Начинается утро прогнозом погоды на пейджер… Ах, да, это я уже писала. Было. Теперь, правда, немного по-другому: начинается утро с фактической температуры на градуснике за окном. По прогнозу на пейджер определяешь, что нужно надеть, чтобы пережить весь этот день без потерь для здоровья. По газетам, лежащим за стеклом киоска, понимаешь, какой пришел день недели. По мере скопления на кухонной полке банок из-под «Maxwell House» внезапно осознаешь, как летит время.
Два года – не сто лет. Да и какое это одиночество? И разреши я тебе остаться – разве бы выдержал эту абсолютную степень моей мобильности?
Быть рядом… Искусство не без доли искусственности. Хорошо, когда притираешься. А если гранитом по мылу? Слишком уж расклад неравен. Почему ты считаешь, что граниту не бывает больно? Думаешь, крошить легче, чем крошиться?
Впрочем, ты же опрометчиво не читал ничего, тем более за эти два года. А февральские розы, между прочим, не пахли. И записки твои - от сигарет - не поджигались. И когда в том, позапрошлом октябре снег засыпал этот город – для тебя он не был знаком бесповоротного финала.
Объективные причины? Я столько раз объясняла все чужим и не очень людям, что и сама поверила в возможность логического обоснования всего, что случилось. Хотя знаю точно: это просто трещина меня поглотила. Она была сильнее – хоть что-то должно быть сильнее… лучше бы что-нибудь другое. Но меня победила именно эта трещина. Я и опознать бы ее не смогла, пока не услышала подсказку у Вероники Долиной. Но трещина-то была раньше. И я слышала, как срываются в пропасть камни, когда я наивно ступаю по самому краю.
Ты знаешь этот пугающий мертвый звук, когда из-под твоих ног камень улетает в пропасть? Он преследовал меня по ночам, и ноги сводило судорогой. Проснувшись в страхе, я все реже решалась искать спасенья на твоем плече. Потому что ты был по ту сторону трещины. Потому что, протянув руки навстречу, мы бы упали в нее вместе.
О, ты был не противник трагических финалов. Умереть в один час – да ради бога! Лишь бы красиво было. Но ведь мы не жили долго и не так уж были счастливы рядом. И ждет ли за чертой то, ради чего стоило бы умереть?
А стоила ли жизнь рядом с тобой того, чтобы стоять на краю трещины? Она то грозила большим обвалом, то извивалась у ног тонкой черной змейкой, похожей на струйку полузапекшейся крови. Постоянный страх, и все время новый - такой, что не привыкнешь. Изматывал. Не выдержала…
Как мало осталось в жизни вещей, способных меня напугать – с тех пор, как я ушла от этой трещины. Как стало проще и свободней. Без ночных кошмаров. Некого ломать. Никаких препятствий – набирай скорость, какую выдержишь. И только вот страничек в ежедневнике - все меньше и меньше. А пустых банок от кофе – больше. Но два года – это же не сто лет. Да и кто бы говорил об одиночестве…
Понять наверняка я не могу только одного: а был ли ты - хоть день... хоть минуту - по одну сторону со мной?