Расстрелять.
Капитан жутко стеснялся и комплексовал. Приходя в недоумение от собственного решения, он вывел на наших делах наискосок жирно надпись "расстрелять". Мы шутили и отпускали остроты, сидя перед его исполинским столом в креслах, стоящих напротив друг друга. Нога на ногу, дымящаяся сигарета, у тебя в руках поплескивало шампанское в широком бокале. Сдавлено поддакивая, капитан робко пытался вставить словечко в наши фейерверки словоизвержений. В конце-концов он таки решился прервать нас и вручить наши папки капралу. Мы учтиво попрощались с ним, многословно поблагодарив его за отлично сделанную работу.
Нас вели расстреливать. Не было специального места, и пуритански воспитанный капитан велел отвести нас в холмы и там "приобщить к величию дикой природы". Мы веселились вовсю. Ты заигрывала с солдатами, я развлекал их анекдотами. Они надрывали животики и то и дело роняли винтовки. Капрал сначала хмурился, но потом оттаял, достал из-за пазухи плоскую флягу, пустил ее по кругу. Мы шли уже третий час.
Мы все веселились от души. К концу четвертого часа уже все приплясывали и хлопали друг друга по спине. Капрал тискал тебя. Ты хохотала и уворачивалась.
К концу седьмого часа я выменял винтовку одного из конвоиров на свою губную гармошку. Играли и пели все. В самых ответственных местах мы кричали в небо и палили из винтовок. Наконец и до них начало доходить - куда мы движемся...
Капитан опять грыз ноготь. Он никак не мог придумать, как он опишет в рапорте о том, что уже семнадцатый конвой, отправленный для ликвидации инсургентов, не вернулся. Нигде не были обнаружены следы или трупы...
Вкрадчивая мелодия заползала через приоткрытое окно...