(к сожалению.. права на эту публикацию не могут принадлежать авторам сайта))))
Русские «вы****ки» и английские «бастарды» сквозь призму правотворчества власти или о том, как термин стал табу.
Использование дисфемизмов характерно для русской, французской и английской разговорной речи. Наиболее сильными русскими дисфемизмами чаще всего оказываются матерные слова и выражения.
Необходимо отметить, что в последнее время в качестве дисфемизмов все чаще и чаще стали использоваться в разговорной речи, равно как и в произведениях современной русской, французской и английской художественной литературы лексические элементы, относимые к бранной лексике. Воспринимая и оценивая их, читатель зачастую просто фиксирует в своём сознании то, что эти лексемы относятся к табу, воспринимает их «крепкими словечками», возмущается тем, что «Этими словами засоряют язык», но практически никогда не задумывается над причинами и не пытается отыскать корни социальных и легальных запретов на употребление тех или иных слов
Что касается русских дисфемизмов, то они, как французские и английские, всегда привлекали к себе внимание ученых. Редактируя 3-е и 4-е исправленные и дополненные издания «Толкового словаря живого великорусского языка» Вл.Даля, И.А.Бодуэн де Куртенэ добивался полной лексикографической объективности. Еще тогда он ставил вопрос о недопустимости ханжеского игнорирования дисфемизмов. Обосновывая свою точку зрения, он писал:«Полная лексикографическая объективность требует внесения в серьезный словарь «живого языка» так называемых «неприличных»слов, «сквернословий», «ругательств», «мерзостей площадного жаргона» и т.д. Лексикограф не имеет права урезывать и кастрировать «живой язык». Раз известные слова существуют в умах громадного большинства народа и беспрепятственно выливаются наружу, лексикограф обязан внести их в словарь».
Еще в первой половине 30х годов изучением нецензурного фольклора занимались Б.А.Ларин(1928, 1935), В.А.Добромыслов (1932), Д.Зеленин (1929-1930), А.М. Селищев(1929).
Позднее, когда во всех сферах общественной жизни страны стали приказно соблюдаться суровые «строгости», исследования в этой области практически прекратились, ушли в подполье, где и пребывали до конца 80х годов. Одновременно с этим различного рода преследования, гонения, пресловутая борьба за чистоту языка привели к тому, что в русском языке дисфемизмы (и, прежде всего, матерные слова и выражения) были постепенно вытеснены, часто искусственно, из художественной литературы. Поэтому единственной сферой функционирования мата до самого последнего времени оставалась русская разговорная речь.
Матерная ругань приобрела в последнее время очень большую популярность. В качестве протестной лексики ее уже с пятидесятых годов употребляли на кухнях самые утонченные представители интеллектуальной элиты советского общества наравне с люмпен- элементами. В целях выражения протеста мат также употребляют в местах лишения свободы заключенные в периоды объявления «беспредела», т.е. времени, когда перестают действовать и закон, обеспеченный принудительной силой государства, и закон, установленный самими заключенными (блатной закон или понятия). В подобном употреблении мата как бы реализуется естественно-правовой принцип права народа на восстание в том случае, когда его перестаёт устраивать существующая легальная система и система отношений власти и подчинения, закреплённая в «понятиях». Мат в мужской зоне становится своеобразным оружием, формальным маркером восстания.
Вернемся же к проблеме табуизирования дисфемизмов (в частности мата и его производных) в СССР. Распространение мата в советский период развития России - одна из любопытных черт эволюции русской лексической системы за последние сто лет, и это явление, на наш взгляд, еще долгое время будет привлекать к себе внимание ученых.
В этот период матерная лексика распространялась даже, несмотря на то, что официально она рассматривалась, как явление «гнусное, позорное и абсолютно недопустимое»(Буй Василий, 1995: С.253), а употребление мата в общественных местах преследовалось по закону (ст.41 КоАП России, ст. 206 УК РСФСР 1922г. предусматривает штраф и даже лишение свободы). Так в 1923 году рабочие обувной фабрики «Парижская коммуна» приняли решение «уничтожить ругань», а тех, кто не подчинится, - «воспитывать газетой и штрафом». Л.Троцкий откликнулся на этот почин статьей в «Правде», горячо поддержав в ней рабочих- обувщиков.(Алешковский Ю., 1990: С.7) Однако все меры просветительского и запретительного характера оказались неэффективными. В известной мере, это можно объяснить тем, что матерные слова и выражения в ряде случаев были нужны не только рядовым гражданам в ситуации повседневного общения, но и советским, партийным и иным чиновникам. Широкое внедрение матерных выражений в устную речь представителей высших эшелонов власти зашло так далеко, что стало одним из главных компонентов языка представителей номенклатуры. «Ну, а что вы хотите, например, как выкинуть мат из речи секретаря обкома? У них на каждом шагу - партбилет, мать твою так, на стол .... ты что себе позволяешь? Как выкинуть?»(Алешковский Ю., 1990: С.8)
Но не надо думать, что матерную ругань пытались искоренять только при советской власти. В 1552г. Иван Грозный заклинал православных, чтобы они «матерни бы не лаялись, и отцем и матерью скверными речами друг друга не упрекали, и всякими б неподобными речми скверными друг друга не укоряли».(Сумцов Н.Ф., 1896: С.143) Но, несмотря на все официальные запреты, во все времена и во всех слоях общества в нужных случаях «крепкие и сильные выражения» были одним из самых эффективных способов «излить душу».
Исследователи русского мата считают, что выступления против матерщины находились в тесной связи с обличением языческих обрядов и обычаев.(Мокиенко В.М., 1972, 1986, 1994, 1995; Раскин И.З., 1995; Толстой Н.И., 1993; Успенский Б.А., 1988) Так, в те далекие времена, носитель русского языка нередко отождествлял матерную брань с молитвой. Для того, чтобы спастись от лешего, черта, домового необходимо было либо прочесть молитву, либо грязно выругаться. Также с помощью матерщины пытались лечить лихорадку, которая понималась как некое демоническое существо, разновидность нечистой силы. Надо отметить, что в настоящее время матерная ругань в роли своеобразного оберега продолжает использоваться цыганами в их мистических ритуалах (из опыта личного общения с кочевыми цыганами).
В целом русские и французские бранные слова и выражения имеют много общего, если учитывать их функции в речи. Вместе с тем, у них есть нечто общее и в этимологии. Многие французские грубые и неприличные слова были когда-то вполне приличными и общеупотребительными. Такие вполне приличные слова, как «une garce», «une garse», «fille» , переводившиеся когда-то как «девушка» сегодня переводятся как «девка», « шлюха», «потаскуха», «****ь». Такие же слова, как «une femme», «baiser» могут приобретать, в зависимости от контекста и стилистической задачи, скабрезный смысл. Считавшийся когда-то вполне приличным глагол «chier», один из самых древних французских глаголов латинского происхождения, рассматривается сегодня как совершенно неприличный. Глагол «baiser» также сегодня чаще всего наделяется скабрезным смыслом: трахаться, спать с кем-либо (****ься); обманывать (наёбывать) кого-либо; украсть (с****ить) и т.д. в зависимости от контекста, стилистической задачи и смелости переводчика.(Colin J.-P., 1995: P.31).
Мы уже говорили о том, что когда-то в Древней Руси матерное ругательство представляло собой, по крайней мере, в одной из своих функций словесную форму проклятия (заклятия) или клятвы. У русского мата глубочайшие праславянские корни.(Макаров М.Н., 1828; Михельсон М.И., 1902)(это тоже для читателя J))). Мнение о том, что мат появился на Руси в результате трёхсотлетнего монголо- татарского ига, мы можем объяснить только тем, что, согласно общей тенденции в советском государстве относить все «негативные» явления к проявлению некой враждебной чуждости, мат связывали исключительно с образом врага. Корни матерщины – языческие заклинания неба и земли о ниспослании урожая, - отражение единства мужского и женского начал. В этом смысле матерная лексика может быть отнесена к арго с наивысшей степенью герметики. Русский мат – это уникальное культурное явление, «в котором зашифрован огромный исторический массив и соответствующие ему архетипы, сидящие в нашем насквозь языческом сознании» (Ю.Сорокин, 1999, С.42). Мы не случайно допустили оговорку о том, что мат – это разновидность арго. Мат – это первый (по времени возникновения в качестве кодирующего средства, средства герметики) лексический пласт, призванный осуществлять те функции, по наличию которых мы сегодня относим те или иные лексические единицы к арго.
Основные «три кита» русского мата этимологически расшифровываются вполне пристойно: праславянское «jebti» первоначально означало «бить», «ударять»; «huj»(родственное слову «хвоя») – игла хвойного дерева, нечто колкое; «pisьda» - мочеиспускательный орган (причем, без конкрктизации половой принадлежности). Сопоставление славянской и тюркской лексики (применительно к дисфемизмам ***, ****а, ****ь, ****ь) показывает, что между ними нет ничего общего (Мокиенко В.М.,1994,С.58). Современные культурологи и этнографы интерпретируют русский мат как ритуализированную, обрядовую, обозначающую контакт с сакральными силами речь во время обряда. Анализируя наиболее распространённое русское матерное ругательство «ёб твою мать» Б.А.Успенский приходит к выводу о том, что никакой инцестной коннотации в этой фразе нет. Она – осколок былой мифологической формулы «pesъ jebъ tvojo matь», т.е. «ты – пёсье отродье, сукин сын» (Успенский Б.А., 1987), осложнённой другими мифологическими, религиозными и сакральными ассоциациями и имеющей более древнюю предысторию: на глубинном уровне, возможно, соотносится с мифом о сакральном браке (единении) Неба и Земли (в результате чего Земля плодоносит) и субъект действия в матерном выражении – Бог Неба или Громовержец; на более поверхностном уровне субъектом действия является пёс как некая замена его противника – громовержца. В последнем толковании пёс – нечистое животное, одна из реинкарнаций дьявола, именно собака, (до сих пор в деревнях собаку не пускают в дом в то время как кошка в доме – неотъемлемый атрибут нормальной жизни в сельской местности) а не человек, - был субъектом действия, характеризуемого данной фразой. Эту этимологическую расшифровку сегодня принимает большинство специалистов по русской матологии. Однако, притом что мы настаиваем на, безусловно, славянском происхождении русского мата, нельзя отрицать влияния на формирование устойчивых матерных выражений других языков. Так в дуплете «***ня-муйня» (значение: нечто незначительное, недостойное внимания, пустячное) четко прослеживается тюркское влияние: аналогичные структуры в тюркских языках очень активны.
В наше время большинство матерных выражений, так или иначе, касается интимных отношений, секса, хотя сам носитель языка эту особенность узуса матерных выражений нередко не замечает. Что же касается скабрезности этих выражений, то, как считает Л.А.Гаврилов, это - «результат отрыва формы от содержания, когда старая словесная форма ритуального характера (особенно матерное выражение) полностью отрывается от определенного языческого, культового контекста Древней Руси и связывается в прямом или переносном смысле с некоторым новым содержанием в совершенно иной ситуации. В результате матерное выражение в его современном звучании представляет собой некое единство старой формы и нового одиозного содержания».(Гаврилов Л.А., 1993) пример такого отрыва был приведён нами в предыдущем абзаце.
Подтверждением утверждения Л.А.Гаврилова может служить и тот факт, что современное матерное слово «****ь» после крещения Руси являлось (сегодня в это трудно поверить) юридическим термином в русском каноническом праве и обозначали этим термином тех женщин, которые родили детей вне канонического брака. В то время такими женщинами автоматически оказывались те, что родили детей до крещения Руси или после, но ранее, чем в десятимесячный срок с момента заключения канонического брака. Интересно, что, так как термин по природе своей не имеет коннотаций и экспрессивной окрашенности – это слово никак не могло быть в древнерусском государстве ругательством, а сегодня это одно из наиболее распространенных и общеупотребительных матерных ругательств, обозначающее распутную (продажную) женщину. Следует также отметить, что ребенок, рожденный ****ью или же просто вне канонического брака (незаконнорожденный ребёнок), считался «вы****ком». Но, не надо думать, что это вновь образованное слово считалось на Руси ругательством. Оно тоже выполняло функцию юридического термина, обозначавшего юридический статус субъекта семейного правоотношения родства. Причем, этот юридический термин из источников канонического права переходит в источники средневекового русского права, регулирующего правоотношения, возникающие не по поводу взаимоотношений с клерикальной властью, а в светской жизни. Так в главе Х «О суде» Соборного уложения 1649г. есть примечательная статья №280 следующего содержания (касается правового положения вы****ка в части наследственных правомочий и регламентирует неизбежность наказания за неправомерное отнесение «не вы****ка» к категории вы****ков, последнее считается квази-деликтом и подлежит наказанию в виде уголовного штрафа, так как квалифицируется как оскорбление словом равным бесчестию):«А будет кто, с кем побраняся, назовет кого вы****ком, и тот, кого он назовет вы****ком учнет на него государю бити челом бесчестье (здесь – направит государю челобитную о бесчестьи) и с суда сыщется про того челобитчика допряма, что он не вы****ок, и ему на том, кто его назовет вы****ком, велеть по сыску доправити бесчестье вдвое безо всякие пощады (здесь – бесчестье – разновидность уголовного штрафа по русскому законодательству того периода, указание двойного «тарифа» – свидетельство того, что этот квази-деликт приравнивается по сути к деликту, а слова «безо всякие пощады» говорят о том, что по сути своей этот квазиделикт приближается к преступлению против чести и достоинства личности, ибо строгая регламентация санкции характерна только для уголовного законодательства).
А будет про того челобитчика в сыску скажут, что он прямой вы****ок (действительно является вы****ком), прижит он у наложницы до законыя жены или при законной жене, или после законной жены, и таким вы****ком в бесчестьи отказывать (здесь - отказывать в принятии челобитной о бесчестьи = в современном гражданско-процессуальном праве: отказывать в принятии иска о защите чести и достоинства, а в смысле гражданского законодательства: поражение в субъективном личном неимущественном праве и, вытекающих из него имущественных правах, в т.ч. правах наследовать после отца), и к законным детям того, кто его у наложницы приживет, не причитать, и поместий и вотчин того, кто его беззаконно прижил, ему не давати. А будет тот, кто того вы****ка у наложницы прижил, на той наложнице и женится (здесь – даже, если тот, кто прижил с наложницей незаконнорожденного ребенка, на этой же наложнице и женится), и ему того вы****ка в законныя дети не причитати же и поместий его и вотчин тому его вы****ку не давати, потому что он того вы****ка прижил у наложницы своей беззаконно, до женитвы». Однако уже к XVIII веку у этих слов начинают появляться те коннотации, которыми они обладают и сегодня. Примечательно и то, что «вы****ком» и сегодня называют именно внебрачного ребёнка или ребёнка, хоть и рожденного в браке, но не признанного родственниками отца (или матери) в качестве члена семьи. В этом смысле «вы****ок» остаётся посторонним (не субъектом) семейных правоотношений в моральном понимании этого термина. Постепенно термин «вы****ок» был заменён сначала термином незаконнорожденный ребёнок, а, затем, в современном семейном праве таких детей обозначили терминами: дети, родившиеся от лиц, не состоявших в браке (ст.50 КоБС РСФСР 1969г)(Кодекс о Браке и Семье); дети, родившиеся от лиц, не состоящих в браке между собой (ст.53 СК РФ 1996г)(СК – Семейный Кодекс).
О возникновении легальных табу в отношении матерных лексем свидетельствуют документы петровской эпохи (но не надо забывать о том, что в период правления Петра Великого продолжало действовать Соборное уложение 1649г, в соответствии с которым эти слова по-прежнему продолжали функционировать как юридические термины). Так в «Артикуле воинском» 1715г. есть статья (в документе – артикул) 177, в соответствии с которым за похабные «****ские» песни полагалось наказание: «От позорных речей и ****ских песней достойно и надобно всякому под наказанием удержатись».
Аналогичные процессы можно наблюдать в английском и французском языках. Практически их тождественность объясняется влиянием на становление роммано-германской и англо-саксонской правовых семей римского частного права, которое помимо отношений, возникающих между участниками гражданского оборота, во многом регулировало и брачно-семейные отношения. Правовой статус гражданина, сына придавался только свободным римлянам, законнорожденным детям. Соответственно и право наследовать, располагать имуществом отца, пользоваться им по своему усмотрению также признавалось лишь за законнорожденными детьми. Положение незаконнорожденных в древнем Риме приближалось к положению раба. Раб – говорящее орудие, но не человек. Незаконнорожденный – не член семьи, вещь, не имеет права ни на какие материальные блага и социальный статус, принадлежащий семье.
Как и в русском языке «вы****ок», в английском в системе дисфемизмов стоит особняком лексема “bastard” – в значении «незаконнорожденный ребёнок». Причем, в литературном языке эта лексема практически не употребляется в нейтральном значении (также, как и в русском каноническом праве «вы****ок», в английском каноническом праве эта лексема являлась юридическим термином и сегодня, в некотором роде может быть признана своеобразным историзмом) , а признаётся (по ситуативности и частотности употребления) грубым ругательством и является, на наш взгляд абсолютно-сильным эквивалентом лексеме «вы****ок» в русском языке. Несложно заметить, что системы английских дисфемизмов и русских очень близки, хотя в русском языке генитальные ругательства остаются доминирующими.
Во французском языке также существует аналогичная лексема «batard» со значением «незаконнорожденный ребёнок». Однако во французском языке эта лексема по-прежнему используется в качестве юридического термина и лишь изредка, в просторечии, обретает коннотации, близкие русским и английским. Это также объясняется тем, что отношение к незаконнорожденным детям во Франции всегда было достаточно лояльным. Во Франции, в отличие от Англии и Руси (России) долгое время был запрещен институт отыскания отцовства, но допускалось добровольное признание отцом своего незаконнорожденного ребёнка, что во многом снижало негативизм общества по отношению к детям, обладающим таким правовым и социальным статусом. Кроме того, социальный статус женщины во Франции всегда был достаточно высок и, решив родить ребёнка без отца, женщина не становилась автоматически неким изгоем, что, в свою очередь предопределяло нейтральное отношение и к её ребёнку. Французское право, по сути, делало сам статус законнорождения иррелевантным в оценочно- личностном плане.
Столь различное обыденное отношение к статусу незаконнорожденных детей нашло своё позитивное закрепление в нормах права. Таким образом, те негативные моменты, которые связывались с наличием правового статуса незаконнорожденности получили легальное закрепление, т.е. были снабжены реальным механизмом обеспечения: всей принудительной силой государства.
Правотворчество власти раз и навсегда закрепило специфический правовой статус незаконнорожденных детей со всеми негативными последствиями наделения им того или иного лица. К наиболее распространённым последствиям такого рода относятся: умаление прав ребёнка на пользование и владение имуществом отца (родителя), лишение наследственных прав (при наследовании по закону), лишение права носить фамилию отца и причислять себя к его семье, на различных исторических этапах развития общества во Франции и Англии – поражение в публичных правах (право избирать и быть избранным в представительные органы власти) и многие другие. Если учитывать то, что статус незаконнорожденности обретался ребёнком в момент появления на свет, то он и предопределял его судьбу на долгие годы. Только имущественное благополучие и социальное признание могли смыть с него в последствие позорное клеймо.
Если рассматривать язык как один из формантов сознания, то становится понятным, почему юридические термины превратились в табу. В этих табуизмах как бы в концентрированном виде перед нами предстаёт вся история правотворчества в области гражданско- правового и семейно-правового регулирования. С течением времени и с развитием демократических государственных институтов Англии, Франции и России положение незаконно рожденных детей постоянно менялось в лучшую сторону как в гражданско-правовом, так и в публично-правовом аспектах, а из юридического языка этих стран постепенно исчезли такие термины как «вы****ок», «bastard» и «batard», прочно обосновавшись в арго.
что читать господам литераторам:
Алешковский Ю. Выкинув мат, я оскорбил бы язык...// Независимая газ.– М., 1990.–№81.– С.7-8.
Анти-мир русской культуры. Язык..Фольклор / Ред. М. Н. Богомолов .– М.: Литература, 1996 .– 407с.
Балдаев Д.С. Словарь блатного воровского жаргона: Феня: В2т.– М.: Кампана,1997.–Т.1,2.
Балдаев Д.С., Белко В.К., Исупов И.М. Словарь тюремно-лагерно- блатного жаргона (речевой и графический портрет советской тюрьмы). – М.: Края Москвы, 1992. – 526с.
Бодуэн-де-Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию: В 2т. .– М.: АН СССР, 1963 .– Т.2 .– 391с.
Бондалетов В.Д. Тюркские заимствования в русских арго: Уч. пособ. к спецкурсу / Самар. гос. пед. ин-т.– Самара, 1991.—100с.
Гаврилов Л.А. К вопросу об асимметричности русских и французских дисфемизмов // Сборник ст. ВКИ.– М.,1993.– № 29-30.–
Мокиенко В.М. Славянская фразеология. – М.: Высшая школа, 1980. – 207с.
Мокиенко В.М. Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное // Russistik., 1994. №1-2. – С.50-73.
Полубинский В.И. Блатяки и феня : Слов. преступ. жаргона.– М. : Объед. Ред. МВД России,1997.–110с.
Сорокин Ю.А., Александров С., Фёдоров В. В гостях у бениной мамы // Огонёк , №24(4611), 1999. – С.42-43.
P.S.
просьба к голубым воришкам, вставляющим этот текст полностью или частично в свои рефераты, курсачи, кандидатские,докторские диссертации - оторвать жопы от стульев, прорыть доступные источники и найти оригинальный (полный неадаптированный под широкую аудиторию прозы ру текст статьи:))
и все же ссылаться на автора... а не тупо ****ить...
я периодически проверяю, кто стырил:))
а так как по совместительству я еще и юрист - не факт, что мне и дальше будет плевать...
надеюсь на понимание:))
М.И.Б.
и диссертацию мою копипастить без ссылок тоже не надо. Будущих докторов наук и авторов монографий - особенно плотно касается. Позорище - тырить у кандидата))Несолидно.