Внук черномырдина

Янис Хабибулин
ЯНИС ХАБИБУЛИН

ВНУК ЧЕРНОМЫРДИНА


Хотя Витиного папу звали Степан и фамилия у него была такая же, как у Витиного дедушки, Виктор Степанович Черномырдин был Витеньке не настоящим дедушкой, а всего лишь премьер-министром. Поэтому Витин папа не очень любил главу российского правительства и всегда плевался, когда видел его на экране, и говорил, что он не настоящий Черномырдин, а вот они с Витенькой были настоящие. Но мама сказала папе:

- Был бы ты настоящий Черномырдин, так, небось, давно бы заправлял Газпромом или наворовал в Международном Валютном Фонде миллиарды, столь необходимые нашей семье для повышения ее жизненного уровня! А у нас весь газ в газовой плите, да и за тот мы сами платим, а не продаем по демпиноговым ценам в Европу. Как же ты можешь говорить про Виктора Степановича, что он не настоящий?

Эта мысль запала в душу Витиному папе и изменила ход его рассуждений. Теперь он уже не цедил сквозь зубы, когда видел на экране В.С.Черномырдина: "Он оттягал место, по праву принадлежащее нам", а подзывал сына Витеньку и ласково внушал ему:

- Посмотри, Витенька, на дедушку (хотя Виктор Степанович не был Витеньке настоящим дедушкой). Бери с него пример везде и во всем, и когда-нибудь ты сможешь занять его место. Тогда тебе будет хорошо, а мы будем тобой гордиться.

И чтобы Витя не забывал, на кого он должен равняться, папа купил большой портрет Виктора Степановича и повесил его над Витиной кроваткой. Теперь Витенька перед сном шепотом рассказывал дедушке - хотя он не был его дедушкой, о том, как он старается во всем на него походить, нарочно не умеет произнести ни одного сложного предложения, все время получает двойки и подглядывает под юбки девочкам. А потом он целовал дедушкин портрет в губы, и потом ах! ах! - еще, и ах! - еще, пока у него не начинала кружиться голова, по телу разливался какой-то сладкий зуд, и сомлевший Витенька обмирая падал в постель, не зная, что произойдет дальше.

А дальше произошло то, что в физическом облике любимого внука Виктора Степановича Черномырдина (хотя на самом деле он не был ему внуком) начались и необратимо развились поразительные изменения - за каких-то пару месяцев у Вити поседели и поредели волосы, лоб покрылся морщинами, выросло брюшко - ну и так далее вплоть до бачков, пока Витя не стал совершенной копией своего любимого дедушки (хотя он не был ему дедушкой). Но, видимо, этот подвиг примерного внука отнял у детского организма силы, предназначенные природой для роста, так что Витенька стал полным подобием дедушки премьер-министра во всем, кроме размеров, оставшись при своих метр пяти сантиметрах на цыпочках.

- Не это я имел в виду, когда говорил, что ты должен во всем походить на В.С.Черномырдина, - качал головой папа. - Ну да, теперь уже ничего не поделаешь. Возьми-ка, сынок, этот гвоздик, - наставлял он Витеньку, весело трясущего своими почтеными сединами у папиных ног. - У всех Черномырдиных есть одна родинка на теле, и у дедушки, хотя он и не настоящий дедушка, она тоже есть, и ты знаешь, где она, и когда ты воткнешь туда гвоздик, то Виктор Степанович тебя сразу узнает, что ты тоже Черномырдин, и будет ласков с тобой, и спросит, что для тебя сделать. И будет делать.

И он посадил Витю на поезд и наказал ехать к дедушке Черномырдину в Москву просить отправить его за счет Газпрома и Правительства доучиваться в Сорбонну, потому что иного выхода уже не было.

Проводница увидела маленького Черномырдина на сиденьи плацкартного вагона и спросила охрипшим голосом:

- Виктор Степанович?..

- Да, это я, - подтвердил Витя и встал ногами на лавку, чтобы его было лучше видно в новом темном костюме-тройке.

- Черномырдин?! - и проводница прочитала в Витином паспорте его фамилию и едва не хлопнулась в обморок. - А вы настоящий Черномырдин? - спросила она не в силах поверить, кто осчастливил своим присутствием простой российский вагон.

- Да, - отвечал Витенька, - мой дедушка не настоящий, а вот я настоящий, - и проводница срочно побежала к начальнику поезда, а пассажиры в вагоне стали трястись со страху, так как решили, что если настоящий В.С.Черномырдин оказался каким-то под****ышем и едет в Москву в плацкартном вагоне, то это точно не к добру - или премьер всея россиян сошел с ума и ночью их всех зарежет, или страна вступает в полосу окончательных потрясений, и наконец кто-то догадался, что Черномырдин везет в Москву в багажном вагоне Шамиля Басаева с его бандой, и после этого всем вообще захорошело, а братва, ехавшая в том же поезде делать в столице налеты и разборки, спешно повыкидывалась из окон, но милиционеры все равно их всех поймали.

Но Витенька не стал выпускать ночью из багажного вагона своего друга Шамиля, а вылез, когда приехали, из купе начальника поезда, потому что тот сам вчера отнес его туда на руках, занял у проводницы денег на такси и поехал в Правительство Газпром представляться дедушке.

Охранник у ворот, конечно, ни за что бы не пустил Витеньку без пропуска. Но когда он увидел, как сильно за одну только ночь ссохся его любимый премьер-министр, то понял, что не надо ему было пить на дне рождения бодяжную водку. Он вызвал сам для себя психобригаду и как невменяемый уже ни за что не отвечал, а с остальными охранниками приключилось то же самое, и их до сих пор лечат. Поэтому Витенька беспрепятственно прошел в кабинет своего дедушки - хотя на самом деле это не был его дедушка, только немножко заплутал, но какой-то человек встретил его в коридоре, долго его рассматривал и вытирал лоб платком, пока Витенька не спросил его, как пройти в кабинет к дедушке, и человек спросил:

- А кто твой дедушка?

- Виктор Степанович, - отвечал Витенька. - Вы не проведете меня к нему?

- Вот оно что! - просиял человек и воскликнул: - Цвай процент! То есть, - тут же поправился он, - айн момент! - и перевел для Витеньки: - Одну минутку!

И он за руку довел Витеньку до нужного кабинета, а все встречные застывали на месте и глотали валидол, думая, что Черномырдина сдули до такого мизера и он уже дошел до ручки - и не чьей-нибудь ручки, а Цвайпроцента. А у дверей этот отзывчивый человек дал Витеньке подписать какое-то обязательство, объяснив, что это всего на два процента, и открыл дверь, вежливо давая ему войти.

Когда оторопевшая секретарша увидела, кого отзывчивый человек с хорошим знанием немецкого языка запустил в дверь, то начала креститься и забормотала:

- В... В... Вст... всты... по какому вопросу?

- Я приехал к любимому дедушке! - отвечал Витенька, радостно предчувствуя долгожданную встречу. - Дедушка там, да? - а это ведь был не его дедушка.

- К...к... дедушке?.. - переспросила несчастная девушка, из хорошей семьи, прекрасный профессионал, с самими лучшими рекомендациями от парткома и патриарха. - А... вы кто? - и одной рукой она уже держалась за сердце.

- Я Виктор Степанович Черномырдин! - отвечал Витенька, приглаживая свои красивые бакенбарды, и уж тут секретарша свалилась в обморок, как и все.

А маленький Витенька вошел в большой кабинет, где на стенах висели огромные графики со сроками продажи России загранице, увидел за большим столом любимого дедушку и кинулся к нему с радостным криком:

- Деда, деда! А вот и я, твой любимый внук! (хотя он не был ему внуком)

Но дедушка захрапел еще громче и ни за что не проснулся. Тогда Витенька заглянул под письменный стол, чтобы воткнуть гвоздик в место с черной родинкой, и обнаружил, что к родинке не подступиться, потому что между ног у дедушки находится чья-то рука и крепко держит его за нужное яйцо. Витенька нагнулся еще ниже, чтобы увидеть обладателя этой руки, и увидел, что рука уходит прямо в стену, а в стене мерцает большой экран с чьим-то крючконосым лицом с залысинами на лбу. Крючконосое лицо тоже увидело Витеньку и заморгало от удивления, не поняв, кто перед ним находится.

- Нет, мужики, я торчу, - произнесло вслух крючконосое лицо, - я понимаю, вылезти из брюк на рабочем месте - это и президент сумеет если надо. Но как можно вылезти из своего собственного яйца?!.

И длинная рука, уходящая в каменную стену, в целях проверки комплектности стал давить на дедушкины яйца поочередно, а дедушка только засопел во сне и не проснулся.

- И опять же, кто тогда храпит? - спросило лицо с залысинами само у себя, а Витенька вежливо заговорил:

- Извините, пожалуйста, вы не могли бы взять дедушку рукой за другое яичко, а то я не могу сделать ему сюрприз?

Как ни странно, рука послушалась и перехватилась. Тогда Витенька достал свой гвоздик и воткнул его в яичко дедушке Виктору Степановичу - хотя он не был ему настоящим дедушкой. Раздался стон, исполненный высшего блаженства, дедушка открыл глаза, посмотрел между своих ног, увидел Витеньку и протянул со сладким вздохом:

- Мальчик, ты сделал мне хо-ро-шо! Проси меня о чем хочешь.

Но вслед за тем премьер В.С.Черномырдин надел очки, разглядел Витеньку получше, что он не мальчик, и понял, что из него произошел выход астрального тела. Однако из специальной литературы российский премьер знал, что в таких случаях астральное тело наблюдает себя спящего со стороны, а он бодрствующий наблюдал со стороны свое астральное тело, и тут выходило что-то не по Блаватской.

- А если я и есть мое астральное тело, - размышлял дедушка Черномырдин, - и вижу перед собой свое тело физическое, то, спрашивается, зачем оно стоит у меня между ног и втыкает гвоздь в яйцо своему астральному телу?

- Дедушка, отправь меня, пожалуйста, учиться в Сорбонну,попросил меж тем Витенька, раз дедушка сам это ему разрешил.

- Как... дедушка? - растерялся Виктор Степанович. - Значит, ты не мое астральное тело?

- Нет, я твой внук, - отвечал Витенька - а он не был ему настоящим внуком.

- Но как же так! - изумился В.С.Черномырдин. - Ты называешь меня дедушкой, а сам вылитый я и моих же лет, только ростом это... до...

- Просто папа велел мне во всем брать с тебя пример, - и Витенька все рассказал любимому дедушке, как он целовал на ночь его портрет.

Выслушав своего любимого внука, Виктор Степанович очень растрогался, хотя тот и не был на самом деле внуком.

- Нас обвиняют, - сказал Виктор Степанович-дедушка (но не настоящий дедушка), - что мы не желаем перенимать передовой западный опыт. А мы посылали за границу младшее поколение, чтобы наши внуки учились, и они будут учиться!

И он тут же позвонил в аппарат и велел, чтобы его Витеньку отправили учиться в Англию в лучшую сорбонну, а сам стал расспрашивать, как поживает Витенькина мама и папа, и очень удивился, почему они работают не в дирекции Газпрома, и опять позвонил куда надо. Витенька так обрадовался, что залез по дедушке ему на грудь и стал целовать его в губы, приговаривая:

- Спасибо, милый дедушка! - чмок! - Спасибо, мой родной - чмок! - настоящий - чмок! - дедушка Виктор Степанович! - чмок, чмок!

И по устам его разливался томительный жар, и дыхание их участилось, и у Витеньки сладко закружилась голова, и он сомлел и уже не знал, что произойдет дальше, но, к счастью, тут вошла оклемавшаяся секретарша и положила на стол визу с билетами в Англию.

- Ну, Витенька, - произнес раскрасневшийся дедушка, отдирая от себя любимого внука, - ну ты и целуешься, постреленок... Так насосал, аж все губы распухли! - а крючконосое лицо на экране в стене, только ворочалось туда-сюда - дескать, ну и ну, что старый, что малый... Н-да...

Тут дедушке позвонил какой-то Эмвээф и стал его ругать за срыв поставок России на Запад, и дедушка обещал подтянуться.

- Дедушка, а ты не боишься, что тебе попадет от президента за продажу России? - спросил меж тем маленький Черномырдин у большого.

- Ха-ха-ха! - захохотал дедушка Черномырдин - и крючконосое лицо тоже сморщилось и засмеялось:

- Хе-хе-хе-х-хе...

Дедушка вышел из-за стола, открыл в стене дверь с гербом и показал Витеньке какого-то большого человека, храпящего ничком на куче навоза.

- Для разрядки я велел пристроить к своему кабинету конюшню и коровник, - рассказал В.С.Черномырдин, премьер российского правительства, в высшей степени почтенный и порядочный джентльмен. - Ах, внучек, так приятно, когда все надоест, выйти к коровкам и попить молочка! А запах какой! - и дедушка с наслаждением вдохнул запах конюшни, ведь он сызмалетства был деревенский.

- А кто этот человек с красным лицом и в белой рубашке, что храпит на навозе со связанными за спиной руками? - спросил очарованный Витенька.

- А, это, - пренебрежительно махнул ладонью дедушка. - Не обращай внимания - это Борька-президент.

И дедушка объяснил, что президента он давно запинал куда подальше и при всех прикладывает лицом в навоз, так что никакого президента на самом деле нет, а есть только Черномырдин и - тут длинная рука из стены тисканула дедушку между ног - и Виктор Степанович прибавил: "и еще кое-кто, о ком тебе знать не положено" - хотя вся страна давно знала.

- А что же скажет Боренька-президент, когда проснется?

- Попросит стакан водки, - отвечал дедушка.

- А он не рассердится, что ты уложил его спать лицом на навоз? - спросил Витенька.

- Ха-ха-ха! - рассмеялся дедушка Виктор Степанович. - Да он потом ничего и не вспомнит! Я уже четыре года ложу его лицом в навоз, а он не помнит, и я буду ложить.

- И Витенька еще крепче стал любить своего дедушку - хотя он не был ему дедушкой, и хотел снова кинуться ему на грудь и крепко-крепко поцеловать в сахарные уста, но его уже посадили на самолет в Англию.

Там кроме Витеньки оказался еще правнук Микояна, внебрачный Чубайс и племянница Зюганова. Они тоже летели в Англию учиться и еще раз учиться, хотя племянница Зюганова то и дело запиралась в кабинке туалета с правнуком Микояна, чтобы трах-тах и еще раз трах-тах.

- А со мной? - обиженно спросил внебрачный Чубайс, но племянница Зюганова сказала, что с ним она не может по политическим мотивам.

Однако когда знойный правнук Микояна отказался идти в кабинку с племянницей Зюганова в восьмой раз, политика КПРФ круто изменилась, и племянница Зюганова уволокла с собой внебрачного Чубайса, а правнук Микояна стал разговаривать с внуком Черномырдина - хотя он не был ему настоящим внуком, и все выяснил. И когда племянница Зюганова узнала, что в самолете с ними летит не настоящий Черномырдин - хотя Витенька был настоящий Черномырдин, а его внук - хотя Витенька не был ему внуком, и что он тоже будет учиться в Англии, то стала звать в кабинку и его, но Витенька не пошел, потому что лицо у нее было еще противней, чем у типичного обкомовского упыря ее дяди. Тут они прилетели, и Витенька попросил отвезти его в Сорбонну, а правнук Микояна и внебрачный Чубайс сильно смеялись и говорили, что тут нет Сорбонны, а есть Кембридж и Оксфорд, но из беседы со встречаюшим их атташе по культуре выяснилось, что к ихнему приезду на деньги Газпрома в Англии спешно открыли сорбонну для Витеньки, и правнук Микояна заткнулся вместе с внебрачным Чубайсом.

Учиться в сорбонне Витеньке не понравилось, потому что там все говорили на иностранном языке. Но он быстро выучился говорить "эшэл" и "факоф", когда к нему обращались с какими-то дурацкими вопросами про домашнее задание, что любой нормальный русский профессор счел бы исчерпывающим ответом по теме. Но вредные нерусские преподаватели находили Витины познания недостаточными, поэтому атташе по культуре из российского посольства пришлось поселиться рядом с Витенькой и посещать с ним занятия и все переводить, так что Витенька выучил еще слова "хомо" и "прик", чтобы дедушка мог им гордиться.

А потом им стала преподавать геометрию рыженькая очкастенькая Энни, и Витенька на первом же уроке с заднего стола прополз под ногами у студентов к учительскому столу, повернулся на спину и стал рассматривать Эннины чулочки, но самое интересное скрывало донышко стула. Тогда Витенька попросил у правнука Микояна ножичек и стал вырезать в стуле дырочку. Услышав, что кто-то шебуршится у нее под ногами, Энни взглянула вниз и ее взор встретился с кротким ангельским взглядом влюбленного юноши с седыми бакенбардами. А Витенька вспомнил, что девочкам полагается говорить что-нибудь приятное и произнес приветливо улыбаясь:

- Хау ду ю ду! - это было пятое английское слово, которое он выучил прямо на уроке.

Когда опешившая Энни опознала, что с ней под юбкой хочет познакомиться сам Черномырдин, то завизжала и в шоке выбежала из класса собирать вещи на вечерний поезд домой. Но в комнату вошла Маргарет Тэтчер и мягко, по-женски, объяснила, что это вопрос политический и тут надо исходить из государственных интересов, что мужики все кобели и на переговорах один на один тоже всякое вытворяли, поэтому надо закрыть глаза и думать об Англии - и назавтра Энни вошла в класс, стрельнула очкастеньким взглядом на заднюю парту и произнесла, застенчиво потупив рыженькую головку:

- А я сегодня без трусиков... - а Витенька под бурные аплодисменты класса уже полз под ногами у студентов на позицию к учительскому столу, а атташе по культуре объяснял Энни, что Витя - ранимый застенчивый подросток, болезненно переживающий пубертатный период и не решающийся открыто выражать свои чувства, меж тем как акции Газпрома все растут и растут на Лондонской бирже. Но Энни сказала, что она все понимает, и стала расхаживать перед доской, рисуя всякие теоремы, а Витенька сопровождал ее, ползая спиной по полу, будто приклеенный глазами к месту, где кончались Эннины капроновые чулочки, и Энни сначала с непривычки нет-нет да и наступала на грудь влюбленного мальчика острым каблучком, а потом приноровилась и ходила по классу немножечко нараскоряку, так что правая ножка ступала с одной стороны от брюшка Черномырдина, а левая с другой стороны брюшка, а Витенька на пятках-попке-локотках споро елозил за ней по суху, яко плыл на спине по морю.

- Черномырдин, ведь англичане принимают тебя за нашего премьер-министра! - возмущался на перемене незаконнорожденный Чубайс. - Они так нас хвалили, что премьер-министр России не боится сочетать руководство такой огромной страной с обучением в среднеобразовательной школе! А что они подумают теперь?

- Остань от меня, внебрачный Микоян! - гневно воскликнул Витенька, потому что правнук Микояна и внебрачный Чубайс были близнецы и Витя их всю дорогу путал, кто из них правнук, а кто побочный Чубайс. - Тебе что, мало племянницы Зюганова?

- Это ей меня мало... - тяжко вздохнул правнук Микояна. - Витя, как я тебя понимаю!

А меж тем, идя навстречу любознательному студенчеству, в школе сделали по четыре урока геометрии каждый день, и теперь Витенька уже не садился на заднюю парту, а сразу ложился близ учительского стола на роликовую доску, как подсказал ему атташе по культуре. Минут десять все шло тихо-спокойно, но потом Витенька начинал тяжело дышать и не знал, что будет дальше, потому что когда он глядел у Энни меж ножек, то ему отчего-то всегда вспоминался дедушкин портрет, как он целовал его на ночь, а Энни слегка постанывала, стуча мелом по доске и бросая из-под опущенных ресниц нежные взоры вниз. Из-за этого Микоян то и дело выбегал из класса вместе с племянницей Зюганова, а английские студенты, воспитанные в консервативном английском духе, не решались покинуть классную комнату без разрешения преподавателя и только вежливо мастурбировали левой рукой, а правой все-таки перерисовывали с доски геометрические теоремы.

- Нет, это уже невозможно терпеть! - сказал наконец весь красный ректор, посмотрев видеозапись геометрической лекции. - Так он разложит всю английскую систему образования! Я срочно звоню премьер-министру.

А Тони Блэр, как раз сменивший Маргарет Тэтчер, только того и ждал, потому что не дремлющая английская разведка давно разработала многоходовую комбинацию. Франция и Германия, докладывали они, непременно должны вступиться за своего русского друга, ибо он снабжает их газом. Газпром будет вынужден снизить цены, а Франция и Германия или перечислят половину сэкономленных средств Англии, или пойдут на уступки в вопросе закупок английского мяса. И английский Тони Блэр тотчас позвонил французскому Жаку Шираку, который тоже имел свою многоходовую комбинацию своей недремлющей спецслужбы. Состоялся обстоятельный разговор.

Тони Блэр. Привет, Жак Ширак. Тут у нас в сорбонне учится Черномырдин...

Жак Ширак. Погоди, Тони Блэр. Ко мне с минуту на минуту должен подъехать Коль...

Тони Блэр. Это кто, немчура, что ли, тот самый?

Гельмут Коль. Я, я, немчура... Это я!

Жак Ширак. А, уже подъехал... Слушай, он в курсе насчет твоей Энни!

Тони Блэр. Я говорю, тут у нас в сорбонне...

Коль и Ширак. В какой сорбонне, в английской или французской?

Тони Блэр. В Кэмбридже. В нашей, в английской сорбонне.

Ширак. А, а я думал в Оксфорде.

Коль. А, а я думал в Гарварде.

Тони Блэр (дошло наконец). А, так вы уже знаете про Энни и Черномырдина!

Коль и Ширак. Тони Блэр, у ней какое звание?

Тони Блэр. Не понял...

Коль и Ширак. Ну, ты и тормоз, Тони Блэр. Она у тебя кто в Интеллиджент Сервис - майорша, лейтенантша?

Тони Блэр. Минутку, уточню... Сержант.

Коль. А, а я думал ефрейтор.

Ширак. А, а я думал подполковник.

Тони Блэр. Нет, сержант. Сержант военно-воздушных сил с углубленным изучением русского языка.

Коль и Ширак. Тони Блэр!

Тони Блэр. Да?

Коль и Ширак. Мы тут посовещались друг с другом. Вот что необходимо безотлагательно сделать.

Тони Блэр. Слушаю!

Коль и Ширак. Тони Блэр, предпринимай все меры по выводу английской экономики из длительной стагнации, осуществляй оснащение и переоснащение британской промышленности по последнему слову техники, всемерно поднимай конкурентоспособность английской продукции.

Тони Блэр (записывает на бумажку). ...по последнему слову техники... Приступлю немедленно!

Коль и Ширак. Тони Блэр, всячески способствуй победе неоколониализма в мировом масштабе, давай решительный отпор нападкам на демократию и западные идеалы, поставь заслон антиглобализму и исламскому терроризму.

Тони Блэр (стоя). Слушаюсь.

Коль и Ширак. Предпринимай вместе с Америкой ракетно-бомбовые удары по Саддаму Хусейну, всегда следуй в фарватере американской внешней политики, приветствуй и поддерживай американскую стратегическую инициативу...

Тони Блэр (вытягиваясь). Будет исполнено.

Коль и Ширак. Тони Блэр, строго следи за нравственным обликом своего правительства, выделяй необходимые суммы на нужды британского здравоохранения и вышли нам фото Энни, Блэр, родной, Тони, по, каждому, фотке, одной, Блэр...

Тони Блэр (оживляясь). А я думаю, когда вы попросите! Я и сам хотел, да... А вам какую фотку - анфас или анпиз?

Коль. Анпиз.

Ширак. Анфас и анпиз, обе.

Клинтон (вмешивается по шпионскому прослушивающему каналу). И мне тоже парочку анпиз, ладно?

Тони Блэр (радостно). Билл! И тебе, друж...



ТРРРР...


Телефонистка (казенным тоном). Господин Блэр, за хроническую многомесячную задолженность ваш телефон отключен начиная с этой минуты.

Тони Блэр (вне себя). Жаба! На самом интересном месте, а!.. (топая ногами) Министра связи ко мне! Анжоп!!!

Таким образом, проблема Блэра-Черномырдина была всесторонне урегулирована, Газпром перевел три миллиарда из швейцарского банка в Сити, и Витенька принялся вечерами гонять на мотоцикле с сержантом британских военно-воздушных сил озорной английской девчонкой Энни. Само собой, хохочущая Энни располагалась на руле анпиз к Черномырдину, а Витенька садился на заднее сиденье и экстатически созерцал, как Энни весело болтает ножками, а мотоциклом управляла компьтерная система, разработанная компанией Майкрософт по спецзаказу. Племянница Зюганова тоже набивалась прокатиться анпиз с Витенькой, но ноги у ней были кривые и волосатые, а лицо еще противней, чем у ее дядюшки типичного обкомовского упыря, поэтому ей приходилось гонять на мотоцикле со знойным правнуком Микояна и внебрачным Чубайсом в коляске, но один раз их остановил английский гаишник, а другой раз они угодили в кювет, а вот Витю и Энни английская полиция не останавливала, а сама ехала патрулем сзади и спереди, включив сирену и мигалки, а угодить в кювет они тоже не могли, потому что по бокам от Витенького Харли-Дэвидсона ехали два панелевоза с пенорезиновыми матрацами толщиной в три метра, и ими тоже управляла компьютерная система.

В одну из таких поездок с неба спустился вертолет, и Витеньку увезли на какую-то секретную встречу, где он познакомился с загадочным шейхом Бориси ибн Абрами аль Берези. Внешность шейха показалась Витеньке похожей на то крючконосое лицо, что длинной рукой держало за яйца его дедушку - хотя он не был ему настоящим дедушкой. И все-таки Витенька не узнал шейха, потому что каждый раз, когда его показывали по российскому телевидению, Витин папа выключал телевизор, ругаясь, почему такую порнографию показывают в дневное время при детях. А шейх, поглаживая седую бороду, поведал изумленному Витеньке, кто он есть на самом деле:

- Знай же, о дивный отрок, столь щедро наделенный Аллахом красотой и многообразными талантами, что недаром ты сподобился быть во всем как твой дедушка, хотя он тебе и не настоящий дедушка, как это следует из донесений моих агентов. Ты не Черномырдин, ни по папе, ни по маме и ни по дедушке. Ты - махди, скрытый имам, и твое настоящее имя Дженомууудин, и мы наконец тебя нашли, хвала Аллаху.

- Что ты такое говоришь, Пересси аль Перебзи! - удивленно воскликнул Витенька, не веря своим ушам.

- Зови меня просто аль Берези, - разрешил шейх.

- Аль Берези, а что же это значит, что я махди и Дженомууудин?

- Это значит, что ты наша надежда и опора в борьбе с гяурами. Ты должен сокрушить неверных ради торжества Аллаха на земле. Поэтому тебе следует заменить дедушку на его посту и ускорить темпы рапродажи газа и нефти, дабы разорить наконец эту страну греха, ибо она мешает нашим планам.
- А как я должен ее разорять? - спросил Витенька.

- Ну, ты должен делать всякие несуразности, за бесценок раздавать земли и предприятия, закупать за границей всякий ненужный хлам, брать займы по методу цвайпроцента, выпускать ГКО по методу Гайдара, гнать газ через Украину по методу Кучмы, возвеличить Чубайса и дружить с Пал Палыч Бородиным, - перечислил шейх аль Берези, - а еще очень было бы неплохо, если бы ты позировал ню для Щемякина или залез под юбку, к примеру, своей геометричке и тебя заставили платить алименты по миллиарду в год из государственной казны.

- Но я и так на каждом уроке ползаю на спине, подглядывая между ножек нашей геометричке озорной рыжей девчонке милой Энни! - воскликнул Витенька Дженомууудин, потрясенный таким невероятным совпадением.

Шейх аль Берези поцеловал свою бороду и воздел очи к небу, благодаря Аллаха, великого и милосердного:

- Не Дженомууудин не мог бы поступать так! Теперь ты сам видишь, что ты махди и настоящий Дженомууудин!

Но Витеньке почему-то не очень хотелось быть Дженомууудином, и он попросил:

- А можно я буду весь в металле гонять на мотоцикле по ночному Кембриджу с Энничкой на руле, а за мной будет ехать банда рокеров и мое настоящее имя будет Блэк Морда? - но шейх сверкнул орлиными очами и отвечал, что время окончательного джихада еще не пришло.

Зато вскоре проведать Витеньку из Давоса завернул дедушка. И хотя он не был ему настоящим дедушкой, они пошли с ним гулять по аллее, и англичане не могли налюбоваться, как дед шагает, держа своего маленького внука за руку, а тот знай себе резвится, скачет то на одной, то на другой ножке и громко кричит выученные английские слова, а дедушка рассеянно поправляет его произношение. Виктор Степанович был какой-то весь грустный, потому что надолго оставил президента лицом на навозе и теперь опасался, успеет ли вернуться, когда тот попросит стакан водки.

- Дедушка, а что скорее ускорит возрождение России - ГКО по методу Гайдара или газопровод по методу Кучмы? - спросил Витенька, а он хотел проверить слова святого шейха аль Берези.

- Понимаете, Виктор, - вздохнул В.С.Черномырдин, - вот все толкуют про экономику, а того не понимают, что не это является ключевой проблемой современной России. Первейшая задача возглавляемого мной правительства - это коренной переворот в национальном самосознании и, в частности, в административном мышлении. Настоящим препятствием для преобразований является, Виктор, ужасающий технократизм наших управленцев, неумение видеть за цифрами и графиками живого человека в его реальности. Таким образом, мы обязаны предпринять усилия по гуманитарной переориентации нашего мышления и со всей энергичностью осуществить конептуальный прорыв в стене чиновно-технократического стиля! Это первое.

- А что же второе? - спросил Виктор, Дженомууудин, внук, опупевший, поскольку никак не ожидал от своего дедушки, что он может произнести сразу столько сложных предложений - а того не замечал постреленок, что у дедушки - хотя он не был ему дедушкой - еще с Давоса в ухе сидит неотцепленный наушник.

- Вторая, не менее грандиозная задача - это покончить с нечестностью в собственных рядах, - отвечал В.С.Черномырдин. - Видите ли, Виктор, без каждодневных усилий по повышению личной духовности просто невозможно давать достойный отпор тем соблазнам, что караулят госчиновника на каждом шагу. Скажу по собственному опыту - воровство и самоотдача на государственной службе просто несовместимы. Поэтому мы должны искоренить не одну только коррупцию, а создать нравственные условия, исключающие саму возожность порочной практики цвайпроцента!

- А мне понравился тот обходительный человек, что привел меня в твой кабинет, - сказал Витенька Дженомууудин. - Он только дал мне подписать какую-то бумажку, айнс, цвай, и все!

- Из-за этой бумажки, Витенька, - горько вздохнул Виктор Степанович, - я такие деньги каждый месяц плачу, айнс, цвай! Подпись-то у тебя моя, имей в виду.

        Тогда Витенька, чтобы загладить свою вину, вскарабкался по дедушке - хотя он не был ему родным дедушкой - и начал лобзать его в сахарные уста, а когда он его лобзал, то ему отчего-то вспомнился Энничкин анпиз,- и удивительное дело, отчаянная геометричка рыжуха Энни тут как тут подрулила к ним на мотоцикле. Витенька тотчас вскочил на сиденье, а хохотушка Энни уселась на руль анпиз.

- Кто это? - крикнул дедушка вдогонку, и глаза его заблестели.

- Это наша учительница Энни!

- Пригласи ее к нам на каникулы! - велел дедушка Черномырдин и уехал домой наполнять стакан президенту.

А Витенька назавтра пришел на уроки и сразу же поднял руку и пошел отвечать по биологии. Дженомууудин сказал:

- Первейшая задача возглавляемого мной правительства - это коренной переворот в национальном самосознании и административном мышлении. Настоящим препятствием для преобразований является, сэр, ужасающий технократизм наших управленцев, неумение видеть за цифрами и графиками живого человека. Мы обязаны предпринять усилия по гуманитарной переориентации нашего мышления и со всей энергичностью осуществить концептуальный прорыв в стене чиновно-технократического стиля! Это первое. - А затем Витенька повторил и второе, а когда окончил, то сбежались все профессора и приветствовали его рукоплесканиями, и много дивились, коликой мудрости сподобилось чадо толико юных лет, аще программу толикую развернутую выдвинуло, коликой у самого Маленкова не было, и тако трактовали, что не иначе, дескать, система английского образования себя показала, аще от нее этакий светоч разума возжегся, и чванливо углубленному изучению геометрии заслугу Русской мысли приписывали.

За это Витеньке Дженомууудину без экзаменов присвоили бакалавра, и он прилетел вместе с Энни в кабинет дедушки. Ласковый дедушка посадил Энни к себе на стол и все подливал ей в бокал, прося провести с ним урок углубленной геометрии, а Энни хохотала все громче, а Витеньке дедушка Виктор Степанович разрешил поиграть, проведя вместо него оперативку, но Витеньке стало как-то грустно, и он шепнул Энни, чтобы она сказала дедушке - хотя он не был ему дедушкой - что она придет к нему на конюшню и чтобы он туда незаметно шел. И когда дедушка пришел на конюшню к Энни, Витенька взял да огрел его сзади французской бутылкой трехсотлетней выдержки, а у него это хорошо получилось, потому что дедушка уже был на четвереньках. Потом он уложил дедушку лицом на навоз, а веревки под рукой не было, и Витеньке Дженомууудину пришлось развязать руки дяде Боре, чтобы освободить веревку. От этого дядя Боря-президент проснулся и попросил стакан водки, но Витя отказался, объяснив, что тогда дядя Боря опять все забудет.

- А что же это такое я забуду? - спросил дядя Боря.

- То, как дедушка ложит тебя лицом в навоз, а потом показывает гостям, - отвечал Витенька и все рассказал.

От рассказа Вити Дженомууудина дядя Боря-президент очень рассвирепел и ревел медведем целых полчаса. Он стал пинать спящего дедушку, а Вите сказал:

- Оставь этого кабана - хотя это был не кабан - своего дедушку - хотя он не был Витеньке настоящим дедушкой - лежать на навозе, а сам иди проводи оперативку вместо него - хотя Витя уже закончил ее проводить.

И Витенька Дженомууудин сел в кресло дедушки, радуясь, что папина мечта исполнилась, и стал подписывать разные бумаги и спать в дедушкином кресле, и никто не замечал никакой разницы с дедушкой, подумаешь, слегка ссохся от работы, и только когда настало проводить совет министров, Витенька немного волновался и перепутал, начав сперва с того, что они должны покончить с нечестностью в собственных рядах. Услышав такое от Черномырдина, министры вздрогнули и сказали: "Давно пора", и каждый, кроме Чубайса и Немцова, со слезами признался, когда и на сколько миллионов обманул нашу любимую родину, - а затем все, кроме Немцова и Чубайса, совершили духовное усилие и попросили, чтобы это удержали из их зарплаты. "И будем удерживать", - строго сказал Витенька Дженомууудин, а потом вспомнил, что еще надо сказать про концептуальный прорыв и коренной отказ от технократического мышления, и все, даже Немцов и Чубайс, обязались осуществить это в течение квартала.

Дальше Витенька не знал, но один цвайпроцент стал ему подсказывать, что надо сказать еще, с одного боку, а другой цвайпроцент делел это же с другого боку, и Витенька сначала думал, что предупредительный человек цвайпроцент узнал его и теперь помогает как дедушкиному любимому внуку, но позже выяснилось, что и при дедушке так было.

Но дядя Боря-президент все равно велел Витеньке уйти в отставку, поскольку не мог простить, что тот отказал ему в стакане водки, хотя Витя это сделал, чтобы открыть ему глаза на лицо в навозе. Поэтому Витеньке сменили табличку на двери, что он теперь не премьер, а только газпром, а дедушка по-прежнему лежал себе на конюшне и сладко спал, потому что Энни кормила его сладкими таблетками. А президент наконец простил Витеньку, позвал к себе, поцеловал в губы - чмок! ах! чмок! чмок! - ну, хватит, хватит тебе, а то шейх аль Берези уже носом на экране крутит! - и велел ехать в Финляндию устанавливать мир на Балканах, а шейх аль Берези кивал и держал вверх большой палец, показывая, что пора Дженомууудину послужить к погибели всех неверных.

А президент Финляндии уже ждал В.С.Черномырдина, ведь его крепко просили об этом президент США, НАТО и Гринпис. И финский миротоворец уже предвкушал, как к нему, маленькому руководителю маленькой страны, войдет бороться за мир легендарный премьер великой державы, который самому Ельцину (!) не дал (!!) стакана водки на опохмелку (!!!), переплюнув Клинтона, Коля и пытки гестапо. Мнительному финну уже мерещились вдалеке державные шаги политического тяжеловеса - бумм!.. бумм!.. Но когда открылась дверь, и малыш Витенька побежал навстречу, протягивая гладиолусы, то финн, а был он изрядного роста, худ и дальнозорок, только заморгал от удивления и пошире расставил свои ходули, чтобы не грохнуться с катушек. В свою очередь, и Черномырдин (хотя это был Дженомууудин) не рассчитал и проскочил между ног финского президента и затормозил у самой стены. А президент Финляндии, недоумевающий, куда девался седой карапуз, что бежал к нему воздымая руки, нагнулся и посмотрел между своих ног - а Витенька Дженомууудин уже понял свою ошибку и, увидев лицо финского миротворца между длинных ног, набежал сзади и крепко расцеловал, а куда деть гладиолусы, он не знал, поэтому воткнул в открытый рот финского президента. А президент Финляндии от неожиданности резко выпрямился, а поскольку Витенька крепко обнимал его за шею, то он проволокся между ног финского президента и взмыл на воздух, так что если бы это показывали на чемпионате по рестлингу, то все борцы лопнули бы от зависти. И корреспонденты Вашигтон пост сразу стали делать снимки - вот, мол, извольте видеть, как великая страна в лице ее газпрома повисла на шее у маленькой Финляндии, но Клинтон тотчас позвонил им и сказал, что идет борьба за мир и это не тот случай.

- Признаться, по телевизионным кадрам у меня сложилось несколько иное впечатление о ваших габаритах, господин Черномырдин, - сказал финский президент, вынимая изо рта непрожеванный гладиолус.

Витенька перепугался, что его раскроют, и отвечал:

- Вы что, не знаете, как на телевидении умеют раздувать человека! - и подмигнул.

- Господин Черномырдин, что мы скажем Милошевичу? - спросил президент Финляндии.

- А кто это? - спросил Витенька.

- Президент Югославии, - отвечал эрудированный финн.

- А зачем нам Югославия? - удивился Витенька. - Я приехал, чтобы остановить войну в Финляндии!

- Но наша страна ни с кем не воюет! - возразил президент мирной страны.

- Как, а разве Финляндия не балканская страна?

- Нет, скандинавская, - объяснил финн.

- Знаете что, - сказал В.С.Черномырдин, - первая задача возглавляемого мной правительства - это концептуальный переворот национального сознания, - и подробно ознакомил финского коллегу с программой преобразований, а когда он изложил последний пункт про повышение личной духовности и борьбу с нечестностью в собственных рядах, то финский президент вскочил с кресла и принялся горячо пожимать ему руку, убедившись наконец, что Россия воистину приобщилась к святым идеалам западного мира.

Но тут в кабинет вошла жена президента Финляндии, рыженькая такая, предлагая мужчинам сделать перерыв и слегка закусить. А Витенька сильно тосковал по милой Энни, ведь она не могла ехать с ним вместе по политическим мотивам, и теперь обознался и сразу опрокинулся спиной на ковер и пополз к милым ножкам. Президент Финляндии побагровел, а его жена была очень растрогана, а российский атташе по культуре срочно объяснял, что у Виктора Степановича болезененно протекал пубертатный период и теперь у него хронически наступают такие приступы.

- Но как же нам его выпрямить? - возопил финский собеседник В.С.Черномырдина (Дженомууудина), а женская интуиция уже подсказала финской первой леди забраться на шведскую стенку, которых полно было на стенах кабинета, и Витенька сел на полу, потому что лежа не видел.

- Но не можешь же ты все время висеть на шведской стенке! - возопил муж-недотепа, а жена его опять не растерялась и велела прикатить из больницы кресло-каталку и легла туда, отрегулировав высоту по уровеню глаз больного Черномырдина.

А дальше они отрепетировали технологию переговоров с Милошевичем, и все шло как по маслу: когда надо было кинуть в лицо Милошевичу жесткое миротворческое "нет", охранники шевелили каталку с финской президентшей вправо-влево, и голова Витеньки Дженомууудина тоже моталась вправо-влево в решительном жесте отрицания, а когда надо было сказать твердое "да", то кресло-каталку двигали вверх-вниз, и опять получалось немое, но твердое Черномырдинское "да". И финского президента смущали теперь только какие-то неубедительные размеры дорогого друга его семьи Виктора Степановича, произведут ли они должное впечатление на Милошевича. А Витенька сказал, что он закажет к обеду в Газпроме увеличительное стекло, имея в виду, что финская пациентка далековато от него в своей каталке. Но Клинтон тотчас позвонил и сказал, что он приказал снять с самого большого американского телескопа самую большую лупу и ее уже везут на истребителе, ведь ради мира Америке никогда ничего не жалко.

Когда на аэродроме в осажденном Белграде из самолета сперва выкатилась на больничной каталке какая-то женщина с раздвинутыми ногами, а потом покатили по ковровой дорожке большое стекло и через него стал виден огромный спецпосланник России Черномырдин, и уж только потом появился долговязый финн, то изумились все - кроме Милошевича, который сразу догадался, что под прикрытием спецрейса к нему доставили части ракетно-зенитного комплекса С-300, и в сердце его заиграла горячая любовь к братской Русии.

На переговорах Милошевичу стали объяснять, что женщина в каталке, а ее расположили за спиной у Милошевича анпиз к Черномырдину, - это близкая родственница Виктора Степановича (хотя это была жена финского президента) в крайне тяжелом состоянии (хотя у ней были всего-навсего женские недомогания) и что Виктор Степанович крайне переживает за ее здоровье и хочет, чтобы она все время была у него на глазах, - а Милошевич знай себе кивал, восхищаясь находчивостью братьев-русских, которые сумели-таки под носом у НАТО вооружить Югославию установкой С-300 - а двухметровую лупу, что поставили на зрительной оси Черномырдин-каталка, Милошевич принимал за деталь системы наведения. И когда финский президент предложил Милошевичу пойти на мировую, тот ухмыльнулся и показал ему шиш, и президент Финляндии растерялся и стал пихать в бок В.С.Черномырдина (Дженомууудина). Витенька так и не вспомнил то, что они с финном три часа разучивали в самолете, зато вспомнил, как ему рукоплескали британские академики, и сообщил:

- Первейшая задача возглавляемого мной правительства - это коренной переворот в национальном самосознании и, в частности, в административном мышлении. Мы обязаны предпринять усилия по гуманитарной переориентации нашего мышления и со всей энергичностью осуществить конептуальный прорыв в стене чиновно-технократического стиля! Это первое.

Милошевич выслушал перевод и понял, что надо сдаваться, а никаких С-300 ему не будет, - а когда В.С.Дженомууудин произносил второе про нечестность в собственных рядах и несовместимость работы и цвайпроцента, югославский изверг уже спешно подписывал акт о полной капитуляции и только завидовал вместе с президентом Финляндии В.С.Черномырдину, который тем временем прилип к стеклу, где показывали извержение лавы из вулкана, а Милошевичу с финном не было видно и приходилось обсуждать технические детали.

А потом В.С.Дженомууудин поехал вместе президентом Финляндии по освобожденному Косово, где их приветствовали ликующие косовары, и среди них стоял в широченных шароварах святой шейх аль Берези и аплодировал Витеньке вместе с Бен-Ладеном и Шамилем Басаевым, что он так послужил торжеству над гяурами, а из Косова Витенька уехал прямо в кабинет и стал ждать, когда ему дадут Нобелевскую премию мира, а английская девчонка-сорванец Энни куда-то вышла.

А потом она вошла, вся такая грустная, вздохнула и сказала на отличном русском языке:

- Витенька, я должна тебе открыть правду. Я не геометричка Энни, а майор русской разведки Кондратьева и все время обманывала тебя вместе с другими. Все было подстроено и ничего этого на самом деле не было.

- Ты что, Энни! - возразил Витенька. - Как же не было, когда даже Ширак звонил Тони Блэру, прося у него твою фотку анпиз!

- Ах, Витенька, - мягко улыбнулась сержант британской авиации озорная английская девчонка майор Кондратьева, - Ширак и Блэр вообще ни разу не говорили друг с другом по телефону, я сама сижу на прослушивании и хорошо это знаю.

- Ну, а мы? - не сдавался Витенька. - Разве мы не познакомились с тобой на геометрии в английской сорбонне?

- Эта Сорбонна была на самом деле сельской школой-интернатом для отсталых в развитии, - объяснила Энни, - а никакой страны Англии даже не существует.

- А внебрачный Чубайс? Ведь он же там был?

- Ну что ты, Витенька! Разве Чубайс, даже внебрачный, станет учиться в сельской школе?

- А племянница этого обкомовского упыря Зюганова?

- Запомни, милый Витенька, - отвечала милая Энни, - упырям в советское время строго-настрого запрещалось занимать в партийной системе должности выше райкомовских, иначе это неблагоприятно отражалось на их хрупкой психике.

- А как же мои оперативки с министрами, когда они обещали больше не воровать у нашей Родины?

- Витя, подумай сам, ну неужели честные министры могут разорять собственную страну?

- Нет, - подумав, сказал Витенька, - честные министры не могут. Но тогда кто же спал за дверью на куче навоза в белой рубашке? Неужели это не наш президент?

- Ну, Витенька, разве президент может так пить, да еще в рабочее время? Это был конюх Игнат.

- А дедушка? - вспомнил Витенька. - Ведь он все еще лежит там лицом на навозе!

- Ну, какой же это дедушка, - терпеливо отвечала Энни, - это пьяный скотник с соседней фермы.

Тут отворилась дверь и вошел шейх аль Берези.

- Анна, мы собирались лететь на Багамы, - сказал он, не обращая никакого внимания на Витеньку, и взяв за руку повел Энни прочь.

- Пересси аль Перебзи, обоззи! - рванулся следом Витенька, но длинная рука в стене схватила его и воткнула гвоздик в яичко с черной родинкой.

И тогда Витенька открыл дверь с гербом, связал сам себе руки, повалился на навоз рядом с пьяным скотником дедушкой Черомырдиным, а американский спутник-шпион через самый большой в мире телескоп увеличивал крупным планом, как катятся по небритым щекам крохотные детские слезы, и транслировал их по всем каналам.


8-17 мая 2001 г.