Ранним летним утром, когда свежее солнце еще не слишком высоко заползло по небесной сковороде, мальчик отправился покататься на велосипеде. Дорога его была достаточно далека, для путешествия в одиночку ребенка - километров пять.
Новое утро напоило лес прохладой и пением птиц. Было сыро от росы. Влажные сиреневые колокольчики на чуть согретой первыми лучами опушке. Пахло грибами, хвоей и земляникой. Мальчик толкал свой велосипед в гору по тропинке, преодолевая корни и обломанные ветки. Где-то совсем рядом выбивал ритм дятел. Проснувшиеся толстые шмели выбирались из норок. Скоро лес кончился и можно было вскочить на сидение, покатить по сухой глинистой колее мимо клеверного поля, мимо заброшенного пионерского лагеря. Ровно жужжали спицы, отражая пустую голубизну небес. Редкие легкие и высокие облачка только подчеркивали эту светлую бездонную синеву.
Солнце уже стало чуть припекать, утренняя свежесть отступила, уступая место знойному красавцу - летнему дню, под колесами зашелестела гравиевая дорога. В лицо неслись запахи сухого сена с полей, картофельной батвы с распаханных участков и горячего асфальта пустого загородного шоссе. Даже не шоссе вовсе, а просто асфальтовой дороги, соединяющей окрестные деревеньки. Позади остались свежевыстроенные богатые дачи. Сладко запахло цветущей липой. Несколько старых лип и серебристых тополей столь очевидно не вязались с захолустной деревней, что невольно наводили на мысль, о бывшей когда-то на этом месте усадьбе. Картину дополняла дикая измельчавшая сирень, бывшая в незапамятные времена махровой и одинокие раскидистые груши.
А вот и сельская церковь. Памятник архитектуры. С погнутыми решетками, облупившейся штукатуркой, исчезнувшими фресками, расколотым кафельным полом и нецензурными ругательствами на стенах алтарной части. Не утеряла она величия своего, несмотря на погнутый крест. В ней пахнет живой историей, сказками о кладах, мхом и сыростью.
У церкви, венчающей первый этап пути, гравиевая дорога опять переходит в размытую и раздолбанную глиняную колею, которая резко ухает вниз. Главное не засмотреться на кур, на болотце, а аккуратно объехав ухабы не снижая скорости докатиться до конца спуска, тогда инерция втолкнет тебя на пригорок, где и начинается раскалившаяся уже асфальтовая дорога, гордо носящая имя N-ское шоссе.
О наслаждение нестись по нормальному шоссе! Чуть под гору, по самой середине, по асфальту! Справа белеет на холме новый поселок. На небольших участочках стоят совершенно одинаковые, четко сориентированные по сторонам света домики, выросшие словно грибы. Справа оду солнцу поет высушенная до звона березовая рощица. День вступил в свои права и стройные березки у кромки асфальта подобны веникам на раскаленных банных камнях. Велосипед самопроизвольно катится под гору мимо цветущей заводи большого озера, где пара сонных рыбаков удит такую же сонную рыбу. Хотя уже бы пора сматывать удочки - утренний клев закончился.
Озеро всегда было конечной точкой маршрута. Всегда, но не сегодня. Обычно мальчик приезжал сюда купаться с папой на машине или на велосипедах с ребятами. Красноватая от глины и водорослей вода в озере часто была холодновата от бьющих на середине ключей. У берега поплавками висели витые ракушки улиток. Конечно, было бы неплохо искупаться одному в нетронутой прохладной воде, но мальчик продолжал ехать вперед, вверх по дороге. От озера начинался крутой и долгий подъем на холм. У вершины его толпились деревенские домики. Очень скоро ехать стало невыносимо. Солнце пекло спину, асфальт накалялся, готовый плавиться, футболка прилипала к телу, дыхание стало тяжелым и сбивчивым. Преодолев треть склона, отчасти пешком, мальчик добрался до первой колонки. Умылся и напился холодной, пахнущей железом водой. Так, от колонки до колонки, толкая тяжелый велосипед, мимо магазина, гаражей и заборов мальчик поднялся на самый верх. Там у очередной колонки росла раскидистая береза. Он подкатил велосипед к корням, сел на раму и, переведя дыхание, осмотрел простиравшийся внизу пейзаж. В чаше меж холмов искрилось озеро, на горизонте поднимался лес, прямо на противоположном холме чернел покосившийся крест церкви.
Мальчик в очередной раз вспомнил свой сегодняшний сон. Ему снилось, что он взлетел и парит над этим самым местом, и этот вид открывается ему с высоты полета. Проснувшись рано, он никак не мог успокоиться и поэтому удрал сюда из дома.
Путешествие достигло своей кульминации. Выровняв дыхание, он вывел свой велосипед на середину дороги, посмотрел, как она круто убегает вниз, и, глубоко вздохнув, вскочил на велосипед.
Сердце ухнуло и упало, ужас и скорость обжигали лицо. Мальчик хотел бы зажмуриться, но поклялся себе не закрывать глаз, а смотреть. Смотреть в небо.
Он несся легко, разрезая горячий воздух, растопырив ноги, чтобы избежать соблазна нажать на тормоза. Безумно горящие глаза были прикованы к небесной глади, и лишь руки крепко сжимали руль.
Он летел под стрекот остервенело крутящихся колес. Все сердце наслаждалось упругостью воздуха, непередаваемым ощущением страха и скорости. Внезапно произошел небольшой толчок, принесший полную свободу и легкость. Мальчика бросило в самое небо, и он полетел широко раскинув руки к далеким облачкам, на которых, свесив ноги, сидели кроткие ангелы.
Мальчик летел не оглядываясь вниз, забыв в один миг и загородное шоссе, и испуганного водителя встречной машины, и искореженный велосипед, и неестественно далеко отлетевшее тело. Еще один взмах упругих крыльев, и все это, вся жизнь превратится в точку и исчезнет в безбрежном океане неба. И не останется ничего, кроме небес, музыки ветра, покоя, и полета. Прекрасного бесконечного полета.
(12.06.00)