Закатное небо как-то одиноко и торопливо прочертил голубь. Так в кино опоздавший зритель виновато и торопливо пересекает титры начинающегося фильма, стремясь как можно скорее занять свое место. Зал успокаивается, и в установившейся тишине начинается действие…
Планета завершает полный оборот вокруг своей оси, и поверхность ее, только-что залитая теплом родного Солнца, пересекает границу света и тьмы и погружается в холодную бездну Космоса. Мир, только-что видевший жизнь вокруг себя, небо и землю, вдруг остается наедине с самим собой и неуютным присутствием бесконечности. Он понимает, что мал и очень одинок. Он ощущает себя едва заметным сгустком тепла в безупречной математике Вселенной. И ее немой взгляд. Бездонный взгляд бесконечности. Взгляд Ночи...
Ночью пришел кот. В зубах он принес большой, но изрядно потрепанный рыбий хвост и бросил ЕМУ под нос. Где-то там, в мутной глубине сознания, вспыхнула искра благодарности, но последние силы покинули уже едва тлеющий жизнью организм, как последние вялые струйки воды покидают дырявый сосуд, и искра эта, пробежав по цепочке нервных клеток, потухла, так и не найдя себе выхода наружу. Кот уселся рядом в ночную траву и принялся вылизывать летнюю пыль, кусать блох и зализывать заработанные за день царапины. Закончив, он поднял голову и с особым вниманием, свойственным старикам страдающим ревматизмом, посмотрел на висящие на западе облака. Только бы среди ночи не пошел дождь. Кот о чем-то глубоко вздохнул, улегся поудобнее и сразу заснул. Кот был единственным миром, в котором ЕМУ еще уделялось место, и единственным, что связывало ЕГО еще с этой планетой. Но мир этот уснул и тихо лежал рядом, едва слышно посапывая в темноте. Иногда дыхание его сбивалось, и он, не просыпаясь, глубоко вздыхал во сне, на секунду затихал, и сново продолжал мерно дышать. Теперь ОН остался один. Впрочем нет, еще были блохи. Чувствуя слабость хозяина, они уже безо всякой опаски наслаждались вовсю, как могли. Но ЕМУ было уже всеравно. Глаза слезились, и ОН уже не в состоянии был различить что-либо вокруг себя. Сверху стекал соленый желто-зеленый свет. Это Луна. «Скорее всего она будет последним, что...» – это была обыкновенная серая мысль, которая не была ни началом, ни концом цепочки. Вообще ничем не была. Тлеющее сознание перешло в полную апатию и не рождало уже никаких рассуждений, эмоций и желаний. Был только соленый желто- зеленый свет и теплая темнота уснувшего рядом мира, в котором ЕМУ еще оставалось место...
Через час кот проснулся. Молча встал. Молча вылизал всего себя. И молча ушел. Ушел по своим кошачьим делам. Если у котов вообще могут быть какие-нибудь дела...
Утром прошел дождь. Убирая во дворе намокший мусор, дворник обнаружил мокрого и уже холодного пса. С выражением, впрочем с таким выражением он мог думать о чем угодно, дворник с третьего раза поддел деревянное тело лопатой и бросил его в пасть мусоровоза. В колодце двора где-то хлопнула дверь подъезда. Недовольно заурчал потревоженный двигатель, так же недовольно хрустнула коробка передач, и послышался прохладный шелест мокрых ветвей, задеваемых кабиной и кузовом продирающейся сквозь них машины. И едва слышный звук осыпающихся с ветвей капель... В тучах образовалось окно, и сквозь него брызнул веселый и теплый солнечный луч. Хмурые зеленые листья вспыхнули на просвет желто-салатовым. Окно в тучах с каждой минутой увеличивалось, и обьем двора все больше и больше заливался желтым, салатовым и теплым. Тепло пропитывало воздух, нагревало асфальт и сквозь окна протекало в просыпающиеся дома. Начинался новый летний день. Промокший насквозь, но радующийся всему молодой воробей расправил одно крыло и довольно жмурясь подставил его под теплый солнечный луч.
По юному, дышащему свежей зеленью листу ползет дождевая капля. Добравшись до края она повисает на самом кончике листа и замирает, словно прыгун в воду у края вышки. На секунду в ней, как в кристальной чистоты искривленном зеркале, отражается вся сфера мира с каруселью желтых домов, салатовых листьев, ослепительно белых облаков и ярко голубых кусков неба. Но рядом взлетает птица. Секундное дрожание ветки, несколько мгновений ярко пьяной свободы падения, и мир разбивается вдребезги, на яркие цветные осколки...
Тихо течет музыка. Знакомая старая мелодия скромно пропитывает тишину просыпающегося двора. Кто-то открывает окно в доме напротив, и солнечный луч, на мгновение приятно и тепло слепит глаза. Но стекло движется дальше, и солнечный зайчик, скользнув по стене дома, срывается в ярко голубой проем между домами. Сквозь открытость окна дышит родниковая свежесть умытого дождем мира и тихо течет музыка. Начинается новый летний день. И душа хочет чего-то большого и радостного. Игры солнца и ветра. Брызг зелени. И наслаждения пронзительностью белых голубей в каждом глотке голубого неба.