция всех муз пугает...
– Так ты что ж, не поил их, что они такого пустяка, как я, пугаются?
– Да у меня бормотуха как раз давеча вышла... Черти гостили, сам знаешь...
– А, ну, черти... Тогда конечно... черти.
– Да говорю тебе, не бузи, заладил своими лопастями!
– Так я ж не могу не махать-то, ты сам подумай, я ж упаду! Ты про закон земного тяготения слыхал, гений?
– Ну и падай, падай, с тебя падшего, говорят, нашему брату больший выход в искусстве приключается. Падай на здоровье!
Ангел немного обиделся. Поправил веночек, почесал золотым жезлом за ушком. Подумал, не стукнуть ли жезлом гения, но не стал, потому что гений как раз закрыл голову руками, причитая:
- Ох, все, пропал диалог, пропа-а-а-ал! Разве с тобой можно работать, скажи? А?
- Да я мимо летел!
- ...ну, ничего, я ща... ща я... ты тока не маши ты, блин, черт тебя подери!
Сказал же на свою гениальную голову – мало того, что все музы у него разом в голове переполошились и сделались скорбны желудком, так еще и вылез из-под левого локтя черт на резиночке. Вылез и качается – чисто ванька-встанька по рупь восемьдесят три из советского магазина игрушек.
- Вот тебя не хватало же, а? – осерчал натруженный до мозолей в местах расположения муз гений и отвалился от компьютера, словно обессилевший упырь.
- Кто давеча у гения весь НЗ по части подкормки девушек оприходовал? – грозно спросил ангел.
- А ты, белый, не лезь, - спокойно ответил черт. Голос у него был глухой, как у интеллигентного инженера эпохи застоя. - Мы культурно угостились. Кто ж виноват, что запасы хлипкие слишком?
Гений вздрогнул. Судя по родившейся первой строке, внутриголовные музы пришли в состояние народного возмущения, потому как назревала гневная ода александрийским стихом. А гений, между прочим, был не просто так, чтоб в воздухе подвешенный и болтался, как говно в проруби, - нет, он был хорошо устроенным гением, вполне конкретно пришвартованным к одной почтенной организации, которая заказала ему к пятнице статью о половых извращениях в прозе. Помимо того, из гения по собственной инициативе произрастал юмористический рассказ, так что гневная ода александрийским стихом была ему совершенно ни к чему.
- Ты смотри, паскуда, что ты с человеком сделал? – укоризненно сообщил ангел, - он аж задергался весь! Того гляди, паркинсоном пойдет, взад не воротишь!
- И пусть! Пусть! Ты читал, что он тут выродил третьего дня, когда у него на подоконнике герань расцвела?
Гений болезненно сморщился. Герань, помнится, случилась тогда, когда бормотуха уже выдавалась музам порционно, что, конечно, не от хорошей жизни, а от чистой экономии, но и на результат влияет соответственно: дело кончилось лирическим стихом.
- Нет, а что? - заинтересованно спросил ангел. - Зачти-ка.
- Зачти ему! Зачти, зачти! – издевательствовал черт.
Гений обреченно вздохнул, закатил глазья и страдая выдавил:
- Гляжу на вешние цветы...
- Достаточно! – омрачился ангел, - мог не начинать.
Повисла скорбная тишина.
- Все равно ничего лучше, чем «старый дурень, перестань есть хозяйскую герань» про эту вонючую кочерыжку никогда не будет написано, - со вздохом констатировал небесный посланник.
- А ты говоришь, - поддакнул черт.
Музы хором упали в обморок, отчего гений побледнел и выдал носом кровь. Ангел преисполнился деликатности и отвернулся. Бес, как водится, не смутился:
- Какая гадость! Подбери свои розовые сопли, точно институтка, ей-богу!
Гений вытер лицо тряпочкой для протирки монитора. Музы, вдохнув бытовой химии, срочным порядком скреативили зачин кибер-кислотного романа на двести страниц, но гений вовремя напомнил им, как в прошлый раз они не нашли на подобный стиль покупателя и месяц писали скетчи для рекламы детских подгузников.
- Посмотри на него, он окончательно скис.
- Говорит, когда я прилетел, у него диалог был на мази...
Черт повертел в руках стоявшую перед гением баночку с мазью гамамелиса.
- Да нет тут ничего! Геморрой один…
- Я на тебя посмотрю, вот так сидеть, писать без остановки! - взвизгнул уличенный гений.
- Не ссы. Тебе предлагали на стройку каменщиком шестого с половиной разряда, - неожиданно резко возразил крылатый, прикуривая от искры из чертовых глаз, - одни мускулы и никакого геморроя.
- Предлагали, - понуро согласился гений. – Но я же гений...
- Да, брат, пятую графу не исправишь. Говорят, надо терпеть, - весомо произнес ангел, намекая на солидные источники информации.
- Вот мы не сгинем, пока не напишешь хотя бы пару абзацев, за которые не будет мучительно стыдно перед всеми грядущими потомками. Или хотя бы перед пригредшим уже редактором, - провозглазил бес.
Гений активно затосковал: он знал что бес не может ошибаться – профессия у него не та – следовательно, редактор уже, должно быть, поднимается по лестнице. И, что характерно, хочет статью.
Музы робко выдали лирику про что-то вешнее. Гений подорвался записать, но черт наложил тяжелую пятерню прямо на клавиатуру.
- А ***!
Гений пошел пятнами, потому что музы засуетились и стали менять слова в пятой строке, где как раз было самое лирическое, но это не помогло. Тем временем в прихожей раздался аккуратный звонок, и в гениальную келью взошел осанистый редактор.
- Ща-ща-ща! Ща-ща-ща! – с испугу гений заударял по клавишам вперед музовой мысли, через что на мониторе отразилась полная крокозябра, а ангел со сраму натянул на голову подол рубахи.
- Так как наша статья? – сладко спросил редактор.
- Ща-ща-ща! Почти-почти! Уже-уже!
- Ужо-ужо, - пригрозил редактор и вышел обратно.
- Фуууууууууууух, черт, - простонал гений.
- Да я-то здесь, только с этого тебе не перепадает. Точнее, ты не берешь...
- Может, Пегаса ему в долг, не? – сочувственно предложил ангел, оправляя подол.
Музы в голове радостно защебетали, потому что они, как любые девы, знающие толк в стоящих вещах, любили весенним утром ранним проскакать на розовом коне. Обнадеженный гений слабо улыбнулся и взял творческий отпуск на две минуты для выработки тактики поведения при отсутствии бормотухи и наличии Пегаса.
- На фига ему Пегас, если статью надо? – заорал черт. – В прозе! Про извращения! Про половые!
- А что ты предлагаешь? – не выдержав напряжения сорвался на крик ангел.
- Баб ему надо... Сисястых.
Гений крякнул и приготовился к повышению внутречерепного давления. Барышни и впрямь было вскипели до температуры какой-нибудь греческой драмы, однако тут же и остыли, потому как без горючего сидели уже долго и зажигали в таком состоянии вполне посредственно.
- Фу, гадость, - замотал головой ангел.
- Вы мне бормотухи дайте, - взмолился гений, - а баб я вам сам сочиню, и с сиськами, и с письками и прочими красотами!
- С красотами – это не извращение, - наставительно сообщил черт.
- Резонно, - согласился ангел.
- Ну, хорошо... ну... ну... ну, я не знаю, - зарыдал всеми музами гений.
Ангел смотрел сострадательно. Бес со скуки вертел морские узлы хвостом и лязгал зубами на пролетающих фей.
Всем стало очевидно, что гений зашел в бесповоротный тупик. Он почти уже предался сладостному обозрению своего бедственного положения и даже принялся фантазировать какие-то вариации на тему «сижу за решеткой в темнице сырой», но тут музы подняли страшный визг, потому что в голове пробежал отчетливый таракан. Гений окончательно расстроился.
- Списывать? – скучая спросил черт.
- Молод еще, - трагически ответил ангел.
- Не смеши меня. Вашему ведомству это не причина, - спокойно сказал черт.
- Неужели совсем нету горючего на артель?
- Говорю, как на духу, сами топим котлы, не заправляясь. Думаешь, приятно по трезвости смотреть, как они там корчатся?
Служитель небесной канцелярии поморщился:
- Наверное нет. Впрочем, не видел.
- То-то и оно, - вздохнул черт.
- Закурим?
- Давай...
Они помолчали. Изможденный гений тем временем принялся посапывать.
- Смотри, так он у нас совсем в человека превратится! Нельзя же! – тревожно зашептал ангел.
- А может, ну ее, статью эту? Пусть напишет, чего хочет, в вольном стиле?
- А редактор?
- Редактора я возьму на себя.
- Что ты имеешь в виду? - испугался ангел. – Хороший редактор, почтенный член...
Гений разметался во сне и стал похож на ребенка, уснувшего третьим томом Гарри Поттера.
- Ладно, - нехотя согласился ангел. – Только чтоб без этого...
- Чего?
- Ну... лишнего.
- Договорились. Бормотухи кинешь?
- Ему?
- Мне!
- А ты с ним поделишься? Велели делиться – снова весомо, с опорой на источник, заявил ангел.
- Ладно, - проворчал черт, - поделюсь. Не по-нашему это, но сделка есть сделка. С меня – редактор, с тебя – бормотуха. Гениев надо беречь.
- Точно. Они - что дети малые! – и ангел умиленно погладил жезликом макушку погруженного в сон гения.
Музы, разбуженные касанием постороннего предмета, записали на задворки жесткого диска пару наметок к трогательной детской сказки.
- Ну, бывай, старик! – сказал черт и хлопнул ангела по хрупкому плечу.
- Увидимся, - отреагировал тот.
Они исчезли.
Оберегаемый гений спал, опустив многотрудную голову на замызганную клавиатуру. Он улыбался. Лицо его отражало предчувствие вольного стиля.