"Каждый перед богом наг.
Жалок, наг и убог.
В каждой музыке Бах,
В каждом из нас Бог.
...
...
Юродствуй, воруй, молись!
Будь одинок, как перст!..
...Словно быкам - хлыст,
Вечен богам крест."
И. Бродский
Питер. Невский.
Одиннадцать вечера. Сырой холод и снег. Падает хлопьями, устилает проезжую часть, тротуары, Невский Палас - рядами светящихся белым проёмов-окон. Совсем никого, очень редко машины след колеи оставляют ровный. Белый проспект в молочном свете трёхшарых светильников, уходящих в свои повторенья. Реклама всеми цветами безмолвно кричит в пустоту.
Нетронутый, белый снег.
Здесь, где днём в пять, в шесть рядов спешат пешеходы, - пусто.
Сзади, кто-то невидимый след оставляет, уходит спиной к Вокзалу. Время от времени он от меня уходит. Оглянешься и увидишь, как силуэт исчезает в прошлом. Вот и сейчас - нам в разные стороны: невидимке на поезд, в Москву - до Пресни, мне по Невскому... Дальше куда? Не знаю.
Звуки едва слышны. Вроде, труба играет.
Мимо "Авроры", закрытых кафе, баров ночных, ресторанов, мимо Гостиного Двора, музеев мимо,… сквозь даты и имена великих,…
Через мосты, переходы… звуки трубы далёкой.
Казанский за левым плечом остался... Нет, не сюда. Здесь!
Звуки зовут под арку, на площадь.
В свете неоновом, в завеси снежной - вся утонула в белом. Александрийский стремится выше низкого тёмного неба. Сверху крупные хлопья, валят как из прорехи пуховой, кружат под звуки трубы, устилают булыжник.
Труба.... Каждым отдельным дыханьем живёт,
вместе со снегом лижет фронтоны зданий, и вверх истекает, в рваную темень.
Где же она, откуда звучит? Несомненно - это играет мастер. Каждый тон он берёт абсолютно точно. Каждый звук он ведёт филигранно технично. Мелодия делится фразами, каждая фраза - образ законченный. Фраза за фразой строит рассказ о судьбе пропащей, печальной… Звуки живые плывут вокруг. На миг - их можно пальцами трогать, брать языком на вкус, и смотреть, как, свиваясь в метель, уходят, танцуя - в небо.
Ах, вот откуда! Слившись с цоколем серым, сидит существо. Ничтожество в рваных ботинках, в летнем пальто, без шапки. Это оно выдувает себя в тёплые звуки из серой никчемной жизни. Выдувает выше столпа, выше летящего снега, выше поэтов бессмертных, всё дальше… гораздо выше тёмного неба - в бездну, сквозь вату туманную - к звёздам…
Награда ничтожеству - белый венец из снега. И Вечность!