"Карлсон -- это маленький толстенький самоуверенный человечек, и к тому же он умеет летать. На самолетах и вертолетах летать могут все, а вот Карлсон умеет летать сам по себе. Стоит ему только нажать кнопку на животе, как у него за спиной тут же начинает работать хитроумный моторчик. С минуту, пока пропеллер не раскрутится как следует, Карлсон стоит неподвижно, но когда мотор заработает вовсю, Карлсон взмывает ввысь и летит, слегка покачиваясь, с таким важным и достойным видом, словно какой-нибудь директор, -- конечно, если можно себе представить директора с пропеллером за спиной."
Астрид Лидерген "Малыш и Карлсон"
Умный, красивый, в меру упитанный мужчина в самом расцвете лет
Когда Валерий Сикорский в 1997 году с не бывалым до этого на "Северстали" шумом и треском был выдворен Алексеем Мордашовым с поста финансового директора этого предприятия, мне на ум постоянно приходила фраза фрекен Бок из детской сказки "Малыш и Карлсон" Астры Лидерген: "Он улетел. Но он обещал вернуться!"... И связано это было не со знаменитой "вертолетной" фамилией Валерия. И не с тем, что всем своим обликом он напоминает героя знаменитой детской сказки. Просто никто, даже сам Мордашов, не поверил, что человек с подобными жизненными установками и громадным желанием выделиться из толпы, может вот так просто, по доброй воле уйти в тень с той сцены жизни на которой, собственно говоря, и были сосредоточены все его основные явные и тайные помыслы.
Он "прилетел" к нам через год, в 98. Пережитый личный кризис в какой-то мере пошел ему на пользу. Валерий утратил черты бесшабашного открытого улыбчивого увальня, которому все легко дается, даже внешне стал осторожен, скрытен от любопытных глаз, перестал помногу и часто светится на людях. Даже похудел. Вероятно, в связи с новым образом мышления и жизни... Пусть карьера финансового гения Фрэнка Каупервуда из известной трилогии Теодора Драйзера не удалась. Зато Валерий стал больше напоминать героя другой знаменитой трилогии режиссера Кополлы "Крестный отец" неторопливого, но точного в мыслях и делах дона Карлеоне, мистическое влияние которого проникло во все переулки и закоулки жизни провинциального, но честолюбивого и нагловатого делового Череповца. Знаю, что его по прежнему помнят и даже тайно любят и ждут там, где по определению об этом уже не может быть никакой речи.
"И вдруг Малыш почувствовал, что он очень соскучился по Карлсону -- бодрому, веселому человечку, который так потешно махал своей маленькой рукой, приговаривая: "Неприятности -- это пустяки, дело житейское, и расстраиваться тут нечего". "Неужели Карлсон больше никогда не прилетит?" -- с тревогой подумал Малыш. -- Спокойствие, только спокойствие! -- сказал себе Малыш, подражая Карлсону. -- Карлсон ведь обещал, а он такой, что ему можно верить, это сразу видно. Через денек-другой он прилетит, наверняка прилетит."
Валерий Сикорский - человек из сказки, которую люди успели сложить в только что отлетевшие девяностые годы. Парадоксальность образа этого человека в сознании горожан заключалась прежде всего в том, что если к основной массе "богатеньких новых русских Буратино" они относились со смешанным чувством зависти и презрения, Сикорскому, непонятным образом идущие к нему почести и богатства, прощали все. Как будто так и должно быть.
- Действительно, ведь кому то одному из нас, - так, вероятно, рассуждал типичный "человек из народа", - должно сказочным образом повезти. И это везение не должно быть связано ни с обманом, ни с подлостью, ни с вероломством. Так пусть это будет он...
Впрочем, параллельно "сказке" Сикорского в народном сознании разворачивались и две другие "сказки" . Одна из них была связана с именем не в меру удачливого мэра Позгалева и созданного им образа "своего" градоначальника, типичного русского балагура, любившего попариться в бане и порассуждать о местечковом патриотизме и личной скромности, которая с помощью нанятых московских литераторов окаменела в широко изданном Вячеславом Евгеньевичем саге под названием: "Я не хочу быть Президентом".
Другая сказка рождалась и набирала силу в кулуарах огромного промышленного монстра и называлась Алексей Мордашов. В ней рассказывалось о том, что некий честолюбивый молодой человек, который до своего прихода на предприятия "был никто и звать никак" неожиданно, с помощью дрогнувшей в смутное время руки бывшего директора, взлетел выше всех и повел чуть было не севшее на мель предприятия к новым "кисельным рекам и молочным берегам".
Правда последний случай больше напоминал не сказку, а притчу о "послушном сыне". Мордашов никогда особенно с народом не заигрывал, любви его не искал и шел по пути "прямого наследования". Валерия же всегда эта любовь окрыляла, вдохновляла и звала на подвиги. Он искал признания у "плебса" и "плебс", во общем-то, отвечал ему взаимностью...
"Малыш был очень рад, что познакомился с Карлсоном. Как только Карлсон прилетал, начинались необычайные приключения. Карлсону, должно быть, тоже было приятно познакомиться с Малышом. Ведь что ни говори, а не очень-то уютно жить одному в маленьком домике, да еще в таком, о котором никто и не слышал. Грустно, если некому крикнуть: "Привет, Карлсон!", когда ты пролетаешь мимо."
После "обращения" и утраты, даже во возрастным причинам, удачно в свое время "прилипившегося" к нему статуса "железного мальчика" Сикорский, вероятно, нимало помучился, пытаясь вновь отыскать не только Дело по душе, но и Нужный для жизни и внутреннего самоуважения Образ. Похоже, что и до сих пор он сам для себя не определился - кто же он сейчас такой. Валерий С головой уйдя в "бензиновый бизнес" и строительство, вероятно, раз он даже внешне стал напоминать дона Карлеоне в исполнении Марлона Брандо, Сикорский примерил на себя знаменитые сицилианские образы "бензинового" и "строительного короля". Ведь все-таки иногда чертовски приятно быть страшно влиятельным человеком, которого никто не видит и не слышит (разве что по оч-чень большим праздникам), но о делах которого знают все вокруг. Может быть и поэтому Валерий оставил политическую карьеру и вроде бы окончательно (по крайней мере для других) отказался для себя от прочившегося ему со всех сторон поста Губернатора Вологодской области. Дону Карлеоне светится на подобных должностях ни к чему - политики лишь марионетки в его руках...
И все же, все же. Мне кажется, что Сикорского никогда не покидало и не покидает желание снова выйти из тени на оперативный простор. Снова глотнуть так желательного для него ранее живого глотка народной любви и признания. Правда для этого требуется время. А пока... Пока - это, следуя основному сюжету выбранной нами сказки - это просто умный, красивый, в меру упитанный мужчина в самом расцвете лет.
"- А тебе сколько лет? -- спросил Малыш, решив, что Карлсон ведет себя уж слишком ребячливо для взрослого дяди. -- Сколько мне лет? -- переспросил Карлсон. -- Я мужчина в самом расцвете сил, больше я тебе ничего не могу сказать. Малыш в точности не понимал, что значит быть мужчиной в самом расцвете сил. Может быть, он тоже мужчина в самом расцвете сил, но только еще не знает об этом? Поэтому он осторожно спросил: -- А в каком возрасте бывает расцвет сил? -- В любом! -- ответил Карлсон с довольной улыбкой. -- В любом, во всяком случае, когда речь идет обо мне. Я красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил!"
Дома у Карлсона
И Малыш сказал, едва сдерживая слезы: -- Это Карлсон, который живет на крыше. -- Кто это? Кто этот Карлсон, который живет на крыше? -- задыхаясь, спросила фрекен Бок. Карлсон поклонился: -- Красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил. Представьте себе, это я.
Есть три наиболее абстрактные жизненные категории с которыми наиболее часто оперирует и к которым все время стремится сознание Валерия Сикорского. Это категории силы, скорости и фундаментальной основательности. Они конкретизируются для него во вполне реальных вещах, образуя некий замкнутый символический круг. Попытаемся их назвать, не пытаясь выстраивать какие-то сложные приоритетные отношения между ними. По памяти: "джип", банк, деньги, metacard, чемпион, коньки, "мобильник", крест, часовня, бензин, особняк, торговый центр, дом. Причем, с уверенностью можно сказать, что центральным среди этого символического разнообразия является понятие Дом. Им, как писатели книгой, читатели - статьей, политики - манифестом, Сикорский, как бы подчеркивает, открывает или закрывает очередную страницу своей жизни, тот или иной ее период. Это своеобразный способ коммуникации. Причем, не столько направленный вовнутрь, для поддержания собственного жизненного тонуса, сколько обращенный вовне, к какой-то даже не всегда определенной аудитории, обязанной тщательно наблюдать за судьбой и перипетиями жизни бизнесмена. Заявление, "мисидж", которое делается специально и настойчиво требует своего прочтения...
Что до Малыша, то он живет с мамой и папой, Боссе и Бетан в самом обыкновенном доме, на самой обыкновенной улице в городе Стокгольме, но на крышей этого обыкновенного дома, как раз за трубой, прячется крошечный домик с табличкой над дверью: Карлсон, который живет на крыше, лучший в мире Карлсон. Наверняка найдутся люди, которым покажется странным, что кто-то живет на крыше, но Малыш говорит: -- Ничего тут странного нет. Каждый живет там, где хочет.
"Первой ласточкой", между прочим, был построенный Валерием Владимировичем центральный офис Металлургического Банка в Череповце. Сикорский, как следует из многочисленных свидетельств, очень много "носился" с этим проектом и был прямо таки страстно влюблен в него. Чувствовалось, что он делает реальностью одно из самых заветных и тайных желаний своего детства и юности. Причем делает это не из под палки и даже не из особой нужды, а по вдохновению.
-- Всегда надо все бросать, если тебя посетило вдохновение, понимаешь, а меня оно сейчас посетило. "Ла, ла, ла", -- поет что-то во мне, и я знаю, что это вдохновение.
На торжественное открытие сделанного на манер "а-ля Уолл-Стрит" здания было приглашено куча разного высокопоставленного народа, выписаны "звезды российской эстрады" типа Димы Маликова, приглашены многочисленные Валерины знакомые. А сам он сиял от свалившегося на него счастья.
Карлсон распахнул настежь дверь и с криком: "Добро пожаловать, дорогой Карлсон, и ты, Малыш, тоже!" -- первым вбежал в дом.
Следующим творением было выкупленное у города и отреставрированное Сикорским здание бывшего военкомата на Советском пр. Городскими органами архитектуры, кстати, для покупателей этого явно запущенного здания было выло выставлено непременное условие - восстановить так называемую часовню Филиппо-Ирапского монастыря, то бишь пристройку к этому зданию конца XIX века, которое в советское время эксплуатировалось явно не по назначению.
Уж не знаю - взялся бы кто-нибудь, кроме Валерия, взять на себя груз материальной и финансовой ответственности за исполнение прихоти властей, но Сикорский взялся и денег на восстановление часовни не пожалел. После того, как она была отделана "под конфетку" опять состоялась торжественная передача ее назад городу. Так сказать подарок с "барского плеча". Действие, которое пятью-шестью годами ранее просто и помыслить было нельзя....
Наконец, на огромных площадях, на продуваемом всеми ветрами пересечении ул. Архангельской и проспекта Победы, центральной части так называемого в Череповце Зареченского района Сикорский готов "запустить в работу" созданный на западноевропейский манер самый современный в городе и в Вологодской области Торговый центр, на который уже с неподдельным интересом бросают свои взгляды не только обыватели, но и многочисленные предпринимательские организации, страшно страдающие от тесноты, неудобства и нехватки необходимой для серьезной работы торговых и офисных площадей.
Зная натуру Валерия Владимировича предположу, что открытие этого центра наверняка превратится в крупное общегородское событие, а также в очередное его "личное рождение"...
Но прежде чем Малыш успел ответить, Карлсон, ликуя, поднял руку с пистолетом над головой и выстрелил. Резкий звук прокатился по крышам и замер. В соседних домах загудели голоса: то испуганные, то сердитые, а кто-то крикнул, что нужно вызвать полицию. Тут Малыш совсем вышел из себя. Но Карлсон сидел с невозмутимым видом и жевал булочку, уже последнюю. -- Чего это они там расшумелись? -- недоумевал он. -- Разве они не знают, что у меня сегодня день рождения?
Чем объясняется такое нескрываемое желание к строительству архитектурных памятников. Наверное, ведь не столько желанием заработать и "помпой", но и оставить на долгие годы свой, "сикорский" след в истории. Пусть даже локальной, местной, городской. Зато наиболее "грубо, весомо, зримо"...
И вдруг за одной из них он действительно увидел домик. Очень симпатичный домик с зелеными ставенками и маленьким крылечком. Малышу захотелось как можно скорее войти в этот домик и своими глазами увидеть все паровые машины и все картины с изображением петухов, да и вообще все, что там находилось. К домику была прибита табличка, чтобы все знали, кто в нем живет. Малыш прочел: Карлсон, который живет на крыше
Самый богатый в мире Карлсон
Все из опрошенных мною знакомых, кто так или иначе вступали в Сикорским в личный контакт вовсе не отмечают в нем какой-то особой личной задушевности или, тем более, финансовой щедрости. Наоборот, говорят, что в личных отношениях он любит силу, а с точки зрения каких-либо денежных операций или спонсорских вливаний очень избирателен и прижимист. Для современного русского предпринимателя, кстати, это вполне разумно и естественно. Однако, логика общественной психологии порой меняет поведение бизнесмена и его организации просто неожиданным, чудесным образом. Тут он, вроде бы жмот и скупец, хотя все в конкретной ситуации просто "вопиет" к помощи. А тут - сама щедрость. Просто душка, да и только. Хотя ситуация особой щедрости не предполагает, а если последняя и вообще будет отсутствовать, то никто от этого явно не помрет.
Согласитесь, очень забавно наблюдать, как некоторые бизнесмены, которые, как мы неоднократно видим, думающие только о "норме прибыли" и готовые часто сожрать своих конкурентов или даже работников прямо в сыром виде, изображают из себя "зайчиков" и "белочек", счастливо прыгая вместе с детишками в детском саду или детском доме. Жанр "новорусского искусства", кстати, еще недостаточно осмеянный. Да и нужно ли его осмеивать? При наших то реалиях...
Тем не менее, подобного рода показательным мероприятиям склонен и наш герой, готовый, если рядом присутствуют СМИ, а к мероприятию прикован большой общественный интерес, показать свою широкую натуру наилучшим образом.
"Малыш стал читать, а когда прочел, заплакал. "У нас сегодня в редакции побывал странный посетитель. Этот красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил -- так он сам себя определил -- пришел и потребовал, чтобы ему вручили обещанное нами вознаграждение в размере десяти тысяч крон. Он сам, а не кто-то другой сумел раскрыть тайну Вазастана, как он нам объяснил, но он никакой не шпион, заявил он нам, и у нас нет оснований ему не верить. "Я шпионю только за такими, как домомучительница и дядюшка", -- заявил он. Все это звучит по-детски и вполне невинно, и, насколько мы понимаем, этот "шпион" оказался обыкновенным толстым школьником -- первым учеником в своем классе, как он нас заверил, -- но у этого мальчика есть вещь, которую мог бы применить любой ребенок, а именно: моторчик, с помощью которого можно летать, как, впрочем, это видно на картинке. Мотор этот сделан лучшим в мире изобретателем, как утверждает мальчик, но он отказался рассказать об этом более подробно. Мы сказали, что этот изобретатель стал бы мультимиллионером, если бы наладил массовое производство таких моторов, на что мальчик ответил: "Нет уж, спасибо, нельзя загрязнять воздух летающими мальчиками, достаточно нас двоих -- меня и Малыша".
И действительно, правда раньше это больше бросалось в глаза, Валерий Сикорский вовсе не лишен психологии "самого богатого на свете Карлсона", т.е. самолюбования в свете юпитеров.
-- Хорошо, что я попросил их не называть моего имени в газете, правда? -- сказал Карлсон. -- Я это сделал только для тебя, ведь ты хочешь держать меня в тайне, в полной тайне. Потом он схватил газету и долго с любовью разглядывал обе напечатанные там фотографии. -- Здесь, боюсь, не видно, до чего я красив, -- сказал он. -- И что я в меру упитанный, тоже не видно, гляди! Он сунул газету Малышу под нос, но тут же рванул ее себе назад и горячо поцеловал свою фотографию, где он демонстрирует пропеллер.
Я вовсе не склонен утверждать, что наш конкретный российский предприниматель является "один к одному" обладателем психологии сказочного героя. Но если отбросить лишнее, всякие так взрослые "комплексы" и "маскировки", то для меня лично, в качестве ведущей психологической черты Валерия Сикорского выступает именно эта - "карлсоновская". Сикорский, если вдуматься более глубоко, ведь вовсе не стремится тупо к деньгам и богатству. Деньги и все "рядом лежащие с ними причиндалы" являются для него лишь наиболее близким и понятным ему способом достижения общественного признания, новым русским "хайвеем" к глубинным, не всегда осознаваемым тайнам психологии народного менталитета, который ждет и даже жаждет для себя богатой и сытой жизни, но пока еще не знает как. А для того, чтобы понять "как" ему и требуются сейчас положительные образцы российских предпринимателей подобные Валерию Сикорскому, который не столько ищет денег и богатства, сколько последние сами ищут и находят его. Просто так этого не бывает!
-- Гей-гоп, богатый, и красивый, и умный, и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил, это я, лучший в мире Карлсон, лучший во всех отношениях, ты это понимаешь, Малыш? -- Да, -- ответил Малыш. Но в кармане у Карлсона были не только пятиэровые монеты, но и маленький пистолет, и, прежде чем Малыш успел остановить Карлсона, выстрел прокатился по всему Вазастану. "Ну вот, начинается", -- подумал Малыш, когда увидел, что в соседних домах раскрываются окна, и услышал гул взволнованных голосов. Но Карлсон запел свою песенку, и большими пальцами он отбивал такт: Пусть все кругом Горит огнем, А мы с тобой споем: Ути, боссе, буссе, бассе, Биссе, и отдохнем. Пусть тыщу булочек несут На день рожденья к нам. А мы с тобой устроим тут Ути, боссе, буссе, капут, Биссе и тарарам.
июнь, 2001