5.11.0 ПОГИБЕЛЬ ЖАБ-ЛЮДОЕДОВ
Первые афиши в городе появились аж за месяц до концерта и народец сразу же потянулся в кассы приобретать билеты. Не так чтобы уж очень приезжавшую певичку лю-били, но была она мать трёх детей, вида не разъёбанного и вполне олицетворяла добро-ту и порядочность за которой успели соскучиться. Притом и голос вроде хороший был, то есть не минетами на сцену выбилась, а поделом. Проститутки всякие, голожопые пидорасты всем уже надоели, поэтому народ и стал деньжата собирать, стремясь от-дохнуть душой. Уже через неделю стало ясно, что билетов не хватает, поэтому решили делать второй концерт. Ко дню приезда созрел и третий. Певичка, как и положено, по-сетила радио, где вяло отвечала на вопросы, насторожив своей тупостью. Но певица не знаток, петь должна, поэтому слушатели только благодарили да спрашивали о самочув-ствии детей, чтоб поумиляться ответам заботливой мамы. Её можно понять, работа, три ребёнка, муж-продюссер, всех тянуть надо, так что не до разговоров. Пусть поёт, голос то ангельский. Для дамочек под сорок и за, голос навевает воспоминания о молодости, мужичкам аналогичного возраста позволяет возбудиться в рамках дозволенного, не по-лучив при этом инфаркт. В общем к трем часам главный городской концертный зал был переполнен. Лучшие люди города пришли именно на первый концерт, опасаясь, что на последующих певица будет усталой. А кому охота потреблять подпорченный продукт? После первого концерта отца города и области отбыли, вслед за ними и большая часть милиции. Беспорядков не ожидалось, поскольку певичка была спокой-ная, поклонники у неё публика благопристойная, всё семейные, от них хулиганства можно не опасаться. Человек десять осталось милиционеров, сидели в пустых креслах и подрёмывали. Прошел второй концерт и начался третий. Певица и так не очень была подвижная, а то и вовсе почти застыла, неудосуживаясь шевелиться. Рот исправно от-крывала и пела хорошо поставленным голосом хорошо известные песни. Где-то на седьмой в зале началось непонятное движение. Никто не заметил как, но из зала исчез-ли все милиционеры. Потом на сцену вышли трое дюжих мужиков в кожухах. Бесцере-монно певичку взяли и скрутили принесённым покрывалом. Концерт прекратился, зал зашумел, музыканты полезли заступаться, но получили в лоб и мигом остыли. Зал был успокоен двумя выстрелами в потолок. Под кожухами оказались ружья, а у одного был даже пулемёт. Зрители притихли, шептали, что ж это такое делается и где милиция. Не-которые пытались выйти, но на входах стояли вооруженные люди. Трое со сцены взяли певичку, отрезали большущий кусок понравившегося занавеса и убыли восвояси, уведя с собой музыкантов и пригрозив сидеть тихо. Первому, кто откроет дверь из зала по-обещали пулю в лоб. А тому, кто первый поднимется, пулю в задницу. У них мол стрелки на балконе. Так как люди пришли на концерт серьёзные, то жизнь свою они ценили и лезть на рожон не собирались. Через полтора часа дверь снаружи открыл ка-кой-то мужик. Он пришёл провожать жену домой, театр обнаружил пустым и тихим. Поднялся в зал, там тишина, все сидят. Потом сорвались бежать и в образовавшейся давке были раненные, слава богу без убитых. Вызвали милицию, те приехали, долго не могли поверить нескольким оставшимся зрителям, но когда в одном из туалетов обна-ружили на полу связанную администрацию и милиционеров, то поняли, что дело серь-ёзно. Через час на место приехал сам милицейский генерал, по всей области был объяв-лен план перехвата, началось следствие по факту исчезновения гражданки соседнего государства. Тут ещё до сотни зрителей хватились, что нет их верхней одежды. То ли её попутно взяли похитители, то ли ранее вышедшие зрители. В театре царил хаос, граждане устраивали истерики, особенно женщины за свои шубы, прибежали вездесу-щие журналисты, к утру ожидалось уже центральное телевидение. А самое страшное, что ничего не было ясно. Генерал громыхал на подчиненных, требуя результатов, взволновано докладывал губернатору. Вскоре в театр приехала прокуратура со спец-службами. Свидетелей допрашивали, они давали похожие показания. Какие-то люди, частью в овчинах, частью в шинелях, с ружьями, был пулемет, стреляли, взяли певицу, вещи! и ушли. Незнакомые. И всё. Никаких догадок, что за люди. Словно пришельцы. Свидетели снаружи правда показали, что к театру подъезжал автобус. Но было темно, не разобрали какой.
Милицейский генерал тёр себе виски, рядом курил прокурор. Оба были мужики опыт-ные, и потому случившиеся было для них, как гром с ясного неба. Оба прекрасно знали, что область под контролем, что нет здесь никаких сил, кроме подчинённых. Да была преступность, была оппозиция, но никто бы не посмел на такой демарш. Никто. Тогда кто такие? Приходилось думать, что это столичные недоброжелатели губернатора уст-роили провокацию, чтобы облить его грязью при всей стране да ещё и в соседних. Гу-бернатор то имел виды на Киев, а тут такой позор. Будто Чечня какая, людей крадут. После этого не про Киев надо думать, а про то, как бы на нынешнем месте удержаться. Щербатый это понимал и ясно сказал генералу, что если не найдут виновных к утру, то генерал станет безработным, а папка с очень интересными документами ляжет в дело. Генерал и сам понимал свою судьбу, поэтому поднял на ноги весь личный состав и устроил мощнейшие поиски. Все дороги были перекрыты, телефоны прослушивались, дома обыскивались. К утру стало ясно, что операция перехвата успехов не принесла, вдобавок пропали восемь работников ГАИ и три машины. Узнавать куда они делись было некогда, в десять часов губернатор ждал на доклад, поэтому пришлось действо-вать по чрезвычайной схеме. Застрелили нескольких уголовников среднего ранга, дво-их оставили в живых и так припугнули, что получили признательные показания. Мож-но было и заговор против президента вплести, но генерал побоялся выходить на такие высоты. Как старый служака, предпочитал синицу в руке.
В десять часов докладывал губернатору. Вводили виноватых, они признавались в своих мерзких действиях и ещё более мерзких намерениях, просили снисхождения. Генерал обещал, что певицу скоро освободят, оставшихся на воле бандитов повяжут, в офисе компартии обыски уже провели, нашли много вещественных доказательств и наркоти-ки. Мешок. Губернатор, несмотря на 20 лет в партии, был яростный антикоммунист, вдобавок создал себе партию, занявшую одно из самых первых мест в президентском жополизании. Поэтому удовлетворённо улыбнулся и сказал, что никакой угрозы демо-кратии в области нет. Всё это заснимали журналисты из Киева и даже парочка москов-ских. В этот день губернатор стал царём экрана, мелькая во всех новостях. Ничего не потерял, даже приобрёл. Но все ждали, когда освободят певичку. Показывали непони-мающих, заплаканных детей, взволнованного супруга. Рейтинги сериалов невиданно упали, а новости стали смотреть все. Пришлось делать ежечасовые срочные выпуски. Потом стали пускать выпуски через каждые полчаса и почти также повышать расценки за рекламу. Радио крутило только певичкины песни и новости, в прямом эфире звонили люди и плача говорили, что это удар и по ним, что они не переживут. Советники сказа-ли губернатору, что если к вечеру Валерию не найдут, то появятся первые обвинения его. Губернатор поставил крайний срок, на лбу генерала появилась новая морщина. По-прежнему не было ничего известно о настоящих похитителях. Никаких следов. При-шли, забрали и ушли. Местные журналисты проводили остроумные параллели с каки-ми-то черными крысами, генерал проконсультировался в санстанции, но там только испуганно дрожали. Крысы были явно не причём. Тут еще головная боль с пропавшими гаишниками. Куда делись неизвестно. Опять бесследная пропажа. Это уже походило на мистику. Генерал поехал к лучшей сумской гадалке и чуть ли не ведьме. Старушка приторговывала героином, поэтому встретила генерала приветливо и приняла вне оче-реди. Мигом раскинула карты и подтвердила, что корни идут в Киев. Генерал достал пистолет и щелкнул курком.
-Где эта ****ина!
Старушка давно работала с нечистой силой, поэтому не стала тратить время на оправ-дания, а напряглась. Пошла пена из рта, судороги, упала со стула, лбом о финский пар-кет, набухшие вены. На медиумном уровне искала и вроде бы нашла. Когда очнулась, тихо прошептала: -Ямполь. Голова упала и старушка отключилась на силовое восста-новление. Генерал выбежал. Смешно конечно, Ямполь, обыкновенный райцентр, ты-сяч десять населения, даже банд нет. Причём тут мог быть Ямполь? Но приказал ехать. До Ямполя мотать километров сто пятьдесят, час езды, но два автобуса с ОМОНом оз-начали два часа. Уже отъехали от Сум, генерал стал волноваться, что начудил. Мало ли что гадалка сказала. А он поверил, будто баба. Как тут же пришло на ум, что все про-павшие гаишники были с дороги в этот самый Ямполь. По дороге. Адьюдант подал карту, проверили. Точно. Вот и следы. Приказал передать по рации, чтоб подымали ещё людей для подкрепления. На карте вокруг Ямполя обозначались леса, вдруг при-дётся облавы делать. Во всех райцентрах по дороге должен был оживать личный состав управлений, пограничники пообещали вертолёт и собак. Наконец то связались с Ям-польским УВД.
-Где майор Чубренко!
-На больничном, а кто говорит?
Генерал взматерился и пообещал таких бед, что у адьютанта даже поднялось давление.
В Ямполе положили трубку. Генерал растоптал свой сотовый и стал набирать на адью-тантском.
-Ты уволен! Чубренко тоже уволен! Все уволены!
-Так кто говорит?
-Генерал Петухов!
-А зачем кричать?
-Через час мы приедем и кричать будешь ты, я тебе устрою!
-Так вы к нам едете?
-Всем ****ец!
-Лучше не едьте, а то беда будет.
Генерал растоптал и второй телефон, пообещав, что лично пристрелит сволочь.
-Что это за Ямполь?
Адъютант доложил, что райцентр, как райцентр. Рассказывать о тамошних неладах по-боялся. А нелады были такие, что начальник УВД уже с год в области не показывался, приезжал только зам. Ходили слухи, что вроде так какие-то беспорядки были, но ям-польцы это отвергали, а посылать комиссию для проверки ввиду малости района и тёмности слухов смысла не было. Теперь вот всплыло непонятно что. Генерал курил, иногда рычал по рации. Несколько успокоился, когда в райцентрах стали присоеди-няться подкрепления. Хоть тут всё в порядке. Имел разговор с губернатором, сказал, что к вечеру непременно будет и певицу привезёт. Губернатор сказал, что последний шанс и бросил трубку. Генерал приказал прессу не пропускать, мало ли чего. А сам за-думался, что делать. Ну приедут, возьмут город под контроль, что успеют прочесать, но леса то вокруг большие, их за неделю не проверишь. А баба нужна к вечеру и отгово-рок никто слушать не станет. Думал пока приедут личный состав местного управления мобилизовать, а там такие безобразия. Главное, чтобы это не открылось, иначе здравст-вуй пенсия. Помощники сообщили, что 350 человек всего в отряде и ещё столько же к обеду подтянутся. Сила не маленькая, делать нечего, надеялся, что нахрапом найдут. Потом её в машину и на максимальной скорости в область. Машина была у генерала мощная, джип редкой масти, ценой чуть ли не 200 тысяч долларов. Подарил эту цацу один вор в законе, за что получил возможность поставить фабричку для переработки маковой соломки. Хорошо развернулся, но ошибся в дележах с властью и был найден взорванным. Только вспомнил генерал дымящуюся воронку, остатки машины и разме-танную кровь, как вперед что-то бухнуло и началось резкое торможение. Так как адъю-тант был не пристёгнут, то вылетел в переднее окно. Шофер сильно повредился грудью о руль, генерал просто ударился, тем более, что сзади джип поцеловала девятка одного из районных начальников.
Генерал выскочил и матерился, пока не увидел пламя впереди. Побежал туда. Горел автобус, кто мог оттуда выскочил, но несколько трупов осталось. Впереди автобуса ни-чего не было, значит не авария. Колона сгрудилась, смешалась, все друг другу мешали, генерал приказал послать вперёд машину, а пожар тушить. Только полилась пена, как метрах в ста взорвалась посланная машина. И чей-то голос через громкоговоритель приказал убираться, а то всех перестреляют. Генерал приказал в пешем порядке проче-сать придорожные кусты, но оттуда началась стрельба и ОМОН залёг. Автоматы то были, но патронов по одному рожку, не на войну ведь ехали. Войну. От произошедше-го генерал совсем одурел. Ладно явились в областной центр, натворили дел. Это было необычно, но хоть можно было представить. А вот мины на дорогах и стрельба. Да ни один нормальный бандит, увидев такую армаду милиции не стал бы связываться. Тут же приказывают через громкоговоритель уходить. И это в каком-то сраном Ямполе! Забитый район забитой области, а тут война целая. Приказал транспорт отвести, бой-цам занять оборону, сообщил в область, что мятеж. Там никто не поверил, подумали, что кто-то хулиганит. Дозвонился губернатору и рассказал всё. Пока были банды, это только его беда, но мятеж это уже беда всех. Губернатор выслушал и загнул маты. Он объяснил, что в области не может быть мятежа, потому что тут некому восставать, тем более в Ямпольском районе, где одни заброшенные сёла и умирает каждый год вдвое больше, чем рождается.
-Там одни алкаши, там некому мятеж поднимать!
-У меня автобус взорвали и машину, десять человек убито! По нам миномёты работа-ют!
-Да не может такого быть!
-Может, армию сюда надо, армию, а я пока их попридержу.
-Кого их?
-Бунтовщиков, кого же ещё. Самолёты сюда нужно, самолёты, ракетами их.
-Ты что, с ума сошёл.
Бухнул пушечный выстрел. Генерал смотрел, как из леса выехал танк и прямо по полю едет к дороге. Снаряд перелетел метров на пятьдесят. Второй попал в грузовик. Мили-ция побежала, но когда голос в громкоговорители приказал лечь, все легли. Генерал остолбенело смотрел, как вслед за танком из леса выехало три трактора с прицепами, полными вооруженных людей. Эти люди, быстро собрали оружие у милиции и прика-зали той уходить в пешем порядке. Генерала и трёх полковников посадили в автобус и повезли в Ямполь. Там их представили толстой женщине с бородавкой на носу. Она сидела в роскошном кожаном кресле прямо на площади перед райадминистрацией. Пе-ред ней стояла толпа народа, одобрительно гудевшая на все слова бабы.
-Ну что сволота, получили! Говорили же тебе не соваться сюда! Или наград захотел от своего дьявола рыжего? Они хотели уничтожить нас! Хотели вернуть нас в покорность сатане!
У бабы плохо пахло изо рта и дряблые щёки. Народ взревел:
-Мамаша, убить их!
-Убить. Головы долой, генеральскую Щербатому в подарок передать.
Тут же повалили подставили шахматную доску и начали тюкать топорами. Но те были маленькие, висели для украшения на стенах чиновных кабинетов, поэтому пришлось долго возиться. Но толпа подбадривала, завыли все, когда голову стали паковать в ко-робку от торта "Сумские каштаны". Её погрузили в багажник легковушки, адъютанта за руль и отправили. Потом баба приказала празднование прекратить, всем разойтись по местам, чтобы враги не смогли внезапно напасть на их благодатный район. Всем дер-жать бдительность и дисциплину, а не то…! Люди радостно содрогались и обещали биться за счастье до конца. Баба же ушла в здание администрации, где ещё болтался на веревке труп руководителя. В актовом зале уже всё было приготовлено, музыкантам дан строгий наказ играть хорошо, дерзкого трубача даже выпороли. Певичке пообеща-ли или аплодисменты или к стенке, она вся дрожала и оттого когда запела, так получи-лось необычайно проникновенно. Баба сидела и тихо хлюпала, рядом оставив автома-ты, печалилась её охрана.
Не прошло и половины концерта, когда машина с головой генерала Петухова въехала во двор обладминистрации. Адъютант вышел, взял коробку и понёс. Видя его лицо, пропустили в самый кабинет, где обитал губернатор. Там уже сидели все силовики. Они обсуждали, сошёл ли Петухов с ума или белая горячка. Потому что смешно и слышать было про заминированные дороги и подорванные машины в краю, где ОМО-Ну даже не приходилось применять силу. Просто построиться и ударить дубинками в щиты. После этого мигом к народу возвращалось чинопочитание и миролюбие, кряхтя, расходились. Хоть семь шкур сдери, сидеть будут тихо. Бандиты тоже не дураки, чтоб пиротехнические безобразия устраивать. Значит никаких взрывов на дорогах, а тем бо-лее мятежей быть не может. Петухову же пить надо меньше, а работать больше, чтоб певиц не воровали, позоря область на весь мир.
Когда из коробки ошалелый адъютант достал голову, то все выпучили глаза и задрожа-ли. Голова покойного Петухова была весомейшим аргументом того, что в области что-то не так. Раз смогли генерала, то смогут и их. Первая мысль - увезти семьи. Но у гу-бернатора семья была за границей, так что он думал расчётливо. Отдал приказ воен-ным начать наступление и мятеж подавить. Журналистов выдворить всех, на улицах комендантский час, по телевидению и радио - промывку мозгов. С двумя последними пунктами дело сладилось быстро, а вот с военным наступлением стало. Генерал доло-жил, что наступать нечем. Танков нет совсем, три бронетранспортёра на приколе. В ме-стном артучилище есть самоходки, но они старые, долго не протянут. Да и подбить их легко. Решили, отправлять солдат и курсантов автотранспортом, Ямполь штурмовать пешим порядком. Спецслужбам дали задание вызнать что оно там делается в том чер-товом городке. Президенту губернатор доложил о заговоре врагов государство с целью свергнуть демократию и ввергнуть страну в пучину того и этого. Нужны авиация и бронетехника. Перебздевший президент пообещал и на следующий день уехал демон-стрировать свою уверенность и иностранное турне. К Ямполю потянулись танки, а от-туда первые донесения с очень странной информацией. Оказалось, что власть в районе взяла некая крестьянская баба, очень любимая народом. Обещает справедливость и уничтожение безобразий. Президента называет не иначе как Рыжая пакость и грозит его посадить на кол народного гнева. Что за баба, кто за ней стоит и чего хотят - неиз-вестно. Только имя всплыло. Звали бабу
ЛЮДА ЖАБОЕД
Когда то давно обитали в прудах вокруг реки Ивотки гигантские жабы хищного норова, очень опасные для людей и с такой огромной пастью, что запросто могли откусить ко-рове ноги, а человека переполовинить. Особенно они были опасны осенью и весной, осенью потому что напитывались на зиму, а весной потому что были очень голодны со сна. Истребляли они с невиданной дерзостью всё живое и в поисках добычи упрыгива-ли за много километров от родных прудов. Так после татарских набегов край сей обез-людел, то жабы никому не мешали и процветали, оттеснив со своих территорий волков и медведей. Несмотря на все возможности, в другие водоёмы они не расселялись, разве что в сильно уменьшенном варианте, который в ивоткинских прудах выжить не мог. Благоденствие жаб-гигантов длилось до тех пор, пока не отданы были окрестные земли панам Бартновским, кои заселили их своими холопами. Распаханы были богатые чер-нозёмы, поставлены деревни, живи и богатей, но сразу началась война с жабами. Стали они прискакивать в сёла, хватать крестьян, скотину и тут же съедать, ничего не боясь. Застонали людишки, стали убегать и чтоб убытка не терпеть, наняли Бартновские уда-лых людей, почти все шляхтичи и отменные храбрецы, нечистую силу истреблять ра-жие. На добрых конях, с мушкетами, саблями, обоз целый припасов да настоек креп-чайших. Намеревались они жаб перестрелять, а парочку словить и отправить королю для любопытствования. Через неделю подобрали крестьяне шестерых ободранных и свихнувшихся, в которых панов и не узнать было. Но крестьяне польский дух мигом учуяли и всех повесили. Так печальная судьба отряда и осталась никому неизвестной, только догадывались вельможные Бартновские, что просто так с жабами не справиться. Хотели смириться, но уж очень большие убытки несли, крестьяне разбегались, сели-лись в лесах, куда жабы добраться не могли. Чтобы совсем не разориться, нужно было проклятых существ истребить. Не получилось оружием, решили брать хитростью, при-гласив жида из Кракова, почтенного ребе Штаера, великого знатока алхимии и сата-нинских сил, не сожженного до сих пор лишь по той причине, что сильно пропитан был негорячими веществами и на огне только шипел да издавал мерзкий смрад, надышав-шись которого паненки, пришедшие посмотреть на истребление еретика, становились бесплодными, а паны начинали задумываться, отчего теряли воинскую доблесть. Ребе оставили существовать, до изобретения такого огня, каковой смог бы старого еврея сжечь. Пока же ездил по разным местам и помогал за хорошие деньги шляхте в разных поползновениях. На приглашение Бартновских ответил согласием, но заломил такую цену, что чуть не был пристрелен. Несколько червонцев сбросил и был оставлен в жи-вых. Паны были довольны, что напугали порхатого, а жид был доволен, что содрал втрое больше обычного. Через месяц приехал со своим помощником Михалоком и го-ворящей собачкой без имени, но со знанием всех двенадцати тайн мира. Михалок оста-вил по себе целое потомство ведьм, расплодившихся потом по всей области. Собачка не оставили ничего, кроме мимолетной славы. Знающий много знает и тщету бега от смерти, поэтому плодиться плохо.
Между тем в одном из обезлюдевших сёл крестьяне навезли гору прелой муки, бочонок солёной рыбы, три туши павших лошадей и пуд соли. Остальные компоненты кучи ос-тались неизвестны, так были высыпаемы из безымянных мешков ребе. Всю эту благо-дать варили в трёх огромных котлах, причём помешивать разрешалось только Михало-ку. На второй день непрерывного кипения, из котлов сильно завоняло, так что непри-вычный человек мог и в обморок упасть, но хитрый еврей приказал дышать в рукав, чем и спаслись. На третий день развиднелось и вонь больше не закрывала небеса, ребе Штаер приказал варево разложить в виде шаров на берегах прудов и на время окрест-ности покинуть, иначе будет беда. Крестьянам бед и так хватало, поэтому погрузили нехитрые пожитки в телеги, сами впряглись и уехали. Когда через месяц ребе разрешил возвращаться, то жаб в прудах не было. Трупов жабьих тоже, одни брызги, отчего люди заключили, что подмешал жид в приманку пустоту, которая если попадёт внутрь, то стягивать начинает до тех пор, пока всё не репается и разлетается на куски.
-Хитра иудина натура, ой хитра!
Бартновские, узнав о последствиях, даже накинули несколько Штаеру и кинулись ос-ваивать обезопасенные края. Через пять лет и не узнать их было, сёл во множестве, земля вся почти распахана, мельниц несколько, рыбы изобильно, луга многотравные. Не жизнь, а в масле катание. И денежный ручеек в сундуки Бартновские. Забогатели они, крепость себе выстроили, казаков завели, церкви жертвовали изрядно, поглядыва-ли и на магнатские привилегии. Но не успели. В один год исчезла в прудах вся рыба. Но хлеба уродили, так и не заметили. Рыба и на следующий год не появилась, зато ста-ли куры пропадать. Пеняли на лисиц, хотя очень уж много. На следующий год уже гуси все исчезли, следом собаки с козами, нашли корову с изорванным боком. Старые люди забили тревогу, что Жабы возвращаются, но молодёжь тех чудовищ не видела и счита-ла, что сказки. Пока вдруг целое село выели. Тут ужас всех объял, стали нажитое го-дами бросать и убегать, спасая жизнь. Бартновские сначала сами со свитой приехали, но когда от троих человек одна только рука осталась, то сбежали в свою крепость. По-слали гонцов в Краков, но там рассказали, что давно уже Штаер к туркам ехал, не оста-вив по себе ни наследников, ни учеников. Чернокнижников набивалось много, но как бороться с жабами никто из них не знал. Испугались паны, что потеряют всё, падут из грязи в князи, стали другие способы искать. Сначала попробовали жаб зимой истреб-лять, когда те бездвижные. Ставки спустили, но в муле никого не нашли. А весной жа-бы из-под земли появились и невиданное разорение принесли, до того дошли, что и са-ды подгрызать стали. Учтя появление из-под земли, Бартновские рассудили, что связа-ны жабы с нечистой силой и пригласили для жабского истребления целую ораву ксенд-зов. Те прибыли на телегах с крестами, но только начали службу, как были съедены на-прыгавшими жабами, причём без всякого разбора. Вместе с викарием в один живот мог попасть и служка, а то и часть коня. После сего побоища укрепилось мнение, что жабы связаны с православием, хотя ели они всех подряд, не смотря на веру. Даже татар щел-кали и немцев лютеровой ереси, а за цыганами ходили в дальние походы.
В короткое время снова опустели окрестные земли и стали зарастать лесами безо вся-кой надежды. Бартновские беднели и сильно плодились, направляя захёстывающую их злость на своих жён. Так бы и пришёл в вечный упадок сей род, если бы одному из ста-рых Бартновских не приснился сон. Будто в очень болотистой стране на севере живёт мужественное племя воинов, способных одолеть жаб-великанов. Старик утром поехал к местному колдуну Сороку, прозванному так то ли оттого, что имел сорок жизней, то ли умел оборотиться сорокой. Колдун за три червонца отдал ржавенький нож, который и должен был привести к племени сокрушителей жаб-великанов. Три самых крепких Бартновских взяли этот нож и пошли следуя его указанием. Каждое утро бросали его вверх и шли в ту сторону, куда указывало острие. Пусть даже в обратную сторону вче-рашней, Бартновские послушно шли, понимая, что если угодно Господу, то дойдут, а если нет, так сколько ни пыжься ничего не будет. Через два года безпристанных хож-дений, когда истрепались, устали, один даже умер, двое панов пришли на Вятку. В од-ном из тамошних селений встретили странное время невысоких и широких людей с выпученными глазами. Питались эти люди русалками, водянными и прочей водной не-чистью, не брезгуя и сухопутной чертовщиной. Были они неимоверно сильны, но тайну букв постигнуть не смогли, имена считали излишними, узнавая друг друга по запаху. Никаких языков не понимали, поэтому не смогли Бартновские им объяснить зачем пришли. Долго бились, а потом ночью похитили беременную бабу из этого племени, связали её спящую и повезли в родные края. Уже там баба родила, ей подобрали в же-нихи необычайно сильного деревенского дурачка и стали они плодить очень крепких людишек, умеющих убивать даже жаб-великанов. Убивать голыми руками. Когда встречались с жабами, то первым делом старались заглянуть им в глаза. Если удава-лось, то жабы застывали, как мороженные и люди, не отрывая глаз подходили к ним, руками разрывали груди, вырывали сердце жабье и ели. Сцена съедаемого собственно-го сердца действовала на жаб убийственно и они умирали. А люди доедали всю тушу, не брезгую даже кишками. Из кожи делали себе одежду, из костей оружие, глаза суши-ли для нехороших снадобий, могущих сделать с человеком всё что угодно. Поэтому ис-требителей жаб люди держались подальше, опасаясь себе неизбывного вреда. Жили вятские выходцы обособленно, держась прудов, где обитала их любимая пища. Барт-новские пытались было жабоедов закабалить, но те, по тупости своей, в неволе жить не могли и быстро умирали. Паны поэтому решили их не трогать, ради спасения края от жаб. Даже баб не портили жабоедских, всё потому, что у тех жили между ногами ядо-витые змеи, которые кусали смертельно, если мужик слаб оказался и нужного задора не предоставил. Так у жабоедов естественный отбор обеспечивался. Панам же было жаль так вот умирать, поэтому обходились крестьянками, пока не явились в здешние края русские. Бартновские вмиг стали православными, ксьондзов батогами и долой, царю-батюшке поклялись и были оставлены во владениях. Далее всё было похоже, текла жизнь в тех местах медленно и без толку, когда вдруг явился туда знаменитый царь Пётр Первый, который собирался шведов разить. Прознал о жабах и приехал их осмат-ривать на пример использования в войне. Читал гисторические книги, видел картинки про слонов Ганнибаловых и так как был человек отчаянный, то придумал жаб вперёд войска пускать, чтоб те видом своим и пастями супротивника пугали. Попробовал на пленных, получилось и уже бы взял жаб на службу да указ издал об их бережении, но приближенный один (по слухам Меньшиков) нашептал, что позор. Мол выйдет будто царь Пётр жабами побеждать будет, от такой победы не слава, а один лишь срам и для всех стран посмеяние. И будут лепить картинки в книгах, как русский царь на жабах виктории добывает. Пётр подумал и сообразил, что точно не хорошо. Отловленных жаб приказал отпустить, но на всякий случай беречь, вдруг так вражина прижмёт, что не до славы и чести будет. Когда уж ехал прочь, на дороге повстречал жабоедку одну, почему на целые сутки и задержались. Укуса царь не получил, но в пьяном виде бывало расска-зывал, как змея шипела, и какое от этого удовольствие кипучее. Придворные таких россказней наслушавшись, сами на ивоткинские берега ездили, но после того, как один граф от укуса погиб, прекратили это блудное занятие, оставив жабоедок в покое. Они же постепенно плодились, хоть и умирало их много в детстве и отрочестве, но бабы их были плодовиты, что ни год беременели, часто принося по двое по трое. Постепенно становилось их всё больше, тем более что в рекруты их не брали, болезней они не знали и даже смерть их брала неохотно. Скоро стало жабоедов больше тысячи и начался го-лод, по причине нехватки жаб. Малых их ели и за несколько лет вконец истребили, притом что и зимы помогли очень холодные, когда пруды до дна и далее промерзали. По весне многие жабы вылезти не смогли и задохнулись. Тех, кто спасся оголодалые жабоеды встретили и не стало хладнокожих чудовищ. Говорили, что некоторые успели на запад ускакать, в болота среда лесов, но точно это никому не известно. Жабоеды стали пропадать. От обычной пищи они слабли и помирали, любимых жаб не было, пробовали лягушками обходиться, но мало их было. Вымирать начал народец, а окре-стный люд ринулся заселять земли, вновь освобожденные от жаб. Потихоньку и жабое-дов истребляли, дожидаясь, когда ослабнут. За сто лет свели на нет племя, только не-сколько баб осталось, которых местные озорники смогли усмирить. На том бы истории и конец, если б не генетика. Оказалось, что не затерялись жабоедские гены, а дремали себе под спудом в местных обитателях, иногда просыпаясь в людях упорством чрезвы-чайным и не склонностью к рабству, хотя последняя черта в продолжении веков ис-треблялась истово. Зато крепость организма, привыкшего к простой пищи, здоровье и сила необычайные, а также устойчивость в мыслях, ввиду их отсутствия почти полного, обеспечивали потомкам жабоедов выживание. Даже колхозы пережили и голодовку, от которой почти все население местное, не имевшее в крови жабоедных примесей, повы-мерло.
Года за три до войны, явился в ивоткинское село, называемое Донным, человек. Росту малого, глазёнки пуганные, худ, оборван, к труду не обучен. Даже скотину выпасать не мог, потому как здоровьем хил, дождей и солнца боялся. Взяли его в колхоз писарем, потому как жабоедская кровь умственной работе не способствовала, а людишки с дру-гой кровью вымерли. Мужик на хлебе из травы, толченных буряках да калине отъелся немного, от шорохов уж не дрожал и прибился к одной крестьянке, муженёк которой комсомольцами застрелен был за неповиновение. Так как в бабе часть крови была жа-боедская, то между ног змея обитала, но маленькая и совсем не ядовитая, поэтому му-жичок пристроиться мог и когда отмяк на буйных телесах бабьих, рассказал. Что сбе-жал из города, где грозил ему арест с последующей Сибирью, а скорей всего бы помер, потому как здоровьем слаб и тюремных мучений не выдержал бы. Бабы понимала только, что сбежал мужичок от напасти и жалела его, заботилась, чтоб легче ему жи-лось на свете, мелкому такому да хилому. Для подкрепления его, била в прудах лягу-шек, против которых имела природную неприязнь, и варила из них борщи. Так и жили, без достатков, но в согласии. Он тихую гавань нашёл, где желал отдыхать до самой смерти от жизненных перепетий, она же нашла кого жалеть и нежить, так как детей, несмотря на разменянный третий десяток не имела. И продолжалось бы дальше сие скромное счастье, но война вдруг загремела. Сначала только в рассказывали, потом мужиков почти всех забрали, человечка за хромую ногу и припадочность оставили. К зиме приехали некие в железных шапках, по человечески не разговаривающие и стали грабить. Но такая нищета, что и умелому человеку забрать что-то трудно. Люди разо-злились и спалили несколько хат, попутно застрелив и человечка за еврейский вид. Уе-хали, а баба упала на труп выть. Два дня лежала, потом руками могилу вырыла, чело-вечка туда сложила, сверху камней навалила из разрушенной церкви. Пошла умирать, но оказалось, что беременна. То ли смиловался бог, то ли счастье бесплодную её плоть растопило, но понесла. Соседки подсказали ей, что жить надо, ребеночек появиться, будет о ком заботиться и лелеять. Она и осталась. Родила девочку, крупную, сильную, которая голод выдержала и морозы. Когда советы обратно пришли, то стали остатки население переписывать и по совету назвали девочку Людой, фамилию же написали Жабоед по неизвестной причине, все ведь уже про истребителей жаб-великанов забыли. Наверно чудо.
Девочка росла, видом похожа была на мать, но соображала в отца. Даже в школе учи-лась, где освоила буквы и сложение. После того, как третий раз осталась в пятом клас-се, бросила учебу и стала матери помогать. Устроилась в колхоз скотницей и работала там много лет, замуж так и не вышла, мать похоронила. Когда безобразия начались, колхоз их и так на ладан дышавший, распался, живи, как хочешь. Людмила хозяйство завела, двух коров, кабана, кур порядочно. Трудилась много, но по еде не бедствовала. Ещё и старушке-соседке помогала, с которой они одни на своём конце села остались. У старушки был телевизор, вечерами, когда свет был, сходились и смотрели какие там безобразие показывают. Раз Людмила поехала на усадьбу колхоза, зерна выписать. Право имела, землю то в аренду отдала, но председатель заартачился. Видит, что баба темная, неразумная, причины выдумывать стал. Но Люда обман почуяла сразу и зауп-рямилась. Председатель привык обманывать легко, поэтому разозлился и матом гавкал пока не получил по голове да так, что пластом слёг. Люда сама в амбар зашла, нагрузи-ла на санки положенных три мешка и потащила по траве. Вечером к ней милиция на-грянула, затащили в машину и повезли в район тюрьмой угрожая. Посадили бы бабу, но раньше председателя поймали за воровство. С кем-то не поделился и сел, а Люду отпустили. Пришла она домой и села плакать, чтоб хоть немного унижения прошедшие облегчить. И били её и дразнили и туалеты мыть заставляли, голодом морили, один да-же изнасиловать пытался, но змеи испугался. Пока она за решеткой сидела, хозяйство всё её растащили и дом даже. Переселилась к старушке, чему та была только рада.
Однажды смотрели они старенький телевизор, тут как раз президент вылез врать. Стал своё заливать и так выходило, будто сейчас хорошо. Вертит своей головой, улыбается во весь рот, довольный як сволочь. А Люда вспомнила беды свои, тут ещё кто-то крест железный с материной могилы украл, сдал наверное на металолом. Сволочь же рыжая всё про достижения заливает, что скоро будет лучше и улыбается, улыбается. Люда сначала мельком заметила, не поверила. Присмотрелась - точно! Даже дыхание пере-хватило от омерзения. Потому что ясно увидела Люда, что президент то Жаба. Маски-руется, конечно, под человека, но жаба. Самая натуральная жаба. Огромная. Жаба-людоед. И вспыхнула тут в Людмиле ненависть, всколыхнулась жабоедная кровь. По-тянулись руки к экрану, чтоб эту пакость взять и придушить, сердце его похабное вы-рвать и растоптать, как дохлую мышу.
-Люд, ты чего?
-Жаба он, Егоровна, жаба, сама посмотри.
Егоровна сначала испугалась, а потом присмотрелась и точно жаба. Слизкая, мерзкая, ротатая и глаза убийцы. Старушке плохо стало, капли пришлось принимать, а Людмила собираться началась.
-Ты это куда?
-В район. Расскажу, что жаба, нельзя ведь жабе подчиняться, жабу топтать надобно!
Взволнованная она была и старушкины увещевания не послушала, пошла в Ямполь. По темноте и дорогу знала плохо, пришла только к утру и тут же стала всем рассказывать. Ей бы может и не поверили, но собирались единственный городской завод закрывать, а как же жить? Тут баба пришла, по возрасту в матери годиться, видно, что не пьяница, не дура, говорит, будто президент жаба. Многие вспоминать начали и точно жаба, только не понятно, как же они раньше не догадались. Стыдно сказать, жабе подчиня-лись, позор на весь мир. На единственной площади города собралось народу тысяч не-сколько, обсуждали. Районный правитель испугался как бы чего не было, приказал ми-лиции народ разогнать. А у милиции недавно совсем льготы сняли, они сами недоволь-ные. Но вышли, стали кряхтеть и дубинки показывать. Им газеты с президентским портретом, объяснили, что и как. Они посмотрели, и впрямь жаба. Ещё и льготы отни-мает, сволочь! Начальник райотдела попытался было подчинённых от бунта уберечь, но эта самая баба, взявшаяся неизвестно откуда, так ему залепила кулаком, что только фуражка поскакала по выщербленным бетонным плитам. Баба приказал повесить май-ора за ноги и вытаскивать "этих мерзавцев из начальства". Тоже вешать, что не преду-предили народ от жабы. Повесили, вытащили, повесили, попутно обнаружив, что на-чальник района тоже жаба. Ишь как мерзавцы претворяются, не зная и не поймёшь! Ба-ба сказала, что их всех жаб убивать, иначе добра не будет. На дороге в область прика-зала выставить пост, чтоб жабьи силы не могли городок взять наскоком. Начала Люд-мила восстанавливать справедливость, чтоб не обижали людей и всё как надо. К вечеру висело по Ямполю уже человек тридцать и дело на лад пошло. За следующий месяц, почти все безобразия в районе искоренили и стали дожидаться улучшения жизни, кото-рое несомненно должно наступить. Потому что во главе не жаба стала, а мать. Все Людмилу так чувствовали. Верили ей, доверяли, знали, что не обманет. Жила она скромно, из начальственных хором выбрала маленький кабинетик, куда лежак постави-ли и кожухов несколько простелили. Ела, что и все, целыми днями по городку ходила, помогала людям, чем могла. Они себя должными почувствовали, а тут узнали, что пе-вичка в область приезжает. Эту певичку Людмила очень любила, всегда, когда слушала плакала, глядя на неё худенькую и хорошую. Песни не похабные пела, а жалостливые, приятные песни. Два отставника, которые остались в Ямполе от расформированного полка и прозябали, а ныне в военачальники выбились, решили Людмиле приятное сде-лать. Заправили автобус, отобрали два десятка мужиков крепких, вооружились и по-ехали. Там дождались, пока несколько концертов девица отпоёт, не хотели зрителей обижать, потом милицию повязали, её забрали и в автобус. Попутно шуб прихватили и дорогих пальто, потому что всё равно за народные деньги куплено. Поехали обратно. Километров сто проехали, когда на дороги гаишники повылазили, начали тормозить. Мужики их крутили, машины и оружие забирали. Людмила то обещала на освобожде-ние страны поход, там и пригодится. Певичку привезли к Матери, сказали петь, а сами, чтоб зря не тревожить, подальше от городка дорогу заминировали и поставили огневые точки. Не дураки были, понимали, что жабы такого не потерпят, полезут свои земно-водные порядки наводить. А мы им в глаз. Дождались, подорвали, подстрелили, в са-мый нужный момент несколько умельцев танк в ход пустили. Танк стоял памятником на площади, его с неделю уже ремонтировали и успели. Впечатление произвёл, мили-цию обезоружили, генерала повезли к Людмиле. Та увидела и хоть растрогана певич-кой было, но вспенилась. В кабинете, куда её на издевательство водили, кроме прези-дентского портрета и фотография генеральская была. Приказала голову долой и отпра-вить губернатору, который тоже несомненно жаба, несмотря, что из степных краёв ря-дом. Бывают ведь жабы и земляные. Потом Мать успокоилась, вывела певицу на пло-щадь и приказала всем петь. Потом отпустили её с мешком гречки и стали к обороне готовиться, потому что главная жаба выступила по телевизору и пообещала мятеж по-давить. Стали гнать на Ямполь танки, но половина их по дороге сломалась, а экипажи оставшихся сами сдались, когда послушали её разоблачение про жаб. Самолёты правда досаждали, бомбили городок, но до тех пор, пока соседний аэродром не восстал. У них зарплату полгода уже не платили, по причине войны деньги таки прислали, но коман-дир решил их покрутить в свой карман и не выдал. Офицеры увидели, что явная жаба, застрелили и присягнули на верность Матери. Теперь её только так и называли. Мать. Прощали, что необразованная, косноязычна и суеверна. Зато не ****ь, в отличие от всех других правителей. Про людей думает, а не всё в карман. Безобразия истребляет и порядок наводит. Народ от безобразий устал и потому, несмотря на расстрелы и бом-бёжки, район за районом к ней переходили. До того дошло, что из Киева пришёл при-каз отселить людей из приграничных районов, чтоб мертвую зону сделать, но не вы-шло. За месяц вся область под властью Матери была и в других антижабские восстания вспыхнули. Президент с экранов тряс справкой, что человек и человеческое потомство имеет, но никто ему не верил. Хватит, сколько лет обманывались, пришла пора правде в глаза смотреть. Жаба.
Мир, в ответ на такие прозрения, тревожно замер. Лидеры разных стран вспоминали, что когда руку жали, то ощущали что-то не то, тогда подумали на потливость. Бывшие лидеры были смелей и рассказывали, что сразу же поняли, но не хотели рассказывать, потому что это суверенное право Украины. Сама рыжая сволочь заметалась. Ясно бы-ло, что от Запада помощи не будет, поэтому стал использовать внутренние резервы. Приказал церквям проклясть восставших. Кто не согласился, тому анафема. Стал гово-рить о русском следе в восстании, что хотят Украину уничтожить. Это говорил на запа-де, на Востоке упоминал американские деньги и ЦРУ, которые хотят отрезать страну от братьев-россиян. Татарам и греко-католикам обещал преследования ортодоксов, право-славным обещал победу язычества, но как не изгалялся, а поднять на войну никого не смог. Армия массово переходила на сторону Матери, милиция следом, бандиты пред-почитали тикать, те, кто успел наворовать - эммигрировали. За два часа до падения Киева, президент сел в свой самолёт и полетел в Германию, посчитав, что лучше там сидеть в тюрьме, чем здесь на коле. Но ждала его другая участь. Самолёт приземлился на каком-то заброшенном аэропорту в Черниговской области, там его уже ждали. Хоть трапа не было, но подставили лестницу и вытолкали Чучму. Он не хотел спускаться, причитал и хватался руками за дерево ступенек, но стюардессы толкали его швабрами. Наконец ступил на землю и мельком глянул на стоящих с факелами вокруг. Увидел её. Люда Жабоед шагнула вперёд. Бывший президент упал на колени и прижался лицом к земле. Этим он убил пробудившиеся было ростки жалости. Как всякая жаба знал, что нельзя смотреть в глаза жабоеду.
-Он жаба!
Напомнила, чтобы не купились на его притворную жалость.
-Он многих съел и сейчас падёт!
Подошла, взяла его своей сильной рукой, взглянула в лицо, поймала глаза и президент застыл. Резкое движение правой рукой, пробита грудная клетка и вот на мозолистой ладони бьётся лживое сердце. Мать не съела его, она бросила на бетон и растоптала. Все затихли. Она бросила мертвого президента и повелела его сжечь. Она сказала, что теперь счастье придёт на эту землю. Ещё несколько замаскировавшихся жаб убить и оно придёт. Эти слова были переданы по телевизору и народ возликовал. Россия не признала Мать, тамошние жабы боялись участи своих сородичей, но Европа её под-держала. Жабы там были тоже, но так воспитанные, что почти люди, без кровожадных инстинктов.
А анализ ДНК Чучмы показал, что он действительно был жабой, потомком тех, чьи кости находили в ивоткинских болотах. Эволюция привела их к власти, но революция убила.
17.11.00