Весы
Весы. Коромысло изогнуто и длинно. Второй его конец теряется в дымке неразличимости и забвения. Туман, безразличие, необязательность. Трудно вспомнить, что взвешивается с той стороны, что нагружает неповоротливые величественные чаши. Но только здесь - грандиозные, великолепные гири из папье-маше, только здесь - зевающий учетчик с амбарной книгой и в чалме. Что-то не так, но рутинность, обязательность привязывает к месту и к образам повторений. Ежедневная работа, заключающаяся в перемещении этих иллюзорных гирь. Можно предположить, что с той стороны что-то не менее иллюзорное... Но я гоню страшное видение, немыслимую догадку о том, что за дымкой, с той стороны - только зеркало, и никто другой, а тоже отражение-я укладывает там отражения гирь на отражение чаши. Я напуган и растерян. Я старательно и даже с некоторым артистизмом выполняю свои обязанности, пытаясь не замечать, не впускать в свое сознание того, что учетчик уже давно ничего не записывает, а коромысло весов никогда не меняет своего положения... И никогда я не соглашусь с тем, что я - Омар Аль Шакади, попал в ад для плутоватых весовщиков...