Сергей смотрел в окно, сквознячком обдувало его большое голое тело. Кружево тюли, слегка царапая щеку, туманило взгляд и картинку за стеклом. Слепящие отблески наполняли комнату. Летнее утро.
Там, за окном, - был Город. Вальяжно раскинувшись на холме, как дородная матрона на пляже, Город подставлял солнцу свои самые лакомые кусочки. И свет щедро золотил купола, выбеливал стены, сушил асфальт, умытый поливальными машинами. Небо, стекая в реку под холмом, полоскало в ней облака.
Сергей потянулся, чувствуя тепло и покой. Выспаться опять не удалось, но, черт возьми, как же приятно просыпаться вот так, солнечно, и смотреть на Город, пока она, что-то напевая, - моется в ванной.
Смотреть и думать:
«Солнце за окном худеет. Постоянно. Но его узнают каждый день.
Листья за окном зеленые. Это сегодня. А завтра - они желтые, а послезавтра - их нет вообще. Но и их все видят. Облака есть почти всегда, но они всегда разные. А им не удивляются. У всех есть своя идея облака, солнца, листьев... своя маленькая картинка. И мы подставляем ее вместо них...
Ты сейчас одна, потом - другая. Потом - это прекрасно известно - ты состаришься и умрешь. Я тоже. Только для меня всегда будет девушка с доброй, сотворенной на ее лице улыбкой и мягкими глазами, - та, которая сейчас поет, стоя под душем...»
Задумавшись, он не заметил, что пение и шум воды стихли. Поэтому, слегка вздрогнул, когда к спине прижалось мокрое тело, а теплые влажные ладошки защекотали живот и поползли ниже
- Ты о чем задумался? Кофе где?
- Ой, я забыл,.. чайник навер... - остаток слова глотается, слизанный ее шустрым язычком
Солнце смущенно прячется.
Они опять опоздали на работу, чайник снова бесполезно закипел, а сделанный с вечера бутерброд остался на полке в холодильнике...
Света сидела за монитором в очередных сказочных попытках поработать. Это проявлялось титаническими усилиями не зевать, и тоскливо не смотреть в окошко на траекторию полета небесного светила. Ну когда же вечер?
Вентилятор выдувал мысли из головы. Только самая живучая и тяжелая улетать не желала.
“Говорить, или нет... ох, проблема...” – и так по спирали.
Виснущий интернет, неработающая почта - швыряли мышку на пол. А мысли продолжали тревожно поскрипывать.
“Может, сказать? А, что это изменит?” – взгляд на фотографию. Они с Серым, в обнимку, - на пляже. К ее ногам прилип песок, делая загар светлее, дымчатей. Тело Сергея гораздо темнее, как, впрочем, и всегда. Он от природы – смуглый. А она: “поганка бледнолицая” – так шутила ее мама. Им обоим нравилось смотреть на отражение в зеркале: большое темное тело мужчины, обнимающее светлокожее гибкое женское. Этакий процесс обоюдного нарциссизма, с легким эгоистическим привкусом: Это МОЕ!
“Господи, ну что же делать?” - настроение портится жарой, работой и отсутствием писем.
Тягучий и липкий вечер. Воздух разрезывается уставшими плечами, где-то тут была ее улыбка? Ах, вот она, появляется, когда любимый комп вопит о наличие желтого конвертика.
«Лапочка, ты, почему молчишь? Что-то случилось? Слушай, тут у Пашки прибавление семейства!
Так мы врезали немного: я не пьян, но слегка подшофе! Знаешь: а я тоже хочу сына. Хочу смотреть, как у тебя растет живот, хочу капризов. И потом обязательно напиться - орать похабные песни, когда увижу сквозь стекло твое вымученное родами лицо. Слышишь, я хочу, очень хочу чтобы меня распирало от гордости во время прогулок по массиву с цветастой коляской, где будет попискивать наше продолжение! Солнышко мое, ты же тоже этого хочешь?»
Света размазывала тушь по щекам. Рабочий день заканчивался. Впереди вечер,.. с любимым.
Солнышко исхудало, покрылось морщинками (добрыми, как от улыбок и усталыми, как от работы), скукожилось, сщуплилось и заснуло, положив голову на горизонт. Тут, главное ему пожелать, чтоб комары не кусали, и кто-то целовал уставшему солнышку пяточку. Очень помогает от усталости! Особенно на первом месяце беременности...