ПРОЛОГ
Что есть утопическое сознание в эмпирическом виде?
Свойство разума (основное) заключается в стремлении находить ответы на вопросы. Но в системе n ряда уравнений с n в степени n решений, какой является вселенная, разум, осознав свое бесконечное бессилие, благодаря уникальному, присущему именно человеку условию интерактивности сознания, меняет правила «матрицы бесконечности», пытаясь определить её границы. Именно это и является базисом любой, абсолютно любой, утопии и антиутопии. Навязывание вселенной решения в ситуации его отсутствия. В этом плане «тоталитарная» утопия Платона не отличается по содержанию от «антитоталитарной» Эпикура. Именно в поиске и попытке выдумать ответ на вопрос, который в принципе не может никогда иметь ответа, и заключается весь смысл безумного и бесконечного поиска утопистов. И этот ответ есть «модель». Модель общества, в котором найден ответ на вопрос. Это модель и является утопией. В действительности утопия противоречит даже не человеческим законам, а законам вселенной, и обречена на саморазложение изнутри, поскольку отвергает принцип увеличения энтропии. Отвергает развитие. Поэтому любая утопия есть «мертвый эксперимент».
Чем же она тогда отличается от антиутопии? А ничем. С формальной точки зрения вся разница между утопией и антиутопией, находится только в плоскости эмоционального и субъективного отношения автора к своему творению. Платон считал свое «государство» идеальным, Оруэлл свою «Океанию» - антиидеальной, но при ближайшем рассмотрении стоит заметить, что они описывали практически одинаковые вещи. И там и там был абсолютный централизм, общественное устройство тотально доминирующее над личностным развитием, обобществленная частная собственность, государство, залезающее буквально во все щели общественной жизни, буквально человеку в постель. Но, Платон этим восторгался, а Оруэлл ненавидел. Вот практически вся разница. Поэтому Платон нарисовал свой мир в самых розовых цветах, а Оруэлл в самых черных.
«Утопия = антиутопия», суть разницы в субъективном отношении самого автора к одному и тому же.
Если дальше задаться детским по содержанию вопросом: а почему тогда миллионы действительно интеллектуально развитых личностей пытались и пытались найти ответ на такой бессмысленный вопрос, то можно понять, почему невозможна утопия. Да люди пытались найти квадратуру круга и всё! Вопрос, не имеющий ответа, а именно таким вопросом и является «идеальное общество», абсолютно типичен и имеет аналоги практически в любой отрасли науки. Все понимают, что бесконечность не познать, а вечный двигатель не построить, но хочется!
Оруэлл, подробно описав мир «1984», забыл об одном вопросе, на который ответил потом уже в «Звероферме». Он не сказал, что же уничтожит утопию? Ответ прост: слой общества, объявивший о своей «избранности» в условиях утопии и будет двигателем уничтожения этого общества. Просто по неписаному закону бесконечности развития элита постепенно начнет разлагать утопию, плодя «привилегии» и множа иерархию. Распад «с головы». Именно этот безумный процесс и наблюдался в чистом виде у нас в стране, фактически после смерти Сталина.
Начинается все с банальных привилегий. А дальше… Горбачев, «перестройка», «гласность», и как следствие – капитализм.
Нет, зададимся вопросом другим: а что ожидает другую современную утопию? Что ждет демократию? А то же самое – разложение и как следствие сначала олигархический капитализм, затем тоталитарный абсолютизм и, наконец, просто абсолютизм как таковой – монархия. Через сто лет (а может и через пятьдесят) планетой Земля будет править «император»!
Если западное общество не признает возможности одновременного существования и демократий, авторитарных и монархических режимов, оно превратится в «утопию» и переживет точно такой же кризис, что и распавшийся Советский блок.
И когда мы увидим начало конца? А прямо сейчас, уже сегодня.
Начало конца – республиканцы и особенно так называемые неоконы! Их уже смахивают, и вполне даже буквально, на приемы тов. Сталина. А именно, поиск врагов, насаждение идеологии строя как единственно верного и утверждение абсолютной значимости и неизменности того строя, который уже существует.
Я даже выражусь более экстремально: если строительство утопии под названием «открытое общество» продолжится, то на определенном этапе мы увидим «императора» во главе этой утопии и этот «император», наделенный властью большей, чем обладает любой тиран из числа ныне живущих диктаторов, будет править на нашей планете уже лет через тридцать-сорок.
Память поколений, вопреки Оруэллу, даже не потребуется стирать. Потому что, то поколение, которое строит утопический абсолютизм, будет верно ему до гроба и оправдает все и вся. И также останется верно ему, пока не сойдет в могилу. Собственно это он и раскрыл в той же «Звероферме»
И как будет выглядеть этот «император»? А банально…
1. ГОЛЛУМ ПРОСНУЛСЯ
Александр проснулся и потянулся в мягкой постели. Его разбудило пиканье будильника. Спать хотелось до потери сознания, но… Надо идти, нет не идти, а лететь на работу, иначе – арест и лишение всех доходов по статье «опоздание»!
Саша вскочил…
7.45.
Включил радио, пока готовил быстрый завтрак…
- Президент Соединенных Штатов Мира заявил о необходимости скорейшего усиления контроля за благополучным питанием сограждан!
- Понятно! – согласился молодой человек, но не выключил радио. Это было опасно.
Он быстро поел, оделся, бросил взгляд на компьютер и вышел из дома. На пороге он выключил радио и включил сигнализацию.
Начался новый день.
Саня ехал на своей «Хонде» на работу.
Мимо пролетали вывески:
«Усиление бдительности дает прирост производства!»
«Распределение питания есть способ борьбы с голодом!»
«Новое питание от Мак-Бич»
«Молитесь господу вашему, и он даст вам все!»
«Президент любит детей»
«Демократия есть наилучший способ управления коллективом»
Молодой человек ехал быстро, как только мог, переползая пробки в новый World Trade Center и на Третей Авеню (бывшая Луначарского). Он очень спешил, так как опоздание грозило увольнением и арестом.
«Интересно, а кто будет следующий президент? – подумал Саша. - Неужели его племянник?»
«Народ Земли любит своего президента!» – ответила ему ближайшая надпись.
Мимо пролетели два бронетранспортера с лазерными пушками. Движение остановилось на секунду и затем продолжилось. Это были меры предосторожности связанные борьбой с террористами.
Террористов боялись все, включая, возможно, даже… мистера президента.
Саша резко затормозил перед «World Trade Center» и, оставив машину на стоянке, быстро влетел в здание.
- Пропуск! – услышал он просто разящий наповал голос.
Юноша протянул свой пропуск.
- Так… проходи! – ответил охранник в каске и бронежилете.
Молодой человек прошел между двумя черными стенами, где его просветили насквозь.
«Если такие меры предосторожности везде и всюду, то как…», - едва не подумал Саша, но вовремя спохватился, думать такое было нельзя, это было преступление.
Здание прощупывалось телепатическими аппаратами.
«Я - идиот!» – подумал он. Это была стандартная внутренняя самоустановка для любого офисного служащего.
Юноша побежал к лифту.
Девяносто девятый этаж…
Войдя в кабинет, юноша пробежал между столов и в самый конец зала и уселся рядом со своим другом Антоном. Оглядевшись, Сашка, быстро включив компьютер, сразу же погрузился в работу, точнее в перманентное «ничегонеделанье». Формально все сидели на своих местах, каждый над чем-то серьезно работал, но фактически… По непонятным причинам производительность труда отдела «аналитики» и вообще всей компании падала из года в год. Более того, за последний год предприятие не выдало ни одного законченного проекта, а только рекомендации и «обоснования для инвестиций». Почему? Ответ на тот вопрос считался преступлением.
Саша наклонился над компьютером и принялся считать. Тема его работы была одна и та же все два последних года. Бизнес-план уточнялся и уточнялся. Дорабатывался и дорабатывался. Потом проверялся и отправлялся снова на уточнения и корректировку. Почему? Просто проект должен был выйти идеальным, а пока что не выходил. Почему? Ответ на этот вопрос также считался преступлением.
Саша погрузился в расчеты. Согласно техзаданию фирма должна заработать десять миллиардов долларов, а нефти в месторождении было только на три. Как сделать десять из трех, он пока не понимал, но чувствовал, что решение где-то рядом. Он работал. В его голове был ответ, но пока он не решался его «опубликовать» потому, что это было опасно. Это грозило арестом.
За соседним столом его друг Антон взял и ни с того ни с чего запустил в небольшом окне «Quake-22».
«Он с ума сошел! – подумал Саша, - это же преступление!»
- А никакое это не преступление, – возразил вслух Антон, оглянувшись в сторону соседних столов.
Позиция у Антона была идеальной – он сидел в самом углу, спиной к стене и фактически что у него на мониторе мог видеть только его друг. Из окна «робот слежения» также не разглядел, если не умел видеть сквозь стены.
- Ты сошел с ума! – сказал Саша внятно и буквально.
- Нет, это мир сошел с ума, нельзя из трех сделать десять, нельзя и все. И никакое это не преступление. – Ответил Антон.
- Надо!
- Ну, раз надо то делай, – мрачно бросил Антон, - а я пока позагораю!
Александр задумался. Несообщение о «преступлении» есть преступление, но Антон его лучший друг. Как же поступить?
- Ну, не напрягайся, Сашок, звякни куда надо и всех делов. Фронтальная лоботомия и ничего страшного! – гордо ответил Антон.
- Ты идиот!
- Я это знаю.
- Убери «это», пока меня не затошнило.
- Ладно, но решение проблемы это не приблизит, - ответил Антон и закрыл «Quake».
Саша задумался.
«А вдруг у этой задачи действительно нет никакого решения?»
И моментом вытравил из себя такие крамольные мысли.
- Внимание, внимание! В одиннадцать пятнадцать будет срочное сообщение президента. Срочное сообщение! – раздалось по всем этажам.
Саша задумался: «Сообщение? О чем?»
«Дорогие сограждане! Жители самой великой демократии в мире! После долгих и глубоких раздумий я пришел к жизненно необходимому для нашего общества решению. Оно продиктовано всеми предшествующими событиями. Поймите меня правильно. Не я хотел этого. Этого, видимо, хотели наши враги. Враги мира справедливости и созидания. Но они глубоко просчитались. Они думали, что смогут запугать нас своими терактами. Они думали, что смогут ценой тысяч бессмысленных жертв вызвать недовольство нашего народа. Посеять в нем страх и неуверенность. Посеять сомнения в способности наших доблестных полицейских навести порядок. Но видит Бог, они жестоко просчитались! Я вынужден. Именно вынужден и пришел к этому решению и сделаю его. Как это требовалось всегда, когда горстка жалких отщепенцев, ничтожных трусов и подонков поднимала руку на то, что было свято для нас, - свободы, демократии и права человека. Я ОБЪЯВЛЯЮ ПО ВСЕЙ ТЕРРИТОРИИ ПЛАНЕТЫ ЗЕМЛЯ «ЧЕРЫЗВЫЧАЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ» И ВРЕМЕННОЕ, ПОВТОРЯЮ ВРЕМЕННОЕ, ВЫНУЖДЕННОЕ СОКРАЩЕНИЕ СВОБОД! Поверьте мне, как тяжело было это решение. С сегодняшнего дня устанавливаются более жесткие правила контроля над мыслями граждан, отменяются свободы собрания и передвижения. Во всех крупных городах с населением более миллиона человек, будут введены комендантский час, а также восстанавливается смертная казнь через четвертование. Это было вынужденное решение, но мы пошли на него, во имя спасения демократии, свобод, гармонии и мира! Во имя Бога. Аминь!»
Все открыли рты.
- Во! Это здорово! – усмехнулся Антон.
- Правильно, так их надо, подонков! – возопила Лена, подружка Антона.
- Правильно, господа! Да здравствует наш президент! Гарант мира, справедливости и демократии! – раздалось вокруг.
«Да гореть ему в геенне огненной», – подумал Антон.
- Вот тебе и новый Голлум – сказал он Саше.
- Кто-кто??
- Так ничего… забудь…
На следующий день Антон не пришел на работу…
2. ГДЕ АНТОН?
- А где Антон? – наконец собравшись духом, спросил Саша у своего соседа Игоря.
- А какой Антон? – спросил крайне удивленно Игорь, - парень из «Global International project»?
- Нет, Антон!
- Какой Антон? – удивленно-преудивленно спросил Игорь.
- Ну, тот, что сидел за этим столом?
Игорь пожал плечами. Никакого Антона он не помнил, хотя сидел здесь уже пять лет.
- Тут не было никогда Антона, - ответил вежливо Игорь.
- НЕ БЫЛО, как я мог об этом забыть! – пробормотал Саша. - Да конечно, тут не было никогда никакого Антона. Не было…
И он склонился за компьютером. Работа не шла. Саша никак не мог расслабиться. Просто не мог и все.
«Надо собраться, – подумал он, - эта задача должна иметь решение!»
Саша напрягся. Внезапно к нему подошла Лена и что-то оставила на столе. Саша машинально раскрыл оставленную бумажку, прочел одним глазом и бросил в «терминатор». Бумажка вспыхнула и исчезла навсегда.
На ней было написано: «Кино, «Возлюби бога!» в 19.15, все идут».
«Девятнадцать пятнадцать! – подумал Саша, - а комендантский час с десяти пятнадцати, все нормально».
И никаких мыслей!
Гигантский кинотеатр на двадцать второй по первой Авеню (бывший проспект Ленина) принимал всех посетителей. Перед сеансом выступил правозащитник и, зачитав еще раз «обращение президента СШМ», подробно объяснил, почему государство вынужденно было пойти на такой непопулярный шаг. Правозащитник был известный и уважаемый в городе. Его отец сидел при коммунистах, а затем уже он сам в свои тридцать лет пострадал от Путина. Сейчас ему было за сто с гаком, но держался он молодцом.
- Я призываю вас, мои сограждане, к бдительности и повиновению! – Закончил свою речь правозащитник, - Мы должны проявить мужество и солидарность!
Все зааплодировали.
Затем после рекламного журнала, в котором рассказывалось о новых достижениях науки и новых терактах, начался фильм.
Фильм подробно рассказывал о том, как прийти к Богу, минуя ложное сострадание к ближнему. В финале разбогатевший священник, отправлял в руки правосудия террориста, который был его родным братом. Террорист огрызался и брызгал слюной. Начальник полиции в ответ говорил священнику: «Не бойтесь святой отец! Больше он вас никогда не увидит. Завтра его растворят в солярной кислоте. А ради дела демократии…». «Можно поступиться даже тайной исповеди!» – заканчивал святой отец. «Правильно! Именно так! Да поможет нам всем Бог, которого мы любим!» - поддерживала их обоих, главная положительная героиня фильма, мать троих детей и жена террориста.
Зрители смотрели фильм с большим удовольствием. Пожилые женщины плакали от переполнявших их чувств.
Лена внезапно положила руку на колено Сашке.
- Пойдем, - сказала она одними губами.
Юноша повиновался – привычка, вошедшая под кожу.
Когда они вышли, Лена протянула ему… сверток, по форме напоминающий «Notebook».
- Что там? – спросил Саша.
- Ничего, прочти дома, только голову оберни сначала влажным полотенцем, так надо.
- Ты с ума сошла?
- Заткнись! – внезапно зло ответила Лена.
Пораженный, как ударом молнии, Сашка заткнулся. Он понял, что в свертке «бумажная» книга. Книги такого типа уже лет двадцать, как были запрещены. Но их читали, обернув голову влажным полотенцем, чтобы лишние мысли не прочел в свою очередь компьютер слежения. В основном это была порнография и эротика…
Придя домой, поев, поработав и приняв душ, он лег спать с обернутым вокруг головы полотенцем. Затем внезапно вновь включил свет, развернул сверток и посмотрел на книгу.
«Оруэлл. «1984». Странно…» – подумал Саша и, решив, что это порнография, неспешно открыл книгу и начал читать. Это, однако, оказалась не порнография. Книга была пособием для террориста!
3. ПОСОБИЕ ДЛЯ ТЕРРОРИСТА
В этой книге подробно и очень толково рассказывалось, как совершать акты неповиновения, саботажа и вызова властям. Тем самым властям, которые вели благородную борьбу с врагами, как внутри страны, так и за её пределами во имя идей справедливого общества и всеобщего процветания. Более того, само понятие «справедливости» и значимости всех тех ценностей, которые Саша впитал с молоком матери, обливались изощренной грязью и просто уничтожались в глазах читателя. Далее в книге также объяснялось максимально доступными словами, как избегать контроля над мыслями и как незаметно исподволь наносить урон государству, подтачивая его основы изнутри. Как противостоять системе и вводить в сопротивление новых членов. Как подготавливать себя к тому, что однажды ты можешь оказаться быть пойманным за участие в сопротивлении. И наконец, как готовить себя и других, к совершению более страшных преступлений!
Финал книги был настолько тошнотворный, что Саша не смог его прочесть, потому что почувствовал буквальные приступы удушья и головокружения.
«Ах ты, гнида! – подумал он в адрес Лены, - Бог мой, она же… Она же… Сволочь… Террористка!»
«А почему она дала мне эту мерзкую книжку? – спросил он себя, - Нет, вот почему? Что хотела этим сказать? Что я террорист? Что я взрываю небоскребы, убиваю политиков, бизнесменов, женщин и детей? Что я скрываюсь от полиции? Меня, что, уже ловят? Ах ты, маленькая гнида!»
Он посмотрел на книгу, которую дала ему Лена, как на гремучую змею.
«Я отнесу её в полицию и заявлю на Лену, немедленно!» – подумал он про себя. У него было чудовищное желание бросить мерзкое произведение литературного творчества в «терминатор». Но он удержался. Ему нужны были очевидные доказательства.
«Спать!» – приказал он себе и заснул, прямо с полотенцем на голове.
В итоге он чуть не проспал…
«На работу! Книга. Спрятать. Подождет. Пусть живет пока, сволочь. Но я ей все выскажу! Все. Все узнают, кто она на самом деле!»
- Сегодня казнены тысяча двести сорок три преступника, из них двести пятьдесят через четвертование! Это вынужденная мера. Комендантский час, введенный в Москве, в Санкт-Петербурге, в Нижнем Новгороде, в Перми и в Екатеринбурге проходит без эксцессов, полиция отслеживает террористов. Уровень жизни за последние полгода поднялся на ноль четыре процента. Хвала Господу нашему. Аминь! – прозвучало из радио.
Придя на работу, Саша первым делом покосился на Лену самым злобным взглядом, который мог изобразить.
«Я тебя ненавижу!» – подумал он.
Ненавидеть коллегу не запрещалось.
Лена вздрогнула, словно от удара легким током. Она неотрывно смотрела в монитор компьютера.
«Я убью тебя, сволочь! Тебя казнят!» – подумал с еще большей злобой Саша.
Лена работала молча, как ни в чем не бывало.
«Потом!» – подумал Саша и расслабился.
4. ГЛАВНОЕ, РАССЛАБСЯ!
- Ты что мне подсунула, тварь! – заорал Саша на Лену, когда они остались одни в «Комнате для клонирования».
- Не ори и раздевайся! – сказала Лена.
- Я убью тебя! Ты поняла? Я на тебя донесу!
Лена энергично сняла трусики. Она стояла голой, а Саша даже не снял этикетку со своим именем.
- Мы в «Комнате для клонирования», ты забыл? – спросила она.
- Тварь! – тихо прошипел Саша. - Сучка!
- Дурак! – ответила Лена, - не хочешь раздеваться, как знаешь, но компьютер фиксирует потто-выделение. Так что, если будешь вести себя не так, как надо. Сам понимаешь, кто на кого донесет.
Саша замялся. Это, конечно, был примитивный шантаж. «Комната для клонирования» была практически единственным местом любви и уединения. В ней уединялись для того, чтобы завести потомство. Секс за пределами такой комнаты считался преступлением и карался тюремным заключением на полгода.
Внутри самой комнаты слежки не было (и это считалось огромным завоеванием демократии!), но… Нужно было заниматься любовью, иначе… Иначе это расценивалось как ведение переговоров и терроризм.
- Ха, ха! – возбужденно, почти с сатанинской улыбкой ответил Сашка, - Ты не против, если я немного по-онанирую на твоих глазах, чтоб было это самое, «потто-выделение», но трогать тебя не буду? Согласна?? - ответил Саша.
- Ой! Да неужели? – Лена улыбнулась. – Ну, делай как хочешь… Меня это ни капельки не встревожит.
- К черту! Откуда у тебя эта книжка? Ты знаешь, что бывает за подобную литературу??
- Расслабься! Забудь про нее?
- Забудь??
- Да забудь! Она «классика»! Её, знаешь ли, написал человек за сто двадцать лет до нашего с тобой рождения. Ты даже не в курсе, что она есть в библиотеке, потому что никогда не посещал в своей жизни библиотек.
Черненькие глаза-пуговки Лены прожгли Сашку буквально сияющим презрением. Он задумался… Потом сложил в голове все варианты и нашел:
- И ты из всей библиотеки из миллиона томов выбрала для меня именно этот… В ситуации, когда вокруг такие события. Президент выступает и Антон исчез… И дала ее мне, лучшему другу Антона? Ты знала кому давать… Да кстати, а откуда у тебя разрешение на посещение библиотеки? Черт… На ней гриф «Секретная информация». Ее нельзя выносить из библиотеки… Ты… подставила меня?!
- Если ты не террорист, то не подставила. Если ты не враг народа, то тебе будет плевать и на Антона, и на меня и на кого угодно. И я могла выбрать тебя как самого добропорядочного гражданина. И дать ее тебе почитать, чтобы доставить другу приятное. А ты…
- А «гриф»?
- А нашла на улице. Чем докажешь, что не так. Нашла прямо в свертке и не читая подарила тебе. Что скажешь? Я… чиста, а ты…
Тут Саша почувствовал, что в самом деле вспотел и не на шутку. Он начал яростно прокручивать в голове варианты, наконец…
- Почему ты притащила меня именно сюда? Хотела, чтоб все было, как в книге? Вас этому учат?
Лена посмотрела на него внимательно.
- А что в ней написано? Какой бред?! Я ее не читала, но ты читал. Может быть, расскажешь?
Сашка осторожно посмотрел на своего врага, пытаясь определить уязвимое место, а потом усмехнувшись…
- Нет, не правда. Ты заешь о чем она… Знаешь и всегда знала и дала мне ее поэтому…
- А почему я тебе ее дала, можешь сам ответить? Ты добропорядочный гражданин и тебе должно быть начхать, что в ней написано. Какой бред и какое безумие. Любой идиот может написать все что угодно и никого это не взволнует. Если только его бред…
Тут у Сашки закружилась голова… Он почувствовал продолжение фразы.
- Если только его бред… - сия от счастья обнаженная Лена обошла вокруг Сашки, и снова уставилась в лицо.
- Если только этот бред... - подавленно произнес юноша.
- Не является правдой! – бросила ему в лицо Лена.
Саня почувствовал, что ему очень душно и очень жарко. Он сел на стул, а потом снял пиджак и расстегнул воротник рубашки. Но, увидев движение девушки, словно ожидающей большего, встрепенулся и остановился. Впервые почувствовал некоторое безумие происходящего. Впервые в жизни. Это его напрягло. Он задумался, как только мог. «Нет! Ерунда! Мы живем в демократической стране. У нас свободы и права, выстраданные кровью миллионов людей и десятков поколений», – произнес он про себя заклинание от лукавого.
- И это именно так! – продолжила Лена, подойдя к нему на шаг, - Тот человек, за сто двадцать лет до нашего рождения описал именно тот строй, в котором мы с тобой сейчас и живем. Или почти такой же. Ты понял? Нет. Тогда просто задумайся, зачем весь этот контроль? Просто зачем? От террористов? Да их нет! Они фантом. Вымысел. Кучка выродков и отребья, которое завтра четвертуют или сожгут в солярной кислоте как в фильме. Но власть борется с этой кучкой так, как будто в нее включены все. Все до единого: и я, и ты, и Антон, и Игорь. Все без исключения и нет доверия ни к кому и нигде.
- Ты… - прошипел Саша.
- Молчи! – ответила Лена. - Я террористка, понял. Я взорвала небоскреб в Нижнем Новгороде десятого июля этого года. Понял?
- Тварь… Но постой… Что ты хочешь сказать? Ты не ездила никуда. Как?
- Мысленно! – ответила искусительница.
Саша почувствовал, как капля пота катится у него по лбу и не одна.
- Знаешь, – добавила его мучительница, - а ведь я просто прямо сейчас могу выйти на улицу, сказать всем и вся, крикнуть – да, я террористка! Я взрываю небоскребы! Я убиваю полицейских! Я ненавижу вас всех! И ты думаешь, что кто-то мне что-то сделает?? Нет! Они не ловят таких, как я. Таких как я, они выращивают. Иначе им самим не зачем будет существовать. Да! Ты понял? ОНИ ВЗРЫВАЮТ САМИ…
Саша ударил её по лицу. Лена, хрупкая девушка, отлетела на пол. Затем поднялась и села, обхватив свои голые колени. Огромный синяк медленно расплывался по её щеке и кровь потекла из рассеченной губы.
- Нарушение 2114 пункт 3, - сказала она с расстановкой, - грубое хулиганство в общественном месте. Срок - два месяца исправительных работ.
- Сука!
- Нарушение 2114 пункт 4, выражение нецензурными словами в общественном месте. Срок - также два месяца исправительных работ
- Заткнись.
- Нарушение 2097 пункт 2, публичное выражение в грубой форме враждебности к коллеге по работе. Общественное порицание, а при рецедиве…
- Сдохни сука!
- А это уже нарушение 1019 пункт 2, «Публично высказанные ненависть, ярко выраженные чувства, угрозы жизни, шантаж и обещание расплаты, никак не обоснованные поведением оппонента, каким-либо действиями или бездействием с его стороны, являются мыслепреступлением второй категории и наказываются сроком на два года…»
- Что тебе от меня надо?
- Нарушение 1021 пункт 7 заведомо бессмысленные вопросы собеседнику, мыслепреступление четвертой категории. Срок до двух недель лишения свободы.
- И что дальше?
- Опять нарушение 1021.
Саша замолчал…
Лена утерла кровь бумажным полотенцем, а потом взяла парня за колени и сказала:
- Расслабься, просто расслабься, это не преступление, если только проводится в общественном месте типа этого
- Не преступление? – осторожно спросил Саша.
- Нет, не преступление!
- А что тогда «преступление»?
- А что есть «преступление»? – переспросила его насмешливо вместо ответа Лена.
5. А ЧТО ЕСТЬ ПРЕСТУПЛЕНИЕ?
- А преступлением может оказаться все, что угодно. Любое твое действие или бездействие, любая твоя мысль или поступок. Сто лет назад во всем мире победила демократия. Это был праздник свободы. Люди выходили на улицу и кричали «Мы свободны!», «Мы счастливы!», «Мы теперь будем жить в новом мире без постоянного и каждодневного контроля, без того, чтобы кто-то мог нам сказать – это нельзя, или туда нельзя». Ты знаешь, а ведь это была правда. Точнее «почти правда». Мир был свободен, но буквально несколько лет. Потом… Потом все пошло в направлении укрепления власти, более того, мир становился более управляем из-за избытка информации. Именно из-за её избытка. Избыток порождает хаос сообщений и потерю содержания текста. Избыток приводит к тому, что любое событие, какое бы ни произошло, становится неактуальным, и неинтересным буквально через несколько месяцев. Когда власть поняла это, она уже не преследовала свободу слова, она просто дезавуировала её, усиливая хаос множеством подброшенных ложных и второстепенных сообщений. В результате информация стала неинтересна, и ее стали поглощать совершенно бездумно, не анализируя, просто как еду. Что скажут то и есть правда, потому что думать не к чему. Избыток информации сработал лучше, чем ее полное запрещение.
Затем наступила очередь рекламы. Рекламы интересов власти и бизнеса. Власть и бизнес срослись настолько, что любое действие государства означало экономический интерес, даже самое благородное и вынужденное. В этой ситуации к власти пришла и утвердилась олигархия. Власть создала и приняла такую систему, в которую уже не было доступа для посторонних и случайных людей с какими-то своими принципами. Как следствие, власть стала более аморальной, чем когда-либо и более наследственной, чем в средневековье.
Процесс нарастал. Первый массовый теракт с тысячами жертв произошел 11 сентября 2001 года. Это в учебниках истории. Кто его организовал, осталось тайной, но он дал власти тот механизм, который позволял ей оправдать любые свои действия одним немотивированным поступком одиночки или группы фанатиков. Начались непрерывные войны с «государствами изгоями» и также с врагом внутри самой страны. Власть поняла, как ей надо себя вести, чтоб усилить контроль над обществом, и в дальнейшем вела себя только так. И реклама действий власти стала для неё первоочередной задачей. Формула мира стала такой: «бизнес-интересы-власть-реклама». В итоге через двадцать лет после падения советского режима был создан механизм контроля за обществом, более изощренный и более абсолютный, чем тот, который создали сами коммунисты.
Любой человек хочет покоя. Это желание ведет его в стадо, в коллектив. Стоит только подать идеологию в красивой обвертке, и контроль за стадом, а потом и за каждым индивидуумом, станет абсолютным. Говори на словах о демократии и открытом обществе, а на деле зажимай гайки так, как никогда не зажимали до тебя. Коммунисты были идиоты, когда не понимали таких простых вещей. Они делали ставку только на силу и это их сгубило. Нынешние сделали ставку на рекламу своей идеологии, прежде всего. Вот почему они добились больших результатов в области контроля. Они достигли того, что никакое твое движение, какое бы ты ни совершил, не останется без внимания. Да, можно считать, что они достигли уровня контроля самого Творца.
- Откуда же тогда берутся террористы? – спросил удивленно Саша.
- А их нет, - ответила Лена и улыбнулась, обмакнув новое полотенце, стерла последнюю, выступившую кровь с губы. Губа наконец засохла, перестав кровить.
- Террористов нет, есть только мы и они, - продолжила она.
- Кто они? – спросил Саша.
6. КТО ОНИ?
- А они - это те, кто сумел подуть в дудочку. Это наши нынешние боги. Это те, кто видят и слышат нас, знают, что мы делаем и о чем говорим.
Все эти теракты нужны только для одного, чтобы поддерживать идеологию, старым испытанным способом. И наращивать маховик коллективного страха. Страх – вот что основа этой идеологии, и они научились манипулировать им настолько виртуозно, что люди боятся кого угодно: террористов, инопланетян, тинэйджеров и неформалов, которых отлавливает полиция, испорченных продуктов, непрорекламированных продуктов, всего-всего. Кроме одного и с самого главного – всех этих глаз, наблюдающих за каждым нашим движением. А неосознанно, на уровне выработанных рефлексов боятся только ИХ. Ты знаешь, а ведь я смертельно боюсь признаться тебе, что… люблю тебя. Это теперь преступление, караемое властью. Мыслепреступление первой категории, срок заключения от десяти лет. «Сексуальное извращение. Ярко-выраженная похоть. Неуправляемое сексуальное влечение к представителю своего или противоположного пола». Представляешь? Да! Если бы я взорвала небоскреб, меня бы ловили, пытали и… отпустили. А за это нас с тобой могут казнить. Любить друг друга не позволяется, все должны любить только страну, мир, систему, но не друг друга. Ты знаешь, а ведь любовь ненавидели все без исключения создатели утопий. Именно в любви они видели угрозу своим мирам, все… Начиная с Платона и Эпикура и кончая нынешним президентом. Все до единого они запрещали в своих мирах свободные половые отношения, брак и даже любовь к детям и родителям, все до единого. Ты понимаешь? Утопия и любовь несовместимы! В утопии мы не рождаемся, мы клонируемся, как скот. В утопии у нас нет ничего своего. ВСЕ ОТБИРАЕТСЯ СИСТЕМОЙ.
- Даже дети… - пораженный такой мыслью произнес Саша.
- Платон был первый человеконенавистник из числа тех, кто создавал утопии, и именно его «государство» и стало моделью для всех остальных. Вероятно он ненавидел лютой беспощадной ненавистью, ненавистью гиены, или бешеной собаки, тех нормальных людей, что окружали его или может просто искал замену неидеальным существам. Однако в его мире люди – рабы! Маленькие клоны друг друга, полностью и целиком зависимые от ЦАРЯ СИСТЕМЫ.
Саша задумался. Лена смахнула капельку крови, слегка размазав ее по губе. Она по-прежнему стояла абсолютно голая, но голым в действительности чувствовал себя именно Саша. Он попытался, что-то возразить, но остановился. Ему надо было продумать аргументы. Он решил разбить разговор.
- Откуда у тебя эта книга, и вообще такие познания о Платоне, о мире, который был сто лет назад и так далее. Кто тебе её дал? Антон?
- Мне дала её полиция, - ошарашила его ответом Лена.
- Тебе дала её полиция?! – Саша почувствовал, что почва уходит из-под его ног.
- Да, они хотели, чтобы я стала террористкой, но я отказалась.
- Как?!
- Они любят нас, они следят за нами, они выращивают нас!
7. КАК?
- У нас теперь нет родных, у тебя и у меня нет матери и отца. Я даже не могу знать, где мои братья и сестры. Что делать в такой ситуации, когда человек ответственен только перед самим собой? Он не боится за свое будущее и не видит своего прошлого, он может сорваться и сойти с ума, как случилось с Антоном. А просто надо подчинить его еще большим страхом. Поработить его волю до самой глубины подсознания, вплоть до спинного мозга. Террористы - это часть этой системы. Террор, он только против людей и никогда не бывает против власти. Мы с тобой родились в этих чертовых комнатах для клонирования. Нас зачали вслепую. Но еще есть те, кто родился нормально. Их и изничтожают. Тот, кто дал мне эту книгу, он сказал, что сейчас двести пятьдесят миллионов людей во всем мире находятся в «исправительных лагерях», они живут там в таких условиях, которые мы с тобой никогда не сможем вообразить, пока не увидим это сами. Это и есть подлинный террор. Они перерождают человеческую расу, превращая её в абсолютный скот. ИМ нужно только полное подчинение. Подчинение без единой мысли. ИМ уже не нужна любовь к «Большому брату» они ненавидят любовь во всех её проявлениях. ИМ нужно полное изничтожение человеческого коллективного разума. И ОНИ уже добились этого, почти добились. Ты делаешь свою работу, зная, что она бессмысленна. А почему она бессмысленна? Потому что так надо. ИМ надо, чтобы ты сидел на своем месте и годами решал проблему, не имеющую решения. Таким образом, ОНИ держат тебя под контролем. Но если ты ослушаешься ИХ и перестанешь делать свою работу, тогда ОНИ уничтожат тебя сразу и навсегда
- Как? Они уничтожили Антона?
- Да, Антон не исчез, ОН УМЕР! И ТЫ УМРЕШЬ, ЕСЛИ НА МИНУТУ СКАЖЕШЬ СЕБЕ, ЧТО НЕЛЬЗЯ ДОБЫТЬ ДЕСЯТЬ МИЛЛИОНОВ ТОНН НЕФТИ, ТАМ, ГДЕ ЕЁ ТОЛЬКО ТРИ.
- Это и есть их система?
- Это и есть их система.
- А что дальше?
8. А ЧТО ДАЛЬШЕ?
- А дальше они постепенно будут сбрасывать свою маску, становясь тем, кем являются на самом деле. Они постепенно перестанут говорить о свободах и сведут сами свободы к двум-трем разрешенным движениям. К двум-трем ненаказуемым манипуляциям. И тогда…
- И тогда они скажут…
- Все! Мы теперь ваши Короли на веки вечные. Вы лишь плоть нашей системы и умрете без нас, и это будет правда! Чистая правда, потому что люди уже разучатся думать. Ни один режим и никогда не достигал такой абсолютной и тотальной власти, как тот, который тысячу раз на дню без перерыва говорил о демократии, свободах и правах.
- А мы можем что-то изменить?
- Ничего, абсолютно ничего. Любой наш поступок пойдет на укрепление системы, Даже если мы убьем президента!
- Как же нам быть?
- Нам остается только ждать, когда ОНИ сами падут, а точнее когда истощатся ресурсы мира, и станет просто в принципе невозможным поддержание системы такого уровня. Она просто распадется на тысячи тоталитарных режимов, ни один из которых не будет иметь такого контроля над людьми, как этот, называющий себя демократическим. Воцарится хаос и утопия умрет.
ЭПИЛОГ
Я считаю, что на этом мне надо закончить свое произведение. Я хочу сказать только одно поклонникам утопии. Ваши планы осуществимы, но они не конечны. Мир утопии так же подвержен эволюции, как и любой другой мир. Каким бы ни был контроль над толпой, он не вечен и любая ваша фантазия обречена на умирание самим ходом истории, которая всегда предполагает только развитие и никогда стагнацию, даже на самой казалось бы идеальной модели.
И первопричина падения всех утопий – это стагнация на факт, стагнация та, которую уже невозможно скрыть. Стагнация развития общества.
Любая утопия умрет. Абсолютно любая. И та, в которой живут Саша и Лена, тоже умрет, и возможно они даже дождутся этого.
До 2084 года осталось чуть более восьмидесяти лет. Я надеюсь, что мой прогноз окажется чушью, хотя пока… Трудно на что-то надеяться.
Расписывать мир абсолютного олигархического тоталитаризма у меня нет ни- какого желания. Все увидите сами, когда это произойдет.
Лев Вишня.
г. Екатеринбург, 2002 год.