Сибирский Увал, 9 февраля 1 года.
- Это нелогично, - сказал майор Носов. - Человечество заставляют считать, что оно уже сороковой день живёт в Новой эпохе, а эпоха - тю-тю - ещё не началась.
- Человечество потом поймёт, что так было удобнее, - возразил капитан Седых.
В ответ на этот вялый спор у полковника Липкина вырвался вялый смешок. Он с усилием втиснул медный ломик под крышку очередного ящика, оборвал стальную окан-товку, и крышка ответила раздражённым визгом выдираемых гвоздей.
- Вот реакция человечества на любое новшество, - пояснил полковник. - Ему в лучшем случае плевать. В худшем оно бывает против, как эти гвозди. Их забили - и ладно. Выдрали - опять ладно. Но им не нравится процесс перехода.
- Ну, договору-то все рады, - капитан Седых вздохнул.
- Кроме нас, - уточнил Носов.
- Отставить, друг мой, табу-у-у, - пропел рассеянно Липкин и углубился в форму-ляр, извлечённый из ящика.
Майор с капитаном мрачно переглянулись и с обновлённым вниманием углубились в проверку описи детонаторов.
Через минуту полковник оторвался от формуляра.
- Так я и думал! Под этой маркировкой - что-то экспериментальное. Посмотрите!
Седых с Носовым оставили свои бумаги и подошли, чтобы заглянуть в формуляр. Тем временем Липкин выбросил из ящика свёрнутый картон-прокладку, и они увидели запаянные консервные банки прямоугольной формы. На каждой красовалось такое же, как снаружи на ящике, изображение странного существа - двухголовой совы с челове-ческими руками вместо лап. В этих руках сова осторожно, но крепко держала Земной шар.
- И что же сие за намёк? - спросил Носов.
- Жахнем - и нет шарика! - пошутил Седых.
- Типун тебе на язык, Сеня, - упрекнул полковник.
- Да, ты кончай, - поддержал Носов. - Надо быть немного суевернее.
- Есть быть суевернее, - капитан усмехнулся. - Но тогда я должен буду - имен-но из суеверия! - настаивать, чтоб эти заряды не взрывать.
Полковник с майором переглянулись.
- Это логично, - Согласился Носов. - Давайте, Александр Ильич, просто утопим этих сов к чертям в болоте.
- Согласен, - полковник опустил крышку ящика и ломиком забил гвозди. - Здесь кругом топи. Сеня! Распорядись, пожалуйста, чтобы ящики с этой маркировкой удалили из зоны детонации и оставили где-нибудь... сам понимаешь.
- Есть, Александр Ильич.
Капитан вышел.
- Ну, что, Володя, - полковник заглянул в опись детонаторов, - успеем к началу Новой эпохи?
- Да наш участок самый благополучный, - отозвался Носов. - Ближе к Сургуту, говорят, небольшое отставание.
- Это потому что завоз начинали с Кряжа. А Сургут к Уралу ближе, там с завозом полегче, успеют.
- Тогда жахнем вовремя.
Они посмотрели друг на друга.
- И куда же потом? - спросил майор.
- Я - за Голубем, - полковник опустил седую голову. - Жизнь прожита.
Спрашивать о планах майора Липкин не стал: по отношению к подчинённым ЭТОТ вопрос не считался корректным.
Вместе с облаком морозного тумана вошли капитан Седых и два матёрых прапор-щика, обоим лет по сорок.
- Вот, - Седых положил ладонь на ящик с совой.
- Понято, Семён Петрович! Место найдём.
Прапорщики унесли ящик.
- Не подведут? - спросил Липкин.
- Не подводили, - ответил Седых. И усмехнулся: - Гоша с Кешей - крепыши.
- Тогда заканчивайте с детонаторами, а я посмотрю, нет ли ещё таких сюрпризов.
И полковник с ломиком двинулся вдоль штабелей взрывчатки в дальний конец анга-ра.
Крепыши тем временем без всякого почтения закинули распечатанный ящик в вез-деход и помчались по снежной равнине.
В паре километров от ангара, ближе к холмам Увала, чернели внушительные сапёр-ные машины и следы их беспощадного труда. Туда и направился вездеход.
- Дай хлебнуть, - попросил тот, кто был за рычагами.
- Пьяный водитель - потенциальный преступник, - сурово сообщил второй и про-тянул флягу.
- Двадцать дней - не двадцать лет, - отозвался водитель.
- Так ты решил - за Голубем?
- А какого ж?..
- Смотри...
Водитель отхлебнул, крякнул и вернул флягу с вопросом:
- Ну а ты?
- А гори оно всё! - ответил второй неопределённо и сменил тему разговора. - Слушай, Георгий, ты в самом деле не знаешь этой маркировки?
- С совой-то? Знаю. Но не понимаю.
- Ну?
- Комплексно декодирующее...
- М-м-м... А от кого слышал?
- В Сургуте один раздатчик... Он тоже не понимает. Мельком прочёл где-то.
- Может, надо было у Седыха как следует попытать?
- А на кой? Раз велел оставить на окне, чтобы весной утонуло, значит, сам не зна-ет. Или уж никак нельзя говорить.
- Секретность немного лишняя, - оценил Иннокентий. - Противно: придумывают вроде для нас и нас же держат за дураков.
- А может, и все дураки, - Георгий снова протянул руку за флягой. - Заказали од-но, придумали другое, произвели третье, а как дошло до испытаний - тут Договор. И всё, будь здоров.
И поспешил отхлебнуть побольше, потому что место работ было уже близко.
- Так что же, - сказал Георгий, возвращая флягу, - сейчас будем искать по шта-белям этих сов, грузить, везти в тундру, искать в болоте окно, разгружать?..
- А я думал, ты службу знаешь, - Иннокентий спрятал флягу.
- Понятно! - Георгий улыбнулся. - Гори оно всё!
- Вот именно: всё! Только ящики ставить маркировкой внутрь.
- Учишь! Только до забоя довезти, а там - на глубину и - с концами.
Вездеход остановился пред клетью, в которую загружали такие же ящики, только в обычной маркировкой - чёрным взрывающимся шаром в оранжевом квадрате.
Два матёрых прапорщика забросили туда же свой ящик, и клеть ушла под землю.
- Поехали искать другие, - сказал Иннокентий. - Такое дело никому перепоручать нельзя.
Восточное предгорье Урала. 9 февраля 1 года.
- Подводные работы нам не грозят, - начал совещание полковник Усынин. - Тут мы успели. Но славы это нам не прибавит, если через двадцать дней "шарик" не будет на месте. Ложе готово, трасса проложена - я только что оттуда: от и до осмотрел с вертолёта, десять посадок - никаких претензий. Но скорость нам нужна вдвое выше, иначе все труды - мышке под хвост.
- Если наша гора родит мышь, - подхватил полковник Лунёв из штаба армии, - этот позор нам уже не смыть. Нужны идеи.
Оба полковника всмотрелись в лица присутствующих. Не опустил глаз только майор Ляшко.
Лунёву показалось, что Усынин вздохнул с облегчением. Ещё в вертолёте фамилия этого майора вспоминалась с надеждой: недавно окончил Военно-Инженерную Акаде-мию, есть изобретения, в числе которых и гидродомкраты на гусеничном ходу, которыми последние три года катили "шарик" от самого Енисея. Солидная внешность Ляшко даже самых грубых генералов вынуждала разговаривать с ним на "вы". Если бы не Договор, пошёл бы в Армии далеко. Да и так не пропадёт...
- Олег Николаевич, есть идея? - спросил Усынин почти утвердительно.
Ляшко сразу вышел из-за стола, раскрыл свой объёмистый тубус и вывесил на стену три листа ватмана - два с расчётами, а на третьем было такое, что на расчёты никто и не взглянул.
Пару минут стояло молчание. Здесь каждый окончил какую-нибудь Академию и по-нимал толк в оценивании чужих идей. Выдумка майора Ляшко не могла бы потрясти, наверно, только безумца.
- Да-а-а, - выдохнул наконец Лунёв, - такое могло прийти в голову только на вой-не.
- А война и есть, - ответил майор спокойно.
- За неделю с монтажом управитесь? - спросил Лунёв.
- День на доставку двигателей, - Ляшко коснулся одного из листов с расчётами, - он же уйдёт на разметку объекта и подготовку двух кабин и всех осей. Два дня - на монтаж и отладку. Рулить буду сам, сменщики обучатся на ходу... То есть, полагаю, че-рез десять суток будем на месте. Тогда и оформят его достойно, без спешки...
- Браво, майор! - Инспектор из штаба Армии перестал сдерживать чувства. - Вам бы за это - внеочередное звание, да... Ладно... Сердечно благодарю за службу, дорогой Олег Николаевич!
- С горючим поможете? - спросил майор, отвечая на рукопожатие.
- Я улетаю сейчас, - ответил полковник и подал ему свой блокнот. - Пишите прямо сюда заявку на всё необходимое. Всё получите мгновенно. Только прошу вас расписаться... Не для порядка, боже сохрани. Простите малую слабость: хочу иметь ав-тограф гения.
Всё было сказано серьёзно, и никто не улыбнулся: потрясение ещё не прошло.
- Хотелось бы только знать, где были мои глаза целых три года, - проворчал скромно гениальный майор, стремительно записывая в полковничий блокнот по памяти цифры и номиналы. Машинально похвалил золотую авторучку: - Славно пишет перо.
- Вот! - обрадовался полковник. - Вот и могу наградить! Дарю! Я этот "паркер" от самого Голубя получил.
Все переглянулись.
- Ого, - оценил майор Ляшко. - Жалко вас лишать...
- Теперь уже не жалко, - полковник вздохнул, но без горечи, а скорее облегчённо. - Мы теперь с Голубем... Расписались? Спасибо... Нет-нет, берите, берите! Считайте это личным подарком командарма. И счастья вам. В жизни.
Забрал блокнот, всем кивнул и быстро ушёл к своему вертолёту.
- Итак, - полковник Усынин возобновил совещание, - продолжим, как на войне. Олег Николаевич, "шарик" для монтажа, конечно, останавливать придётся?
- Это завтра к вечеру, - быстро ответил майор. - До подвоза двигателей будем катить. Размечу на ходу, так даже удобнее. А пока прошу начать заготовку оборудования по этим схемам. Я же, если позволите, сразу к вертолёту, пока светло.
- Прошу вас, - кивнул Усынин. - К утру все железки наготовим.
- И пусть начнут сразу распределять горючее по трассе, - заметил майор. - Для надёжности неплохо бы иметь два вертолёта-заправщика.
- Идите, Олег Николаевич, всё сделаем.
Полковник выглядел именинником, будто всё придумал сам. "Как хорошо, - думал он, - что считаться славой больше не приходится. Последний бой уравнивает всех."
Майор Ляшко вышел из командирского вагончика и поспешил к складскому ангару. Из ангара он через несколько минут выехал на электрокаре, нагруженном стеклянными банками с чем-то белым и жидким. Прямо с платформы он перепрыгнул вертолёт, и карщик, старший лейтенант, быстро подал ему все банки.
Даже на каре, где был пассажиром, майор ни единым взглядом не удостоил уже близкие затаёженные холмы уральского предгорья, празднично освещённые редким в этих местах и в это время года ослепительным солнцем. О своём думая, расположил в вертолёте банки поближе к отодвинутой двери и, надевая шлемофон внутренней связи, махнул пилотам: к "шарику"!
Пока были в пути, он будто забыл о банках. Вошёл к пилотам, объяснил задачу и не-видящим взглядом упёрся в приближающийся "шарик".
А глядя на эту странную вещицу - хоть с поверхности Земли, хоть с птичьего полё-та, хоть даже из Ближнего Космоса, - любому нормальному человеку было о чём заду-маться.
Например, вопрос первый: "С какой целью из скальных гранитов Енисейского Кряжа вырублен этот красный трёхсотметровый шар?"
Вопрос второй: "Для чего этот шар прикатили к Уралу?"
Вопрос третий: "Почему все работы выполняются военной техникой, а управляют ею исключительно офицеры?"
Вопрос четвёртый: "В чём заключена чрезвычайная важность катимого Армией объ-екта, если для упомянутого качения аврально построены невиданные самоходные дом-краты невероятной подъёмной мощи, работающие на пределе своих дьявольских сил, притом круглосуточно и без выходных, поистине как на войне?"
На эти и многие другие вопросы, задаваемые российским военным зарубежными участниками Договора, ответ был один: "Работы носят исключительно мирный харак-тер, а секретность целей преследует чисто художественный эффект".Иностранные на-блюдатели находили ответ не лишённым славянского лукавства, но вмешиваться во внутренние дела великой державы, которая сама же и инициировала Договор, не счита-ли для себя возможным. за три года наблюдений повышенная активность военных была отмечена по всей Западно-Сибирской равнине, однако назвать её хоть сколько-нибудь агрессивной никто из заинтересованных специалистов не решился...
Вертолёт завис над медленно катящейся гранитной горой, и майор Ляшко с малого расстояния метнул первую банку. Она разбилась как раз там, куда он целил, и первое пятно белой краски обозначило какую-то нужную майору точку. Вертолёт немедленно перелетел на другую сторону "шарика", и там появилась вторая белая отметка. сторон-ний наблюдатель без труда понял бы, что Ляшко зачем-то обозначил ось, вокруг кото-рой вращался каменный шар, катимый домкратами.
До самой темноты вертолёт с пчелиной кропотливостью порхал над медленно катя-щейся горой, и на равном расстоянии от оси на горе появлялись новые пятна белой краски.
На землю Ляшко сошёл вполне довольный. И сразу отправился в ангар, где ком-плектовали для него "железки".
На следующий день служба материального снабжения Второй Стратегической Ар-мии удовлетворила все заявки гениального майора. Толкание каменного гиганта было прекращено, все гидродомкраты отъехали и втянули свои телескопические стрелы. На "шарик" бросился десант монтажников-скалолазов, усиленный летающими кранами.
К концу третьего дня заревели двенадцать ракетных двигателей, закреплённых на отметках майора Ляшко. Они создавали по касательным два чудовищных круговых уси-лия. Управлял ими один человек - сам Ляшко, засевший в кабинке, которую подвесили к железной оси, вбитой в середину адского огненного кольца. В такой же кабинке на дру-гой стороне шара, посреди второго ревущего круга, находился стажёр, будущий смен-щик гения, тоже майор, пилот первого класса. Целая бригада будущих сменщиков тре-нировалась внизу, в специально освобождённом и оборудованном вагончике.
Все, кто оказался в тот вечер на базе, включая делегацию инспекторов из Штаба Армии, самого командарма Голубя Виктора Васильевича и толпу жителей из соседних сёл, не без волнения дождались одновременного включения дюжины ужасных двигате-лей, а потом заревели от восторга, едва не перекрыв щедрые глотки ракетных дюз.
Подпираемая лучами прожекторов и едва догоняемая страхующими гидродомкрата-ми, трёхсотметровая гора сама покатилась по проложенной для неё дороге! Покатилась легко и впятеро быстрее, чем прежде, - именно так, как обещал изобретатель.
Впереди, в расчётной точке подскока, уже грели моторы вертолёты-заправщики. Ещё дальше впереди ползли по горным дорогам грузовики с ракетным топливом.
А у командирского вагончика, обнявшись, раскачивалась толпа офицеров и горлани-ла в полсотни глоток: "Ус-пе-ва-ем! Ус-пе-ва-ем!"
Томская область, пос. Пудино. 9 февраля 1 года.
День случился, какие часто бывают в это время: солнце, мороз и безветрие. В такой день и работать приятно, и просто выйти подышать - одно удовольствие. Однако всё население вышло совсем не для того, чтобы проветрить лёгкие.
Невиданных размеров машины застыли у въезда в посёлок, а на площади перед клубом с маленького командирского "моховика" выступал перед людьми молодой пол-ковник.
- Уважаемые сограждане, - говорил он. - Вижу, что в новые дома хотят не все. Что ж, мы прямо сейчас увезём вас вместе с вашими домами, вместе с живностью, с тракторами и мотоциклами, с собаками, курами и коровами. Одни колодцы взять не сможем, но уверяю - ТАМ вода не хуже.
Роптали: "Такие леса губить".
Качали головами: "Значит, так надо".
Вздыхали: "Да тут уж мало что осталось".
Кто-то спросил: "А почему нас именно на Енисей?"
- Там для вас климат роднее, - отвечал полковник. - Но если кто хочет на север или в тургайские пески или на Алтай или на Урал, говорите сразу - увезём. Но только сегодня, дорогие! Последних по графику уже перевозим, а вы - самые последние!
Кто-то сказал: "Полигон будет. Для танков на воздушной подушке".
Возразил: "Было ж сказано - море!"
Усомнились: "А на кой тут море?"
Объяснили: "Оно и раньше тут было. Возвращается. Зырянский район уже затопи-ло".
Возразили: "Враньё! Вода пойдёт с севера. Для баланса".
Заспорили: "Вообще не с севера и ниоткуда. Под нами вода. оттуда и хлынет".
Подытожил: "Добурились, мать иху раз..."
- В нашем распоряжении один час! - завершил полковник агитацию. - Кто уже го-тов, подходите ко мне за назначениями на тралы. Остальных прошу по домам: послед-ние сборы! Один час! Время пошло!
Одинокий бабий голос запричитал и быстро заглох. Толпа пришла в движение, упо-рядоченное командирским приказом. Выбора больше не оставалось, от этого стало лег-че.
Улыбчивые офицеры протягивали руки, и дети охотно поднимались к ним на броню.
- Слыхала, Маришка, - сказал сестре Паша Битков, - будем жить в горах.
- Интересно, - ответила Марина, - растут ли на горах грибы?
Гвардейский надпоручик, который командовал их машиной, услышал вопрос.
- Грибов там полно, - сообщил он. - Я сам оттуда родом. В свою деревню отвезу вас. Хотите?
Смотрел он при этом на Марину, будто спрашивал глазами: "Тебе тринадцать лет или пятнадцать?" Он был красивый, но, казалось, не был в этом уверен.
"Все мои", - ответила Марина тем же способом и на миг неотразимо расширила глаза. Она-то в своей неотразимости давно не сомневалась.
- Меня зовут Иван Запарин, - представился офицер.
- Крайне приятно! - отрезала Марина, а Пашка, будто равному, пожал Ивану руку и вежливо представился за обоих.
Марина вдруг подняла руки над головой, подбежала к краю платформы, где борт был откинут, и полетела оттуда в сугроб. Полетела, впрочем, грамотно: застряла в снегу по пояс, но всё-таки вверх головой.
- Что ты?! - Надпоручик испугался и, наверно, решил прыгнуть следом.
- Я котика забыла! - Марина посмотрела невинно и сразу стала звать: - Кс-кс-кс-кс... Дивуар! Дивуар!
Всем на удивление, кот в ней действительно выскочил откуда-то из-под платформы, коротко мявкнул, поднялся на задние лапы и лизнул щёку.
Надпоручик посмотрел на кота с завистью и протянул было руки, чтобы вытащить обоих, но было слишком высоко, пришлось ему в своём красивом меховом комбинезо-не прыгать в сугроб и мучиться, подсаживать эту длинноногую кривляку обратно, а Паша её тащил. Кот, заброшенный на платформу сразу, ходил - хвост трубой - и всем ме-шал нарочно, но никто не обижался.
Тут как раз явились родители, поднялись на трал, все вошли в дом, и надпоручик помог растопить печку, о которой во время погрузки никто не заботился. У родителей уже были с Иваном свойские отношения, будто они соседи по деревне. Мать называла его Ванечкой ( Марина по этому поводу вызывающе фыркала ), отец предложил выпить на дорожку, но красивый командир красиво нахмурился, пообещал быть к обеду и уда-лился в ходовую рубку.
Взвыло под полом, сами собой закрылись борта, платформа поднялась на метр над покидаемой землёй, коротко отсалютовала сиреной и устремилась на восток.
Трепетал, вытянувшись над кормой, новенький флаг России, а под ним медленно и неутомимо лаял Музгар. Он обливал колонну таких же воющих стальных чудовищ, кото-рые не отставая летели следом. Построенные для быстрых десантов, они служили те-перь спасению мирных обывателей.
Штаб Второй Стратегической Армии. 11 февраля 1 года.
- Итак, что ещё не сделано? - этими словами Командарм-2 Голубь начинал каж-дое утреннее совещание. - Переселение населения?
Усмехнувшись каламбуру, встал начальник разведотдела генерал-майор Тюлень.
- Виктор Васильевич, последние сегодня прибывают на Енисейский Кряж, а всяких бродяг - охотников там, протестующих - подбираем вертолётами.
- И что же, много протестующих?
- Н-ну, скажем так: из каждой деревни в среднем по старику, из каждого города - от пяти до пятнадцати люмпенов с интеллигентом во главе.
- К началу операции справитесь?
- Уверен.
- Спасибо, Игорь Юрьевич.
Тюлень сел.
- Ну, о Гуляй-Камне знаем все: катится как надо, к сроку управятся. Как с главным направлением, Иван Юрьевич?
Поднялся генерал-лейтенант Середа, первый заместитель Командующего.
- Тургайское направление опасений не вызывает. Скальные породы там лежат близко и всё перекроют надёжно. На Урале поворот рек подготовили полностью, там тоже проблем не возникает.
- Космические наблюдения подтверждают? - мягко перебил Командующий.
- И из космоса, и через нивелир - один результат, Виктор Васильевич: осечка ис-ключена. Точно тоже - на Енисейском Кряже. И на Алтае.
- Север?
- На Урале работы идут по графику, но в долинах Оби и Енисея хотелось бы под-страховаться в смысле надёжности. Если бы взрывать там в два эшелона...
- Понятно, - снова перебил Голубь. - Вот разведка заканчивает с переселени-ем... Как Игорь Юрьевич, поможет тралами, людьми?
- С завтрашнего же дня, - отозвался Тюлень. - Всеми наличными силами. Только командуйте, Иван Иванович.
- Вот план. - Середа через стол протянул тонкую папку. - Учтены все ваши воз-можности.
- Плюс солдатская смекалка. - Тюлень улыбнулся, - плюс энтузиазм.
- Значит, справимся и на севере, - Голубь тоже улыбнулся. - Благодарю вас... как у нас с секретностью, Поликарп Матвеевич?
Встал начальник службы информации генерал-майор Трудень.
- В поведении мировой прессы, Виктор Васильевич, ничего нового: она в растерян-ности, строит противоречивые догадки, иногда близко к истине, но всё это результаты не разведки, а умозрительного анализа. Космическая разведка и дипломаты наших бывших потенциальных противников прессу к себе не подпускают, а нашу прессу мы вполне контролируем. На места журналистам не добраться, а там, куда они добраться могут, личный состав Армии ведёт себя безупречно. Представьте, всего два случая ру-коприкладства, и оба - грубо спровоцированные.
- Вот что значит - "Последний бой", - подытожил Голубь. - Что ж, воздержимся от лирики в свой адрес. Доложу вам о визите в Москву.
Каждый из офицеров сделал в ответ малозаметное движение, и все застыли в об-щей сосредоточенности.
- Правительство, - начал Голубь, - боится, как боялось, и препятствий нам чи-нить не решается. Угроза взорвать несуществующие термоядерные боеголовки про-должает действовать, как граната в руке авиационного угонщика. Они, конечно, пыта-лись на меня воздействовать через Министерство обороны, но там, конечно, им невпро-тык. Министр обороны мне передал эту беседу. Он им сказал просто: "Голубь - страш-ный человек, а спаянность в его Армии - абсолютная, лучше их не трогать. Дайте им сделать, что хотят. В худшем случае вред уравнивается пользой. В лучшем - польза перевесит. Что толку снимать Голубя с Армии за две недели до упразднения Вооружён-ных сил?.." Ну и тому подобное. Словом, поверили, что не навредим. А своё, как гово-рится, надо взять. Так что, спокойно за работу... Игорь Юрьевич! Навестим с вами пере-селенцев, по пути ознакомимся с папкой Ивана Ивановича, отдадите своим распоряже-ния и послезавтра вплотную займёмся Увалом. Прошу всех быть свободными.
- Камень, Виктор Васильевич! - напомнил Трудень.
- Помню, помню. К двадцатому Усынин обещает его установить. Пусть Лунёв зани-мается только их делами, пусть держит вас в курсе. И пускай, - он приблизился к Тру-деню и понизил голос, - пускай присмотрит за этим майором Ляшко, чтоб за нами не пошёл. Такую голову необходимо сохранить.
Операция "Последний бой".
29 февраля, в 11 часов по Гринвичу, Всемирный Договор об упразднении всех видов вооружений и Вооружённых Сил подписали главы всех вооружённых государств Земно-го шара. Исторический этот акт, открывший Эпоху Мира, транслировали все передаю-щие станции всех стран.
В эти же полчаса, когда высокие договаривающиеся стороны обменивались рукопо-жатиями, в шахте под Сибирским Увалом генерал армии Голубь прощался со своими офицерами. Здесь были только добровольцы, положившие исполнить свой последний долг перед Отечеством по-солдатски. Из всех динамиков мира звучали торжественные речи и гремела музыка, а здесь всё происходило молча и без надрыва. Обняв послед-него из товарищей, Командарм-2 положил руку на рубильник, ещё раз оглядел всех и замкнул цепь.
Молодые офицеры-участники операции, отговоренные старшими командирами от самоубийства, толпились с обнажёнными головами на платформах десантных тралов в нескольких километрах от зоны взрыва. На сотни метров поднялась над горизонтом земля и осела высотной дамбой из скальных пород. Горячий ветер у многих вырвал шапки из рук, и никто не стал их поднимать, даже не все заметили. В рёве тола, аммо-нала, динамита, гексогена, тротила и прочих уничтожаемых зарядов каждый из остав-шихся в живых расслышал голоса тех, кого уважал, на кого равнялся, с кем служил на-роду - чьи души теперь нетленны и скоро прибудут в рай. Они были мужьями - и ос-тавили жён. Они были отцами - и осиротили своих детей. Но они были воинами - и ушли из жизни как воины.
Гвардии надпоручик Иван Запарин снял бушлат, медленно отстегнул от него погоны, сунул их в карман и, волоча КУРТКУ по палубе, ушёл в ходовую рубку. Из громкоговори-теля раздался его голос: "Ну, что, подъедем туда?" Все молча кивнули. Он поднял трал и малым ходом доставил провожающих к дымящемуся погребению лучших людей Ар-мии.
Там, у глубочайшего рва, за которым высилась свежая горная гряда, простояли око-ло часа. Вдыхали горячий пар последнего сражения, пили без ограничения коньяк, не чувствуя крепости, и молчали.
Так молча и покинули побоище и двинулись малым ходом по домам, не надеясь за-быть, но веря в весёлую встречу когда-то ПОТОМ и где-то ТАМ, откуда не возвращают-ся и где, безусловно, всё устроено по справедливости.
2 марта Иван осадил свой трал у деревни Ярцево, перевезённой - от греха - на более высокое место, и отправился домой.
Навстречу выбежала младшая сестрёнка, двенадцатилетняя Шурка.
- Приехал?! Насовсем?! - Повисла на шее. - Не взорвался?!
- А тебе откуда известно? - чмокнул сестру в щёку и поставил на крыльцо.
- Да вон же передают! - потащила в дом. - Только это и передают! Какие вы ге-рои, какие вы мерзавцы, какие вы несчастные... Дур-р-рачё...
- Кто дурачьё?
- Да они! Вы - просто люди, как все. Правда?
- Правда. Умница. Корми. Где наши?
Пока умылся, поставила на стол перед телевизором любимую пшённую кашу с тык-вой, молоко и свежий хлеб, сообщила:
- Наши все у этих Битковых. У них телевизор цветной.
- А ты?
- Я тебя ждала. Кому ж тебя ещё ждать? Маришке ли, чо ли?
И посмотрела с прищуром.
Но он сестру не видел. На экране старенького чёрно-белого телевизора медленно вставала стена земли, затмевая солнце, унося две сотни офицерских жизней... Ноги ос-лабли, он сел к столу.
- Вань, ты ТАМ был?
Он молча кивнул, не отрываясь от экрана. Странно, что не заметил, кто и как ЭТО снимал. Видно, в последний момент допустили армейскую прессу, только на каком-нибудь другом участке...
Земля на экране осела горой, к ней двинулись тралы и транспортёры. Крупным пла-ном показывали дымящийся ров... У Ивана закружилась голова, ложка с кашей выпала из пальцев.
- Ванечка, ты что?
Ноги не держали, рукам не хватало сил во что-нибудь упереться, он чувствовал, как трещит Шуркина спина, и не мог сделаться полегче. По памяти заставил себя валиться в сторону дивана и не услышал знакомого скрипа, когда рухнул на него боком.
Очнулся, наверно, очень скоро, потому что Шурки не было ( видно, побежала к Бит-ковым за родителями ), а телевизор показывал чьи-то лица, которые трепались на ту же тему. Сознание Ивана медленно гасло и яснело, то теряя целые фразы, то задерживая их, как сеть, которой безразлично, какая рыба в ней запутывается.
"Взрыв, от которого вздрогнула планета", - билась в сети рыба по имени "Таймс". Другая, безымянная, поддакивала: "Чисто русская жестокость". За ними плескались ещё и ещё, одна другой умнее: "Их душам не суждено будущее"... "Секретность, воз-можная только в России"... "Гитлер о таком не посмел бы и мечтать"... "Генерал Го-лубь перед смертью заявил, что население не пострадает"... "А если они вернутся?.."
Иван в очередной раз ненадолго впал в забытьё, а когда очнулся, в голове уже не было плеска, а перед глазами не прыгало. Ровно светился ЦВЕТНОЙ экран телевизора, спокойно и складно звучала речь двух беседующих - известного обозревателя и неиз-вестного старца, которого журналист называл одним из влиятельнейших экологов пла-неты.
- Какими же последствиями, - спрашивал обозреватель, - может обернуться для человечества затопление Западно-Сибирской равнины? Да и возможно ли такое? Не могла ли, например, Вторая Стратегическая Армия ошибиться в расчётах?
- Увы, - отвечало светило экологии. - Десять лет назад, когда стало ясно, что за-ключение Договора неизбежно и не за горами, один из моих студентов подробно кон-сультировался у меня по этому поводу. Я преподавал тогда военную географию в Ака-демии Генерального Штаба, а он был самым способным из слушателей, только что про-изведённый в генералы...
- Если позволите, - вмешался журналист, - я попробую угадать, кто это был... Высоченного роста, с уголовными наклонностями, буквально вырубленными на лице, с грубым командирским голосом и с тигриными движениями десантника-спецназовца. Так? Дальше: точность в словах и разговорная реакция, которая сделала бы честь лю-бому журналисту, блестящиё аналитический ум, ни одной проигранной операции, ни од-ного потерянного солдата...
Обозреватель разошёлся и продолжал бы, наверно, долго, но светилу надоело, как видно, кивать, и оно подняло вялую руку:
- Вы описали точно, и все уже узнали покойного Виктора Васильевича Голубя. Он был человеком, безусловно, из ряда вон. Но не будем отнимать хлеб у его биографов. Я, с вашего позволения, вернулся бы к географии.
- Да-да, телезрители, конечно, настроены, - подхватил немного обескураженный кумир экрана. - Давайте начнём...
- ...Брать быка за рога, - старик своим вялыми пальцами уже крепко держал ини-циативу. - Можете не задавать вопросов. Это будет короткая лекция, я готовил её спе-циально для вашей передачи, это займёт около четырёх минут. Итак, первое. Дамба, насыпанная методом взрыва от Урала до Енисейского Кряжа по Сибирскому Увалу, при выполнении определённых условий может стать непреодолимой для рек бассейнов Оби и Енисея. Эти условия соблюдены. Остаётся так называемый Тургайский прогиб, соеди-няющий или, если угодно, разъединяющий две молодые плиты - Туранскую и собст-венно Западно-Сибирскую. Для создания дамбы здесь, - он на миг закрыл ладошкой участок карты позади себя, - усилий требуется десятикратно меньше, чем на Сибир-ском Увале. И всё! Море с глубинами до двухсот метров можете считать готовым.
- Как быстро оно наполнится? - вмешался обозреватель скороговоркой - не мог же он сидеть молча.
- Это как раз второе, - старик укоризненно поглядел на него мельком. - Уже из-вестно, что часть рек, стекающих с Урала на запад, повёрнуты Армией на восток, в бу-дущее море. Учитывая их, а также заболоченность Западно-Сибирской равнины, можно осторожно назвать срок в 10-12 лет. Но это факторы, которые, выражаясь буквально, лежат на поверхности. А выражаясь по-вашему, образно, это лишь видимая часть айс-берга проблем. О том, что не видно глазу, мы сейчас задаём весьма испуганные вопро-сы, и никто не может дать однозначный и вразумительный ответ ни на один из них. Как поведут себя пустоты, образовавшиеся на больших глубинах в результате откачки неф-ти и газа? Как поведут себя чудовищные пустоты от подземных ядерных взрывов? Как, наконец, поведёт себя сама Западно-Сибирская плита под увеличивающимся давлени-ем водяной массы нового моря, равного Средиземному? Не задышат ли многочислен-ные интрузии? Не прорвётся ли на поверхность горячая вода из сеноманского горизон-та? Не дохнёт ли вулканическим жаром Колтогорско-Пуровский грабен?.. Впрочем, это вопросы для специалистов. А нас с вами интересует климат в целом: что станет с ним?
- Да! - воскликнул обозреватель.
- Отвечаю, - проговорило экологическое светило медленно и веско. - Отвечаю так, как давным-давно отвечали солдаты: "Не могу знать!" Хочу, но не могу.
- А что если, - начал обозреватель.
- А вот это - третье, - перебил эколог. - Что если взрывами же расчистить русла Оби и Енисея, выпустить великие реки в Ледовитый океан?
- Да!
- Теоретически это возможно. А на деле...
Обозреватель не смог больше терпеть и гневно вмешался:
- На деле это невыполнимо из-за фанатиков генерала Голубя, которые с большими запасами армейских консервов засели по всем дамбам и грозят встретить огнём любо-го, кто сунется!
- Ну вот, - эколог усмехнулся, - вы знаете всё лучше меня. Спасибо за беседу.
Он раздражённо поднялся, не слушая больше призывов обозревателя.
На экран тут же выставили какой-то пейзажик, а следом сразу дали кинокадр, снятый из космоса. Иван легко узнал Западно-Сибирскую низменность. В белом окружении мартовских снегов она выглядела как бы набухшей от воды. Мокрые пятна располза-лись о великих рек и уже соединились под Сибирским Увалом, который отчётливой чёр-точкой отрезал новое море от тундры. Море ещё не плескалось, но уже чавкало под но-гами. Тех, кто засел на Увале, с этой стороны не взять. Да и как развязывать вооружён-ное насилие сразу после Договора?!
Исчезла космическая съёмка, на экране как ни в чём не бывало возник давешний бравый обозреватель.
- Мы только что ознакомили вас с мнением о событиях в Сибири представителя науки, - он мстительно не назвал фамилии. - Как видим из его объяснений, будущее на ближайшие 5-12 лет не поддаётся прогнозированию. А вернуться к близкому про-шлому без кровопролития не представляется возможным, особенно в свете Всемирного Договора о разоружении, вступившего в силу всего неделю назад...
Сознание Ивана перестало воспринимать телевизор. Оно пыталось переварить по-следние два слова. Что значит - "неделю назад"? Двадцать девятого подписано, вто-рого он прибыл домой... Что же, четыре дня без памяти на это диване?! ну да, и телеви-зор цветной, от Битковых притащили для больного! И простыни, и подушка белая, и раздели... И стол отодвинули, чтобы лучше видел экран...
На экране уже показывали трёхсотметровый шар красного гранита, прозванный в народе Гуляй-Камнем. Это чудо сапёрного мастерства прочно покоилось в надёжном ложе, выдолбленном на вершине одной из уральских гор, на высоте 1640 метров. Гово-рили, что по замыслу штаба Второй стратегической Армии сей монумент, украшенный вырубленными на нём символами непобедимости русского оружия - шлемом-шишаком и пятиконечной звездой, - призван во веки веков, даже если высохнет новое море, на-поминать миру, что российское воинство ушло непобеждённым.
- Что ж, - бормотал снисходительно какой-то очередной комментатор, - воспоём безумство храбрых. Вечная память павшим с честью, хотя и без славы...
- Дур-р-рак! - прорычал Иван и сел на диване.
Вбежала мать. За ней - Шурка. А в дверях - он только это и видел! - застряла новая соседка, из Томской области, со дна моря для себя им добытая, стояла и смотре-ла, и глаза её кричали: "Мне уже пятнадцать, уже скоро!" И он ответил: "Ну конечно! Я подожду".