Нет, по календарю она шла уже второй месяц, но все вокруг делали вид, что еще лето. Природа не хотела разочаровывать людей и подыгрывала ярким солнцем и отсутствием дождей. Однако в этом чувствовалась фальшь: солнце уже не жгло, а листья предательски срывались с деревьев. Природа лгала из последних сил и старалась проливать дождь только глубокой ночью в надежде, что все будут спать и не заметят этого. Обманутые люди просыпались утром, жмурились от попавшего в окно луча света, краем глаза замечали еще не высохшие лужи, но никому ничего не говорили. Не было никакого уговора: просто люди верили в то, во что им хотелось верить, и обманывались в том, в чем хотели обманываться.
Так не могло продолжаться бесконечно. По крайней мере, не в наших широтах. Уже с вечера у многих начало крутить ноги, в преддверии осадков. Ласточки летали над самой землей, явно указывая на сырое будущее. Нет, дело было не в честности ласточек – они просто добывали еду, которая перед дождем прижималась к земле.
Утром кто-то первый не выдержал и вышел с зонтиком в портфеле. Он трусливо прятал его, но крючковатая ручка предательски торчала вверх и цеплялась за всех и вся в транспорте. Конечно, все молча осудили его, ведь прогноз погоды говорил о сухой неделе, а сведения о ночных дождях вырезались жалостливой цензурой. Человек ехал в троллейбусе, потупив взгляд, а обычно строгая кондукторша даже не подошла к нему и не дала возможности показать свой проездной билет.
Неизвестно чем бы это закончилось, если бы вдруг (хотя ни для кого это не было неожиданностью) по крыше не засеменил мелкий дождь. Это было знаком. По всему троллейбусу деловито зашуршали сумки, из которых извлекались припрятанные складные зонты и целлофановые плащи. Человек с зонтиком сидел с горькой усмешкой человека, которому только что прочитали оправдательный приговор. Его уже не осуждали, но по-прежнему не любили. Ведь люди не любят тех, кто оказался прав, вопреки мнению большинства. И если отдельный человек еще может признать свою неправоту, то толпа никогда. Человек вышел из троллейбуса на остановку раньше, вливаясь в другую толпу, в которой не он первый открыл зонтик.
Надо сказать, что дождь был не сильным и мелким. Природа как алкоголик, который долго держал себя в руках, но затем сорвавшийся в запой, ни в чем себя не ограничивала: дождь лил наискось и прямо, с ветром и без такового, время от времени меняя свою интенсивность. Дождь, упиваясь своей властью, подшучивал, замирая на время и, давая повод выйти из временных убежищ людям без зонтиков, с тем, чтобы настигнуть их новым потоком воды, как только они отойдут на достаточное расстояние. В такие моменты, дождь не в силах сдержаться, негромко смеялся громом. Это не был веселый сочный весенний гром, от которого закладывает уши и сердце замирает от страха. Он больше напоминал глухой кашель с невзрачной и блеклой молнией, похожей на слабо проступающие вены на руке старика.
С высоты людей не было видно. Все прикрылись зонтиками, что превращало толпу в единую чешуйчатую массу. Казалось, что по тротуару ползут в противоположном направлении две огромные пестрые бесконечные змеи, подчиненные единому разуму, что придает их движениям абсолютную синхронность. Временами эту змею, словно ножом, разрезал поток автомобилей. Место разреза утолщалось, набухало, собирая силы и материал для восстановления, которое происходило моментально, как только проезжала последняя машина. Змея с дьявольским упорством продолжала свое движение дальше.
Потоки воды, которые стекали по стеклу, придавали этой картинке фантасмагорическую нечеткость.
Стоило спуститься вниз, во чрево змеи, как сразу ощущалось несовершенство этого организма. Люди, резко изменив свои габариты за счет открытых зонтиков, стали неуклюжими и постоянно сталкивались, что сопровождалась треском спиц и противным звуком трущейся друг о друга материи. Низкорослые рисковали попасть спицами зонтиков в глаза высоким, которые в отместку сливали воду со своих зонтов на остальных.
Киоски продолжали зазывать к себе посетителей, обещая прохладные напитки и пиво из холодильника. Эта реклама выглядели глупо, словно афиша вчерашнего концерта.
Время от времени в толпе появлялись молодые и не очень дамы, которые шли без зонтиков, в надежде обретения приюта под зонтом галантного кавалера. Дождь размывал их прически, и капли воды стекали по слипшимся волосам на лицо, что, по их мнению, должно было придавать их лицам незащищено романтический вид. Симпатичные мужчины не решались предложить свою помощь, а более решительные, как правило, южные мачо пугали своим радикализмом в вопросах согревания. Большинство дам так и продолжали свой путь в одиночестве, рискуя простудиться.
Особо напряженная ситуация складывалась на остановках транспорта. На лицо был конфликт двух общностей: входящих в транспорт и выходящих из оного. Первые пытались закрыть свои зонтики как можно позже, чуть ли не на ступеньках автобуса, сохранив, таким образом, сухость своей одежды, вторые, по той же причине, все это пытались проделать как можно раньше. Движение этих групп были противоположны по горизонтали на уровне тел, и по вертикале на уровне открывающихся-закрывающихся зонтов. Конфликт не имел рационального решения и, в результате мокли все.
Оставшиеся на остановки в ожидании своего маршрута тихо ненавидели владельцев собственных автомобилей. Те отвечали насмешливыми взглядами из-за стекол и брызгами из под колес.
Порою в толпе появлялись дезертиры, которые после долгих раздумий и финансовых расчетов, резко взмывали призывно руку, что в течение нескольких минут обеспечивало их комфортными условиями поездки в такси. Их презирали и им завидовали. Водители проявляли к мужчинам-дезертирам исключительно материальный интерес, когда как к женщинам этот интерес был смешанный. Это давало женщинам возможность в зависимости от их внешности сторговаться по более низкой цене. Обладательницы длинных ног и экстремальных бюстов могли рассчитывать на бесплатную поездку и по этой причине брезгливо отмахивались от предлагающих услугу обладателей разбитых «Жигулей» в ожидании более бескорыстных владельцев иномарок.
Сегодня пришла осень, увеличив потребление чая и варенья, посещение кинотеатров и количество купленных теплых вещей.
Продавцы мороженного и велосипедов придавались ностальгии.
Речной трамвайчик на фоне пустого пляжа был настолько жалок, что его хотелось усыновить.
Разум, в поисках оптимизма, навязчиво предлагал мысль о скором наступлении Нового года.
__________________________________________________________
Все мои произведения на странице http://www.proza.ru:8004/author.html?gbm