Он долго смотрел в зеркало, пытаясь определить с чего начать. Почесав небритую щеку, Петр прикладил растопыренными пальцами волосы.
Зеркало смотрело впавшими глазами, лицо было бледное, худое, напоминающее театральные маски комедии и трагедии, соединенные вместе.
-Душно здесь в гримерной,- Петр подошел к окну, пытаясь открыть старинный шпингалет, заляпанный свежей краской. Сломал ноготь, хотел ругнуться, но забыл как это делается по-французски, а по-русски это уже звучало не как ругательство, это была разговорная речь.
Мыться в холодной воде желания не было. Петр открыл шкафчик, где стояли флакончики с ароматными водами и стал выбирать. Занятие было трудное- от запахов и голода кружилась голова. Решив проблему просто, Петр стал душить разные части тела разными одеколонами.
Нацепив секонд-хендовский фрак, он вышел к собравшимся. С трудом оторвавшись от столов с угощениями, приглашенные скосили глаза в приветствии. Петр прошел сквозь них. Вышел на улицу. Урчал живот, сосало под ложечкой и голые пальцы мерзли в лаковых штиблетах. Всклоченный пес ткнулся ему в колени, он дотронулся до горячего носа собаки. Пошарил в карманах, достал ломоть, правда, черствый, разделил на две части. Сел прямо на мостовую у дома и протянул кусок псу.
В доме ярко горели огни, грохотала музыка, истерически кто-то смеялся.
Это был его юбилей.